Глава 33

Войдя в гостиную, Вайль снял с крючка над «Мэри‑Кейт» арбалет, который собирался использовать. Изящное черное изделие черного дерева и нержавеющей стали, тяжелое, но точное – арбалет был любимым оружием Мэтта. С момента его смерти я неизменно возила его с собой. Сейчас он был заряжен болтом, который Бергман изменил должным образом, чтобы он выпустил заряд, когда пробьет кожу Пенгфей. Я ничего не имела против, чтобы Вайль спускал тетиву на оружии Мэтта, лишь бы был результат.

Бергман наконец освободил стол, потому что закончил все свои проекты, и сейчас там сидели и заканчивали ужин Кассандра, Коул и сам Бергман, то и дело поглядывавший на арбалет. Я смотрела на них и пыталась проникнуть в их мысли. Если угадывать, я бы сказала, что Кассандра интересуется, сможет ли она вынести видения, которые возникнут в ее разуме, если она его коснется. Коул пытался увидеть, как спускает курок. Бергман молился, чтобы созданный им механизм освобождения внутреннего света сработал до того, как Пенгфей представится шанс выпустить нам кишки.

Вайль откашлялся, привлекая их внимание.

– Я бы хотел, чтобы вы трое занялись тем павильоном, который для нас поставили – будто мы готовимся к очередному представлению. Не нужно, чтобы те, кто следит за нами, заинтересовались нашим необычным поведением.

Коул поднял глаза – видно было, что ему очень хочется что‑то сказать, но мы смотрели на него в упор, и он только проворчал:

– Черт, противно быть новичком.

– Пойду переоденусь, – сказала я.

Войдя в спальню, я сняла платье Пенгфей с плечиков и натяну на себя. С разрезами по обеим ногам почти до самого верха не оставалось места, куда спрятать набедренную кобуру. Это отрицательный момент. А положительный – что платье, при всей его строгости, было сшито так, чтобы не стеснять движений.

Подходящие туфли на низком каблуке, которые я нашла в шкафу у Пенгфей, на меня не налезли. У нее слишком узкая стопа, и я почувствовала себя одной из Золушкиных сестер. У Кассандры есть пара, которая могла бы подойти, если я согласна следующую неделю нянчить волдыри на ногах – а я не согласна. Значит, придется оставить свои ботинки, пусть надо мной смеются. В следующий раз пусть Пит заранее предупредит, что мне в какой‑то момент придется одеваться под гейшу.

Пока я возилась с макияжем, вошел Вайль и молча сел на кровать. Ясно было, что у него что‑то на уме, и очень неприятное чувство под ложечкой давало мне понять, что мне эта тема может не понравиться. Поэтому я внимательно красилась перед зеркалом и надеялась, что он и дальше позволит мне делать вид, будто обсуждать нам нечего.

Основная трудность была с глазами. Пенгфей красила их густо, но при этом так, что можно выйти в таком гриме и не быть принятой за проститутку. Мне удалось добиться отличного результата, и я перешла к аксессуарам. Длинные черные серьги, заплетенный в косы парик поверх моих туго убранных волос. Проводки транслятора удачно улеглись среди фальшивых прядей. Медальон, который дала мне Кассандра, лежал на комоде – там же, где был, когда я вошла.

Вайль пошевелился. Пружины кровати недовольно скрипнули, и я с ними согласилась.

– Я ждал, что ты об этом заговоришь раньше, но ты прибегла к своей обычной тактике – уходить от разговора и делать вид, будто все в порядке. Так что я буду говорить прямо. Сегодня ночью ты спала. Я тебя сторожил до рассвета, и ты ни единой мышцей не шевельнула.

Я повернулась к нему, придвинулась вплотную, чтобы он лучше слышал.

– Да, не шевельнула.

– Я так понял, что причины, заставлявшие тебя ходить во сне, как‑то снялись?

Я осторожно кивнула.

– Насчет себя я никогда не знаю точно, – сказала я. – Но думаю, что да.

На этом мне хотелось остановиться, и я попыталась. Но мужик, который сидит над тобой часами, чтобы ты мирно сопела, а не пыталась застрелиться, заслуживает чего‑то за свои труды, и я попыталась вложить в слова то, что узнала об этих снах.

– Мне нужно было, мне хотелось жить дальше. Но я не могла, зная, что это значит: я должна позволить Мэтту уйти. Я думаю, поэтому он являлся мне во снах в виде вампира – потому что он не хотел жить в этом виде, как не хотела и Джесс. И в каком‑то смысле было бы легче проститься с ним, если бы он все‑таки обратился.

Вайль серьезно кивнул.

– Очень важно, как мы расстаемся с родными и близкими. Может, так и не должно быть, смерть есть смерть, и все. Но почему и как – это очень важно для тех, кто выживает.

А я из тех, кто выживает – так сказал Дэвид.

И мне вспомнились слова Эви: «Плакать можно только до тех пор, пока это не станет совершенно бесполезно». Я закончила плакать. Время горевать миновало, потому что я знала: Мэтт хотел бы, чтобы я была сейчас счастлива. Но для Вайля надо было кое‑что прояснить.

– Я всегда буду любить Мэтта. Что‑нибудь иногда мне о нем напомнит. Иногда буду резко ощущать его отсутствие. И когда я буду готова принять другого мужчину в свою жизнь, это не будет значить, что я люблю его хоть на капельку меньше.

– Понимаю, – кивнул Вайль.

– Но… – Я кашлянула, опустила ресницы, стараясь не выглядеть девицей восемнадцатого столетия, и все равно покраснела, как школьница. – Я не… все еще как‑то… – Я издала такой звук, будто подавилась, и Вайль приподнял брови. – Ну, в общем, когда думаю об отношениях.

И снова ямочка на щеке. Надо будет придумать звуковой эффект, возвещающий ее появление – это такая редкость. Бывают переносные туманные сирены?

– Я рад, что ты обрела ощущение мира, – сказал он. – И, быть может, как‑нибудь вскоре тебе встретится мужчина, не вызывающий рвотного рефлекса?

Я пожала плечами, стараясь изобразить безразличие, только все равно не получилось.

– Кто может знать?

– А тем временем не дашь ли ты себе труд рассказать мне, как прошел день?

– Хреново, если честно. Мне пришлось убить брата Шао, поскольку он был одержим сборщиком. А теперь, когда я знаю смысл существования сборщиков, я почти уверена, что Йель и Пенгфей намерены как‑то сорвать фестиваль.

Я рассказала, что Джерико с приятелями в штатском обеспечат охрану, и сопроводила этот рассказ глубоким вздохом облегчения.

– Мне так кажется, что тебе нужно на свежий воздух, – сказал Вайль. – Пойдем найдем Китайскую Драконовую Даму?

– Да, но как? А если она вместе с Луном…

– …что очень вероятно.

– Как мы их тогда разделим?

– Если мы хоть что‑то умеем, помимо ликвидации, так это принимать решение на ходу. Сообразим, когда – как ты это говоришь – упремся.

– О'кей. Значит, найти ее. Задача не из простых: город большой, Вайль.

– Я думаю, у тебя есть способности, чтобы ее найти, Жасмин, – ответил он серьезно. – Помнишь, как ты меня нашла на парковке нашего отеля в Майами?

– Да, но ты был от меня в нескольких ярдах.

– Верно, но с чего‑то надо начать. И то, что ты надела ее платье, должно направить твою Чувствительность еще лучше. Ты же знаешь, это не с потолка взято. Есть документальные свидетельства, что обладатели Чувствительности в прошлом использовались в охоте на вампиров.

– У тебя есть какие‑нибудь соображения, с чего начать?

– Можем начать с обоснованных догадок. Мы знаем, что Пенгфей и Лун не проводят дневные часы на борту «Констанс Мэллой». Значит, кто‑то должен перевозить их на берег. Я думаю, надо разыскать лодку, которая доставила их вчера на сушу, и дальше идти по следу.

– О'кей.

Если в моем голосе не слышалось энтузиазма, то лишь потому, что идея очень уж теоретическая. К сожалению, ничего лучшего я предложить не могла.

Полностью одетая, с медальоном под воротником и проволочкой транслятора, вплетенной в волосы парика, я засеменила по коридору фургона. Те немногие свободные секунды, что я могла выделить сегодня, я гоняла видеоизображения Пенгфей на бергмановском лэптопе, стараясь освоить ее манеры. Очень стараясь, но что‑то было неправильно.

Может, просто белье врезается, потому что это чертово платье слишком уж обтягивающее.

Коулу с водительского сиденья открывался потрясающий вид. Когда я появилась, он присвистнул:

– Эксцентрично!

– Согласна, – ответила ему Кассандра.

Она оделась в сценический костюм ясновидящей, будто из магазина игрушек, и помогала Бергману паковать оставшиеся предметы его лаборатории в пластиковые контейнеры. То, что он вообще разрешил кому‑то, тем более ей, трогать свои священные реликвии, показывало, что мой выговор он воспринял серьезно. Хотелось воспринимать это как верный признак, что он не хочет вырасти длинным костлявым жутиком.

Заметив, что я смотрю, Бергман пояснил:

– Наши благодетели около часа назад прислали акустическую систему. Как только мы здесь закончим, пойдем ее устанавливать. – Он протянул открытую ладонь, где лежали микрофончики и слуховые аппараты. – Система связи будет та же самая, что была, когда ставили на яхте видеонаблюдение. Там передавать было просто, потому что все рядом. Сейчас придется преодолеть некоторые трудности.

Он выдал мне и Вайлю фальшивые татуировки, которые мы использовании на прошлом задании. Мне достался дракон – правда, смешно? У Вайля – нитка колючей проволоки. Эти татуировки позволяют вести передачу на куда более далекое расстояние.

Когда Бергман установил на нас эти татуировки и проверил, Коул чуть тронул Вайля за руку, привлекая его внимание.

– Тебе точно помощь не нужна? Я мог бы понести твой арбалет.

Он посмотрел на оружие, которое Вайль взял из гнезда так, будто оно ничего не весило.

– Это работа для двоих, – ответил Вайль.

– О'кей… – Коул разочарованно вздохнул. – Позови, если буду нужен.

– Ты будешь нужен мне, – напомнила я. – Пенгфей не станет говорить со мной по‑английски, и мне понадобится очень быстрый перевод. Сделать его может кто‑нибудь, притаившийся в ближайших кустах. Ты понимаешь, о чем я? И перевод должен быть правильным.

Коул кивнул и слегка выпрямился, поняв, насколько важна его работа.

– Понял.

– Визитка Джерико у нас осталась? – спросила я у Кассандры.

– Да.

– Если что‑то пойдет не так, звони ему.

Кассандра полезла в сумочку. Вытащив три пары темных очков, образец краски и пачку тампонов – от которой Бергман в буквальном смысле шарахнулся к двери, – она нашла, что искала.

– Хорошая работа, – похвалил ее Коул, вбивая номер в свой телефон. – Напомни мне, чтобы взял тебя с собой, когда пойду копать золото.

– Это все нужные вещи, – ответила она, возвращая остальные предметы на их законные места.

Я покачала головой. У меня‑то вообще нет сумочки.

– Нам пора.

Они кивнули. Коул поднял телефон, показывая, что готов действовать, если придется.

– Удачи, – пожелала нам Кассандра.

Выйдя наружу, мы перехватили Бергмана на полпути к тенту. Он глянул на арбалет в руках Вайля, кивнул, увидев болт в нужном положении, готовый к выстрелу, как только Вайль снимет предохранитель.

– Надеюсь, это поможет.

– Не боись, – ответила я, похлопав по пистолету в кобуре у себя под мышкой. – У нас есть резервный план.

На самом деле я могла похлопать по любой другой части своего тела, но тогда можно было бы подумать, что я ищу спички или просто себя ощупываю. Да и вообще не очень понятный способ сообщить, что я к своему снаряжению добавила несколько клинков.

Бергман кивнул и пошел дальше.

Как ни странно, но китаянка в черных ботинках и здоровенный румын с арбалетом не привлекли особого внимания на этой территории развлечений. Мы старались держаться подальше от больших дорог, но иногда приходилось на пути к причалу проходить через скопления народа. Контора причала была открыта, и всего за две хрустящих двадцатки мы определили морское такси наших вампов.

Оно было привязано недалеко от дорожки. Вайль помог мне в него залезть, и бывшие у меня сомнения заговорили в полный голос. Мы в этой идеально вычищенной лодке теряем драгоценное время. Здесь ни клочка от Пенгфей не осталось, искать мне нечего.

– Не торопись, – предложил Вайль. – Попробуй разные сиденья. Может, что‑то она после себя оставила.

Вести лодку она не стала бы, и я начала с задних сидений. Не‑а, пусто. Так, но это же Пенгфей, которая не любит быть позади.

Я перешла вперед.

Опять пусто.

С нарастающим беспокойством я обшарила глазами лодку, причал, дорожки, по которым она могла отсюда уходить. Сотни, если не тысячи жизней могли зависеть от того, соображу ли я, где сейчас Пенгфей, а Чувствительность во мне не шевельнулась ни разу с тех пор, как…

– Стоп, минуту! – Я показала на Вайля так, будто он сделал что‑то предосудительное. – Ты не кипишь!

– Я не… – Он оглядел себя, будто думая, надо ему искать ожоги или волдыри. – Прости, не понял?

– Я не ощущаю твоей силы, вообще тебя не чувствую. Ты как большой кусок пустого места! – Я встала. Тугие волны страха метались у меня в груди. Я подняла руку, потрясла кулаком перед Вайлем. – И кольца я тоже не чувствую! Обычно оно на пальце теплое, особенно когда ты рядом. Что за чертовщина со мной творится?

– Жасмин, слушай меня! – загремел в ухе голос Кассандры.

– Что такое?

– Я думаю, что твою Чувствительность гасит магия медальона. Сними его.

Легче сказать, чем сделать, когда он засунут под облегающее платье под длинным париком, переплетенным с проводом транслятора. Тот еще геморрой. Зато когда я его с себя стянула, сразу словно гора с плеч свалилась. Ага, и белье определенно перестало резать. Я ощутила холодную, сдергиваемую силу Вайля, медленно переливающуюся, как обычно. И видеть я тоже стала лучше, будто ночью ходила в темных очках и вдруг догадалась их снять.

Я опустилась на сиденье, зажав медальон в руке, другой опираясь на обивку – на случай, если вдруг лодка сильно‑сильно закачается. Но она только шепнула мне: «Пенгфей». Не слишком громко, правда. Мне не пройти за этим шепотом до самого его источника.

Я оперлась на борт, уставилась на воду, зная, что надо делать, но ломая себе голову, как поднять этот вопрос. Вайль в первый раз отказывался очень резко, а ведь тогда была крайняя необходимость.

– У меня такое чувство, что время у нас кончается, – сказала я, почти загипнотизированно глядя на рябь, расходящуюся от мелких движений нашей лодки. Потом оторвала взгляд от воды – подумав, что у Вайля глаза не очень от нее сейчас отличаются. Бездонные озера, в которых можно затеряться навсегда – если захочешь.

– О чем ты?

– Я ее чувствую, но недостаточно, мне нужно повысить эту способность. И я знаю только один способ.

Взгляд у него сделался острым, пронзительным и остановился на мне.

– Ты хочешь сказать, чтобы я взял у тебя кровь.

Какие‑то шорохи – это реагировала наша группа. Я почти забыла, что нас слышат.

– Да. И пока мы не потратили двадцать минут на рассуждения о моральности такого поступка, ты просто признай, что да, это отличная мысль и так мы можем спасти тысячи жизней.

Его присутствие – это постоянное гудение где‑то на фоне моего сознания – стало шириться. Как будто моя просьба отворила здоровенный внутренний замок, открыла скрипучую старую дверь и позволила Вайлю ощутить истинную свою сущность. На миг я ощутила всю мощь его силы – она вырвалась из Вайля смерчем: видения вспыхивали ударами молний. Я видела лабиринт ярости, страдания и насилия, которые он подавил, подчинил себе на пути из глубины падения. Его сила, его целеустремленность ошеломили меня. Я узнавала его преданность делу, его страсть к справедливости. И надежду, что когда‑нибудь он снова увидит своих сыновей, – надежду, которая придавала форму и смысл всему остальному. Боже Всемогущий, если бы кто‑то мог запечатлеть его суть в глине или красках, это был бы шедевр на все времена.

А потом вдруг он отодвинулся и стал почти обыкновенным.

– Ладно, – ответил он, и голос его был хрипловат от не до конца подавленных чувств.

– Bay! – прошептала я, стараясь не отвернуться. Он очень здорово умел заставлять меня отвести глаза. Как это когда‑то мне мешало… – Быстрее, чем я думала.

Чуть дернулась губа. Блеснули глаза, слегка застав меня врасплох – такие они были… голодные. И тут только до меня дошло, что он еще не ел. Наверное, собирался взять свое от Пенгфей и Луна – и от сборщика, если мы его найдем. Он мне когда‑то сказал, что это он для страховки – по вкусу крови он может проверить, что не убивает невинных.

Вайль сидел рядом со мной, но сейчас придвинулся ближе.

– Скажи, что ты твердо решила.

– Ну, сперва решила.

– А потом?

– А потом я вспомнила, как тебе нравится вкус Жас.

И снова ямочка. Ладно, если это станет настолько обычно, то для звукового сопровождения хватит велосипедного звонка.

– Если тебе так лучше, то я дам тебе сначала укусить меня.

– Нет! – рявкнул хор голосов у меня в ушах с громкостью маячного ревуна.

– Гм, ребята! Мне будет проще работать сегодня, если у меня слух не откажет, – сказала я.

В ответ прозвучал голос Кассандры, к счастью, потише прочих, но такой же озабоченный:

– Мы просто хотели дать тебе знать, как нас радует, что ты – человек.

Я подумала, что мы слишком широко используем этот термин – учитывая мою историю и вероятное будущее.

– Детки, успокойтесь, я в вампиры не иду. Просто усиливаю некоторые особенности восприятия. – Я посмотрела на Вайля: – Тебе же тоже будет приятно?

У него глаза блестели неотмирным огнем. И он смотрел на меня этими глазами.

– Жасмин, я – вампир. Ты хочешь, чтобы я притворился, будто это не так?

– Да нет, пожалуй. – И тут я поняла, что прелюдия окончена. Рука Вайля, уже лежащая у меня на плечах, опустилась ниже и притянула меня. – Эти следы я показывать не могу, – выдохнула я ему в ухо.

– Я сделаю так, чтобы они были скрыты, – невнятно проговорил Вайль. Его губы гладили мне щеку. Кончики клыков задели кожу над сонной артерией, и шею закололо. Потом они опустились ниже – Вайль оттянул ворот и расстегнул мне верхнюю пуговицу платья. Когда клыки пронзили мне кожу чуть ниже ключицы, глаза у меня, наверное, повернулись на сто восемьдесят каждый.

В последний раз, когда Вайль брал у меня кровь, я посередине отрубилась. На этот раз я все время оставалась в сознании. И это было невероятно. Я пыталась разобраться, в чем дело, но эта часть мозга отключилась первой, а остальное… ну, это было бы не совсем прилично – описывать чувства, которые Вайль во мне пробудил. Зная, что Кассандра и ребята все слышат, я молчала как рыба, хотя мне хотелось стонать, подгонять, а к концу победно заорать, будто я залезла на Эверест без кислородного баллона, без карты и даже без шерпа‑проводника.

Когда Вайль выпрямился, он был так же изумлен, как и я.

– На этот раз еще лучше. Как это может быть?

– Возраст? – предположила я. – Знаешь, как с хорошим вином. Нет?

Его смех, в котором обычно не было ни капли веселья, заставил улыбнуться и меня.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, вытащив из кармана платок и приложив к следу укуса.

– Великолепно, – ответила я. – Хотя, наверное, ненадолго. В первый раз похмелье было тяжелым.

– Тогда нам надо действовать быстро.

– Согласна.