Введение 13 page

Благодаря военным мерам к середине 70‑х годов в разных формах зависимости от России оказались Бухара, Хива и Коканд, а в 1881 г. военным отрядом генерала М.Д. Скобелева была взята туркменская крепость Геок‑Тепе. В крае были усмирены местные воинственные племена, установлена государственная граница, началось экономическое освоение. Был положен предел проникновению в край Британии.

Завоевание и освоение края шло под руководством Туркестанского генерал‑губернатора генерал‑адъютанта К.П. Кауфмана. Назначенный по предложению Милютина, он был одним из лучших администраторов, получившим опыт взаимоотношений с народами Востока еще на Кавказе.

Влияние Д.А. Милютина на дела в государстве особенно возросло с завершением русско‑турецкой войны. Заметную роль он играл в формировании не только военной, но и внешней политики, особенно после того, как в 1879 г. в длительный отпуск по возрасту и нездоровью ушел канцлер А.М. Горчаков. Характерно, что одним из первых это ощутил О. фон Бисмарк, назвавший его «руководящим министром, насколько таковой имеется ныне в России». Германский канцлер увидел в Милютине серьезного противника, который, действительно, оказался прозорливее большинства своих коллег в оценке грядущей опасности со стороны западного соседа.

Внешнеполитические взгляды Дмитрия Алексеевича и в этот период отличались умеренностью, желанием избежать каких‑либо международных осложнений. В то же время он выступал решительным противником подчинения России интересам других государств. И не уставал воинским начальникам всех степеней внушать «бережливость на русскую кровь».

Будучи либералом по политическим взглядам, он куда последовательнее, чем многие другие, стремился к движению по пути буржуазных реформ. И когда 29 апреля 1881 г. был опубликован манифест нового царя Александра III об укреплении самодержавия, счел свое дальнейшее пребывание на посту военного министра невозможным. Формальным поводом к отставке Милютина послужило предложение царя стать наместником и главнокомандующим на Кавказе.

Находясь в отставке, Дмитрий Алексеевич особенно неприязненно отзывался о контрреформах конца 80‑х – начала 90‑х годов. Его приводила в отчаяние мысль, что Россия вновь оказалась в «трущобе застоя» и не видно силы, которая придала бы развитию страны необходимый динамизм.

Вместе с тем он сполна сохранял верноподданнические чувства. Корона также платила старому воину расположением. В 1898 г. император Николай II возложил на плечи 82‑летнего генерала фельдмаршальские погоны.

Милютин трудился на благо родной армии до последних дней. Разменяв десятый десяток и почти потеряв зрение, он, тем не менее, предпринял важнейшее начинание: подверг подробному анализу состояние русской армии и причины неудач в войне с Японией 1904–1905 гг.

Отличавшие его высокая компетентность и профессионализм, незыблемые нравственные устои, широчайшая образованность вкупе с талантом государственного деятеля, вся подвижническая деятельность на благо России – поучительный пример нынешним отечественным реформаторам.

Граф Бурхард‑Христофор Миних (1683–1767)

– Вы хотели против меня сражаться? – был первый вопрос только что утвердившейся на престоле Екатерины II к графу Б.‑Х. Миниху, который в ходе успешного для нее переворота поддерживал свергнутого Петра III.

– Так, всемилостивейшая государыня! – без тени боязни отвечал фельдмаршал. – Я хотел жизнью своей жертвовать за монарха, который возвратил мне свободу… Но теперь долг мой сражаться за ваше величество, и я исполню его со всей верностью.

Несмотря на молодость, Екатерина оказалась достаточно проницательна, чтобы по достоинству оценить прямодушие старейшего в Европе фельдмаршала. Его положение при дворе не поколебалось, и старый вояка потом не дал императрице ни малейшего повода, чтобы пожалеть о принятом ею решении.

Миних, по происхождению наполовину датчанин, родился в северогерманской провинции Ольденбург, находившейся тогда в датском владении. Под руководством отца получил прекрасное инженерное образование. Уже с 16 лет вступил на военное поприще, долго служил французской, австрийской и польской коронам. Конфликты с окружением польского короля Августа II заставили его искать новое пристанище. В результате он по рекомендации русского посла в Варшаве Г. Ф. Долгорукого почти сорокалетним был принят Петром на службу сразу в чине генерал‑поручика.

Произошло это в феврале 1721 г. накануне заключения Ништадтского мира со Швецией. Не принимал Бурхард‑Христофор участия ни в Северной войне, ни в Персидском походе 1722–1723 гг. Весьма непродолжительное время, довелось ему быть в числе ближайших сподвижников первого российского императора.

Царь поручил ему устроить Обводной и Ладожский каналы для облегчения судоходства по Неве. О качестве исполнения этого поручения лучше всего говорит отзыв Петра I: «В службе у меня еще не было такого иностранца, который бы так умел приводить в исполнение великие планы, как Миних» [93].

После кончины императора Миних постепенно набирает не только военный, но и политический вес. С 1728 г. он – генерал‑губернатор Санкт‑Петербургской губернии, Карелии и Финляндии. Вскоре становится во главе военного ведомства, последовательно получая назначения генерал‑фельдцейхмейстера, председателя Воинской комиссии, учрежденной в 1730 г. для реформирования армии, наконец, президента Военной коллегии. В том же 1732 г. Анна Иоанновна пожаловала ему чин генерал‑фельдмаршала.

Бурхард‑Христофор оказался одним из тех немногих, кто попытался, опираясь на петровское наследие, продвинуть вперед отечественное военное искусство. Как писал биограф Миниха генерал и историк А.К. Баиов, отличавшие его героя природная даровитость, здравый смысл, любовь к делу, неустанное трудолюбие и энергия дали ему возможность, правильно оценив все то, что он видел на практике и что узнал теоретически в военном деле в ряде европейских стран, «отдать преимущество в этом отношении деятельности Петра и сделаться способным и, благодаря даровитости, достаточно самостоятельным его последователем, не обладавшим, однако, творческим гением своего вдохновителя» [94].

Проявиться таланту графа Миниха дала возможность война с Турцией 1735–1739 гг., в которой он выступал командующим войсками в Крыму и Бессарабии. Императрица предоставила ему свободу действий, а, надо сказать, честолюбивые планы фельдмаршала простирались до «врат Царьграда», т. е. столицы Османской Порты Константинополя. В мае – сентябре 1736 г. он возглавил экспедицию против союзника султана – крымского хана. Путь в Крым лежал через Перекопский перешеек, на котором противник устроил мощные инженерные заграждения. Миних приказал произвести разведку, которая показала, что наиболее слабым местом перекопской оборонительной линии был левый фланг. На военном совете было принято решение атаковать его основными силами в 15 пехотных и 11 конных полков, а на правом фланге произвести демонстрацию активных действий. План блестяще удался. Утром 20 мая русские после короткого боя овладели сначала левым флангом турецких укреплений, а затем и всем валом, башнями и крепостью Ор‑Капи, прикрывавшей путь в Крым. Через два дня была взята крепость Перекоп. Во второй половине июня русские войска, обойдя противника с тыла, захватили столицу крымского хана Бахчисарай.

В следующем году войска под командованием Миниха взяли Очаков. Штурм этой мощной турецкой крепости и морской базы 2 июля 1737 г. по смелому решению фельдмаршала был предпринят без осадных орудий. Миних в пешем строю лично командовал одним из батальонов Измайловского полка и даже водрузил знамя на один из бастионов. Гарнизон Очакова капитулировал, потеряв убитыми около 16 тысяч человек. Потери же русских при этом были в четыре раза меньше.

Миних долгое время недооценивал значения войны на балканском направлении. И начиная кампанию 1739 г., он опять‑таки предлагал вести боевые действия в Крыму и на Кубани. Петербург не согласился с ним, указав в качестве основной цели взятие Хотина – турецкой крепости на правом берегу Днестра. При этом Миниху было высказано неодобрение его недостаточно решительными действиями.

Судя по всему, упрек был воспринят здраво. Так или иначе, на новом театре фельдмаршал проявил немало выдумки и инициативы. Он сумел ввести турок в заблуждение относительно действительных намерений русских войск. Предпринятый по его приказу демонстрационный отход авангарда турецкий командующий принял за отступление всей русской армии. А в это время основные силы русских переправились через реку Шуланец и вышли к Ставучанам, где располагался лагерь противника (см. очерк о С.Ф. Апраксине). Атака неприятельской конницы была отбита огнем пехоты и артиллерии, что внесло в стан врага панику. 19 августа 1739 г. практически без боя Хотин был взят. А после падения Ясс в конце этого же месяца Молдавия окончательно перешла в подданство России.

Именно во время этой войны Миних в полной мере проявил свой полководческий стиль. По оценке А.К. Баиова, характерной особенностью его стратегии являлось наступление с постоянным поиском боя, особенностью же тактики – выработка нового боевого порядка при действиях против турок. От линейного он постепенно переходил к боевому порядку, состоящему из нескольких каре, взаимно поддерживавших друг друга, а прежняя пассивная оборона, приобретая мало‑помалу активный характер, трансформировалась в бой чисто наступательный. Историк даже посчитал возможным период в истории военного дела, непосредственно следовавший за эпохой Петра Великого, назвать эпохой Миниха.

Несогласие с такой оценкой высказал известный военный историк русского зарубежья А.А. Керсновский. Он считал период от Петра до Елизаветы эпохой упадка в военном деле. По его мнению, Миних действительно сроднился с Россией и правильно понимал ее интересы, при этом не забывая и о своих собственных. Понимал он и любил военное дело, хотя и был рутинером. Связанные с его именем реформы (учреждение Шляхетского кадетского корпуса, формирование кирасирских полков, усиление артиллерии, введение для кавалерии устава, учреждение новых гвардейских полков – Измайловского и Кирасирского, упразднение привилегий для иностранцев, находившихся на русской службе) в целом оказались для армии полезными.

Как полководец Миних грешил многими недостатками. Его походы – в 1737 г. к Очакову и обратно и в 1738 г. к Днестру и обратно – повторяли ошибки допетровских времен: они совершались очень большими громоздкими армиями, которые невероятно трудно было довольствовать; в качестве театра военных действий избиралась безлюдная степь, что было выгодно противнику; походы сопровождались огромными потерями не столько боевого характера, сколько от болезней и лишений. «Для честолюбивого и эгоистичного Миниха страдания войск решительно ничего не значили, он смотрел на войска главным образом и прежде всего как на орудия для достижения своих целей, своих планов, своей политики» [95]. Этим он невыгодно отличался от своего современника П.П. Ласси, еще одного военачальника, ставшего при Анне Иоанновне генерал‑фельдмаршалом (см. очерк о П.П. Ласси).

Тем не менее в итоге войны с Османской Портой покоритель Очакова и Хотина оказался на вершине славы и могущества. Получив из рук Анны Иоанновны алмазные знаки ордена Св. Андрея Первозванного, Миних, однако, простирал свои честолюбивые расчеты куда дальше. Рассказывали, что, узнав о его желании носить титул герцога Украинского, Анна Иоанновна сказала не без иронии: «Фельдмаршал слишком скромен: для чего не желает он лучше Московского великого княжества?».

Никогда ранее не был граф в такой силе. Именно его офицеры низвергли Бирона, устроившегося было у кормила власти после кончины в 1740 г. императрицы Анны Иоанновны. Именно он, Миних, убедил принцессу Анну Леопольдовну в том же году принять звание правительницы России до совершеннолетия провозглашенного императором ее малолетнего сына Ивана Антоновича. Но как раз решительность фельдмаршала, ставшего первым министром, его авторитет в войсках испугали Анну Леопольдовну и ее супруга принца Антона Брауншвейгского. К тому же эти страхи усиленно подогревал недруг Миниха вице‑канцлер А.И. Остерман. Тень опалы завитала над фельдмаршалом. Полководец вначале получил отставку, а на следующий год уже при Елизавете Петровне был арестован и предан суду по обвинению в государственной измене. Ему пришлось выслушать и смертный приговор, и взойти на эшафот, где после оглашения приговора прозвучало помилование, после чего его отправили в ссылку в заштатный городок Пелым в Западной Сибири.

Долгих 20 лет длилась опала, из ссылки престарелого фельдмаршала вернул уже Петр III. Из присланной на обратную дорогу тысячи рублей обрадованный Миних тут же отсчитал половину суммы курьеру, доставившему указ императора, и тронулся в путь. Ему были возвращены все чины и награды, но, неугомонный, он вновь взялся искушать судьбу. Нюхом старого солдата и придворного уловив в июне 1762 г. опасность дворцового переворота, Миних настойчиво советовал императору поспешить из Санкт‑Петербурга в Ревель, к флоту, чтобы блокировать усилия его августейшей супруги и не дать Екатерине сесть на трон. Петр III отказался и до самой смерти, наверное, жестоко раскаивался в этом.

А через несколько дней состоялся тот памятный диалог Миниха с восшедшей на престол Екатериной, которой пришлась по душе солдатская прямота фельдмаршала. Он вновь занялся делами своей молодости, став главным директором Ревельской и Нарвской гаваней, Кронштадтского и Ладожского каналов.

Между прочим, до самой кончины, последовавшей в 1767 г., Миних искушал императрицу давней своей мечтой завоевать Константинополь. И это – в без малого 85 лет!

Великий князь Михаил Николаевич (1832–1909)

Всего двое из многочисленной когорты великих князей дома Романовых за 304 года его существования стали генерал‑фельдмаршалами. Это третий и четвертый сыновья императора Николая I Николай и Михаил.

Великий князь Михаил Николаевич родился 13 октября 1832 г. Со старшим братом Николаем его разделял всего год, поэтому мальчиков растили и воспитывали совместно.

В 1838 г. воспитателем малолетних великих князей был приглашен заслуженный боевой генерал А.И. Философов. А занятия с ними шли по программе, которую для воспитания их старшего брата, будущего императора Александра II, в свое время выработал поэт Василий Андреевич Жуковский (см. очерк о в.к. Николае Николаевиче).

Согласно программе, учеба, рассчитанная на 12 лет, делилась на три периода: приготовительный, сводившийся к освоению азов грамоты и основных учебных дисциплин; основной, в течение которого шло изучение наук, необходимых августейшему ученику как члену просвещенного общества; завершающий, включавший в себя приведение полученных знаний в систему и совершенствование их путем чтения классической литературы и путешествия как по России, так и за границей.

Как всех мужчин императорской фамилии, Михаила готовили к военному поприщу. Уже в день появления на свет новорожденный был назначен шефом лейб‑гвардии Конно‑Гренадерского полка и зачислен в списки лейб‑гвардии Преображенского полка и Конной артиллерии. По мере взросления в учебной программе появлялось все больше военных дисциплин. А для практического ознакомления с военной службой великий князь, как и его брат, на лагерное время прикомандировывался к 1‑му кадетскому корпусу. Так было до 1839 г., когда Николай I принял решение о зачислении младшего отпрыска, по семейной традиции, в кадеты. «Ты одного мне сына поставил на ноги, двух воспитываешь, приготовь же мне и четвертого», – передавал современник слова императора, обращенные к директору 1‑го кадетского корпуса.

В 14‑летнем возрасте Михаил Николаевич был произведен в первый офицерский чин, действительная же военная служба началась у него через два года. В 1848 г. генерал‑фельдцейхмейстер великий князь Михаил Павлович на церемонии празднования 50‑летия вступления в должность представил племянника, как своего преемника.

Фактически же Михаил Николаевич стал главным артиллеристом русской армии 26 ноября 1852 г. – в праздник Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Этот день был специально выбран для принятия великим князем воинской присяги по случаю наступившего совершеннолетия. Одновременно его высочество был произведен в генерал‑майоры и зачислен в свиту своего отца.

Разумеется, Николай I понимал, что его двадцатилетний сын при всех достоинствах пока не готов возглавить артиллерийское ведомство, поэтому последним реально продолжал управлять инспектор артиллерии генерал от артиллерии барон Н.И. Корф. Поэтому командирского опыта великий князь пока набирался в качестве командира гвардейской конной артиллерии, сведенной в отдельную бригаду.

В боевую обстановку Михаил Николаевич впервые попал в 1853 г. с началом Крымской войны. Всей империи стали известны слова царя: «Ежели опасность есть, то не моим детям удаляться от нее, а собой подавать пример».

В Инкерманском сражении под Севастополем 24 октября 1854 г. великие князья Михаил и Николай были на передовой, попали под ружейный и артиллерийский огонь. Обычное дело для любого военного, но только не для великих князей, как посчитал новый главнокомандующий князь А.С. Меншиков. По ходатайству князя их императорские высочества были награждены орденами Св. Георгия 4‑й степени.

Биографы великих князей высоко оценивали их деятельность по совершенствованию обороны Севастополя: «Много потрудился здесь августейший генерал‑фельдцейхмейстер над вооружением батарей, возводившихся под руководством его августейшего брата, генерал‑инспектора по инженерной части» [96].

В разгар боев за Севастополь пришло известие о кончине императора, и великие князья убыли в столицу. Здесь с вступлением на престол их старшего брата Александра каждый из них получил новое назначение по службе. Михаил Николаевич вошел в состав Государственного совета, а также стал шефом еще нескольких воинских частей, в том числе лейб‑гвардии конно‑легкой батареи, в списках которой он числился с первого года своей жизни. В январе 1856 г. он уже не номинально, а фактически стал у руля российской артиллерии, и прослужил в должности генерал‑фельдцейхмейстера более 50 лет. Он стал также почетным президентом Михайловской артиллерийской академии и попечителем Офицерской стрелковой школы. Кроме того, в течение нескольких лет возглавлял главное управление военно‑учебных заведений.

Вид на Севастополь. 1856 г.

На фоне огромного количества служебных обязанностей, которые лежали на великом князе и могли выполняться либо формально, либо усилиями штата заместителей и помощников, были у Михаила Николаевича, бесспорно, те, которым он отдавал всего себя. В этом ряду, кроме руководства артиллерией на посту генерал‑фельдцейхмейстера, стоит многолетнее управление Кавказом. Именно его, Михаила Николаевича, предложил в качестве своего преемника князь А.И. Барятинский, уходивший по болезни с поста Кавказского наместника и главнокомандующего Кавказской армией. И Александр II согласился с ним. В феврале 1863 г., передав управление артиллерией своему заместителю генерал‑адъютанту генералу от артиллерии А.А. Баранцову, великий князь отбыл на Кавказ. Здесь ему выпало вершить власть долгих 20 лет.

В первую очередь надо было завершить, наконец, Кавказскую войну. Михаил Николаевич поступил правильно, не став кардинально менять курс своего предшественника (см. очерк о А.И. Барятинском). Сознавая, что здесь он – человек новый, командование военными действиями возложил на генерала Н.И. Евдокимова, начальника штаба Кавказской армии, оставив за собой общее руководство. Совместными усилиями к концу года удалось умиротворить Кубанскую область, а весной следующего, 1864 г., окончательно водворить российскую власть на всем Кавказском побережье Черного моря.

Можно лишь представить, с каким облегчением встретила страна сообщение о столь долго ожидаемом завершении полувековой войны с горцами Кавказа. Высочайшим рескриптом великий князь Михаил Николаевич был удостоен ордена Св. Георгия 2‑й степени, из Петербурга ему доставили украшенную бриллиантами и изумрудами золотую шашку с надписью «За окончательное покорение Кавказа».

Завершение боевых действий могло дать подлинное умиротворение лишь в случае, если оно без промедления сменилось бы хозяйственно‑административными преобразованиями. Хорошо понимая это, наместник в первую очередь взялся за проведение крестьянской реформы, ибо война не позволила в те же сроки, что и в остальной России, перейти к ликвидации в регионе крепостного права. К концу 1865 г. высочайший указ освободил от крепостной зависимости селян Тифлисской и Кутаисской губерний, Мингрелии и Сухумского уезда.

Среди прочих мер, осуществленных на Кавказе под руководством Михаила Николаевича, историки называют судебную реформу, развитие просвещения, железнодорожное строительство, введение военно‑окружной системы и другие. Главное, что все они напрямую затрагивали не только русское население, но горцев, приобщая их к индустриальной цивилизации.

Новые, мирные условия требовали изменений и в самой Кавказской армии, десятилетиями привыкшей жить по законам войны с вытекающей отсюда вольницей, которую историк деликатно назвал «совершенно своеобразными нормами внутреннего устройства и организации». Забегая вперед, можно утверждать: разразившаяся через десяток лет война с Турцией показала, что великому князю удалось и вольницу усмирить, и традиции, дорогие войскам, не нарушить, и боеспособность армии сохранить.

Как известно, в русско‑турецкой войне 1877–1878 гг. боевые действия шли на двух театрах – Балканском и Кавказском, и в качестве главнокомандующих русскими войсками выступали братья великие князья: соответственно Николай Николаевич и Михаил Николаевич. Наместник Кавказа верил в подчиненных, не случайно на смотре войск военного округа он заявил командирам частей: «Господа, если мы с этими войсками не победим, то будут виноваты не они, а я с вами».

По плану войны с Турцией, основные положения которого были разработаны начальником Военно‑ученого комитета Главного штаба генерал‑лейтенантом Н.Н. Обручевым, Кавказский театр играл самостоятельную роль. Армия должна была, во‑первых, сковывать турецкие силы с тем, чтобы исключить их переброску на Балканский театр, и, во‑вторых, овладеть Батумом, Ардаганом, Карсом и Эрзерумом. Для выполнения этих задач было собрано 125 тысяч человек пехоты и кавалерии при 456 орудиях. Правда, непосредственно в боевых действиях в начале войны участвовало лишь около 50 тысяч. Кавказской армии противостояли две турецкие армии: Анатолийская (60 тысяч человек) и Сирийская – 40 тысяч.

Первой крупной победой стало взятие 5 мая 1877 г. крепости Ардаган Ахалцихским отрядом, усиленным колонной генерал‑лейтенанта В.А. Геймана. Потери турок составили около 2 тысяч человек, русских – 420. Особенно удачно действовала артиллерия, о чем командующий армией доносил в Петербург: «Ардаган пал преимущественно от блистательных действий нашей славной артиллерии». Удачно действовал и Эриванский отряд генерала А.А. Тергукасова, без боя занявший крепость Баязет.

Следующим был Карс. Крепость окружили и даже начали осадные работы. Однако в конце июня осаду пришлось снять, поскольку подошедшая 35‑тысячная армия Мухтар‑паши сумела нанести несколько чувствительных ударов, особенно под Зивином. Ни генерал А.Т. Лорис‑Меликов, до этого момента осуществлявший непосредственное руководство войсками, ни великий князь, в конце августа взявший на себя функции главнокомандующего, не считали возможным переходить к активным действиям до получения подкреплений.

По инициативе Д.А. Милютина в помощь Михаилу Николаевичу Главная квартира направила генерала Н.Н. Обручева. Он предложил изолировать полевую армию Мухтар‑паши (численностью в 38 тысяч человек), занявшую позицию у Аладжа‑Авлияра, а затем нанести удар по ее центру и правому флангу. Силы, действовавшие на этом направлении, были доведены до 50 тысяч человек при 200 орудиях.

К 23 сентября русские войска овладели передовыми позициями противника, после чего Обручев предложил меры по окружению армии Мухтар‑паши. С этой целью армия была разделена на главные силы под командованием генерала Лорис‑Меликова, в задачу которых входили действия с фронта, и обходную группу генерала И.Д. Лазарева. В ночь на 3 октября Лазарев сообщил о выходе в тыл турок.

Наступление началось в 12 часов того же дня. Русские штурмом овладели горой Авлияр и затем отрезали противнику все пути отхода. Турецкая армия капитулировала, потеряв около 16 тысяч человек убитыми и ранеными, 8,5 тысячи пленными. Потери русских составили 1,5 тысячи убитыми и ранеными [97]. Сам Мухтар‑паша бежал в Карс.

В сражении был продемонстрирован отличный маневр, успех которого обеспечило взаимодействие войск. Одновременная атака стала возможной благодаря применению телеграфа. Русские войска показали умение вести бой в стрелковых цепях. Их действия умело сочетались с огнем горной артиллерии.

Михаил Николаевич телеграфировал государю об успехе, в ответ 9 октября последовал рескрипт о награждении главнокомандующего Кавказской армией орденом Св. Георгия 1‑й степени. «Тифлис встретил великого князя звоном колоколов и пушечной пальбой, овациям не было конца», – пишет придворный историк. Однако война продолжалась.

Разгром армии Мухтар‑паши предрешил участь Карса. Блокировав крепость, командир осадного корпуса генерал‑лейтенант Лазарев в конце октября предложил коменданту сдать крепость, но получил отказ. В ночь с 5 на 6 ноября 1877 г. начался штурм. По оценке военного историка Л.Г. Бескровного, он был проведен блестяще. По цитадели выпущено небывалое число снарядов – 25 тысяч штук. Турецкий гарнизон потерял 7 тысяч человек убитыми и почти 18 тысяч пленными, было захвачено более 300 орудий. Потери русских составили 2270 человек убитыми и ранеными.

На Эрзерумском направлении недостаточно активные действия генерала Геймана привели к необходимости установить блокаду Эрзерума, поскольку попытки взять крепость с ходу не удались. Отряд Геймана, выкашиваемый голодом и тифом, перенес очень тяжелую зиму. Русские вошли в Эрзерум лишь после того, как по условиям перемирия крепость сдали сами турки.

Правда, в окружении великого князя об этом старались не вспоминать. В основном звучали фанфары победы. После подписания Сан‑Стефанского мирного договора 19 февраля 1878 г. Михаил Николаевич был вызван в Санкт‑Петербург. 16 апреля из рук императора Александра II он получил украшенный бриллиантами фельдмаршальский жезл.

Современники великого князя (это видно хотя бы по статье процитированного здесь А. Бартенева) предпочитали превосходные оценки его деятельности из понятного пиетета к царствующей фамилии. Но вот А.А. Керсновскому, трудившемуся над историей русской армии накануне Второй мировой войны, не было никакой необходимости прибегать к пустым комплиментам. И тем не менее он, сравнивая двух августейших братьев как военачальников, безоговорочно отдает предпочтение Михаилу Николаевичу. «В лице великого князя фельдцейхмейстера Кавказская армия имела авторитетного и волевого полководца, сумевшего объединить действия различных “отрядов”, направить их к определенной цели – сокрушению неприятельской армии» [98]. По мнению военного историка, командующему сделать это было тем более сложно, что многие старшие начальники Кавказской армии (генералы Лорис‑Меликов, Гейман) оказались «ниже посредственного», исключая лишь генерала Тергукасова.

Вплоть до трагической гибели Александра II великий князь оставался наместником на Кавказе. Новый император Александр III в июле 1881 г. отозвал его в столицу и назначил председателем Государственного совета. Он вошел также в состав Комитета министров и вновь вступил в управление артиллерийским ведомством. Одновременно генерал‑фельдцейхмейстер был шефом пятнадцати воинских частей и числился в списках еще восьми.

Со временем Михаил Николаевич стал своего рода патриархом царствующего дома. В 1898 г. в связи с 50‑летним пребыванием его в офицерских чинах Николай II повелел гвардейской артиллерии отдавать великому князю почести, положенные по уставу только императору. «Да послужит эта почесть видимым знаком беспредельного уважения моего к вашему высочеству, старейшему и горячо любимому члену императорского дома…», – говорилось в рескрипте Николая на имя двоюродного деда [99]. А в 1906 г. русская армия отметила 50‑летнее пребывание Михаила Николаевича в должности генерал‑фельдцейхмейстера.

В связи с преклонными годами он в 1905 г. был уволен с поста председателя Государственного совета с назначением почетным главой этого органа управления. Скончался Михаил Николаевич в декабре 1909 г. в Канне (Франция).

Граф Хельмут‑Карл‑Бернхард фон Мольтке Старший (1800–1891)

Хельмут фон Мольтке Старший – крупный немецкий военный теоретик, по праву считающийся автором теории «блицкрига» – внезапного нападения и молниеносного разгрома противника. И одновременно он, что бывает нечасто, отличный практик военного дела, удачливый военачальник.