Всесильная книга Махагри 4 page

Горожане, сообразив, что дело плохо, чуть замедлили напор, сбились кучкой и сразу вчетвером ринулись на Олега. Но метились они все равно только в грудь и голову. Ведун выставил навстречу щит. Прикрываясь им, упал на колено и стремительно рубанул совсем уже близких врагов по ногам. Трое сразу упали, четвертый, бросив копье, кинулся бежать.

Впереди неожиданно открылась пустота. Там, метрах в двадцати, тоже торопливо спрыгивали с бревна ополченцы, на валу валялись несколько окровавленных тел. Число штурмующих стремительно нарастало, а горожане, раскиданные вдоль всей стены, да еще и не готовые к сражению, никак не успевали собраться для решительного отпора.

— Вдоль стены атакуйте! — махнул ополченцам ведун. — Бейте их по одному, пока не поздно.

Сам он вернулся к своему мостику. Здесь схватка тоже закончилась, на крышу города успели спрыгнуть больше полутора сотен людей.

— Вдоль стены их атакуйте, туда, вправо, — махнул рукой Олег. — Собираться горожанам не давайте, бейте сотней на одного! Любовод, а Будута где?

— Убили, боярин! Ой, убили! — завопил снизу холоп, из бедра которого торчала сулица.

Олег присел, взглянул на рану:

— Кровь не хлещет — значит не помрешь. Любовод, срежь у кого-нибудь подол рубахи. Только чистый край выбери.

Купец кивнул, дернул чей-то подол, надрезал мечом, рванул. Протянул лоскут ведуну. Тот скомкал тряпку, дал холопу:

— Держи. Я сейчас копье выдерну, а ты сразу рану закрывай да зажми сильнее.

— Ой, не надо, боярин! — взвыл было холоп, но Олег уже выдернул сулицу, откинул в сторону.

— Зажми рану и жди, пока течь перестанет. Любовод, возьми вон у ополченца, что у стены лежит, халат, ему уже не нужно. Накрой Будуту. Как бы не замерз, пока все кончится.

С толстого комля штурмового мостика все продолжали спрыгивать воины, готовые к бою, но, пока не зная, куда бежать, скапливались у стены. Неожиданно среди ополченцев в стеганках и кожаных куртках появилась стройная высокая фигура в темно-бордовом халате.

— Что у вас тут? — легко приземлился возле Олега правитель.

— Холопа моего ранило, мудрый Аркаим. Ты почему здесь, правитель? Тут опасно, свара за город еще только начинается.

— Если ты помнишь, чужеземец, я умею за себя постоять, — с достоинством ответил правитель. — Так что тут происходит?

— Полторы сотни ополченцев атакуют вдоль стены влево, столько же — вдоль стены вправо, — кратко доложил Середин. — Противник разобщен, сильного сопротивления не предвидится. Горожане на той стороне Кайма, похоже, еще не заметили, что мы внутри. Их отвлекают ополченцы из Птуха и Аналарафа.

— Понятно. Пусть продолжают, а я хочу пройти в святилище.

— Это опасно, мудрый Аркаим!

— Куда опаснее, смертный, коли кто-то из охранников святилища узнает о начале штурма и посягнет на священное сокровище, на книгу тайного знания.

— Священная книга... — Олег сразу понял, что спорить бесполезно. — Воины, следуйте за правителем и охраняйте его от любого, кто попытается к вам приблизиться. Идите!

Отряд из полутора сотен ополченцев колыхнулся и нестройной толпой двинулся за Аркаимом. Олег, задержавшись у мостика, дождался бородача среднего возраста и солидного вида, ткнул его пальцем в грудь:

— До ста считать умеешь?

— Да, господин... — опешил тот.

— Остаешься за старшего. Всех, кто сюда забирается, разбивай на отряды по полсотни человек, назначай командира и отправляй вскрывать люки на домах. Пусть проверяют, нет ли кого с оружием. Начинайте с этого круга и дальше к центру. Все понял?

— Да, господин.

— Тогда начинай отсчитывать. Вот уже десятка три набежало... — И ведун кинулся нагонять правителя.

Мудрый Аркаим либо чуял ловушки, либо горожане так и не успели их организовать — но за весь путь от наружного частокола к скромной деревянной луковке в центре селения никто из ополченцев никуда не провалился. Они благополучно дошли до дворца богов, легко узнаваемого по беловато-матовой крыше из слюды, пересекли его по мостику, затем миновали земляной круг сокровищницы. Спохватившись, Олег приказал ополченцам вернуться на вал, огораживающий дворец, и никого не пропускать к центру.

Правитель тем временем уже спускался в святилище. Когда ведун добежал до лестницы и сошел вниз, трое храмовых охранников уже лежали с разорванными плечами, а два старика-жреца стояли колено преклоненные, ожидая воли законного наследника Кайма.

— Во имя Итшахра, — остановился мудрый Аркаим перед светящейся палаткой. — Только ему ведомо, как долго я ждал этого момента.

Правитель протянул руку к пологу и... замер. Спустя минуту ведун кашлянул:

— С тобой все в порядке, мудрый Аркаим?

— Нет, ничего, — голос наследника Кайма дрогнул. — Просто я ждал этого момента очень, очень долго.

Он решительно выдохнул, шагнул вперед. Олег и купец скользнули следом.

Посреди палатки, в самом центре столицы Кайма, на ровном гранитном постаменте лежала растрескавшаяся малахитовая плита, где-то с полметра в длину, вдвое меньше в ширину и в три пальца толщиной, с высеченной на лицевой стороне надписью из неведомых Середину рун. Именно от этой плиты и исходил тот зеленоватый свет, что наполнял храм.

— Всесильная книга Махагри... — Правитель вытянул перед собой руки с растопыренными пальцами, наложил их на камень и закинул голову, словно пытаясь ощутить ладонями нечто, спрятанное внутри плиты.

В этот раз Олег не стал беспокоить наследника древнего рода, понимая, что тот общается с величайшей святыней всей своей расы.

Наконец мудрый Аркаим отступил, резко опустил руки, и ведун увидел, как из левого рукава к нему в ладонь выпал небольшой замшевый мешочек.

— А-атха, ах! — Правитель отвел руку в сторону, положил мешочек прямо на воздух, как на полочку.

Узел на горловине расползся сам собой. То ли завязан был так хитро, то ли хозяин не пожалел на него своей магии. Мудрый Аркаим пригладил плиту, проверяя пальцами выемки, протянул левую руку к мешочку. В ладонь прыгнул угловатый вытянутый камень. Правитель вложил его в выемку на плите, поманил из мешочка другой осколок, тоже вложил его на место. Потом третий, четвертый, пятый. Шестой. Остановился, любуясь на творение рук своих.

— Одного не хватает? — В голосе Любовода звучало такое торжество, что догадаться, где находится последний, седьмой осколок, смог бы любой дурак. А мудрый Аркаим вовсе не был дураком.

— Что ты хочешь за него, смертный? — поинтересовался правитель, поглаживая плиту.

— Мне пришлось многое претерпеть, чтобы доставить его сюда, уважаемый. И еще больше — чтобы спасти, сохранить, не дать овладеть им чужим рукам.

— Я понимаю, чужеземец. Так что ты за него хочешь?

— Не знаю, мудрый Аркаим. Больше всего мне хотелось бы доставить его домой, дабы сохранить хоть какую-то память об этом путешествии.

Середин понял, что торговля будет очень долгой и нудной. Новгородец попытается выжать из покупателя максимум, что у того есть, вывернет карманы, опустошит хранилища, растрясет казну. Ведь иного выхода у колдуна, желающего закончить восстановление плиты, нет. Последний, седьмой осколок прячется у Любовода на груди. Главное, чтобы после этой торговли новый правитель Кайма не подумал, что дешевле будет не платить, а просто отрубить гостю голову. А грех он потом как-нибудь отмолит.

Олег кашлянул:

— Простите, друзья, я ненадолго оставлю вас одних. Хочу найти Ксандра. Надеюсь, Раджаф не успел причинить ему вреда.

Не дожидаясь ответа, ведун попятился из палатки, развернулся и спешно взбежал по лестнице. Бросил взгляд вокруг.

Ополченцы, как и было приказано, стояли редкой цепочкой по кольцевому валу, отделяющему дворец богов от остального города. Крупных стычек нигде не наблюдалось — несколько мелких шаек поблескивали мечами тут и там у забора, но на самом городе никаких схваток не происходило. Скорее всего, Олег оказался прав: всех мужчин великий Раджаф увел на битву, и большинство из них, боясь гнева правителя, назад не вернулись, пережидая смутное время у друзей-родственников или просто в лесах.

В той стороне, где стояли лагерями ополченцы Птуха и Аналарафа, к небу тянулись дымки. И уж теперь, Олег был уверен, прожечь проходы в частоколе им удастся.

— Ладно, город большой, добычи на всех хватит. — Середин нашел ведущий во дворец главный ход, привычно перехватил в левую руку щит, в правую — меч, откинул крайнюю крышку широкого люка и побежал вниз по лестнице.

Здесь было тихо и пусто. Ведун спустился почти в самый низ, на пол большого зала, пошел по нему, крутя головой, и только тут встретил первого слугу — молоденького курчавого паренька, несущего две кованные из меди, полукруглые дровницы с ровными осиновыми полешками.

— На колени! — рявкнул Олег, указывая на него саблей.

Слуга тут же послушно упал, гулко стукнув костяшками в пол. Значит, не боец, можно не беспокоиться.

— Где поруб? Где Раджаф держал пленников?

— Не здесь, господин... — мелко затряс головой паренек. — Порубы за дворцом...

— Ладно, а пленников у него тут не было? Больных он где держал? Лекарь где?

— Н-не знаю, г-господин...

— Ладно, иди, топи печи, — разрешил ведун. — А то попортятся еще здешние сокровища.

Середин направился по глянцевым доскам к противоположному концу зала — к тому проходу, в котором его со спутниками держали в прошлый раз.

Прошагав по коридору с люками по сторонам, Олег дернул крышку последнего. Да, это была та самая комната: знакомый рисунок ковра, скамейки, кошма. Но здесь оказалось пусто.

Ведун выпрямился, повел носом. Побежал на запах.

Кухня оказалась единственным помещением, куда вел не люк, а широкий проход, завешанный двумя пологами из плотной парусины. Середин шагнул внутрь, в помещение с большой плитой, сложенной из камня, но с железным верхом и двумя казанами емкостью в десяток бочек каждый, вмазанными в каменное же основание.

— На колени! — рявкнул Олег.

Словно дожидаясь команды, жирный, как вставшая на задние ноги хрюшка, повар, одетый только в легкие шаровары и передник, попытался ударить его тяжелой бронзовой поварешкой. Ведун отбил удар щитом, тут же вогнал саблю ему в живот на всю длину, краем глаза заметил движение справа, повернулся, выдергивая клинок, и легко отмахнулся от врага. Попал по пальцам: совсем молодой поваренок с воем кинулся в одну сторону, топор из его рук улетел в другую. Остальные слуги замерли.

— Что, кухарки, дураков больше нет? Вот и не дергайтесь. Мудрому Аркаиму тоже кушать нужно, так что вы-то ничего не потеряете, на своих местах останетесь. А мне нужен чужеземец. Он был ранен, и Раджаф держал его где-то во дворце. Лечил его какой-то придворный лекарь. Ну, соображайте! Его ведь кормили. Значит, вы должны знать, где он сидит!

— На половине великого он, чужеземец, — сказал от дальнего котла лысый толстяк в переднике. — На втором жилье, в комнате у внутренней стены. На цепи его держали. Но без присмотра.

— Понял. — Олег выскочил из кухни, бегом промчался обратно через зал, оставляя мокрые следы на полу с рисунком из дерева разных оттенков, взбежал по лестнице.

На Руси «жильем» обычно назывались этажи. Дом в три жилья, четыре жилья. Поэтому ведун выскочил на втором пролете, свернул в правый коридор, откинул полог — и едва не присел от оглушительного женского визга. Он даже не понял толком, что случилось — увидел несколько голых животов, спин, всклокоченные волосы и тут же выскочил обратно:

— Вот, электрическая сила! Похоже, на женскую половину попал. Или это гарем хозяйский?

Теоретически ведун был здесь повелителем и полноправным хозяином жизней и тел. Практически связываться с толпой возмущенных девиц его совсем не тянуло. Не рубить же их за непослушание, в самом деле? Да и не мог великий Раджаф сажать пленника в свой «цветничок». Посторонних мужиков в такие места обычно ни под каким соусом не пускают. — Второе жилье... Комнаты тут в домах обычно вниз делаются. Может... Может, ниже?

Он спустился на один пролет, приоткрыл полог правого коридора, осторожно заглянул.

На стенах коридора — ковры, на полу — кошма, на потолке — тоже. Богато, конечно. Но в помещениях, предназначенных для правителя, полы обычно выстилают красивыми ворсистыми коврами, а не экономичным войлоком. Значит, тут находится что-то вспомогательное.

— Ксандр! — позвал Середин. — Ксандр, ты здесь? Никто не отозвался, и ведун двинулся вперед, приоткрывая люки справа и слева, заглядывая вниз. Большинство помещений были пустыми и похожими друг на друга, как близнецы: прикрытый балдахином угол, в котором прямо на полу лежала перина, ковры, кошма с ярким набивным рисунком, пара скамеек, десяток подушек, сундуки из красной вишни. Похоже, комнаты для придворных. Правда, в нескольких из них вместо дорогого убранства обнаружились голые стены и полы, высокие дощатые столы вдоль стенок, заставленные кувшинами, блюдцами, увешанные пучками растений и лягушачьих, звериных, змеиных шкурок, голов, хвостов. Похоже, здесь находились помещения для приготовления лекарств или магических зелий — что, впрочем, зачастую оказывается одним и тем же. В третьей комнатке даже продолжали свою работу двое подмастерий, старательно растирая что-то пестиками в каменных ступках.

— Где-то здесь должен сидеть, — понял ведун. — Тут и лекари, тут и светелки. Ксандр!

— Тут... — отозвались впереди.

Олег пробежал метров двадцать, остановился, снова окликнул:

— Ксандр?

— Тут...

Ведун уже уверенно откинул люк справа. Заглянул вниз. Убранством комната почти не отличалась от всех остальных, если не считать свисающую с потолочной балки железную цепь, которая заканчивалась металлическим ошейником. Последний плотно обнимал горло полуобнаженного мужчины — аккуратно побритого, причесанного, чистенького, хотя и неестественно бледного.

— Ксандр?

— Ужели не узнать меня?

Ведун огляделся. В коридоре было пусто. Придворные, судя по всему, либо ушли в поход вместе с господином и полегли на поле брани, либо разбежались по потаенным усадьбам или просто далеким от военных троп городам. Пожалуй, не запрет его тут никто. Разбежались запиральшики еще до начала осады.

Спрятав саблю и закинув щит за спину, Олег спрыгнул вниз, не тратя времени па лестницу, обнял кормчего:

— Ну ты как?

— Ничего, в общем, колдун. Токмо хребтина болит сильно. Лекарь здешний сказывал, лежать надобно мне поболее, коли к весне к веслу встать хочу. Коли зиму лежать, то лето стоять смогу.

— Он только про эту зиму говорил или вообще теперь так жить советовал? — поинтересовался Олег, опытным взглядом кузнеца осматривая цепь и ошейник. — Нет, без инструмента не обойтись. Как бы еще и греть не пришлось.

— Сказывал, токмо сию зиму отлежать надобно, колдун. А как же греть, коли на шее железо?

— Кошму мокрую под кольцо засунуть да поливать, — пояснил ведун. — Беда в том, что не знаю я, где тут всякие мастерские, инструмент. А мой утоплен давно. Придется потерпеть, друг. Подождать, пока порядок первый в городе наведем.

— Ты все же пришел сюда, чужеземец? — услышал Олег знакомый голос и медленно повернулся.

Из подвешенного на стене зеркала на него смотрел великий Раджаф, донельзя похожий сейчас на своего брата: в таком же халате, только темно-коричневого цвета, в чалме с колдовским хрусталем на лбу, с вытянутым безволосым лицом. Ведун, невольно схватившись за саблю, оглянулся, пытаясь понять, откуда отражается правитель.

— Как тебе не стыдно осквернять своим присутствием дом того, кого ты предал?!

— Предал, предал... — продолжая крутить головой, ответил ведун. — Вы с братом умеете говорить только об этом. А я ни тебе, ни ему в верности не клялся, на службу не поступал. Ты же и вовсе на меч меня взял, в полон. Я из плена вырвался и стыдиться за это не намерен. Как мог, так и высвобождался.

— Ты обещал захватить и привезти ко мне моего брата!

— Захватить — да. Привезти — нет. И свое обещание я исполнил...

Олег наконец разглядел в углу комнаты каменный шарик, из которого шел звук. Значит, великого Раджафа не было ни здесь, ни даже поблизости. Он разговаривал через туктон.

—... Ну а что твои ленивые стражники не смогли его довести до Кайма — это ты уж с них спрашивай. Я же, как помнишь, хотел лишь спасти свою невольницу от смерти. Привези я ее к тебе — и ты бы обязательно ее убил.

— С чего ты это взял, чужеземец?

— У тебя на лбу написано.

К удовольствию Олега, его собеседник тут же отер лоб:

— Это неправда.

— Какая разница? Зачем мне доверяться твоим клятвам, если я могу обойтись без этого? Урсула просто будет со мной. И все.

— Как ты можешь быть за нее спокоен, чужеземец, если продолжаешь служить моему брату? Разве ты забыл пророчество? Ты привел сюда девушку с разноцветными глазами, чтобы напоить мертвого бога ее душой, кровью и жизнью. Согласно ритуалу, чтобы пробудить бога Итшахра к жизни, на его алтаре следует произвести тройное жертвоприношение девочки с глазами разного цвета. Жертва девичества, жертва крови и жертва жизни, — напомнил Раджаф. — Сперва на алтаре нужно лишить ее девственности, затем там же следует пролить ее кровь и, наконец, там же ее необходимо убить. Аркаим служит Итшахру и обязательно принесет твою рабыню в жертву.

— Пока она рядом со мной — нет.

— Он обманет тебя, чужеземец. Обязательно обманет! Разве ты не видишь, что он рвется к исполнению пророчества любой ценой? Он не моргнув глазом кидает в топку своей страсти тысячи людей, живых и мертвых, он разрушает города, он рвет клятвы и нарушает древний уговор, что дал тысячи лет покоя всем обитаемым землям. Он хочет создать царствие смерти на земле! Поработить все страны, все народы. И твой народ, чужеземец, твой тоже! Если ты его не остановишь, твои дети, сестры, братья сделаются рабами! Неужели ты не видишь, что служишь силам Зла? Ты должен остановить Аркаима, остановить во имя свободы всего человечества, во имя Добра, во имя справедливости, счастья.

— Только не надо про свободу, счастье и справедливость! — вскинул руки Олег. — Мне уже обрыдло это словоблудие! Каждый, кто хочет выставить меня идиотом, начинает морочить мне голову именно с этого. Скажи проще, Раджаф: «Мои шкурные интересы требуют того-то и этого».

— Страшись моего гнева, чужеземец! — оскалился правитель. — Не то твоя голова враз покинет плечи!

— Руки коротки!

— Осторожнее, колдун, — предупредил кормчий. — Он умеет проходить сквозь зеркала. Сам видел.

— Как это — «проходить»? — не понял Олег.

— А как я сейчас с тобой разговариваю, дикарь?! — расхохотался Раджаф. — Неужели ты ни разу не подумал, тупица, отчего мои зеркала называют священными? Али ты мыслил, они годятся лишь для отражения света на нижние этажи домов? Нет тупица. Я могу в любой момент заглянуть через любое зеркало в любое место, я могу пройти через него и провести с собой своих воинов. Либо метнуть копье.

— Что-то я не замечал, как ты перебрасываешь свои сотни в Киву или Ламь, когда я подступал к этим городам.

— Это не так просто, колдун, — опять встрял с пояснениями Ксандр. — Он может провести людей только одновременно с собой. А в одно зеркало способен пролезть лишь один человек. Поэтому и с одной, и с другой стороны должно стоять столько зеркал, сколько человек нужно протащить, и все должны шагнуть одновременно, держась за руки. Лошади, щиты, копья при этом не пролезают. Для выхода нужны пространство и яркий свет. И еще какие-то условия.

— Зря я не отрубил тебе голову, чужеземец, — прошипел великий Раджаф. — Но я знаю, кто проболтался тебе об этом. И сегодня же вырву старикашке его поганый язык!

— О, теперь я уверен, — вскинул палец Олег. — Я слышу речь представителя сил добра!

— Какая тебе разница, кого как называть, чужеземец? — втянул ноздрями воздух правитель. — Я сражаюсь на вашей стороне! Я борюсь за свободу твоей земли, твоего рода от рабства под пятой злобного Аркаима! Мне не нужна ваша свобода. Мне нужен лишь мой трон, моей родной страны. А моему брату — власть над всем миром! Ты должен помочь мне победить его. Ради своих детей и близких, ради своей страны, ради себя самого!

— Да, я помню, — кивнул Олег. — Ради меня самого ты пытался меня повесить. Причем два раза. Хотел убить моих друзей и мою рабыню. Уничтожил всю нежить в реке.

— Разве ты не понимаешь, чужеземец? Это было сделано во имя спасения всего рода человеческого от рабства!

— Я бы еще понял, если бы ты во имя высших интересов, великий Раджаф, убил кого-нибудь другого. Но ты хотел убить меня! Меня и моих друзей!

— Я не прошу, чтобы ты любил меня, чужеземец, или благодарил за милости. Но ты должен понимать, что наши интересы совпадают. Нам обоим нужно уничтожить Аркаима! Мне — чтобы вернуть трон. Тебе — чтобы спасти свою родину от рабства. Да и прочие народы тоже.

— Нет, великий Раджаф, — покачал головой ведун. — Я больше не стану сражаться за высшие интересы, будущее человечества, за свободу угнетенных, за изгнание тиранов и диктаторов и прочую жвачку для недоумков. Хватит. Отныне если я и подниму клинок, то только ради чего-то конкретного и понятного. Того, что можно пощупать или четко уяснить.

— Что же ты уяснил, чужеземец?

— То, что один из двух предсказанных пророчеством гостей Кайма является сыном русалки, правитель. И ему очень неприятно, что всех его родичей, обитавших в этой реке, истребили вчистую, не оставив от родов даже семени. Душа его не обретет покоя, пока он не отомстит убийце.

— Пока вы занимаетесь своими шкурными играми, чужеземец, Аркаим поработит весь обитаемый мир, сделав его миром мертвых!

— Как гласит древняя индейская поговорка, великий Раджаф, нужно решать проблемы по мере их возникновения, — улыбнулся Середин. — Сперва нам нужно убить того, кто истребил в реке русалок. А уж потом, буде возникнет такой вопрос, мы выясним и то, кто будет править миром.

— Ты угрожаешь мне, козявка?! Ты, навозный червяк, жалкий смертный!

— Какая поэтичность, какая образность! — рассмеялся Олег. — Может, я и червяк, но сквозь тысячелетия Кронос увидел мое появление, а не твое. Предсказание говорит о нас, смертных, а не о твоем величии. И вообще... Я тебе не угрожаю. Я просто тебя убью! Палач, которому ты приказал нас повесить, уже мертв. Теперь твоя очередь.

— Зря я оставил тебе тогда жизнь, червяк... — зло прошипел правитель.

— Сочувствую, — развел руками Середин. — Но изменить ничего не могу.

— Передай брату, червяк, что, если он хочет получить назад все, как было, пусть и сам оставит все нетронутым. Вы мерзкие, тупые ублюдки. Пролили реки крови, но не получили ничего. Потому что я умнее. Пошел вон, выродок. Я сохраняю тебе жизнь только для того, чтобы ты передал брату эти слова.

Картинка на зеркале дрогнула, и Олег увидел свое отражение.

— Какая сказочная подстава, — покачал он головой. — Значит, если продать их на Руси, то в любом доме, в любом городе, в любой момент из этого медного посеребренного листа могут полезть всякие нежданные монстры? А с другой стороны, если такую штуку забросить на Луну или на Марс... Это же какие невероятные возможности открываются!

— Можно отвернуть зеркало к стене, убрать в сундук, чем-нибудь накрыть, — подал голос Ксандр. — Если из зеркала некуда выходить, то и пользоваться им невозможно. И выложить через него что-то получается, токмо если есть куда пихнуть. А назад и вовсе не заберешь — сперва Раджафу туда нужно перебраться, а уж потом своей волей назад пихать. Слышать через зеркала нельзя, глядеть токмо... И говорить через них нельзя.

— Это я уже понял... — Середин поднял туктон, взвесил на руке, после чего сунул в угол, под кошму. Снял зеркало со стены, поставил лицевой стороной туда же, в угол: — Так не вылезет, кормчий?

— Не должен, колдун.

— Хорошо, — вздохнул ведун. — Ты извини, я тебя еще ненадолго оставлю. Не знаю, в чем смысл послания, но, наверное, Аркаиму его нужно передать. Кстати, мне показалось, что за спиной великого Раджафа, когда он разговаривал, маячила очень знакомая скальная стена. Ну очень знакомая! Хотя к скалам я как-то сильной страсти не испытывал, знакомые утесы не коллекционировал, не запоминал...

— Камень там темный на уровне плеча, колдун, — почесал за ухом Ксандр. — Видно, людей очень много ходит, и задевают постоянно.

— Да и вообще она была гладкая на диво, — кивнул Олег... — Ну, конечно же, как я сразу не догадался! Это двор большого дворца! Пока мы тут бились лбом о стены Кайма, этот проходимец захватил дворец мудрого Аркаима! Он ведь знал, что раз мы здесь, то там никаких сил не осталось!

— Это невозможно! Стена перед селением, узкий карниз на горе, сам дворец... Нет, его невозможно захватить!

— От себя добавлю, что и перед моим маршрутом теперь тоже наверняка пост стоит, — кивнул ведун. — Но человек хитер. Если приложить ум и фантазию... Одолеть можно все. Особенно, умея проходить через зеркала. Подожди, я скоро вернусь. Только до храма дойду передам Аркаиму весточку от брата — и вернусь.

Наверху ничего пока не изменилось. Ополченцы, не соблазняясь на грабеж, честно стояли в оцеплении на валу. Издалека доносились крики, стук и, как ни странно, песни. Дымов стало больше, некоторые вились уже над самим городом. Медленно сдвигаясь от стен к центру, ополченцы выбивали люки, вламывались вниз, в дома. За то время, пока ведун шел к святилищу, он увидел сразу два таких удачных штурма: удар толстым чурбаком — и четыре десятка воинов один за другим скрываются где-то внизу.

Перед нужным люком Середин остановился, оглянулся на оцепление, тряхнул головой и побежал вниз, мягко ступая войлочными сапогами по трухлявым прогибающимся ступенькам. Быстрым шагом подошел к палатке, откинул полог:

— Надеюсь, я пришел не слишком рано? Прости, мудрый Аркаим, боюсь забыть за более важными вещами об одном пустяке.

— Вот как? — Правитель пальцем погрозил Любоводу и повернулся к вошедшему. — Если это пустяк, зачем ты прерываешь наш разговор.

— Там, наверху, стоят в оцеплении полторы сотни ополченцев. И из-за этого не могут принять участия в общем грабеже. То есть они останутся без добычи из-за своей преданности, ради выполнения приказа. Мне кажется, это нехорошо. Либо их прямо сейчас, немедленно следует отпустить для разбоя, либо твоей волей, мудрый Аркаим, выделить награду, которая будет превышать обычную долю в добыче прочих воинов.

— Они получат эту долю, — кивнул правитель. — Так какое ты принял решение, чужеземец?

— Я еще думаю, мудрый Аркаим, — покачал головой купец.

— Тогда ответь мне, друже, а сколько зеркал мы успели набрать в разоренных городах?

— Я уж и запутался, колдун, — вскинул руку к виску новгородец. — Помнится, с полсотни их было.

— Здорово, три-четыре ходки — и через них можно перебросить полторы-две сотни воинов.

— Куда? — моментально насторожился хозяин горного дворца.

— Помнишь, ты сказывал мне, мудрый Аркаим, как твои птицы заметили потоп у тебя во дворе. Ну там, в ущелье? Вода лилась из дверей потоком, вытекала за ворота и выхлестывала через край? Мы тогда были слишком заняты и не стали отвлекаться на этот странный случай?

— Да, помню. И что? К чему ты ведешь, ведун Олег?

— Я думаю о том, мудрый Аркаим, как ведут себя люди, если у них внезапно намокли все вещи? Наверное, их выносят на просушку. На улицу, под светлое открытое небо. Если это посеребренные медные листы — с них снимают мокрые тряпки и расставляют по одному, подставляя солнечным лучам. Чтобы ветерок обдувал, чтобы солнышко сушило.

— Проклятие... — крепко сжал кулак правитель. — Он обманул меня! Он обманул нас всех!

— Забавная штука пророчество, мудрый Аркаим, — пожал плечами Середин. — Пророчество обещало, что мы перевернем троны — мы так и сделали. Теперь правитель, который прятался в горах, восседает в столице Кайма, а тот, что властвовал над равниной, оказался высоко в горах.

— Почему вы не сказали, что у вас в сундуках спрятаны священные зеркала Раджафа, чужеземцы? — недовольно зарычал правитель.

— Ты слишком благороден для тирана, желающего захватить власть над миром, мудрый Аркаим, — усмехнулся Олег. — Ты не роешься в чужих вещах, не осматриваешь спасенных и не допрашиваешь с пристрастием гостей. В итоге ты узнаешь о глазах своей гостьи лишь тогда, когда к тебе во дворец вламывается отряд, желающий ее от тебя спасти. Ты узнаешь о седьмом осколке только в тот миг, когда он нужен тебе больше всего на свете, а про зеркала своего братца — уже тогда, когда он вовсю хозяйничает в твоем доме. А меня еще постоянно убеждают, что я служу силам Зла. Я думаю, теперь стоит сообщить и приятное известие. Великий Раджаф только что говорил со мной через туктон и предложил обмен. Все твое нетронутое — на все его нетронутое. Город на город, власть на власть, страну на страну. Все возвращаются на свои места. Во всяком случае, я понял это именно так.

— Он говорил с тобой, чужеземец? У тебя есть туктон моего брата?

— Раджаф оставил зеркало и камень рядом с Ксандром. Он понимал, что мы станем искать кормчего и обязательно к нему придем.

— Да, мой брат хитер, — согласно покивал правитель. — И очень лжив.

— Но если он предлагает обменять все нетронутое на нетронутое — значит, твой дворец цел, мудрый Аркаим. Во всяком случае, до твоего ответа он никак не пострадает. Как я понимаю, великий Раджаф завладел твоим домом, сокровищницей, храмом Итшахра. Возможно, это святилище дорого тебе... Но ведь есть еще алтари этого бога, и довольно много. Даже я, пробыв в этой стране всего два десятка дней, ухитрился наткнуться на один их них. Ты владеешь домом своего брата, его сокровищницей и книгой, всесильной книгой Махагри, за которой так долго охотился. И она, в отличие от святилища, единственная. Так стоит ли соглашаться? Пусть размен остается разменом, ведь ты от него только в выигрыше. Жители селения возле дворца преданы тебе, они не станут защищать Раджафа. Мы приедем туда, организуем плотную правильную осаду, и года через два-три смолевники твоего брата просто перемрут от голода. Ты вернешь свои дворцы, святилище. Быть может, они будут изрядно разорены, но вернутся целиком — в дополнение к тому, что ты уже завоевал.

Date: 2015-09-19; view: 347; Нарушение авторских прав