Германия. Что в Германии капиталистических дух начал развиваться и распрост­раняться в эпоху Фуггеров (а может быть

Что в Германии капиталистических дух начал развиваться и распрост­раняться в эпоху Фуггеров (а может быть, кое-где уже и раньше), это мы не можем подвергнуть сомнению. Главным образом мы наблюдаем здесь отважное предпринимательство, которое наряду с осторожной купечес­кой торговлей и "закладничеством" составляет характерную черту того времени.

Но я хотел бы предостеречь от переоценки, хотел бы совершенно про­гнать представление, будто капиталистический дух в Германии даже в XVI столетии достиг такой высокой степени и широты развития, которая бы допускала хотя бы отдаленнейшее сравнение со степенью развития капитализма, например, в итальянских городах уже в XIV столетии.

То, в чем мы должны отдать себе отчет, чтобы правильно судить о сос­тоянии капиталистического духа в Германии, скажем, в XVI столетии (когда, по общему признанию, его развитие достигло зенита), - это глав­ным образом следующее.

1. Всегда могли существовать совершенно единичные случаи, в кото­рых проявлялась капиталистическая природа. "Общественное мнение", интеллигенция, передовые умы в своих суждениях согласно и притом категорически отвергают всякое проявление нового духа. То, как Лютер отзывается о "фуггерстве"⁶², доказывает это так же, как и заявления таких людей, как Ульрих фон Гуттен и Эразм Роттердамский (198). Но эти воззрения вовсе не ограничиваются кругом дворянства и ученых. Они были вполне народными. Себастьян Франк перевел сочинение Эразма (199), и перевод имел большой успех. Трактар Цицерона "Об обязаннос­тях", в котором он делает известные заявления о низкой ценности "тор­говли" (в "мысле барышничества), стал в этом столетии родом настоль­ной книги благодаря огромному распространению многочисленных его переводов (200). Все это позволяет заключить о том, что капиталистичес­кое мышление и оценка оставались еще только на поверхности немецкой народной души.

2. Но могут полагать, что та резкая критика, которой современники подвергают капитализм, есть как раз доказательство того, что он быстро достиг сильного расцвета. Это до известной степени правильно. И если обращать внимание только на размеры предприятий, высоту цен, силу многополистических тенденций, то степень развития капитализма в Гер­мании в то время была сравнительно высокая. Но следует помнить, что капиталистический дух имеет еще многие другие составные части и они-

[111]

то в то время у нас достигли только скудного расцвета. Я имею в виду все то, что мы назвали отчетностью. Как слабо она была развита в Герма­нии в XVI столетии, этому я уже привел несколько свидетельств. Я на-понимаю о деловых книгах, как у Отто Руланда (XV столетие), о деловых отчетах, как у Лукаса Рема (XVI столетие), которые все не выдерживают никакого сравнения с подобными же памятниками итальянского духа XIV и XV столетий. Отчетность не пропадает. Однако как слабо она была развита в Германии еще в XVIII столетии в сравнении с вошедшими в обычай приемами английской и голландской деловой жизни, я уже ука­зывал.

3. Во всяком случае, этот "пышный расцвет" капиталистического духа в XVI столетии (если уж говорить о таковом) был кратковременным. Еще в течение XVI столетия в Германии начинается тот процесс феодализа­ции, с которым мы уже ознакомились в Италии, и совершенно всасывает важнейшие семьи предпринимателей. Новые же поколения буржуа име­ются в течение следующих двух столетий только в очень ограниченном количестве, и их имущества имеют очень скромные размеры. Только в XVIII столетии начинается более оживленная промышленная и коммер­ческая жизнь, которая потом снова еще раз ослабевает к началу XIX сто­летия. Можно без преувеличения сказать, что настоящий новый расцвет капиталистического духа в Германии начинается только с 1850 г.

Что в настоящее время Германия борется с Соединенными Штатами за венец высшего совершенства капиталистического духа, это никем не оспариваемый факт. Если хотеть поэтому познать своеобразие современ­ного предпринимательства в Германии, то нужно только прочесть то опи­сание, которое в 13-й главе я даю о сущности современного экономичес­кого человека вообще: немецкий предприниматель представляет собою ныне (наряду или, скажем, вслед за американцем) самый чистый тип этой человеческой разновидности. Что его, быть может, отличает от других также современных типов (201), это:

а) его приспособляемость: наше превосходство на мировом рынке по­коится в последнем счете на этой способности удовлетворять особеннос­тям покупателей, как это бесчисленное количество раз быть установлено рассудительными наблюдателями; оно покоится также и на верной оцен­ке специальных условий и на приспособлении к ним, когда дело идет, например, об устройстве фабрики за границей;

б) его крупный организационный талант, выражающийся в наших крупных судоходных предприятиях, крупных банках, электрических обществах, подобных которым не создает никакая другая нация, даже и американцы;

в) его отношение к науке. И это также ныне общепризнанный факт, что наши крупные отрасли промышленности - именно электрическая и хи­мическая промышленность - обязаны своей победоносностью прежде всего полной самопожертвования заботливости о научном обосновании и проникновении в сущность производственных процессов.

В настоящий момент должно решиться отношение немецкого предпри­нимательства к другому комплексу наук: к наукам о хозяйстве. Дело

[112]

имеет почти такой вид, как будто и здесь особенностью капиталистичес­кого предпринимателя в Германии станет понимание того, что существен­ной составной частью успешной предпринимательской деятельности яв­ляется пропитывание своего производства научным духом. Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что уже ныне метод ведения дел, т.е. отчетность как предмет изучения, достиг высшего развития в немец­ких школах предпринимателей.