Глава 2. МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ

127. Марксизм — доктринальная основа общества. Социалисти­ческая революция сопровождалась широкомасштабным критическим пересмотром всех институтов, которые по большей части были отвер­гнуты или трансформированы в свете учения марксизма-ленинизма, рассматриваемого как непреложная истина. Чтобы понять политику, новые институты и новое право социалистических стран, необходимо иметь представление хотя бы об основных положениях этого учения.

Марксизм-ленинизм в социалистических странах — это совсем не то, что любая философская доктрина в западных странах. Это официально признанное учение, а всякое иное, противоречащее, счи­тается не только ложным, но и опасным, угрозой общественному строю. Марксизм-ленинизм раскрыл законы, определяющие развитие общества, основанного на гармонии и согласии. Каждый, кто не сог­ласен с этой доктриной, кто отрицает и даже просто ставит под со­мнение постулаты марксизма, является, сознательно или нет, врагом человеческого рода, и его ложные взгляды должны быть пресечены.

Марксизм-ленинизм — это одновременно и мировоззрение, и ру­ководство к действию, доказывающее, как надо поступать, чтобы мир стал лучше. Знание принципов марксизма-ленинизма необходимо всем гражданам. Практика без революционной теории слепа, учил Сталин. Важно, чтобы руководители принадлежали к кругу просве­щенных людей, которые знают эту доктрину и полностью преданы ей. Не менее важно, чтобы те, кто управляет, судьи, граждане, также

были верны доктрине и вносили свой сознательный вклад в реализа­цию политики, направленной на то, чтобы вести общество к прогрес­су по открытому ею пути.

128. Исторический материализм. Марксистское учение, основа­телями которого являются Карл Маркс (1818—1883 гг.) и Фридрих Энгельс (1820—1895 гг.),исходит, с одной стороны, из материалисти­ческой философии, с другой — из идеи развития. Согласно материа­листическому подходу, объекты, существующие в природе, первич­ны; мысль, дух, сознание — это отражение материального мира. Идея развития означает, что в природе нет ничего раз и навсегда данного, все изменяется в процессе постоянной эволюции.

Дарвин в 1859 году в своей книге «Происхождение видов» объяс­нил принцип, управляющий эволюцией в сфере биологии. Маркс и Энгельс полагали, что и в области общественных наук — а не только естественных — имеются законы, управляющие развитием челове­чества. Они стремились открыть эти законы и таким путем поставить на место старого утопического социализма научный социализм.

Их отправная точка — гегелевский тезис о диалектическом разви­тии; за тезисом следует антитезис, а противоречие между ними реша­ется в синтезе, который и есть двигатель прогресса. Однако Маркс и Энгельс по-иному, чем Гегель, понимали причинные зависимости в ходе эволюции. Гегель — идеалист, и развитие общества он объяснял прогрессом человеческого разума. Учение Маркса и Энгельса — исто­рический материализм: объективное обусловливает сознание, реаль­ность рождает идеи, человек — прежде всего homo faber и лишь затем homo sapiens. «Анатомию гражданского общества следует искать в по­литической экономии, — писал Маркс. — Способ производства мате­риальной жизни обусловливает социальный, политический и духов­ный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»'.

129. Базис и надстройка. Марксистское учение отнюдь не носит печати фатализма. Оно отводит человеку важную роль в реализации законов истории. Но, тем не менее, его возможности ограниченны, ибо, как писал Ф. Энгельс, «люди сами делают свою историю, однако в данной, их обусловливающей среде, на основе уже существующих действительных отношений»².

Решающую роль в обществе играют экономическая инфраструк­тура, условия, в которых используются средства производства. Вслед за Сен-Симоном марксизм говорит о том, что принципы политичес­кой экономии первичны по отношению к принципам гражданского права. Все находится в зависимости от экономической структуры — идеи людей, нравы, мораль, религия.

Точно так же и право — это не более чем надстройка, его реаль-

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 6—7. ² Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 175.

ное назначение — служить интересам тех, в чьих руках находятся рычаги власти в данном обществе. Оно — инструмент, используемый теми, кому принадлежит власть и кто распоряжается средствами про­изводства. Право — это средство подавления эксплуатируемого клас­са. Оно справедливо только с субъективной точки зрения господству­ющего класса. Говорить о справедливом праве вообще -+- это значит обратиться к идеологии, то есть ложному отражению реальности. Справедливость — это историческое понятие, зависящее от условий жизни определенного класса. Право буржуазного государства, прене­брегающее интересами пролетариата, является, с его точки зрения, отрицанием справедливости.

Таким образом, марксистская трактовка права прямо противопо­ложна нашим традиционным представлениям о нем. Чтобы несколь­ко глубже разобраться в этом вопросе, а также понять, как представ­ляется в этой связи будущее коммунистическое общество, следует обратиться к взглядам Ф. Энгельса на государство и право, изложен­ным в книге «Происхождение семьи, частной собственности и госу­дарства» (1884 г.).

130. Марксистская концепция государства и права. По Энгель­су, в начале истории мы видим общество без классов, где все его чле­ны находились в равном положении по отношению к орудиям произ­водства. Все были равны, независимы друг от друга, ибо эти орудия находились в свободном распоряжении всех. Правила поведения со­блюдались, но, походя на нравы и не будучи снабжены принудитель­ными санкциями, эти правила не были нормами права.

Позднее в результате общественного разделения труда в прими­тивном обществе произошло расслоение, и выделилось два класса. Один из них овладел средствами производства и начал эксплуатиро­вать другой класс, лишенный этих средств. В этот момент появляют­ся право и государство. Между этими двумя явлениями марксист ви­дит прямую связь. Право — это такое правило поведения, которое, в отличие от всех других, содержит принудительный момент, возмож­ность вмешательства государства. Властвующее в обществе государ­ство, угрожая принуждением или применяя его, обеспечивает соблю­дение этого правила. Нет права без государства и государства без права. Это два слова, которые обозначают одно и то же явление.

Не всякое человеческое общество знает государство и право. Они — продукты определенной экономической структуры и не возникают до тех пор, пока не произойдет раскола общества на классы, из которых один эксплуатирует другой или другие. Господствующий класс ис­пользует в этих условиях государство и право, чтобы укрепить и продлить свое государство.

Право — это орудие классовой борьбы, служащее защите интере­сов господствующего класса и сохранению выгодного для него социаль­ного неравенства. Оно может быть определено как совокупность со­циальных норм, которые регламентируют отношения господства между

правящим и подчиненными классами в той части, в какой эти отноше­ния не могут сохраняться без опоры на принудительную силу хорошо организованного государства. Что касается государства, то это организа­ция господствующего класса, с помощью которой этот класс обеспечи­вает подавление эксплуатируемого класса и охрану своих интересов.

Право и государство существовали не всегда. Их появление — это «диалектический скачок». Переход от общества без государства и пра­ва к обществу с правом и государством — это невиданная дотоле соци­альная революция. Все последующее развитие носило скоре «количес­твенный» характер в том смысле, что лишь видоизменяло уже существующее государство и право, но в рамках классового общества, основанного на частной собственности на средства производства. Ис­тория общества — это,по преимуществу, история борьбы классов. По­вороты истории связаны с победой части ранее эксплуатируемого класса, который отныне становился эксплуататорским классом. Появ­ление нового социального класса прогрессивно, ибо соответствует бо­лее развитому состоянию способа производства, техническому про­грессу, общим устремлениям общества. Однако средства производства по-прежнему в частной собственности небольшого числа лиц и, следо­вательно, сохраняется деление на эксплуататоров и эксплуатируемых.

131. Предвидение общества без права. Марксизм как политичес­кая доктрина исходит из того, что причиной всех зол в обществе яв­ляется антагонизм социальных классов, который исчезнет лишь тог­да, когда будет положен конец частному присвоению средств производства и они будут переданы в распоряжение всех и использо­ваться в интересах всех. Так появится новое, коммунистическое об­щество, не знающее эксплуатации человека человеком и руковод­ствующееся принципом «от каждого по способностям, каждому по потребности». Принуждение станет ненужным, а его носители — го­сударство и право — отомрут. Эта доктрина полностью противопо­ложна фашистской, превозносящей роль государства, всемогуществу которого приносятся в жертву интересы индивидов.

Переход к новому обществу без государства и права — это еще один диалектический скачок в истории, но обратный тому, о котором говорилось выше. Человек становится свободным, он принадлежит самому себе и не должен продавать свою рабочую силу в интересах эксплуататоров из господствующего класса. Нормы поведения, кото­рые сложатся в этом будущем обществе, приобретут такой же харак­тер, как и в ранних обществах, то есть это будут правила морали, обычаи, технические предписания. Они будут соблюдаться спонтан­но в силу убежденности в их соответствии общему интересу и под­линной справедливости. Все граждане в меру своих способностей примут участие в управлении делами общества. Уровень производст­ва позволит удовлетворить разумные потребности каждого.

132. Марксизм как теория действия. Марксистская доктрина, сформулированная в основных чертах в 1848 году в «Манифесте

Коммунистической партии», развивалась затем Марксом и Энгель­сом на протяжении всей их жизни. Они защищали ее от противни­ков, уточняли для последователей. Маркс и Энгельс были не только мыслителями, но и партийными деятелями. Они внимательно следи­ли за событиями своего времени, анализировали ситуации, возникав­шие в разных странах, и формулировали выводы о том, какова долж­на быть линия поведения, призванная привести к конечному успеху сторонников доктрины. Марксизм, таким образом, — это не только объяснение истории, но и основанное на диалектическом методе ру­ководство по политической деятельности и революционной практи­ке.

В отличие от исторической и философской частей марксистско­го учения, его политическая часть требовала постоянного учета изме­няющихся условий, и особенно после того, как партия большевиков пришла к власти в России в 1917 году. Роль Ленина в этой связи была настолько велика, что и в Советском Союзе, и в других странах мар­ксизм в наше время называют марксизмом-ленинизмом.

Маркс и Энгельс не могли предвидеть, в какой стране впервые произойдет революция, приведшая к власти марксистскую партию, и какова будет обстановка в мире в этот момент и в последующем. В трудах Маркса имелось лишь указание на то, что между капитализ­мом и коммунизмом должен быть переходный период. «Между капи­талистическим и коммунистическим обществом лежит период рево­люционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство это­го периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»'. После завоевания власти надо было оп­ределить, каковы должны быть структура и задачи социалистическо­го государства. Ленин попытался это сделать в начальный, трудный период. Но он умер в 1924 году, и его наследник Сталин придал со­ветскому обществу его характерные черты, проведя тотальную кол­лективизацию экономики и создав тоталитарное государство, вся власть в котором была бесконтрольно сосредоточена в руках вождя.

133. Значимость марксизма-ленинизма. Прежде чем изучать со­зданные в стране институты, следует еще раз подчеркнуть значение марксизма как учения и вытекающей из него концепции права. Даже общество, образовавшееся в СССР, рассматривалось его руководите­лями как несовершенное (хотя и значительно более высокое, чем общества капиталистические). Общественные отношения в нем соот­ветствовали лишь первому необходимому этапу на пути к коммунис­тическому обществу — этапу социалистического государства. Совет­ская страна еще не завершила революцию. Государство было и остается революционным. Нельзя упускать из виду это марксистское видение. Благодаря ему в СССР право трактовалось весьма своеоб-

Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 27.

разным образом и ему была отведена иная роль в сравнении с запад­ноевропейским пониманием роли права'.

Охрана порядка путем выработки принципов решения конфликтов не является основной задачей социалистического права. Оно прежде всего — средство трансформации общества, движения к коммунисти­ческому идеалу, до достижения которого не могут существовать под­линные свобода, равенство, мораль. Право — инструмент на службе господствующего класса, и это заявляется без стеснения, поскольку политика социалистических стран как таковая нечто иное, чем поли­тика буржуазных государств. Осененные марксистской доктриной, со­ветские руководители знают цели, к которым следует идти в соответ­ствии с научными законами, управляющими развитием общества. Цель права совпадает с целью политики: оно должно дать обществу организа­ционные формы, соответствующие этим законам, воспитывать граждан, показывая им, насколько противоправно сегодня поведение, которое при капитализме признавалось допустимым и, более того, нормальным.

Характер, который придал советскому праву экономический ба­зис, его воспитательная роль делают его отличным от «буржуазного права», пытающегося вслепую установить порядок и господство мо­рали в мире, порочная экономическая организация которого не поз­воляет это сделать. В глазах советских граждан политики и юристы буржуазных стран действуют вслепую, плывут по течению, при этом не имеют компаса и не могут должным образом маневрировать. Руко­водители и юристы социалистических стран, наоборот, нашли такой компас в виде марксистско-ленинского учения. Поэтому советское право не такое, как «другое право».

Таким образом, очевидно, что понимание этого права неотделимо от знания марксизма-ленинизма, определяющего его цели, развитие, толкование и применение. Нельзя понять советский строй, если не подходить к нему в свете марксистско-ленинского учения, которое признается единственно истинным. В свете этого учения многие вещи приобретают иной смысл, чем тот, к которому мы привыкли. Такова, например, новая концепция морали: быть нравственным — это значит отдавать все свои силы и энергию делу строительства ком­мунизма. Свобода отнюдь не упраздняется, но понимается иначе и в определенном смысле напоминает концепцию, которая господствова­ла во Франции до XVIII века и которую Шарль Монтескье сформу­лировал следующим образом: «Свобода состоит совсем не в том, что­бы... делать то, что хочется. В государстве, т.е. в обществе, где есть законы, свобода может заключаться лишь в том, чтобы... делать то, что должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не долж­но хотеть»². Марксизм также учит человека, чего должно хотеть.

Основанное на научной теории, советское общество — это не прос- то общество нового типа, но высший тип общества, значительно более

' Toumanov V. Pensee junduque bourgeoise contemporaine. 1974. ² Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288.

прогрессивный, чем буржуазные общества. Если в этих последних кто-то и попытается приложить усилия, чтобы добиться большей социаль­ной справедливости, эта попытка обречена на неуспех, поскольку сохраняются социальные структуры — носители недопустимых, отвра­тительных неравенств'. Вне марксистской доктрины и ее постулата о необходимости обобществления всех средств производства нет правиль­ных решений. Несоциалистические государства в международном плане являются постоянной угрозой человечеству. Их внутренние сущность и структура с неизбежностью порождают внутренние противоречия, выход из которых эти государства, чтобы продолжать свое существование, ищут, порабощая другие народы (колониализм) или прибегая к войне (империализм). Эта опасность существует всегда, и мирное сосущество­вание с этими государствами возможно, если быть более сильным.

134. Наступивший кризис. Марксистская доктрина, давшая ши­рокую картину прошлого и будущего общества, несомненно, сохра­нила свой след и сегодня в бывшем СССР: таков, например, тезис о необходимости обеспечить благосостояние всех. Но разве сегодня в западных странах дело обстоит по-иному? Здесь уже не понимают со­бственность по старой модели Тьера, а жизненные условия трудящих­ся существенно улучшены, i

В конечном счете отпали структуры, на которых была основана система власти Сталина и его наследников. Несостоятельным оказа­лось стремление обосновать их авторитетом Маркса и даже Ленина. Нельзя сохранить структуры, которые опирались на диктатуру моно­литной и централизованной партии, но оказались не только неспо­собными построить коммунистическое общество, но, наоборот, от­странили массы граждан от решения общественных дел, породили безответственную и часто коррумпированную бюрократию и были за­частую разрушительны в экономическом плане.

По инициативе М.С.Горбачева, а затем Бориса Ельцина прошла волна реформ, первоначально имевших целью тотальную перестрой­ку Советского государства и его экономики, но приведших к распаду СССР и созданию Содружества Независимых Государств. Когда пи­шутся эти строки, трудно еще оценить масштабы и значимость ре­форм и новых структур.

135. Отношения между советскими и иностранными юристами. Из учения марксизма-ленинизма следует, что в силу различия эконо­мической структуры социалистических стран, с одной стороны, и ка­питалистических — с другой, советское право по определению — хо­рошее, а буржуазное право — плохое. В Советском Союзе не было сомнений и в том, что буржуазные юристы не могут не быть созна­тельными или несознательными выразителями интересов буржуазно­го класса. Все, что делалось в буржуазных странах, интерпретирова­

' Зивс С.Л., Развитие формы права в современных империалистических государствах. М., 1960; Круглоголов М.А. Антидемократическая сущность буржуазных выборов. М., 1965.

лось в свете марксизма как направленное на поддержание диктатуры имущих. Правда, правящая буржуазия в страхе перед пролетариатом шла на известные улучшения. Однако нельзя надеяться на то, что об­щество и право станут справедливыми, пока не удастся избавиться от коренного порока общества — отменить возможность присвоения средств производства частными лицами. Неизбежное следствие лю­бой частной собственности — эксплуатация человека человеком.

Западные юристы с трудом верили, что можно видеть неоспори­мую истину в доктрине, которая, раз сложившись, не претендует на дальнейшее развитие, хотя, очевидно, принадлежит к движению идей XIX века и во второй половине XX века является пройденным эта­пом. Советских юристов не посещала идея проверить обоснован­ность марксизма-ленинизма, для них это учение в его постулатах было вне пределов дискуссии.

Очевидно, таким образом, что на уровне принципов согласие между советскими и буржуазными юристами достигнуто быть не мо­жет и сравнение соответствующих правовых систем будет плодотвор­но только в юридико-техническом плане'.

Несмотря на различие политических систем, и тут, и там могут воз­никать сходные проблемы, порожденные экономическими, социаль­ными и моральными причинами. Принципиальные расхождения не­редко стираются, когда вопрос переходит в практическую плоскость. И тогда мы убеждаемся в том, что можем многое узнать, обратившись к опыту Советского Союза. Такова, например, идея о том, что участие трудящихся в управлении необходимо для того, чтобы оно стало эф­фективным и подлинно демократичным. Эта идея получает все боль­шее распространение и за пределами марксистских стран.