Регулирующие принципы цивилизации

Многие ученые, относящиеся к классической традиции сравнительного изучения цивилизаций — от Н. Данилевского и О. Шпенглера до Л. Дюмона и Ш. Эйзенштадта, — выделяют в каж-

дои цивилизации или типе цивилизаций особый регулирующий принцип. Недавним примером рассмотрения регулирующих принципов на историческом материале является работа японского ученого Т.С. Лебры*, который проводит различия между двумя типами этоса: западный однолинейный детерминизм и японский интерактивный релятивизм. Однолинейный детерминизм предстает как разомкнутость, дихотомия и иерархия причин; интерактивный релятивизм — как взаимосвязь, преемственность и взаимообусловленность образующих компонентов.
Но можно ли объяснить всю символическую структуру цивилизации, исходя из единого принципа? Ответ, конечно, должен быть отрицательным, так как регулирующий принцип это аналитическая абстракция, в понимании которой различные наблюдатели подчеркивают значение разных аспектов; и в каждой цивилизации могут одновременно действовать несколько регулирующих принципов.
Так, в западной цивилизации центральной проблемой является отношение индивида к социальному целому и присущий ей существенный принцип (сформулированный еще П. Абеляром) выражается преимущественно в более высоком значении индивидуальности, чем целостности. Однако если рассматривать в качестве центральной проблемы соотношение добра и зла, как это принято во всех монотеистических религиях (кроме, может быть, восточноазиатских), то мы увидим выражение западного принципа (особенно начиная с периода погони за ведьмами в XIV в.) в том, что идеологический дуализм угрожает, с одной или другой стороны, подорвать установленную социальную иерархию. Такова, например, антиномия Бог—Сатана, имеющая широкий ряд секулярных соответствий: рациональность—эмоциональность, природа—мастерство, левое—правое, феминизм—патриархальность и т.д.
Проблема соотношения между верой и властью, ценностями и фактами также была центральной как для Запада, так и для ислама. Однако западное решение, больше чем где бы то ни было, сводилось к взаимному признанию легитимности разделения «Богу — богово, а Кесарю — кесарево», принципа, постоянно присущего христианству, хотя формально институционализированного только в XVIII в. и ставшего особо почитаемым в либеральную эпоху.
Если цивилизация содержит несколько регулирующих принципов, то важным вопросом становится их соотношение. Может ли один принцип рассматриваться как постоянно возвышающий-
См.: Lebra T.S. Japanese Patterns of Behaviour. Honolulu, 1976.

ся над другими, как регулирующий процессы, воздействующие на другие принципы? Или же все регулирующие принципы могут рассматриваться как «имеющие каждый один голос», и все участники решают на основе «консенсуса» и «мажоритарного голосования», один из которых будет наиболее влиятельным в той или иной сфере культуры в данное время.
В этом случае единство культуры обеспечивается постоянным полилогом между различными регулирующими принципами, к которому другие могут быть допущены как в некий клуб на основании «голосов» тех, кто уже в нем состоят. Именно в этом направлении движется современный Запад. Этот путь, возможно, объясняет постоянную внутреннюю динамику и внешнюю экспансию западной цивилизации, по крайней мере начиная с XVI в., лучше, чем любой базисный принцип или способ социальной организации.