Первый (начало XIV в. – 40-е гг. XIV в.) – этап мужания «новичков», их борьба за лидерство в пределах своих регионов

Новым во всех отношениях участником русских дел стала Литва, поскольку до середины XIII в. была известна как конгломерат языческих прибалтийских племён, сохранивших в полном объёме племенной быт. Литовцы долго оставались недоступными чужеземному влиянию, так как жили в глухих лесах и болотах. Как всякое варварское племя, они были беспокойными и неудобными соседями для русских княжеств, особенно Полоцкого и Волынского. Литовцы совершали в эти земли быстрые кавалерийские набеги, жгли селения, уводили в плен жителей, но, пока они оставались разрозненными племенами, русские не только легко отражали локальные вторжения, но и платили взаимными опустошениями, и налагали на литовцев дань. По преданию, литовцы были настолько бедны, что платили дань вениками и лыками.

Ситуация коренным образом изменилась, когда эти балтийские племена оказались в сфере внимания «цивилизаторов» католиков, а именно, меченосцев и тевтонов. Литовцам удалось положить предел дальнейшим успехам крестоносцев. В борьбе с последними у литовцев значительно возросла роль военных вождей – князей (кунигасов), и начало развиваться единодержавие. У истоков будущего литовско-русского государства стоял один из литовских князей Миндовг (ум. в 1263 г.), который, не разбирая средств, осуществлял предварительную объединительную работу, в том числе, закрепил в составе своих владений Чёрную Русь с городами Новогродком (первая столица Литвы) и Гродно, часть Полоцкого княжества, ослабленных монголо-татарским нашествием.

На этапе предварительного строительства Литве было необходимо определиться в своём отношении к более сильным оппонентам – католическому Западу с одной стороны, и Галицко-Волынскому княжеству с его идеалом обширного западнорусского государства, с другой.

Попытка Миндовга обезоружить крестоносцев принятием католичества и принятием из рук папы королевского титула не увенчалась успехом. Рыцари заставили его уступить им часть литовских земель. После одиннадцати лет пребывания в христианстве Миндовг, в 1261 г., вернулся в язычество и после ряда жестоких сражений изгнал немцев со своей земли. Тем временем сын Миндовга Войшелк принял православие и вступил в союз с Даниилом Галицким, выдав за его сына, волынского князя Шварна, свою сестру, заложив, таким образом, основы будущего союзничества.

Помощь русских (пинян и новогродцев) обеспечила Войшелку через некоторое время по смерти отца (1263 г.) победу в борьбе за княжение и прекращение смуты в Литве. Признав над собой сюзеренитет волынского князя, он восстановил и власть над Витебском и Полоцком, где правили то литовские, то русские князья. По сути, Войшелк уже стал одним из русских князей, своим наследником назначил Шварна, планировал крестить в православие всю Литву, но был убит (1267 г.), и Литва осталась языческой.

Однако принципиальный выбор уже был сделан. В 1283 г. Галицко-Волынская земля подверглась разрушительному татарскому погрому и уже не смогла оправиться. Литва осталась единственной силой, способной принять на себя как оборонительную, так и объединительную роль в этом регионе. Литовские князья язычники на русских землях окружали православие заботой, русское население считало литовское государство своим. В состав Литовского княжества влилась Минская земля.

По-прежнему главной задачей оставалась борьба с Орденом. Литовцы заняли Двинск (Динабург) и Полоцк (1307 г.), перебили там всех немцев, уничтожили построенные ими церкви. Русско-литовские полки разбили немцев и в 1314 г., не дали захватить тогдашнюю столицу Литвы Новогродок.

Основные очертания как литовско-русское государство Литва приобрела при Гедимине (1316 – 1341).

В состав Литвы разными путями - через династические союзы, соглашения с населением в духе киевского времени, с помощью оружия, вошли Туровское, Пинское, Витебское княжества. Перед его смертью русские области составляли уже больше двух третей всей территории. Русское культурное влияние стало преобладающим. Сам Гедимин и его сыновья были женаты на русских княжнах, при дворе и в официальном делопроизводстве господствовал русский язык (литовской письменности пока не существовало). Держава Гедимина по своей структуре напоминала Киевскую Русь первых Рюриковичей. Здесь были созданы благоприятные условия для развития внутреннего рынка, торговых связей с другими странами. Тесный контроль осуществлялся литовскими князьями только в коренной Литве. Прочие земли во всей полноте сохраняли «старину». Фактически, на русских землях сменились лишь верховные правители (после Гедимина - Гедиминовичи), а в мелких уделах продолжали править Рюриковичи. По всей Литве активно строились новые православные храмы. Гедимин принял титул великого князя литовского и русского и утвердил новую столицу в русском городе Вильно. Несмотря на приток населения с католического запада – из Прибалтики, Польши, Германии, несмотря на появление в столице сразу двух католических монастырей, вплоть до XVI в. лицо литовского города определялось восточнославянской культурой.

Став русским, литовское государство не только осуществляло объединительную программу в самых широких масштабах, приняв эстафету у Галицко-Волынского княжества, но и усвоило идею активной антиордынской борьбы, что, безусловно, привлекало к ней русские области.

Тактика этой борьбы предусматривала как открытые столкновения, так и манипулирование татарами с помощью разнообразных дипломатических приёмов, широко применявшихся и во Владимирской Руси.

В 30-е гг. XIV в. Смоленское княжество заключило с Литвой договор о взаимопомощи, а смоленский князь признал себя младшим братом Гедимина. Разгневанный хан Узбек послал на Смоленск рать (в этом походе участвовал и московский князь Иван Калита), но подчинить город ему так и не удалось. С утратой Смоленска пришлось смириться. Так был положен предел распространению власти Золотой Орды на западных русских землях.

Чуть раньше, в конце 20-х – начале 30-х гг. XIV в. Литва и Орда пошли по пути компромисса. Киев признавал над собой верховную власть Гедимина и одновременно сохранял некоторый вассалитет к Орде (в 1331 г. там ещё работали баскаки).

А вот против католической Польши Литва и Орда выступили единым фронтом.

В 1340 г. пресеклась ветвь галицко-волынских князей. Польский король Казимир немедленно попытался захватить эти территории, но Галич полякам не подчинился, предложив власть сыну Гедимина Любарту, предварительно присягнувшему на верность Узбеку и получившему от того действенную военную помощь. Казимир отступил, но через девять лет повторил нападение. Литовцы и монголы вновь объединили усилия. Поляки удержали Галич, но отдали Литве Волынь. В результате Гедимин получил почти всю территорию современной Белоруссии.

Таким образом, на западе Руси появление на авансцене новичка имело следствием линейное и прогрессивное, и в основном мирного характера развитие объединительного процесса. Причиной тому - независимость политического ядра этого объединения в равной степени от прежних порядков и иноземного владычества.

К 40-м гг. XIV в. Литва не только влилась в поток русской жизни, но осуществила изрядную долю объединительной работы в западной части Руси и накопила потенциал для вступления в новый, конкурентный этап борьбы за воссоединение уже всех русских земель.

На Северо-востоке события развивались по куда более замысловатому сценарию.

Новичков в полном смысле здесь не было вовсе.

Ядром Северо-восточной Руси по-прежнему оставалось великое княжение владимирское. В условиях продолжающегося дробления (предел был достигнут только в первой пол. XV в., когда во Владимиро-Суздальской земле насчитывалось более 100 княжеств, а, например, в небольшом Ярославском княжестве - до 20 уделов) политический строй здесь усложнился, но не претерпел по сравнению с XI – XIII вв. существенных изменений. Великий князь оставался верховным собственником, высшей судебной и административной властью. Власть великого князя владимирского была по преимуществу военно-политической. Удельные князья во время военных походов обязаны были становиться под его знамёна. Они не имели права вести самостоятельную внешнюю политику. Во всём остальном младшие князья оставались свободными и независимыми, их взаимоотношения регулировались договорами, которые гарантировали неприкосновенность их владений и доходов. Договаривающиеся князья обязывались не покупать сёл в уделах друг друга, не позволять этого своим боярам, не давать жалованных грамот на владения в чужих уделах, вообще не вторгаться в удельную юрисдикцию. Те же договорные отношения сложились между боярами и слугами.

Однако к XIV в. подвергся некоторой корректировке порядок получения ярлыков на княжение.

Первоначально татары предпочитали не нарушать правила старшинства как традиционного порядка утверждения князя на великокняжеском столе. Только великий князь был представителем всех русских перед ханом и единственным, кто «знал Орду», то есть, ездил хлопотать перед ханом за интересы Русской земли, получал от него приказы, и т.д. Свой взнос в татарскую казну удельные князья передавали великому князю. Теперь система распространилась на уделы и превратилась из политически значимого явления в акт купли-продажи. Ярлык, в том числе на великое княжение, в XIV в. мог получить тот, кто мог дать больший «выход» даже вне зависимости от права старшинства.

Особое значение приобретали дипломатические способности русских князей. Выигрывал тот, кто умел тоньше интриговать в Орде, кто лучше владел правилами манипулирования.

Формирование новых центров экономической и политической жизни было обусловлено трагическими последствиями татарского погрома (не всем городам владимирской Руси удалось восстановиться в прежнем качестве) и новым распределением ролей на политико-экономическом пространстве между старыми участниками.

Со второй половины XIII в. началось возвышение таких городов, как Тверь, Кострома, Нижний Новгород, Москва, воссозданная на новом месте Рязань. Все они были узловыми пунктами на речных торговых путях. Сюда стекалось население, здесь быстрее восстанавливалось хозяйство, возрождались каменное строительство, ремесла, особенно военное (артиллерия).

К началу XIV в. лидером среди «новичков» северо-восточной Руси была Тверь. Она сравнительно легко пережила татарские погромы. Впоследствии проводила по отношению к Орде политику компромиссов, решая задачи безопасности, привлечения переселенцев, материального укрепления княжеской власти. В силу династических обстоятельств Тверское княжество избежало интенсивного дробления и внутренних усобиц. Будучи пограничным пунктом между владимиро-суздальской и новгородской землями, Тверь использовала все возможности давления на Великий Новгород, вплоть до организации туда татарских карательных походов.

Это лидерство в 1304 г. подтвердилось ярлыком на великое княжение Владимирское, полученным Михаилом Ярославичем Тверским по праву старшинства и по предсмертному распоряжению прежнего великого князя.

Однако тогда же обнаружился ещё один претендент на лидерство, представитель совсем молодого, но стремительно развивающегося княжества, Юрий Данилович московский, бывший всего лишь вторым князем самостоятельного московского княжества после основателя династии московских князей Даниила.

По распоряжению Александра Невского Москва, будучи частью Владимирского княжения, была определена в удел его младшему сыну Даниилу, а к 80-м гг. XIII в. была уже зафиксирована как независимое владение последнего.

Среди обстоятельств, способствовавших возвышению Москвы, был, тот же первоначальный набор преимуществ, какими располагала Тверь.

Москва была одним из узловых пунктов на пути из Западной Руси в Поволжье. Московскому княжеству, в силу малочисленности княжеского семейства, не угрожало, как и Твери в недавнем прошлом, чрезмерное дробление уделов и разрушительные междоусобия.

Естественным следствием такого порядка вещей стал прилив населения из других районов Руси. Население поддерживало московских князей, они были богаче и могли гарантировать безопасность, со своим князем дружило и московское боярство.

Поскольку прилив населения обеспечивал возрастающее богатство московских князей и возможность исправно выплачивать дань, а сами они последовательно ориентировались на сотрудничество с Ордой, ханы всемерно способствовали сохранению стабильности в московском княжестве.

Вместе с тем, огромное значение имела общая для всех Московских правителей политическая установка, отсутствовавшая у тверских князей. Они были князьями-собирателями, всеми возможными способами (покупка, захват, мена, ярлык) приобретали новые владения.

Крайняя степень политического дробления обусловливала слабое противодействие Москве со стороны других княжеств. Москва легко захватывала одно владение за другим, к тому же, новые московские приобретения поощрялись татарами. Допуская эмансипацию подобных молодых образований, татары рассчитывали ослабить старые центры и таким образом обезопасить собственное владычество.

Московских князей от всех остальных отличало и то, что они, деля между сыновьями уделы, последовательно стали увеличивать «излишек на старейший путь», то есть старший удел и таким образом гарантировали Москву от возможности ослабления в силу дробления в будущем. Приобретение всё новой собственности позволяло это делать.

В 1301 г. Даниил захватил у Рязани Коломну, в 1302 г. получил по завещанию бездетного князя Переяславль, в 1303 г. его сын Юрий из состава Смоленского княжества вывел Можайск. Всё течение Москвы-реки оказалось в пределах одного княжества, оно увеличилось почти в два раза и стало одним из сильнейших.

Таким образом, сын Даниила Юрий уже мог побороться за великое княжение. Он решился оспорить право на ярлык у Михаила Тверского. Князья вели тяжбу в Орде, и Михаилу удалось сохранить великое княжение только обещанием выплаты большей дани. Вторую попытку добиться ярлыка Юрий Данилович осуществил в 1317 г., и в этот раз вернулся от хана Узбека (1313 – 1341) с желанным трофеем. Теперь Михаил не пожелал согласиться с таким развитием событий. Он навязал московскому князю большое военное столкновение, в котором были разорены Костромские, Ростовские, Переяславские, Дмитровские, Клинские, Тверские земли. Михаил пленил жену Юрия и сестру хана Узбека Кончаку, вскоре умершую в Твери, а его самого вынудил бежать в Новгород. В 1318 г. оба были вызваны в Орду на суд, приведший к мученической гибели Михаила. Юрий получил желанный ярлык, но вскоре там же, в Золотой Орде, погиб от руки сына Михаила Дмитрия Грозные Очи, в свою очередь казнённого за самоуправство.

Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский вели схватку за великое княжение владимирское практически на равных. Никто из участников событий не мог даже предполагать перспективы Московского царства, по выражению автора «Повести о зачале царствующего града Москвы» XVII в., «Почему было государству Московскому царству быти, и кто то знает, что Москве государством слыти?». Однако в дальнейшем победа неизменно сопутствовала Москве.

В значительной мере это было результатом исключительно гибкой политики по отношению к Орде.

Брат Юрия Иван Данилович Калита (1325 – 1340) добывал ярлык теми же способами, что и Михаил Тверской. Он участвовал в жестоком подавлении антиордынского восстания в Твери в 1327 г. вместе с ратью хана Узбека (до этого тверской князь тоже «наводил» карательные рати на русские земли, в том числе на Новгород). Помимо ярлыка на совместное великое княжение с суздальским князем, он получил, как до него Михаил Ярославич Тверской, право сбора дани и доставки её в Орду. Это способствовало накоплению средств в Московском княжестве, утверждению зависимости других князей от московских.

Новый порядок был выгоден не только Москве. Участие в погроме Твери позволило обезопасить всю Русь от набегов на 40 лет, получить передышку для восстановления сил, способствовало окончательной ликвидации системы баскачества. И князья, и всё население русских княжеств были избавлены от непосредственного соприкосновения с Ордой и её чиновниками, которые до того разъезжали по русским землям с вооружённым конвоем, грабя, и подвергая жителей унижению.

Кроме того, старательность, с которой каждый следующий московский князь продолжал дело отца, не могла не сказаться на совокупном успехе Москвы. Иван Калита куплей и получением ярлыков расширял свои владения. Москва получила Галич, Углич, Белоозеро. Он оставил своим сыновьям пять городов – Москву, Можайск, Коломну, Звенигород, Серпухов, 54 волости и 32 дворцовых села. Семён и Иван Ивановичи округлили свои владения покупками и менами. Сын Калиты Семён Иванович уже претендовал на титул великого князя «всея Руси» и получил прозвище «Гордый».

Важнейшим источником успеха Москвы не только в борьбе за великое княжение, но и в закреплении за ней в ближайшем будущем статуса общерусского центра явилось сотрудничество московских князей с церковью и грубейшие, непоправимые на этом пути просчёты Михаила Ярославича Тверского.

Став великим владимирским князем, Михаил пытался вмешиваться во внутренние дела церковного управления. Сначала, в 1305 г., он не поддержал кандидата на митрополичью кафедру Петра, поскольку желал видеть митрополитом собственного ставленника. Затем с ним же, уже митрополитом (с 1308 г.), затеял затяжной конфликт, продолжавшийся до 1315 г. и сопровождавшийся включением третьих сил и константинопольской патриархии, по поводу всё того же внутреннего церковного управления и церковного благочестия как понимал их сам, и встретил решительный отпор со стороны митрополита. Столкновение вылилось в отъезд Петра из Владимира. Местом своего нового пребывания Пётр выбрал Москву. Выбор был обусловлен гостеприимством и поддержкой, оказанной Петру Юрием Даниловичем, так как именно он в 1311 г. на переяславльском соборе, собранном против Петра, выступал во главе светских защитников митрополита.

Маленькая, в сравнении с великокняжеской Тверью, Москва получила неожиданный и решительный перевес (до этого митрополиты были беспристрастны и выступали только на стороне законных прав). Церковь располагала исключительными возможностями политического влияния, как на Руси, так и в Орде.

Преемник Петра митрополит Феогност окончательно оформил политическое самоопределение церкви, в 1326 г. он перенёс митрополичью кафедру из Владимира в Москву. Так Москва, а не Владимир, стала церковным, духовным, а значит, согласно русской традиции, единственным безусловным центром Руси.

Наконец, помимо субъективных обстоятельств, победа Москвы над Тверью была предопределена объективным экономическим фактором, вызывающим к жизни адекватные политические движения.

Активным участником московско-тверского противостояния и союзником Москвы был Великий Новгород.

Как и в былые времена, Новгород зависел от политики владимирских князей. Он не мог обойтись без охраны великого князя владимирского в своей «низовой» (то есть в нынешних Владимирской, Нижегородской, Московской областях), торговле. Путь по Волге к Нижнему Новгороду ввиду близости степных соседей был довольно опасным. Он описывал крутую дугу, значительная часть которой принадлежала Твери, что позволяло последней оказывать на Великий Новгород политическое и экономическое давление.

В начале XIV в. Новгород осваивал новую торговую трассу к Нижнему – через принадлежавший ему Волок на Ламе, через Москву и Клязьму. Этот путь был значительно короче и гораздо меньше зависел от политических случайностей. Сама Москва во второй четверти XIV в., Москва Ивана Калиты, была весьма привлекательна как торговый партнёр. По численности населения – не менее пятидесяти тысяч человек, Москва была сопоставима только с крупнейшими торговыми городами Новгородом и Псковом. Из Москвы, помимо прочего, открывалась возможность выхода на «сурожанский» торговый путь – по Дону к крымским генуэзским колониям Сурожу и Кафе.

Новгороду нужны были непосредственные отношения с Москвой и ликвидация ненужного посредника в лице Твери. На первых порах Новгород не видел никакой непосредственной опасности от московских князей, но в силу объективных обстоятельств неизбежно вовлекался в новую зависимость. В первой половине XIV в. такая политическая комбинация, как союз Новгорода и Москвы против Твери, была делом более чем обычным.

Таким образом, очередным перемещением мировых и внутренних торговых путей Москва из одного из многих узловых торговых пунктов превратилась в важнейший из всех для северо-восточной и северо-западной частей Руси. Более того, она получила исключительное по своим политическим последствиям преимущество экономической независимости от окружающих территорий, в то время как все они так или иначе от Москвы зависели.

Комбинацией объективных и субъективных обстоятельств Московское княжество было обречено на лидирующее положение в указанном регионе. Это лидерство вполне оформилось к 40-м гг. XIV в. С Ивана Калиты владимирское княжение с единственным и кратчайшим перерывом (1359 – 1361 гг.) оставалось за московскими князьями.

На княжение Ивана Калиты пришлись и первые небольшие столкновения с Литвой (поход с татарами на Смоленск, попытка сына Гедимина Ольгерда в 1341 г. взять Можайск).

Обе державы обрастали землями, их границы приближались друг к другу, открытые столкновения, как и теснейшие взаимоотношения, были делом уже недалёкого будущего и главным содержанием второго этапа становления Московского централизованного государства.

На новом этапе «новички» должны были выяснить собственную историческую перспективность, способность в новых политико-экономических условиях эффективно решать как традиционные, так и новые исторические задачи.