ДЬЯВОЛОПОКЛОННИКИ 6 page

— Точно так же, как и действие лекарств, — сказала Алиса.

Эрик кивнул.

— Правильно. Этого мы тоже не знаем. Нам нужно попробовать. Но сначала следует выяснить, чем они больны.

— И как они подхватили эту болезнь, — размышлял Франц Леопольд, листая одну из медицинских книг. — Здесь написано, что совместная жизнь людей и грязная вода позволяют болезни передаваться от одного к другому, а еще крысы приносят в дома заразу.

Эрик покачал головой.

— Тут многое связано с кровью. Некоторые говорят, что дело не в крысах, а в блохах, которые перепрыгивают от человека к человеку и от крысы к крысе, сосут немного там и тут, и таким образом передается плохая кровь. Мать персидского шаха, которой доставляло удовольствие изобретать новые виды пыток, предприняла такую попытку. Это был способ наказания. Она брала нож, делала надрез на коже смертельно больного, а потом — окровавленным ножом — на коже человека, который осмелился вызвать ее гнев. Большинство получали туже болезнь и через несколько дней умирали в мучениях.

— Почему она не приказывала тут же умертвить этих людей? Одним быстрым ударом меча? — спросила Алиса. — Кроме того, можно было использовать отравленный кинжал.

— Ты не знаешь характер госпожи. Ей доставлял удовольствие чужой страх. Осужденные знали, что их ждет, и, тем не менее, надежда в человеке очень сильна. Они жили, разрываясь между надеждой и страхом смерти, следили за своим телом, вздрагивали при первых ощутимых признаках, пока наконец не появлялись настоящие симптомы, и их надежда шаг за шагом разбивалась вдребезги. И оставалось только ждать смерти.

— Ты думаешь, крысы могли заразить Пирас? — размышляла Алиса. — Это не так уж невозможно. Каждый из них окружен целой толпой этих существ. Крысы повсюду.

— Блохи не кусают вампиров, — вмешался в разговор Франц Леопольд, — во всяком случае, нас, Дракас. Насчет Пирас я не уверен.

— Вопрос, который остается открытым,— это как зараза попала к вампирам. Возникла ли болезнь по естественным причинам? Я имею в виду, распространилась ли она на вампиров из-за природных факторов или кто-то сознательно использует ее как оружие против вас?

— Что? — Книги выскользнули из рук Алисы и скатились на пол.

Эрик наклонился, чтобы собрать их. Его укоризненный взгляд заставил ее вспыхнуть.

— Прости. Ты всерьез думаешь, что люди умышленно распространяют среди нас болезнь, чтобы нас уничтожить?

— Если бы они это могли, то сделали бы это не колеблясь, сказал Франц Леопольд убежденно. — Я сомневаюсь только, что они зашли в своих знаниях так далеко, чтобы совладать с эпидемией и передать ее нам. Как это могло случиться? Кроме того, они должны были хоть раз переболеть этой болезнью. Это не возможно!

Эрик передернул плечами.

— Я этого не знаю. Возможно, болезнь возникла сама собой и они воспользовались случаем, который предоставил им такое ценное оружие против вампиров. Это всего лишь предположение, не более.

Алиса отнесла книги к столу в большой комнате и открыла первую из них.

— Не важно, намеренно это было сделано или нет. Главное — выяснить, что происходит, чтобы понять, как это можно вылечить.

В полном молчании все трое углубились в книги, выписывая иногда кое-что, что казалось им интересным, и обращались к следующему трактату, пока Франц Леопольд не пришел в ужас.

— Нам пора. Мы должны возвращаться, иначе не успеем до рассвета. Мы должны как минимум оставить позади мост, иначе это будет больше чем просто неприятно.

Алиса посмотрела на гроб Эрика. Она колебалась между желанием до последней минуты использовать эту ночь и необходимостью увидеть Хиндрика и удостовериться, что с ним все в порядке.

Эрик, похоже, это понял.

— Вы можете остаться у меня, — предложил он. — Здесь никто не помешает вашему сну. Я думаю, я и сам немного отдохну, хотя я очень мало сплю с тех пор, как морфий приступил к разрушению моего тела.

— Мы пойдем назад, — настаивал Франц Леопольд. — Я не хочу, чтобы кто-то совершил какой-нибудь опрометчивый поступок, только потому, что решил, будто с нами что-то случилось.

Алиса с удивлением посмотрела на него. Она не привыкла, чтобы Дракас проявляли к кому-нибудь такое внимание. Да она не могла вспомнить, чтобы он вообще когда-нибудь думал о благополучии вампиров, не принадлежащих к его клану.

— Наша мадемуазель Латона сегодня, похоже, витает в облаках, — заметил Оскар Уайльд, который не спеша шел с ней по оживленному вечернему бульвару. С другой стороны ее поддерживал под руку Брэм Стокер. Уже некоторое время Латона не принимала участия в их светской беседе.

Прошло всего два дня с тех пор, как они с Брэмом Стокером побывали в опере, и все же ей казалось, будто это произошло в другой жизни. Это был мир, в котором жил Малколм! Однако встреча, происшедшая прошлой ночью, не оставила Латону равнодушной. Страдающий вампир в клетке. Она слышала слона Оскара Уайльда словно издалека и едва ли смогла уловить смысл сказанного.

— Кажется, ей необходимо посмотреть «Орфея в аду» Оффенбаха. Причем я могу предположить, что речь снова идет об адском заключительном танце, о дьявольском канкане, — добродушно съязвил Оскар и посмотрел на Латону. Она встрепенулась.

— Что? О, простите меня, я думала о своем. Что вы сказали? — Она выглядела огорченной, как того требовала вежливость, но Брэм не был уверен, что это не игра. После событий, которые произошли за две последние ночи, ему было ясно, что Латона запуталась.

— Мой друг Оскар спрашивает, что больше всего привлекает вас в сегодняшнем представлении. Вероятно, канкан? — повторил Брэм, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

Латона лукаво усмехнулась. Она очнулась от своих мыслей и снова обратила внимание на своих сопровождающих.

— Разумеется. Разве не говорит весь Париж об этом ужасном, порочном танце, который с некоторых пор можно увидеть в районе Пигаль? Чего вы ожидаете? Безусловно, я сгораю от любопытства и очень хочу наконец-то увидеть неприлично взлетающие юбки и полюбоваться длинными ножками, которые приводят мужчин в восторг.

Оскар разразился громким смехом.

— Ах, а я уж было подумал, что мне придется поскучать этим вечером, ибо мне — прошу меня простить, мисс Латона, — придется выступать в роли няньки. Извините меня за такие мысли Вы совершенно правы, моя дорогая, и я действительно рад слышать столь откровенные речи из уст дамы.

Латона посмотрела на него немного недоверчиво, а затем несколько жеманно сказала:

— Мистер Уайльд, я принимаю это за комплимент. Вы уже видели это представление? Тогда расскажите мне историю про Орфея в подземном царстве. Я настаиваю. Во многих операх я не очень хорошо понимаю события. Даже если поют на языке, который я знаю.

— О да, мы с моим другом Брэмом уже несколько раз были в театре Оффенбаха в пассаже Шуазель. Мы смотрели «Герцогиню Герольштейнскую» и «Елену Прекрасную», и, конечно «Парижскую жизнь». Вы знаете Гортензию Шнайдер? Нет? Она роскошная женщина — простите, мисс Латона. В большинстве представлений она играет герцогинь, и у нее это получается просто чудесно. В любом случае мужчины лежат у ее ног и каждый вечер берут театр штурмом.

— Я бы сказал, что Гортензия Шнайдер в значительной степени поспособствовала столь длительному успеху Оффенбаха в Париже, — добавил Брэм. — Но мы ведь хотели рассказать историю, которая нынче вечером будет представлена нашему вниманию. «Orphee aux enfers», как она здесь называется.

Оскар не упустил возможности переиначить все на свой лад.

— Это началось в Фивах, в Древней Греции. Брак Орфея и Эвридики больше нельзя было назвать идеальным. Он обманывал ее с нимфой Хлоей. Нет, вам не стоит смотреть на это возмущенно и осуждающе бормотать «ах, мужчины!», поскольку Эвридику это не особо беспокоило. У нее был возлюбленный Аристей. Вы слышите, мисс Латона, это очень и очень поучительная вещь!

Латона весело рассмеялась, и ее унылые мысли немного отступили.

— Чего Эвридика не знала, так это того, что ее любовником и действительности был Плутон, владыка подземного мира. Он хотел уговорить ее последовать за ним в его обитель мертвых. После ссоры с ее супругом наступил подходящий момент.

Оскар понизил голос и продолжил зловещим голосом:

— Плутон подарил Эвридике поцелуй смерти — он укусил ее в шею!

Латона оцепенела и удивленно уставилась на него.

— Плутон был вампиром? Он выпил ее кровь?

Этот вопрос ошеломил Оскара.

— Вампир? Такого я еще не слышал, но этот вариант нужно изучить. На счастье, с нами эксперт по вампирам Брэм Стокер. Не так ли, дорогой друг? Что ты об этом думаешь?

Брэм как всегда серьезно отнесся к заданному шутливым тоном вопросу.

— Возможно, Оффенбах действительно думал о вампире, когда создавал своего бога подземного царства. Я не знаю. Я не знаком с ним.

Латона снова расслабилась, прогуливаясь по слабо освещенной улице.

— Расскажите дальше. Как воспринял Орфей похищение своей жены? Он был объят ужасом и жаждал крови Плутона?

Оскар хмыкнул.

— Нет, конечно, совсем наоборот. Он был рад избавиться от своей жены таким удобным способом. Хорошо, я добавлю, здесь вы должны возмущенно воскликнуть. Это власть общественного мнения, как называет это Оффенбах, вынудила его пойти к Юпитеру и потребовать назад свою жену. Тот как раз сам был в ссоре со своей благоверной, упрекавшей его в измене с прекрасной девушкой. Юпитера очень позабавили похождения Плутона, которые отвлекли его от собственных неурядиц. Он пообещал помочь Орфею вернуть жену, о красоте которой был наслышан. Правда, он не собирался возвращать ее законному супругу, а хотел оставить себе. В любом случае он отправился на другой конец Олимпа и спустился в преисподнюю, чтобы осмотреть царство Плутона.

Латона немного недоверчиво покачала головой.

— Всеэто с каждой минутой выглядит все более мрачно.

Брэм кивнул.

— Да, парижане разошлись во мнениях, является ли это вершиной аморальности или проявлением парижского жизнелюбия. Оффенбах не святой. Он высмеивает не только мир богом и героев античной Греции. Он берет на вооружение французский двор и парижское общество. Правда, его шутки довольно добродушные.

Позже, когда Латона сидела между Брэмом и Оскаром в плюшевом кресле в зрительном зале, ее мысли вновь вернулись к недавним событиям, и она погрустнела. Оскар, сидевший слева от нее, не обратил на это внимания. Казалось, что он погрузился в собственный мир. Он то и дело произносил шепотом какие-то слова. Затем он склонил голову набок, словно прислушиваясь к себе, и кивнул с блаженной улыбкой.

— Женщины представляют собой триумф материи над духом, так же, как мужчины представляют триумф духа над моралью, — разобрал Брэм, немного наклонившись. — Да, это хорошо, очень хорошо. Стоит обратить на это внимание. Я действительно гений!

Брэм, ухмыляясь, опустился в кресло. Да, его друг положительно не страдал заниженной самооценкой! Брэм вновь обратил внимание на сцену, пока не опустился занавес после первого акта и не раздались аплодисменты. Посетители поднялись со своих мест и, толкаясь, устремились в фойе, чтобы немного размяться. Латона осталась сидеть, с таким же отсутствующим видом, как и устроившийся рядом с ней Оскар, который, вероятно, отшлифовывал в уме очередной афоризм.

— Кто-нибудь желает бокал шампанского или лимонада с розой, малиной или корицей? — Брэм перевел взгляд на Латону. Возможно, это немного поднимет ей настроение.

— Что? О, занавес уже опустили. Да, лимонад был бы кстати. — Латона вскочила и приняла предложенную Брэмом руку.

— Я знаю, что люди, которые пьют шампанское, выглядят более шикарно, но мне больше нравится лимонад, — добавила она шепотом.

— Я легко могу это понять, — кивнул Брэм.

— Вы не думаете, что вам стало бы легче, если бы вы разделили со мной ваше беспокойство? — продолжил он, когда Оскар отлучился, чтобы купить напитки. — Вы вспоминаете о юном вампире Малколме, не так ли? Он не нанес вам серьезного вреда. Вам не стоит беспокоиться.

Латона вздохнула.

— Знаете, меня беспокоит совсем не это. Я спрашиваю себя, что правильно, а что нет, что хорошо, а что плохо.

— Это сложный вопрос, — согласился Брэм и внимательно посмотрел на нее.

Латона, немного поколебавшись, продолжила:

— Вампиры зло, не правда ли?

Брэм кивнул.

— В глазах большинства людей и особенно Церкви, да.

— Тогда их можно или даже нужно уничтожать?

— Церковь требует этого с тех пор, как узнала об их существовании, — осторожно ответил Брэм.

— Их также разрешено мучить? Держать в плену и причинять боль?

Брэм удивленно приподнял брови. Этот вопрос удивил его. Похоже, Латона думала вовсе не о Малколме.

— Я не знаю, как к этому относится Церковь, но мое личное мнение таково: нет! Ни одному существу нельзя причинять ненужных страданий. Как вы пришли к такому выводу?

Латона не ответила. Вместо этого она продолжила:

— Было бы неправильно помочь одному из этих страдающих монстров? Это был бы грех?

Брэм беспокойно взглянул на нее.

— Вы спрашиваете не гипотетически, не так ли? Что вы узнали такого, что мне еще неизвестно?

Но его усилия были напрасны. Оскар выбрал именно этот момент, чтобы вернуться с тремя полными бокалами, и, таким образом, он больше ничего не мог узнать от Латоны. Она с преувеличенной любезностью повернулась к Оскару и начала обмениваться с ним шутками. Брэму было ясно, что здесь и сейчас они не смогут обсуждать эту тему. Но мысли о ночных существах больше не оставляли его, и во время второго акта он не обращал на сцену ни малейшего внимания. Его мысли вернулись назад в Ирландию, на кладбище, где он встретил вампиршу, чьи длинные волосы серебрились в лунном свете. Когда ему выпадет возможность увидеть ее снова?

Солнце собиралось взойти над горизонтом. Иви лежала в своем гробу, сложив руки на груди, и пыталась нащупать души остальных вампиров, которые один за другим погружались в похожий на смерть сон. Поток ее сознания остановился. Все было так, как должно было быть. Теперь и она может подчиниться требованиям своей натуры и погрузиться в темноту

Иви почувствовала, как уши Сеймоура удивленно поднялись.

«Что случилось?»

«Еще не знаю. Но я это выясню. Оставайся там, где ты есть».

Иви услышала, как он поднялся и соскочил с ее гроба. Она бы предпочла выяснить все сама, но пока предусмотрительно осталась лежать в гробу. Возможно, Сеймоур в последнее время просто был слишком нервным и сверхвосприимчивым.

«И что там?» — спросила Иви, когда через некоторое время не получила от Сеймоура никаких известий.

«Посмотри сама!»

Иви в сознании Сеймоура пересекла большой зал до колонн, позади которых Вирад поставили свои гробы. Первый принадлежал Раймонду, второй Ровене, рядом отдыхал Малколм. На расстоянии нескольких шагов находился гроб Винсента, в котором он спал днем. Два других гроба были наполнены его книгами. Также тут были гробы обоих слуг, Тамарис и Абигайл, прибывших с наследниками Вирад из Лондона, с которыми, как и с другими тенями, не все было ладно. Практически всю прошлую ночь они провели в своих гробах. Только Винсент оставался бодрым и, так как его гроб с самого начала стоял в большом зале рядом с книгами, ему этой ночью не пришлось прерывать чтение из-за переезда.

Сеймоур остановился в некотором отдалении от гробов и посмотрел на них. Он недоверчиво принюхался и пошевелил ушами.

«Он еще не спит!»

Иви сконцентрировалась на гробах. Еe дух скользил от одного к другому. Раймонд и Ровена впали в оцепенение, но когда Иви проследовала дальше, то натолкнулась на бодрствующий дух! Тут крышка гроба поднялась и Малколм выпрыгнул наружу. Иви удивленно моргнула. Солнце уже практически взошло! Даже ей с трудом удавалось перебороть желание погрузиться в сон. Малколм, напротив, выглядел неожиданно бодрым.

«Что он делает?»

Сеймоур ничего ей не ответил, но последовал за Малколмом через зал, держась на некотором расстоянии. Вирад подошел к гробу, принадлежащему Пирас, открыл его и достал что-то оттуда, а потом вновь опустил крышку. Затем он направился к западному выходу.

«Подожди-ка! — остановила Иви Сеймоура. — Малколм не единственный, кто не заснул!»

Оборотень развернулся. Иви больше не могла оставаться в своем гробу. Она подняла крышку и бесшумно выбралась наружу.

«Оставайся на месте. Я сейчас к тебе приду».

Она ощутила его недовольство, но не остановилась. Пересекая пещеру, Иви чувствовала себя вялой и неловкой, словно человек. Ее мысли преследовали маленькую изящную фигуру, которая как всегда проворно устремилась к западному ходу, где недавно скрылся Малколм. Ей не потребовалось много времени, чтобы его догнать.

— Куда путь держишь? — услышала она веселый голос Винсента.

Голос Малколма, напротив, был холоден.

— Тебя это не касается. Возвращайся в свой гроб.

— От твоего внимания, похоже, ускользнул тот факт, что солнце уже взошло. Не самое подходящее время для вампира гулять по Парижу, — шутя возразил Винсент.

— Нет, не ускользнул.

— Ax да, — продолжал Винсент, — и только поэтому ты стащил с шеи Пирас ключ.

— Я их одолжил, — с достоинством возразил Малколм. А теперь оставь меня в покое!

Они достигли первой решетки. Малколм открыл замок, оттолкнул Винсента и протиснулся в открывшееся отверстие. Он закрыл решетку прежде, чем Винсент успел его схватить.

«Почему Винсент это допустил? — удивился Сеймоур. — Он стар и опытен. Как он мог позволить юному наследнику себе провести?»

«Я не думаю, что Малколм его обманул», — возразила Иви, остановившись вместе с Сеймоуром на последнем повороте.

Она почувствовала усмешку Винсента. Его голос звучал не доверчиво.

— Ты хочешь таким образом от меня отделаться?

Он целенаправленно двинулся вперед, его силуэт словно растворился в воздухе, и через секунду решетка оказалась за его спиной. Его очертания вновь обрели четкость, когда он последовал за Малколмом. Маленький вампир схватил своего подопечного за руку.

— Возможно, тебе в эти дневные часы тяжело превращаться в туман и ключи тебе просто необходимы, для меня же это не составляет никакого труда.

Иви и Сеймоур услышали, как Малколм вздохнул.

— Ты не можешь просто позволить мне уйти? Я уже достаточно взрослый, и за мной незачем следить.

Винсент покачал головой.

— В этом я сомневаюсь. И мой ответ: нет! Лорд Мильтон не для того отправил меня с вами, чтобы я позволил тебе раз гуливать по Парижу средь бела дня — и все это из-за девушки!

— Откуда ты знаешь о Латоне?

Винсент театрально вздохнул.

— Всегда одно и то же. Мои душевные силы вечно недооценивают, потому что я заключен в теле ребенка. — Он продолжил ласковым голосом: — Пойдем назад. Не вынуждай меня доказывать тебе, что в этом маленьком теле заключены не только большие духовные силы. Ты сам знаешь, что это глупая идея. В это время вампиры принадлежат своим гробам.

С опущенной головой Малколм вернулся назад. В этот раз он тоже не воспользовался ключами. Обе фигуры прошли сквозь решетку, растворились и вновь, практически одновременно, обрели четкость очертаний, оказавшись в проходе. Иви и Сеймоур отошли в боковой коридор, чтобы пропустить их. Только когда Вирад достигли зала, Лицана тоже пустились в обратный путь.

«Я слышала об этом, — сказала Иви, снова улегшись в свой гроб, — но не знала, что они так мастерски владеют этим искусством».

КНИГИ ПО МЕДИЦИНЕ

Латона сидела одна в комнате и вертела в руках чепчик медсестры. Ее мысли перебегали от вампира из госпиталя Кошен к ложе в опере и к Малколму. Когда они увидятся вновь? Он знал, в каком отеле она живет. Он должен прийти! И что тогда? Тогда они будут вместе. Навсегда.

Думать об этом дальше ей не хотелось. Латона вновь устремилась мыслями к плененному вампиру. Она не могла ему помочь. Она должна была оставаться здесь и ждать Малколма. Она ругала себя за то, что прошлым вечером поддалась на уговоры Брэма Стокера и Оскара Уайльда и пошла с ними в театр Оффенбаха. Возможно, Малколм пытался найти ее в это время и в конце концов вернулся домой. Нет, она не может разочаровать его еще раз.

Латона бросила чепчик на пол и схватила роман. Но сколько она ни пыталась, ей так и не удалось сосредоточиться на главном действующем лице, молодой прачке Жервезе, любовник которой забрал у нее деньги и бросил ее, оставив одну с двумя детьми. Эта история удручала ее, и она вновь захлопнула «L'Assommoir»[9]. Почему Золя вообще назвал так свою книгу? Раньше это определение употреблялось исключительно для обозначения трущобы. Латона ожидала от книги совсем иного.

Ее мысли снова перенеслись к госпиталю и пленнику. Почему он так интересовал ее? Вампир не был ни красивым, ни интересным или обольстительным, как Малколм, за которым можно было с легкостью последовать хоть в ад. Нет, он был грубым и уродливым, у него были резкие черты, и все же Латона испытывала что-то похожее на сострадание. Или в ней говорило чувство справедливости? То, что с ним сделали, было неправильно.

Правильно ли было уничтожать вампиров в Риме?

Латона этого не знала. Тибо хотел освободиться или умереть. Это было далеко не одно и то же! Ей несколько раз представлялись возможность убить дикое животное. И все же она считала несправедливым заставлять страдать живое существо.

Латона приняла решение. Она вновь надела свое простое серое платье, сложила фартук и чепец, накинула плащ и по служебной лестнице спустилась в кухню. Там она разыскала поваренка, который уже давно строил ей глазки. Латона отозвала его в угол, где никто не мог увидеть или услышать их, сунула удивленному пареньку монету и озвучила свою просьбу.

— Что ты хочешь? Но зачем?

— Если бы я хотела, чтобы ты задавал мне вопросы, я бы не дала тебе так много денег, — холодно ответила Латона.

Он медлил.

— Я не знаю. Если chef de cuisine[10] это заметит, он разозлится и отвесит мне парочку хороших затрещин.

— Тогда тебе нужно следить за тем, чтобы он тебя не поймал, — сказала Латона, которой с большим трудом удавалось сдерживать нетерпение.

Поваренок все еще колебался. Латона подавила вздох. С париями всегда так сложно! В конце концов, все они устроены одинаково. Латона заставила себя лучезарно улыбнуться и бросила на паренька кокетливый взгляд из-под ресниц.

— Если ты мне не поможешь, кто же тогда это сделает? Я подумала о тебе, потому что знаю: ты настоящий мужчина, который не бросит меня в беде.

Она опять захлопала ресницами и улыбнулась, с трудом подавив недовольство. Однако сейчас его помощь была ей необходима. Латона бросила на него быстрый испытующий взгляд. Да, действует. Поваренок растаял и улыбнулся, польщенный, а затем кивнул.

— Ну конечно, я тебе помогу. Ты не ошиблась, обратившись ко мне. Подожди здесь, я сейчас вернусь. — Он сильно сжал ее руку, и Латоне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдернуть ее.

— Поторопись, — прошептала она.

Юноша умчался и очень скоро вернулся обратно. Он протянул завернутый в газету свиток Латоне, при этом нервно озираясь по сторонам, не заметил ли кто пропажи.

— Я верну тебе это через пару часов, — сказала она и отступила назад, когда он протянул к ней руку.

— Ты хочешь это вернуть? Я не понимаю. — Он растерянно уставился на нее. — Что ты собираешься с этим делать?

Но Латона уже спрятала пакет под накидкой и выскользнула из кухни. Она бежала по вечернему городу. Ей все время приходилось сдерживать шаг, чтобы не выделяться из толпы прохожих. В это время здесь никто никуда не торопился. Латона протиснулась между студентами Сорбонны, которые наслаждались вечером в Латинском квартале вином, умными речами и обществом гризеток. Затем улица опустела, и, когда Латона приблизилась к больнице, на дороге практически никого не было.

В пустынном дворике она надела фартук и чепец и с самоуверенной улыбкой прошла мимо охранника в ворота.

Вечером Хиндрику стало немного лучше, так что он даже смог покинуть свой гроб. Он лишь слегка опирался на плечо Алисы.

— Выпей немного крови, — приказала она ему.

Слуга застонал.

— Не могу больше. Я думаю, что после моего превращения я ни разу не выпил столько крови.

— Это поможет тебе и придаст сил. Мы еще не знаем, откуда взялась эта чертова болезнь.

— Возможно, все скоро пройдет и забудется. Посмотрите, старейшинам этой ночью тоже стало лучше.

Хиндрик попытался махнуть рукой, но ему это не удалось, и этот жест лишь подчеркнул его слабость. Тем не менее его наблюдения были верны.

— Нашим сопровождающим, напротив, становится только хуже, — произнесла Иви. — Я боюсь, еще не все закончилось.

Алиса скрестив ноги сидела на своем закрытом гробу и перелистывала один из медицинских трудов Эрика. Она воспользовалась своим даром убеждения, чтобы получить разрешение взять с собой книги хотя бы на пару ночей. В конце концов Эрик неохотно согласился, принес два мешка и сам помог вампирам уложить драгоценные фолианты.

Теперь друзья сидели рядом и листали их. Они рассортировали тома по языкам, которыми лучше всего владели. Лучиано запротестовал, увидев на своем гробу огромную стопку латинских произведений, которые ему следовало прочесть.

— Это бессмысленно! Что я вообще должен искать?

Алиса бросила на него пылающий взгляд.

— Этого мы не знаем, но все же всегда есть шанс, что мы натолкнемся на что-то, что поможет нам победить эпидемию. Разве это не стоит затраченных усилий? Разве ты не попытался бы спасти Франческо, если бы он оказался в числе больных?

— Но это не так. Франческо уничтожен, навсегда. Его сердце разорвала серебряная пуля, а не таинственная болезнь, — возразил Лучиано.

— А что, если болезнь перекинется на нас? На Кьяру и Маурицио? Наши тени еще чувствуют слабость. Ведь старейшины Пирас были чистокровными. Не забывай об этом.

Лучиано еще немного поворчал, но все же взял первую книгу. Они работали молча. Алиса заметила, что Хиндрик отошел. Когда он вернулся, он снова сильно пошатывался и без сил опустился на свой гроб.

— Оставайся лучше здесь, — посоветовала она ему. — Что ты хочешь? Тебе нужно еще крови? Тогда скажи! Я тебе принесу.

Хиндрик, защищаясь, поднял руку.

— Подожди, не надо крови. Особенно крови животных. Я был внизу и посмотрел на остальных. Эпидемия распространяется. Многие слуги заражены. Вирад тоже забрали своих теней к себе, и Кьяра там внизу, заботится о слугах Носферас, которые проявляют первые признаки слабости. Остальным уже плохо. Матиас сидит на корточках на своем гробу и смотрит перед собой. Я не смог вытянуть из него ни слова. Все тени Дракас поражены недугом.

Тут в сознание Алисы ворвался брюзжащий голос Мари Луизы, которая жаловалась на то, что ее тень пренебрегает своими обязанностями. Алиса посмотрела на Франца Леопольда, который, совершенно очевидно, услышал ее, но продолжал читать.

— Ты что, оглох? — обратилась она к нему. — Матиасу хуже!

— Да, от меня не ускользнуло, что он уклонился от службы сегодня ночью, — заметил Дракас.

— Это все, что ты можешь сказать? — рассердилась Алиса,

Франц Леопольд перевернул страницу и продолжил чтение, даже не взглянув на нее.

— Эй, я с тобой разговариваю!

— А я пытаюсь сосредоточиться на венгерской книге по медицине и оккультизму. Разве это была не твоя идея, что где-то в этой стопке может находиться решение проблемы?

— Да, и мы изо всех сил продолжим поиски, но прежде чем мы что-нибудь найдем, Матиас может погибнуть. Ты хочешь, чтобы завтра или послезавтра он больше не поднял крышку своего гроба и его прах развеяли по ветру?

— Нет, этого я не хочу, — сказал Франц Леопольд, не отрываясь от книги.

— Тогда сделай что-нибудь! Перенеси его вместе с гробом сюда. Тогда ты сможешь увидеть, если ему станет хуже.

— И что это даст? Ты хочешь, чтобы я умирал от сострадания, поймав на себе его несчастный взгляд?

Алиса с треском захлопнула книгу и вскочила.

— Проклятье! Ты отвратителен! Матиас заботился о тебе пятнадцать лет, исполнял все твои приказы и терпел твое плохое настроение.

— Для этого тени и существуют.

— Не перебивай меня! Он всегда был рядом с тобой и теперь впервые нуждается в твоей заботе, а ты просто позволишь ему умереть? Даже Носферас заботятся о своих слугах. Короче, возьми его к себе и обеспечь кровью. Хиндрику сегодня уже намного лучше.

Алиса стояла перед Францем Леопольдом, уперев руки в бока, с таким угрожающим выражением лица, что, как по секрету шепнул Иви Лучиано, он даже не думал, что его подруга может быть такой сердитой.

— Я бы на твоем месте сделал то, что она требует.

Франц Леопольд, напротив, не выказал никаких признаков того, что Фамалия его напугала. Все же он закрыл книгу и поднялся.

— Прежде чем ее кровь вскипит от волнения и она сама будет нуждаться в заботе, — пробормотал он и ушел.

Алиса бросилась следом. Вскоре после этого она привела явно ослабевшего Матиаса в большой зал. Ее было почти не видно за массивной фигурой извозчика, тяжело опирающегося на ее плечо. За ними шел Франц Леопольд, который принес гроб своей тени и с выражением отвращения поставил его на пол рядом со своим.

— Теперь ложись туда, — сказал он резко.

Матиас повиновался. Вероятно, ни на что другое он уже не был способен. Лучиано Франц Леопольд приказал раздобыть кровь для слуги.

— Почему я? Почему ты не добудешь ее сам? — упрямо возразил тот.