Для начала я познакомился с высокой темноглазой женщиной по имени Клер

Потом в кафе появились смуглый коренастый бородач по имени Сэмюэль и Алиса - потрясающе красивая, но совершенно седая леди с глазами яркими, как мокрые сливы; позже к нам присоединились еще несколько мужчин и женщин - к этому моменту я уже истребил столько огненной воды, что утратил врожденную способность запоминать человеческие имена. В самый разгар вечеринки я сдал все дела автопилоту и отключился. Автопилот, впрочем, повел себя достойно: вежливо попрощался с присутствующими и доставил меня в дом Джуффина, в холле которого я и заснул, обстоятельно укутавшись в мягкий домотканый коврик. Во сне я слышал перезвон медных браслетов на тонких запястьях Клер, сердечный смех Алисы, вкрадчивый баритон Сэма, холодный клекот жидкости, льющейся в стаканы, утробный скрип деревянной мебели, но не видел ничего, так что мой сон был похож на бодрствование слепого...

Проснувшись, я весело ужаснулся собственному грехопадению, объявил сердечную благодарность автопилоту и возрадовался отсутствию похмелья: в этом смысле Тихий Город действительно мог считаться раем, без всяких кавычек. "Если будет очень хреново, сопьюсь! - жизнерадостно подумал я. - Благо для этого здесь, кажется, весьма благоприятные условия!"

Но спиваться не понадобилось. Воспоминания о Ехо, еще вчера сводившие меня с ума, как-то подозрительно быстро истончились, стали бледными, нежными и совершенно безболезненными - словно это были не дни моей жизни, а кинофильмы, которые я успел посмотреть. Я по-прежнему любил этот город и людей, которые там остались, но это была легкая любовь: она не причиняла мне страданий и не разжигала желания вернуть прошлое. "Люди, которых не видишь, ничем не отличаются от призраков", - думал я. Мудрая Альфа не только подпоила меня, но и каким-то образом успела научить уму-разуму. За оба деяния ей следовало бы памятник поставить, но я ограничился букетом сирени из собственного сада.

Так началась моя жизнь в Тихом Городе: я обзавелся жильем, впечатлениями, мудрой воспитательницей (в лице Альфы) и нехитрой философской системой, каковая, однако, помогла мне достичь некоего подобия душевного покоя; стал потенциальным завсегдатаем симпатичного "Салона" и до полубеспамятства напился в компании старожилов, что странным образом способствовало созданию иллюзии, будто мы знакомы уже очень давно. Что ж, могло быть и хуже. Могло быть гораздо хуже, черт побери!

***

Дни потекли один за другим, они стали невесомыми и незначительными... да и дней, в сущности, никаких не было, только сумерки, в благоуханной синеве которых попытки отсчитывать время утратили всякий смысл. Я и сам утратил всякий смысл: стал одним из многих неторопливых статистов, заполняющих театр теней, темным силуэтом в освещенном окне, замысловатой безделушкой на полке страстного, но рассеянного коллекционера. Странно, но здесь, в Тихом Городе, где время не имеет никакого значения, где некуда торопиться и невозможно опоздать, я вдруг зажил размеренной жизнью пунктуального человека - к чему, откровенно говоря, никогда не стремился. Как ни странно, мне это даже нравилось.