Мы с Нумминорихом растерянно переглянулись. Скоро умру, понимаете ли

Дети иногда кажутся жестокими, потому что мыслят ясно и называют вещи своими именами. В сущности, малышка была совершенно права, приговорив себя к смертной казни через сидение в погребе. Но, к счастью, в Соединенном Королевстве давным-давно отменили смертную казнь. И мы, как служители закона, были просто обязаны придумать какой-нибудь менее кровавый выход из положения.

"Умирать тебе не нужно, - наконец сказал я. - Достаточно просто завязать глазки платком. У тебя есть платок? Только не прозрачный. А потом мы с тобой поедем к доктору, и он тебя вылечит, все станет как раньше". Девочка озадаченно молчала. Очевидно, такой простой вариант не приходил ей в голову. "Здесь есть мамин передник, - наконец сказала она. - Возьмите меня к доктору. Только не ругайте меня, хорошо? А то я опять буду плакать, а папа говорил, что плакать перед чужими стыдно".

Стыдно ей, видите ли...

Она наконец вышла. Белокурая девчушка с острыми локотками и трогательными веснушками на облупленном носике. На лице чудовищных размеров повязка: наша маленькая приятельница аккуратно сложила материн передник в несколько слоев и обмотала им не только глаза - полголовы! Она доверчиво взяла меня за руку, другую лапку сунула Нумминориху и взвизгнула восторженно, ощутив наши пожатия:

"Не превратились, не превратились!"

Я сдал ее на руки леди Сотофе Ханемер. Решил: пусть женщины Ордена Семилистника разбираются с маленькой горгоной и со "злой доброй тетей" из ее сна заодно. Я был уверен, что у Сотофы куда больше шансов на успешное завершение этого дела, чем у меня, да и девчушку в хорошие руки (самые лучшие руки в Соединенном Королевстве) пристроил.

На прощание меня наконец осенило: я подарил малышке солнцезащитные очки, которые несколько лет провалялись у меня дома в качестве бесполезного сувенира с "исторической родины". В Ехо темные очки никто не носит, а я стараюсь не очень выделяться в толпе: у меня и без того та еще репутация... По дороге к резиденции Ордена Семилистника я свернул на рынок и купил там толстую индюшку, явно предназначенную на убой. С девочкой мы договорились так: она наденет очки под присмотром леди Сотофы и попробует посмотреть на птицу. Если индюшка окаменеет - что ж, это ничем не хуже, чем быть зажаренной. А если с ней все будет в порядке - значит, моя маленькая подружка может продолжать смотреть на мир - через зеленоватые стекла очков он тоже вполне привлекателен.

Через час леди Сотофа великодушно прислала мне зов и сообщила, что эксперимент с индюшкой увенчался полным успехом. Правда, насколько мне известно, женщину из радужного облака, истинную виновницу происшествия, ведьмы Семилистника пока не обнаружили. Поэтому в подвалах Иафаха теперь хранится огромная партия темных очков - на всякий случай...

***

Я отвернулся от полки с отчетами, но пестрые этикетки, надписанные моей собственной рукой, все еще плясали перед глазами: "Голомский кисель", "Человек без проблем", "Наездник громового аромата", "Гобелен королевы Вельхут", "Йонохская печать"...

Вот-вот. Надо быть честным с собой: именно Йонохская печать и не давала мне покоя. Опаснейшая штуковина. Но и полезной может быть как никакая другая волшебная вещь. Свойства ее способны свести с ума человека, отягощенного избытком воображения.

Можно записать на бумаге все, что взбредет в голову: например: "сэр Шурф Лонли-Локли становится куманским халифом", или: "сэр Мелифаро превращается в юную леди", или даже: "сэр Кофа Йох садится на диету"... - да какая, к черту, разница, написать можно все что угодно, любую чушь! Но если тот, о ком идет речь, распишется на бумаге и поставит сверху эту грешную печать, все написанное сбудется в ближайшие же дни.

Поначалу я удивлялся: как вообще мог уцелеть мир, в котором существует столь опасный предмет?! Немного поразмыслив, понял: все дело в подписи. Подпись должна быть поставлена добровольно, в здравом уме и твердой памяти, в противном случае волшебство не подействует. Поэтому владелец печати может, по большей части, лишь желать всяческих земных и неземных благ себе, любимому, а от таких пожеланий мир, как правило, не переворачивается.

Конечно, если бы Йонохская печать в свое время попала в руки моего старого приятеля Лойсо Пондохвы или одного из его коллег, Миру пришлось бы несладко. Но мудрая судьба позаботилась, чтобы все эти годы печать пребывала в забвении, о ней даже легенд не рассказывали. Было несколько записей в Королевских архивах, но не все древние записи принято принимать на веру. А сама волшебная вещица хранилась в одном из сундуков, которые были зарыты на заднем дворе безымянных развалин на окраине Левобережья.

Она бы покоилась под землей еще Магистры знают сколько столетий, если бы Его Величеству Гуригу в начале этого года не пришла блажь привести в порядок столичные окраины. Живописные руины, которые простые любители" пеших прогулок с любимыми девушками вроде меня считают чрезвычайно романтичными декорациями для задушевных бесед и первых поцелуев, были сочтены чуть ли не национальным позором и ликвидированы в фантастически сжатые сроки (подозреваю, что без Черной магии тут не обошлось). В начале лета на месте загубленных исторических достопримечательностей уже начали спешно разбивать парки, что, признаться, почти примирило меня с этой варварской акцией. Я считаю, что в идеальном городе парков должно быть больше, чем жилых кварталов, и если так пойдет дальше, Ехо скоро будет отвечать этому требованию.

Садовники, собственно говоря, и нашли сокровища. Люди простые, разумные и практичные, они рассудили, что клад надо тихонько, без лишнего шума, отнести домой и посмотреть, что он собой представляет. Если в сундуках ценные вещи, их следует разделить поровну, а если полусгнившие древние книги - торжественно отдать властям и потребовать награду.

Содержимое сундуков показалось мудрым садовникам более ценным, чем награда, которую можно получить за такую находку, поэтому они не стали обременять нас пустыми хлопотами, а тихонько поделили его между собой. Невелико преступление: в глубине души я тоже убежден, что клад принадлежит тому, кто его нашел, и никому более.