Эта грешная печать стала самым притягательным искушением в моей жизни

Разумеется, я не нуждался ни в улучшении жилищных условий, ни в увеличении своего банковского счета, ни в титулах, ни в невестах из королевских семей.

Даже внешность менять было ни к чему: Меламори моя рожа вполне устраивает, да и многие другие леди поглядывают на меня с нескрываемым интересом: такой тип внешности, как у меня, считается в Угуланде чуть ли не эталоном мужской красоты, хотя, пока я жил дома, форма моего носа и разрез глаз приводили в экстаз разве что старушку соседку, да и то лишь потому, что я был похож на кого-то из героев ее юношеских романов...

Одним словом, я не нуждался в услугах Йонохской печати для повышения качества жизни: что-что, а жизнь у меня и без того удалась - дальше некуда, хоть мордой в салат падай! Не стал бы я просить и могущества: этого добра у меня было куда больше, чем требовалось, честно говоря. Не было у меня и планов радикального изменения мироустройства: этот прекрасный Мир вполне устраивал меня таким, каков он есть, поскольку лучше все равно невозможно: хвала Магистрам, мне было с чем сравнивать... Честно говоря, Йонохская печать требовалась мне только для того, чтобы найти Джуффина и помочь ему вернуться домой. Эта идея занимала в моем сознании почетную должность навязчивой.

Дело, конечно, было не только в том, что я тосковал без Джуффина - потерпел бы, не проблема. Да и без его отеческой опеки обходиться уже давно привык. И, разумеется, я отдавал себе отчет в том, что шеф вряд ли предпочел бы необходимость по традиции ежедневно приезжать в Дом у Моста открывшейся перед ним возможности странствовать в неизвестности. Мне было отлично известно, что охота на тайны составляла единственный смысл его существования, так что если рассуждать теоретически, сэр Джуффин должен быть сейчас счастлив как никогда прежде...

Но это теоретически. А на практике меня уже давно одолевали какие-то смутные предчувствия - иначе как "нехорошими" их не назовешь. Порой я почти физически ощущал себя загнанным в ловушку - при этом внешние обстоятельства никоим образом не могли способствовать такому состоянию души. Иногда я был готов поклясться, что это странное тоскливое томление испытываю не я сам, а кто-то другой - я лишь отражал размытые очертания чужой тоски, как тусклое зеркало в темной комнате. Хуже всего, что я был почти уверен: мои скверные переживания каким-то образом связаны с Джуффином.

Признаться, мне было довольно сложно вообразить ситуацию, в которой мой шеф мог бы нуждаться в посторонней помощи... но, впрочем, что я знал о тайнах, которые поманили его за собой? Правильно, ничего.

Нельзя сказать, будто я сидел сложа руки. Трижды я просил совета у могущественных колдунов, которые, как мне казалось, чуть ли не обязаны прийти мне на помощь в таком деле: у леди Сотофы, у Мабы Калоха и даже у кеттарийского шерифа Махи Аинти, благо он редко оставляет без ответа мой зов. Все трое были единодушны: "не лезь в дела Джуффина, мальчик, они тебе пока не по зубам". Как будто я сам этого не понимал... Рассказать мне о том, где сейчас Джуффин и что с ним происходит, они мне тоже решительно отказались. Дескать, они и сами в жизнь Джуффина не вмешиваются, а посему понятия не имеют... Ага, так я им и поверил!

Оставленный наедине с тягостными предчувствиями и мрачными мыслями, я понемногу сходил с ума. По идее, мне следовало бы молить судьбу о неприятностях: когда в Ехо случалось что-нибудь из ряда вон выходящее, вроде истории с буйными воинами Дрохмора Модиллаха, у меня не оставалось ни времени, ни сил на собственные навязчивые идеи. Когда же наступала счастливая пора блаженного безделья, я вынужденно приступал к очередному этапу душевной борьбы.

Рано или поздно я должен был дойти до предела. Судьбе было угодно, что это случилось именно в тот день, когда в моем кармане бренчали ключи от сейфа, в котором хранилась Йонохская печать.

Самые чудовищные глупости в своей жизни я всегда совершал, отлично сознавая, что делаю не что-нибудь, а именно чудовищную глупость. Сознавать-то сознаю, но не останавливаюсь, а лишь завороженно наблюдаю за собственными действиями как бы со стороны, словно не мне предстоит потом расхлебывать последствия. Кролик и удав в одном лице, провокатор и жертва провокации, сам себе наказание!

Вот и сейчас я медленно, словно растягивая удовольствие, взял заранее, вчера еще, приготовленный лист бумаги (самопишущие таблички тут не годились) и аккуратно, стараясь придать своему неразборчивому почерку более-менее пристойный вид, написал: "Сэр Джуффин Халли возвращается из своих странствий живой и невредимый". Написал и сразу порвал, поскольку сообразил, что такая формулировка требует личной подписи самого Джуффина - а где я ее, интересно, возьму?!

Date: 2015-09-18; view: 294; Нарушение авторских прав