Знакомство с Цветковым

Емец направил участкового уполномоченного поселка Холмский лейтенанта Угрюмова за Цветковым, сам в его кабинете вместе с Серебрянниковым остался ждать. Скоро они увидели через окно высокого мужчину лет тридцати пяти в коротком коричневом плаще, которого сопровождал Угрюмов. Мужчина отрекомендовался от порога:

– Цветков.

– Он же Раисов, он же Барышников Борис Николаевич, – уточнил Емец.

– Правильно, гражданин начальник, – метнул в сторону Трофима Михайловича быстрый и внимательный взгляд Цветков, без приглашения присаживаясь.

Василий обратил внимание на его покрытые татуировкой руки. Они мелко подрагивали.

– Рассказывай о себе, Борис Николаевич, – попросил Емец.

– А что рассказывать‑то, – добродушно ответил Цветков. – Живу, как все люди: работаю, отдыхаю. Вы, видимо, вызвали меня для профилактики. Так напрасно это. По молодости творил я дела, а сейчас одумался. Честно живу.

– Так уж и честно? – заметил Серебрянников.

– А что вы меня – поймали на чем‑нибудь? – огрызнулся Цветков.

– Поймали, – подтвердил полковник. – Кражу вы совершили, Цветков. Магазин обокрали в Бугульме.

Цветков дернулся, прикусил пухлую нижнюю губу:

– На пушку берете, гражданин начальник!

– Нет, Цветков. Просто говорю тебе об этом без всяких предисловий по одной причине: не люблю терять время, да и тебе тянуть вряд ли стоит.

Емец внимательно наблюдал за лицом Цветкова. С самого начала беседы тот будто что‑то ждал. Сейчас, когда полковник сказал ему о краже, лицо Цветкова посветлело, Трофиму Михайловичу даже показалось, что он облегченно вздохнул.

– А если я не буду резину тянуть, признаюсь, тогда что? – спросил Цветков.

– Сам знаешь – чистосердечное признание учитывается судом при определении меры наказания, – объяснил Емец.

Трофиму Михайловичу очень хотелось спросить Цветкова: когда и с кем он приехал из Бугульмы, когда расстался с сожительницей Силичевой, но он понимал, что говорить об этом с Цветковым можно лишь при наличии неопровержимых доказательств, и поэтому сдержался.

– Магазин я взял, признаюсь, – неожиданно сказал Цветков. – Прошу дать мне бумагу: я сам напишу.

– Ясно, – поднялся со стула Емец. – А бумагу мы тебе дадим в Краснодаре. Там не торопясь все и напишешь. Сейчас пойдем к тебе, покажешь, куда спрятал краденое.

Цветков занимал в общежитии нефтяников отдельную небольшую комнату. На стене, на вешалке, прикрытые белой марлей, висели два новеньких дорогих костюма. В тумбочке под бумагами лежали две пары золотых часов. Цветков сам поднял доску пола в углу: из‑под нее изъяли еще двадцать штук золотых часов.

Емец продолжал тщательно осматривать комнату, вещи Цветкова, прощупывая каждый шов.

– Не ищите, гражданин начальник, я же признался и сам все покажу, – попросил Цветков. – У меня еще чемодан спрятан, здесь недалеко, в лесопосадке. Там все лежит. Продавать ничего не продавал. Хоть я и жил здесь в прошлом, и знакомые есть, но боялся.