АПОКАЛИПСИС БЛИЗОК 4 page

Евреи сделали для фотографии исключение из сурового правила «не сотвори себе кумира», и по сей день в синагогах и домах правоверных евреев можно увидеть фотографии их духовных учителей. Они правы - не вдохновляющие фотографии не могут стать кумиром.

2) Учреждение музеев

Перенос произведений искусства из храмов в музеи был фатален для искусства в целом. Картины были насильно вырваны из своего контекста и деконструированы. Изображения Благовещения и Страстей Христовых были переданы на хранение новым священнослужителям: кураторам и критикам. Так была подорвана живая практика веры; лишившиеся произведений искусства пустые церкви перестали привлекать посетителей.

Деконтекстуализация искусства происходила под прикрытием нехитрых софизмов: «Бог не нуждается в живописи; подлинная вера не требует украшений; искусство будет надёжнее хранится в музеях». Можно подумать, что организаторы массовых конфискаций хотели укрепить веру, что они собирались привести людей в Церковь. Это напоминает мне слова евреев, часто произносимые в мою сторону: «Это (то, что вы говорите или делаете) подрывает палестинское дело». Можно подумать, они хотят помочь палестинцам.

Во Франции церкви утратили свои богатства в начале XX века, и с тех пор вера и искусство после короткого всплеска пришли в упадок. Необходимость «защитить искусство от грабителей и вандалов» зачастую использовалась как главный аргумент. Подобным образом в легендах запирают принцессу в Девичью башню. Башня-то, конечно, защищает её, но превращает красавицу-девицу в старую деву.

Шедевры человеческого духа были перенесены из храмов в музеи как в тюрьму. Люди посещают их и в темнице, и это приносит доход тюремщикам-кураторам, а церкви не приносили евреям прибыли. Со временем люди забывают об узнике, а это ещё лучше для Мамона - куратора кураторов, потому что дух отвлекает от прибыли.

3) Десакрализация искусства

Эта цель была достигнута после перемещения предметов искусства из храмов в музеи. Музей Гуггенхайма в Бильбао отвратителен, но его старший брат в Нью-Йорке ещё хуже. Нью-йоркский Музей современного искусства Гуггенхайма тщательно перемешивает произведения искусства и мусор. Экспозиции построены таким образом, чтобы доказать их родство и тождественность. Сакральные фигурины бразильских Мадонн выставляются бок о бок с грубыми идолами или эротической фотографией. И в современном искусстве немало изображений Христа и Богородицы, но, как правило, они созданы, чтобы профанировать их образы. Сделанные из экскрементов или изображённые в нескромных позах, они представляют собой часть оружия, применяемого в войне против искусства и Христа. Например, фотография Распятия в контейнере с мочой была выставлена в музее Уитни и называлась «Piss Christ» («Обоссаный Спаситель»). Этим музеем руководит друг Ариэля Шарона, член организации «Mega», Леонард Лаудер. Недавно в Стокгольме мы видели фигуру Христа, украшавшую афишу недели (или месяца) сексуальных меньшинств: распятого чернокожего атлета нежно и эротично обнимал другой молодец нордической внешности. Он даже ножку положил на бедро распятого.

Эти шедевры сегодня никого не смущают. Если вы хотите шокировать публику, вам надо брать пример с маленького русского городка, который поместил образ Спасителя на свой герб. Все американские корреспонденты в Москве посетили дерзких бунтовщиков, чтобы спросить, как же они не боятся евреев? Видимо это единственное «святотатство», способное ещё кого-то потрясти. Ах да! Можно ещё выставить инсталляцию Стены Плача, украшенной писсуарами, или фотографию слова «холокост», выесанного на белом снегу на пятидесяти языках.

Не в наших силах ответить на вопрос, было ли решающим активное участие евреев в процессах, лишивших искусство уникальности, сакральности и культурно-религиозного контекста. Для сравнения представим себе большую нефтяную корпорацию, которая поставляет топливо жителям города, и маленькую керосинную лавку, продающую несколько литров керосина для последних старомодных чудаков. Эти две компании даже смешно сравнивать. Но вот корпорация проходит приватизацию и демонополизацию для создания «здоровой конкуренции» - и чахнет. Маленькая керосинная лавка получает тог же статус, что и некогда могучая корпорация, и, когда случайно вспыхивает пожар на складах корпорации, лавка остаётся единственным поставщиком. Возникает вопрос: это произошло благодаря усилиям торговца керосинной лавки или же ему просто повезло?

Здесь мы подходим к злополучному вопросу о Заговоре. Возможно ли поверить в то, что евреи, обыкновенные Коганы и Левины, действительно вступили в заговор: удалили искусство из церквей, изобрели фотографию и репродукцию и противопоставили сакральное искусство бездушным предметам с целью погубить Искусство и уничтожить европейскую цивилизацию?

Можно ли предположить существование «еврейского заговора против Искусства» как одного из фронтов борьбы с Духом?

Дабы разгадать эту загадку, мы введём понятие «группового интереса». Группы (классы и народы) имеют свои интересы, не всегда совпадающие с суммой интересов их членов. Более того, рядовые члены группы не всегда осознают наличие таких интересов. Предположим, что Мамона - это персонификация классового интереса капиталистов. Капиталист хочет просто продавать питьевую воду, а Мамона хочет отравить все реки и источники, чтобы все покупали питьевую воду. Капиталист строит гигантский торговый центр, а Мамона хочет уничтожить мир за пределами этого торгового центра, чтобы ничто не отвлекало человека от шоппинга. Отдельный капиталист может натворить немало гнусностей, но демон его классового интереса, Мамона, гораздо опаснее, губительнее для мира. Мамона стремится уничтожить все факторы, отвлекающие от товарного потребления, будь то церкви, произведения искусства, леса, поля, реки, морское побережье, горные пики, свежий воздух. Отдельный капиталист может даже не осознавать, что он одержим демоном своего классового интереса, когда сливает в речку ядовитые отходы.

Для хмамонцев искусство является помехой, отвлекающей человека от главного занятия - поклонения Мамоне. Мамонс-кие статьи об искусстве обсуждают в основном его денежный эквивалент. Так, обсуждение судьбы «Розовой Мадонны» Рафаэля в газетах New York Times и Guardian сводилось к стоимости полотна и имени владельца. В статье о выставке Клары Халтер речь шла о двух миллионах евро, полученных художницей от французского министерства обороны за палатку, испещрённую словом «мир». Виктор Пелевин замечательно описывает выставку ценников на произведения искусства[9]: в то время как оригиналы хранились в шкафах и сейфах, стены выставочного зала украшали сертификаты торговцев, удостоверяющие, что сие произведение искусства было приобретено частным коллекционером за, скажем, 15 миллионов долларов. «Это новейшее течение в дизайне - монетарный минимализм», - провозгласил один из героев повести.

Впрочем для мамонцев, любая выставка проходит в стиле «монетарного минимализма», поскольку они видят только последнюю строку - «цена предмета». «Еврейская буржуазная мамаша принимает потенциального зятя в манто из норки с неснятым ценником» - гласит жестокая еврейская шутка. В современном искусстве даже манто уже нет, остался только ценник.

Классовый интерес капиталиста диктует поддержку концептуального искусства; более того, он превращает любое искусство в концептуальное. Групповой интерес евреев велит им подрывать изобразительное искусство, так на этом поприще они неконкурентоспособны. Ещё более глубокий групповой интерес велит евреям бороться с христианством, древним главным врагом. Мы видели недавно, как групповой интерес евреев выразился в беспрецедентной по своей мощности атаке на Мела Гибсона, который посмел снять фильм об Иисусе Христе. Не об Иисусе - благом еврейском раввине, и не о бабнике Ешу из весёлого Назарета, но о Спасителе, принявшем смерть на кресте. Поскольку европейское сакральное искусство неразрывно связано с Христом, профанация искусства соответствует групповому интересу европейских евреев. Это вовсе не означает, что все евреи в целом или даже некоторые из них сознательно действуют в соответствии с групповым интересом евреев.

Истории свойственно повторяться. Православный мир пережил подобный поворот событий более двенадцати веков назад. Евреи сыграли важную роль в величайшей трагедии византийского искусства, иконоборчестве. В прекрасной и просторной церкви св. Софии в Стамбуле, высшем достижении православного зодчества, любовно восстановленной турецкими мастерами в XX веке, вы тщетно будете искать мозаики Юстиниана и Теодоры, известные по копиям Равенны. Сохранились лишь относительно поздние фрески и мозаики, и отнюдь не по вине турок или крестоносцев. Повсюду, за небольшим исключением, прекрасные сакральные образы той эпохи были уничтожены, когда иконоборчество стало основной доктриной Византийской Империи. Они уцелели лишь в затерянных, далёких местах: в церкви св. Екатерины на горе Синай и в других отдалённых монастырях, где они покоряют нас своей неземной красотой и удручают чувством невосполнимой потери. Свидетельства современников не оставляют место сомнениям: евреи (могущественная община как в те времена, так и в наши дни) активно поощряли иконоборчество.

И сколь ни грустен этот исторический пример, он вселяет надежду: после двухсот лет владычества иконоборцев люди устали от скучных, невдохновляющих храмов и вернули изобразительное искусство в церкви. По сей день Восточная Церковь празднует Воскресенье Торжества Православия - день, когда Искусство вернулось. Мы можем повторить это достижение. Сакральные образы должны быть возвращены на своё место, в храмы. Все они и восхитительное Благовещение кисти ван Эйка из вашингтонского музея, и «Троица» Рублева из московского Музея древнерусского искусства - должны быть возвращены в свою естественную среду, в исконный контекст. Но не будем слишком жестоки к частным коллекционерам: на наш взгляд, можно оставить Саатчи его свиные туши в формалине.

Нам по силам возвратить произведения искусства в их контекст. Вернём мозаики из скучного неаполитанского музея обратно в Помпеи, греческую мраморную скульптуру из Британского музея обратно на Акрополь, сокровищам Месопотамии место не в Берлине, а в Ираке, а алебастровым скульптурам из дворца Хишама - не в пыльном иерусалимском музее, a in situ в Иерихоне. Давайте опустошим огромный Лувр и наполним маленькие французские города искусством. Это поможет связать порванную нить духовной традиции. Произведения искусства не могут принадлежать частному коллекционеру, они - наша связь с Божественным.

Реставрация возможна: за последние годы Россия восстановила сотни церквей и вернула тысячи древних икон в церкви. В Старой Ладоге храмы XII века сияют куполами на берегах реки Волхов после многих лет забвения. Со скрежетом зубовным, но русские музеи всё же возвращают церковную собственность, конфискованную в 1920-е годы. Запад может пойти по тому же пути: тысячи посетителей ринутся в церкви, когда им будут возвращены созданные для них шедевры человеческого духа, неиссякаемый источник веры вновь забьёт творческим вдохновением, и зима тревог и нашей сменится весной.

1 В соавторстве с Алисой Шамир.

2 Ivan Falion, The Brothers, Chicago 1989, p. 335. Эта и другая информация почерпнуты из великолепной базы данных еврейской деятельности, опубликованной на Интернет-сайте www.jewishtribalreview.org.

3 Foster and Blau, Art and Sociology, State University of NY Press, 1989.

4 Eunice Lipton, The Pastry Shop and the Angel of Death p. 285.

5 George Goodman, New Jewish Elite, 1998, No 2, p. 73.

6 Robert С Christopher, Crashing the Gates, NY, 1989, p. 121.

7 G. Krefetz, Jews and Money, NY. 1982, p. 153.

8 George Goodman, New Jewish Elite, 1998, No 2, p. 142.

9 Виктор Пелевин. Generation П.

Date: 2015-09-18; view: 240; Нарушение авторских прав