Понедельник, 6 июня 2011

Я боюсь ложиться спать. Сейчас за полночь, и я устал, но сажусь за рояль и играю Баха часть Марчело, снова и снова. Вспоминаю её голову, лежащую на моем плече, я почти могу чувствовать её сладкий запах.

Черт возьми, она сказала, что попытается!

Я перестаю играть и хватаюсь за голову обеими руками, мои локти проигрывают два противоречивых аккорда, когда я облокачиваюсь на клавиши. Она сказала, что попробует, но сдалась при первом же препятствии. Затем она убежала.

Зачем я бил ее настолько сильно?

Но глубоко внутри себя я знал ответ – потому, что она попросила меня, а я был слишком порывистым и эгоистичным, соблазнившись ее вызовом, ее сопротивлением к искушению. Она бросила перчатку, и я воспользовался случаем, чтобы заставить нас … двигаться туда, где я хотел, чтобы мы были. И она не использовала стоп-слово, а я причинил ей боли больше, чем она смогла выдержать, хоть я и обещал, что никогда не поступлю с ней так.

Что я за гребаный дурак?

Как она вообще когда-нибудь сможет доверять мне после этого? Правильно, что она ушла. Какого черта она хотела бы быть со мной?

Я решил напиться. Я не был пьяным с тех пор, как мне было пятнадцать лет – хорошо, с тех пор, когда мне было двадцать один. Я боялся потерять контроля. Я знал, что алкоголь может сделать с человеком. Я задрожал, непреднамеренно, поскольку закрыл свой разум от тех воспоминаний, что вызвал сегодня вечером. Я пристально смотрел в потолок, молясь о сне без снов… Но если мне все-таки было суждено что-то увидеть во сне, то я хотел, чтобы сны были об Ане.

«Сегодня Мамочка красивая. Она села и позволила мне расчесать ее волосы. Она смотрит на меня в зеркале и улыбается своей особенной улыбкой. Ее особенная улыбка для меня. Громкий шум. Катастрофа. Он вернулся. Нет! Где, блядь, ты, сука? У меня тут для тебя друг с нуждой. Друг с наличкой. Мама встает и берет мою руку и вталкивает меня в свою гардеробную. Нет, Мамочка. Мне не нравится темнота. Я сажусь на ее обувь и пытаюсь быть тихим, закрыв крепко свои уши и глаза. Одежда пахнет Мамочкой. Мне нравится этот запах. Он кричит. Где маленький гребаный карлик? Схватив меня за волосы, он вытаскивает меня из гардеробной. Я не хочу, чтобы ты испортил вечеринку, ты, маленькое дерьмо. Он бьет Мамочку по лицу. Постарайся для моего друга, и ты получишь свое сучье отродье. Мамочка смотрит на меня, из ее глаз бегут слезы. Не плачь, Мамочка. Другой мужчина входит в комнату. Крупный мужчина с грязными волосами. Большой мужчина улыбается Мамочке. Меня выталкивают в другую комнату. Он бросает меня на пол, и я больно падаю на колени. Так что же мне с тобой сделать, кусок дерьма? Он пахнет мерзко. Он пахнет пивом и выкуренными сигаретами».

Я проснулся. Мое сердце колотилось так, будто я убегал от сорока упряжек преследующих меня собак из ада. Блядь. Я спрыгнул с кровати, заталкивая до жути реальный кошмар назад, в темные углы моего подсознания, и поторопился на кухню за стаканом воды. Мне было необходимо увидеть Флинна.

Это было чертовски не смешно. Сны стали хуже, чем когда-либо.

В то время, пока я стоял у кухонной раковины, я размышлял, как странно было то, что сон рядом с Аной заставил кошмары исчезнуть. Я хорошо спал рядом с ней. Это никогда не происходило со мной – спать с кем то из саб… Хорошо, я, конечно, никогда и не чувствовал в этом потребности. Волновался ли я, что они могли прикоснуться ко мне ночью? Я просто не знал этого. Поэтому мне пришлось ждать, пока эта опьяняющая невинность не показала мне, каким восстанавливающим силы может быть сон… Я наблюдал за ней, спящей, всю ту ночь. Она спала хорошо. Я наблюдал за моими спящими сабами и до этого, но это всегда было, как прелюдия к их пробуждению, для некоторого сексуального облегчения. Я вспомнил, как пристально смотрел на Анастейшу, я мог любоваться ею часами напролет… И чем дольше я смотрел, тем красивее она казалась мне. Ее гладкая алебастровая кожа, почти сияющая в мягком свете в «Хитмане», ее темная роскошная копна волос, разбросанная на свежей белоснежной подушке, и линия ее длинных темных ресниц, трепетавших, пока она спала. Ее губы были немного приоткрыты, и я мог видеть даже ее маленькие передние зубы, и ее язык, когда она облизывала свои губы. Это было одной из самых волнующих вещей, которые я когда-либо видел. И когда я, наконец, заснул, слушая ее мягкое дыхание, наблюдая, как вздымается и опускается ее грудь с каждым вздохом, я спал хорошо… так хорошо.

Ощущая себя дураком, я добрел до своего стола и поднял маленький планер. Его вид вызвал у меня непроизвольную улыбку. Я чувствовал себя гордым за то, чего добился, и в тоже время смехотворно, что мне еще предстояло сделать. Это был ее последний подарок мне. А ее первым подарком было... Что? Боль отразилась во всем моем теле. Конечно – она сама. Она отдала мне себя. Черт, эта боль когда-нибудь прекратится? Я взял планер и вернулся в кровать.

– Что бы вы хотели на завтрак, сэр?

– Только кофе, Гейл.

Она сделала паузу, затем кивнула, хотя я мог увидеть ее проклятое выражение лица, когда она отворачивалась.

– Сэр, вы не съели свой ужин.

Я посмотрел на нее спокойно.

– И?

Она покраснела.

– Может, вы заболели?

– Не физически, Гейл. Только кофе. Пожалуйста, – я остановил ее – это не ее гребаное дело.

Она скривила свои губы, но кивнула еще раз, и повернулась к кофеварке. Я направился в кабинет, чтобы собрать бумаги для офиса и найти мягкий конверт.

Я позвонил Рос из машины:

– Я хочу СИП. Их предложение меня устраивает, хотя у меня есть некоторые мысли на этот счет. Их бизнес-план нуждается в доработке, но я даю свое согласие.

– Кристиан, это слишком быстро.

– Я хочу поспешить. Они созрели для поглощения – у них есть финансовые затруднения и они используют устарелые методы. Мы должны перенести их в двадцать первый век… и я хочу его. Я отправил тебе по электронной почте должную инструкцию и бизнес-план. Я буду в офисе с 7.30. Давай встретимся.

– Если ты уверен...

– Я уверен.

– Хорошо. Я позвоню Андреа и порошу поменять твой график этим утром. У меня также готова статистика сравнения возможностей в Детройте против возможностей Флориды, что касается нового завода.

– Резюме.

– Детройт.

– Понятно, – Дерьмо… не Флорида. – А Дарфур?

– Под контролем.

– Хорошо, давай поговорим позже, – я повесил трубку.

Я сидел, размышляя, на заднем сиденье Мерседеса, в то время как Тейлор вливался в движение. Интересно, как сладкая Анастейша будет добираться на работу этим утром? Возможно, она вчера купила автомобиль, хотя, я, так или иначе, сомневался относительно этого. Интересно, чувствовала ли она себя столь же несчастной, как и я… Я надеялся, что нет. Я надеялся, что она справилась с этой смехотворной навязчивой идеей. Мое тело отреагировало так, словно меня пнули в живот, как только мысль, что она любит меня, посетила мой разум. Она не могла любить меня. Как она могла полюбить такого, как я? И тем более не теперь – не после всего, что я причинил ей боль. Никто не говорил мне это прежде… Кроме мамы и папы. Но это было, конечно, их чувство долга. Надоедливые слова Флинна о безоговорочной родительской любви – даже когда дети усыновлены – звучали в моей голове.

– Мистер Грей?

– Извините… Что, Тейлор? – Тейлор застал меня врасплох. Он стоял у дверцы машины, придерживая ее открытой. Я уставился на него, а он смотрел на меня с надеждой, но и с беспокойством.

– Мы на месте, сэр.

Мы стояли у офисного здания. Дерьмо… как долго мы были здесь?

– Спасибо. Я дам вам знать о времени вечером. – Черт, я должен сконцентрироваться.

Андреа и Оливия – обе выглядели встревоженными, когда я вошел в лифт. Оливия хлопала своими ресницами и поправляла пряди волос за уши. Господи, почему я должен был терпеть эту глупую девчонку, грезящую обо мне все дни напролет? Я почувствовал, как мои глаза сузились. Мне нужен кадровик, чтобы перевести ее в другой отдел.

– Оливия, кофе, сейчас же. И возьмите мне круассан или что-нибудь, – огрызнулся я на нее. Она выглядела удрученной, в то время как подпрыгнула, чтобы исполнить мое распоряжение.

– Андреа, свяжитесь вместо меня с Дженксом, затем с Флинном, а затем с Клодом Бастиллем по телефону. Я не хочу быть соединен ни с кем вообще, даже со своей матерью… за исключением... за исключением звонков Анастейши Стил. Ясно?

– Да, сэр. Вы хотите пройтись по вашему графику сейчас?

– Нет. Для начала я нуждаюсь в кофе и в чем-нибудь поесть, – я нахмурился, смотря на Оливию, которая топталась в лифте.

– Да, мистер Грей, – ответила Андреа. Я проигнорировал испуганный вид Оливии и направился в свой кабинет.

– Кофе и круассаны для вас, мистер Грей.

– Входите.

Ее взгляд остановился на моем столе, и я увидел, как ее глаза метнулись к планеру, но она мудро придержала свой язык. Она поставила кофе и поднос с двумя круассанами на мой стол. Отлично, Андеа.

– Спасибо.

– Я оставила сообщение для Дженкса и Клода, Флинн перезвонит в пять.

– Хорошо, внесите это в мой график. Я хочу, чтобы вы отменили любые неофициальные приглашения, которые у меня запланированы на этой неделе: обеды и ужины. Позвони Барни, и найдите мне телефонный номер хорошего флориста.

Она неистово записывала все в своем блокноте.

– Сэр, мы покупаем розы у Arcadia. Желаете, что бы я отправилась за цветами для вас?

– Нет, я сделаю это сам. На этом все.

Она кивнула и быстро ушла, словно и вовсе не входила в мой офис. Несколько мгновений спустя зазвонил телефон… Это был Барни.

– Барни, мне нужно, чтобы ты сделал мне стеклянную подставку для модели планера.

Между встречами я позвонил флористу и заказал две дюжины белых роз для Аны, которые будут доставлены ей домой вечером. Таким образом, она не будет смущена или побеспокоена на работе. И это не позволит ей позабыть меня…

– Хотели бы Вы добавить записку к цветам, сэр? – спросил флорист, отвлекая меня.

Дерьмо… Сообщение Ане. Что сказать? Вернись. Мне жаль. Я не ударю тебя снова? Обыденные слова непрошено пришли в мою голову, заставляя меня нахмуриться.

– Хм… что-то типа... «Поздравляю с первым рабочим днем. Надеюсь, он прошел удачно». – Я посмотрел на планер на своем столе. – «И большое спасибо за планер, это было очень любезно. Он занял почётное место на моём рабочем столе. Кристиан».
Флорист повторил, что я сказал. Дерьмо, это совершенно не выражало то, что я хотел сказать ей.

– Это все, мистер Грей?

– Да, спасибо.

– Всегда, пожалуйста, сэр, хорошего дня.

Я нахмурился, смотря на телефон. Хорошего дня моей заднице.

– Эй, приятель, что ты съел? – Клод поднялся с пола, после того, как я сбил его с ног, и он приземлился на свою скудную сердитую задницу. – Да ты сегодня в ударе, Грей, – он медленно поднялся с изяществом гладкой джунглевой кошки, переоценивающей свою добычу. Мы спринговались одни в спортзале, расположенном в подвале моего здания.

– Я чувствую злость, – прошипел я.

Он холодно уставился на меня, в то время как мы ходили друг напротив друга кругами.

– Нехорошая идея выходить на ринг, если твои мысли в другом месте, – осторожно пробормотал Клод, не сводя с меня взгляда.

Я фыркнул.

– Я считаю, что это помогает, – ответил я дерзко.

– Сделай ударение на левую сторону и защищайся справа. Руки выше, Грей.

Он сдвинулся с места и ударил меня в плечо, почти выбивая меня этим из равновесия.

– Сконцентрируйся, Грей. Никто из твоего зала заседаний не говорит здесь ерунду. Или это из-за женщины? Какая-то сладкая юбка окончательно похитила твое спокойствие, – глумился он, подкалывая меня. Это сработало. Я пнул его со всей силы с его стороны и нанес один удар, затем еще два, и он, закачавшись, отступил.

– Займитесь своим собственным гребаным делом, Бастиль.

– Вау, мы нашли источник боли, – Клод торжествующе засиял. Он внезапно подался в мою сторону, но я ожидал этот маневр и блокировал его, отталкивая ударом и резким толчком.

Он отпрыгнул назад, на сей раз впечатленный.

– Вне зависимости от дерьма, происходящего в твоем маленьком мире, Грей, это срабатывает. Успешно.

О, он отвлекся. Я сделал выпад к нему.

***

Дорога была свободной, когда мы возвращались домой.

– Тейлор, мы можем сделать круг?

– Куда, сэр?

– Вы можете проехать мимо апартаментов мисс Стил?

– Да, сэр.

Я должен привыкнуть к этой боли. Кажется, она постоянно присутствовала, как звон в ушах или что-то подобное. Когда я был на встречах, это притуплялось, и было менее навязчивым. А теперь, я остался снова наедине со своими мыслями, вспыхивающими и бушующими в моем животе. Черт, как долго это продлится? Я никогда не чувствовал себя подобно этому. Когда мы приблизились к ее квартире, мое сердцебиение ускорилось, заполняя пустоту. Возможно, я увижу ее. Мысль была волнующей и тревожной, и такой беспокойной. Я понимал, что думал только о ней с тех пор, как она ушла. Ее отсутствие все время болезненно сопровождало меня, как невидимый шум на заднем плане.

– Езжайте помедленнее, – пробормотал я Тейлору, когда мы были недалеко от ее апартаментов. Свет был включен.

Она дома!

Надеюсь, она была одна… и скучала по мне.

Интересно, получила ли она мои цветы?

Я хотел проверить мой блэкберри и посмотреть, прислала ли она мне сообщение, но я не мог оторвать своего внимания от ее окна на тот случай, если вдруг увидел бы ее. Все ли с ней хорошо? Думала ли она обо мне? Думала ли о ком-то еще? Интересно, как прошел ее рабочий день…

– Еще раз, сэр? – спросил Тейлор, как только мы проехали мимо, и квартира исчезла из виду.

– Нет, – произнес я, сделав глубокий вдох. Я даже не понял, что прекратил дышать и не мог понять то сокрушительное разочарование, которое я почувствовал от того, что так и не увидел ее.

Как только мы вернулись в Эскалу, я просмотрел свои электронные письма и смс, надеясь хоть на что-то от нее. Там ничего не было. Есть сообщение от Элены.

«Ты в порядке?»

Я игнорирую его.

Это была тихая часть квартиры. Прежде я действительно не замечал этого. Отсутствие милой Анастейши создавало акцентированную тишину.

Я делаю глоток коньяка, и брежу в библиотеку. Это парадоксально, я никогда не показал ей эту комнату, учитывая ее любовь к литературе. Я ожидал найти некоторое утешение здесь, где не имел воспоминаний, связанных с ней. Я рассмотрел все свои книги, аккуратно сложил их на полки, и мой взгляд пал на бильярдный стол. Она играет в бильярд? Я вообразил, что нет. Изображение ее, распростертой по весенне-зеленому сукну, неожиданно вторглось в мою голову. Даже там, где, возможно, не было никаких воспоминаний, мой разум был более чем способен и более чем желал создавать яркие эротические образы прекрасной мисс Стил.

Я не мог вынести это.

Я делаю еще глоток коньяка и сваливаю из этой комнаты.

Date: 2015-08-24; view: 405; Нарушение авторских прав