Глава 6. Эта пещера оказалась сущим кошмаром для любого здравомыслящего человека или эльфа

Эта пещера оказалась сущим кошмаром для любого здравомыслящего человека или эльфа. Пристанища некромантов – это совокупность холода, тьмы, черной магии, плоти и крови. Даже Каинар, никогда не обращавший особого внимания на трупы недельной давности, почувствовал себя здесь более, чем просто неуютно. Что уж говорить об Амаэль, которая с выпученными глазами проходила мимо привязанных к стене жертв неудачных экспериментов или насаженных на острые стальные прутья разлагающихся зомби. Эльф обнажил оружие, зная, что может ждать магов в подобных подземельях. Его не раз Архимаг отправлял на такие задания: чаще всего предстояло просто расправиться с черными магами, зашедшими слишком далеко. Все-таки Каинар был полностью согласен с запретом на эту Школу. Ее последователи, как правило, никогда не останавливались на чем-то достигнутом, они шли дальше, разоряли могилы, экспериментировали на живых, заключали человеческие души в черные камни. Это переходило все границы. Нет, некромантов Каинар точно не считал достойных жизни.

- Я знала Эрандура, - вдруг подала голос Амаэль. – Мы были в разных группах, но иногда пересекались между лекциями, разговаривали об учебе. Вангарил тоже всегда был с ним. Но потом они вдруг поссорились. Я спрашивала, в чем дело, и Эрандур впервые поднял на меня голос. А где-то через неделю он ушел из Университета.

- А что Вангарил?

- Как видишь, отправился следом. Хотя я точно знаю, что между ними пробежала кошка. Они долго не разговаривали, я не видела их вместе.

- Хм… если бы мы с тобой поссорились, - вдруг улыбнулся Каинар. – А потом я начал изучать некромантию и превратился в лича, ты бы стала пробовать провести очищение?

- Вот еще! Я бы пришла и предложила свою помощь в черных экспериментах.

- Ну, отлично теперь, - эльф странно хмыкнул. – Я уже сомневаюсь в том, что ты вообще пришла сюда с благими намерениями.

- Ты чего, обиделся? Ну, ладно тебе, Каинар! Я же пошутила…

Каинар решил не отвечать, но совсем не от того, что действительно обиделся. Ощущение близкой опасности стало настолько сильным, что он невольно замедлил шаг. Амаэль понимала его поведение и, замолчав, тоже пошла медленнее. Она слишком хорошо знала этого альтмера, чтобы не чувствовать его настроения или не читать его мысли по одному только взгляду.
По каменным стенам эхом пролетел тонкий стон, но, скорее всего, принадлежал он отнюдь не человеку. Эльфы осторожно свернули за угол, готовясь к самому худшему. И они не прогадали: перед ними на земле лежал деревянный приоткрытый гроб, поросший темным мхом, а рядом в воздухе парило странное свечение, и только когда этот сгусток света стрелой устремился к ним, Каинар понял, что это далеко не самая безобидная вещь в мире. Он уклонился от летящего на него призрака и, развернувшись, рубанул мечом по фосфоресцирующему свечению. Нежить издала высокий звук, видимо, что-то вроде стона, но этот удар мечом не помешал существу атаковать противника. Тонкая снежная нить оплела альтмера, и он, не в силах противостоять сильному заклинанию, медленно опустился на землю, разжимая пальцы. Меч со звоном упал рядом. Если бы не Амаэль, которая, не смотря на свою специализацию на Алхимии, была одной из лучших студенток Университета, не оказалась в этот момент рядом, то вряд ли Каинар смог бы выбраться из этой пещеры. Альтмерка, не жалея своих сил, выпустила в нежить огненный поток, сжигающий абсолютно все на своем пути, и призрак, растворившись в жаре пламени, остался на каменном полу свертком эктоплазмы.
Амаэль бросилась к эльфу и упала рядом с ним, с трудом сдерживая слезы. Его кожа стала настолько бледной и холодной, что сейчас именно он больше напоминал ей нежить.

- Все… нормально, - с трудом выговаривая каждый слог, промолвил он, пытаясь подняться на ноги.

- Не смей даже, - Амаэль нежно обняла его, сама не ожидая от себя этого. И, как ей самой показалось, сделала она это отнюдь не для того, чтобы его согреть или успокоить. – Я не успела поставить морозный щит… прости.

Ее ладонь загорелась мягким магическим светом: она знала, что своими объятиями ему поможет не так эффективно, как магией.

- Это я, идиот, не сообразил сразу, - почти шепотом ответил эльф, прижимая к себе девушку.

Его пальцы убрали локоны ее светлых волос за острое ушко, в котором блестели длинные серебряные серьги. Он всегда так делал, когда хотел ее поцеловать. И она это уже знала. Губы альтмера нежно скользнули по ее шее, обжигая кожу горячим дыханием, затем поднялись чуть выше, к ее губам.

- Каинар, я…

Он не позволил ей договорить.
Забыв о своем заклинании, которое до этого времени она постоянно поддерживала, Амаэль подалась ему навстречу, обвивая руками шею и впиваясь пальцами в его такие особенные пепельные волосы. Сколько она уже мечтала об этом? С тех пор, как они расстались, она каждую ночь вспоминала их первый поцелуй, она всегда думала об этом мужчине, зная, что именно он, наглый, эгоистичный и надменный, нужен ей. Ее тонкие пальцы небрежно расстегнули пуговицы его рубашки, а губы прильнули к коже ключицы, оставляя мокрую дорожку. И все-таки она знала, что этот поцелуй для них ничего не значит, все останется на своих местах: он вернется к Лимми, специализирующейся на школе Изменения, а она будет как и прежде флиртовать с профессором по истории айлейдов.
Его руки вмиг оказались под ее туникой, и она вздрогнула от внезапного холода. А может, Каинар действительно ее любит, и хочет все вернуть? Самое печальное, что этого ей не хотелось еще больше. Она снова причинит ему боль, а он будет искать утешения в чужих объятиях. Сейчас Амаэль и сама не знала, что именно ей нужно. Она боялась перемен. Она боялась снова наступить на те же грабли.

- Нет, Каинар, - эльфийка резко отстранилась от него, не позволив ему снять с нее одежду.

В его глазах застыло какое-то непонимание, и от этого сердце Амаэль сжалось еще больнее. Она снова заставляет его испытывать то же самое чувство. От осознания этого становилось как-то не по себе. Каинар растерянно кивнул и поднялся на ноги, убирая в ножны меч и на ходу застегивая рубашку. Он всегда считал, что хорошо знает эту девушку, но некоторые ее поступки до сих пор оставались для него загадкой. Может, она его боится? Наверное, не хочет, чтобы он снова причинил ей боль. Наверное, думает, что если они снова позволят себе быть вместе, то потеряют все, что им открыто сейчас. Или она просто действительно его не любит. Он знает, насколько она ранимая и сентиментальная. Если Амаэль привяжется к человеку, то разорвать эту связь будет крайне сложно. А он знал, что сейчас эта эльфийка мечтает о том альтмере из Университета, преподающим историю айлейдов. Наверное, она любит его, так же как когда-то любила Каинара, только вот эвокер однажды причинил ей боль, поэтому ее сердце больше никогда его не впустит в себя. Видимо, просто не судьба им быть вместе. Пора бы уже повзрослеть и понять это. Они давно уже не влюбленные студенты, прогуливающие занятия ради того, чтобы побыть наедине.
Дальнейший путь маги прошли в молчании, погруженные каждый в свои мысли. Действительно, этот поцелуй был глупостью. Можно подумать, он что-то изменил бы. И вообще они выбрали не самое удачное время для этого. Им сейчас нужно было сосредоточиться на своем задании и быть очень внимательными. По пути им встретилась еще пара призраков и даже несколько зомби. Все-таки некромантия – это зло. Нежить настолько опасна, что даже опытный чародей не всегда может с ней справиться, а что уже говорить о простых искателях приключений, которым не посчастливилось зайти в одну из подобных пещер? Сами же некроманты, ослепленные желанием постичь эту науку, даже не понимают, что именно они делают. Цели у них могут быть совершенно разные: кто-то желает доказать другим свое могущество, кто-то, как Эрандур, мечтает о вечной жизни, а кто-то просто хочет приподнять завесу столь интересной тайны.
В одном из многочисленных залов пещеры у стены стояли грубо сколоченные гробы, в некоторых из которых еще лежали человеческие кости, но большинство из похороненных в них людей некроманты давно уже подняли из мертвых. Может быть, эта пещера была когда-то чьей-то родовой гробницей, ведь именно такие подземелья и нужны некромантам. Для них это становится идеальным местом для практики.

- Подожди секунду, - вдруг заговорил Каинар, останавливаясь у одной из ниш в стене, предназначенных для саркофагов.

- Что ты делаешь? – Амаэль с отвращением посмотрела на лежащую рядом разлагающуюся плоть. – Каинар, пойдем…

- Здесь клочок пергамента, - эльф осторожно взял смятую записку и развернул ее, стараясь не порвать и не навредить тексту. – Еще одна страница из дневника Вангарила. Хочешь прочитать?

Амаэль быстрым взглядом пробежалась по чернильным буквам. С каждой строкой ее взгляд становился все печальнее: из текста было ясно, что здравого ума у Вангарила тоже не осталось. Он считал свои шаги, чтобы не заблудиться в этом подземелье, но потом текст стал совершенно бессмысленным.

- Я знала, что он не справится в одиночку, - ответила Амаэль. – Не нужно было ему сюда соваться.

- Мы освободим их, - уверенно сказал Каинар и пошел дальше, читая световое заклинание. Здесь и вправду было темно.

Эльфы вышли к деревянной, местами прогнившей двери и с неприятным скрипом открыли ее. Казалось, что здесь начиналось совершенно другое помещение. Стены были аккуратно выложены серым камнем, и даже время не разрушило их. Скорее, все это напоминало древний форт, крепкий и нерушимый. В центре главного зала находилась широкая лестница, ведущая куда-то в очередные проходы пещеры, но внимание привлекала отнюдь не она, а высокая, доходящая до потолка, решетка, за которой стоял письменный стол с разбросанными на нем вещами. Над ним висел изорванный стяг с некромантской эмблемой в виде красного черепа со скрещенными костями рук, пол покрывал протертый до дыр дешевый ковер. Амаэль первой зашла в эту комнатку, и взгляд ее упал на многочисленные бумаги, в беспорядке лежащие на письменном столе.

- Видимо, у лича Эрандура есть свой рабочий кабинет, - заметила она, разворачивая одно из смятых писем.

- Или лучше называть его лич Эрандур-Вангарил? – Каинар пробежался взглядом по другой записке.

- Не смешно, - тихо хмыкнула эльфийка.

- Я и не смеюсь.

- “Уважаемые архимаги, - вдруг стала читать черновик письма Амаэль. - Если это письмо попадет к вам в руки, то либо благодаря моему чудесному возвращению из пещер "Потерянного мальчика", либо благодаря какому-нибудь смелому искателю приключений, которому повезло больше, чем мне. Это страшное дело, которое я выполнил в одиночку, когда вы отказали мне в помощи, закончилось катастрофой. Конечно, вы не нахмурите свои благородные лбы, узнав...”.

- Узнав что? – спросил эльф, читая другое письмо.

- Да разве важно? Вангарилу не удалось провести очищение. Это уже ясно.

- У меня тут текст поинтереснее… Прочесть?

- Конечно…

- “Письмо совету некогда великих магов. Эти слова пишет человек, попавший в ледяные лапы нежити – по вашей воле. Возможно, ваша ошибка заключалась только в слепом следовании протоколу – но теперь я мечтаю о том, чтобы вечно являться вам в ваших кошмарах. Я тщательно готовился к тому, чтобы стать воином-магом, чтобы изгнать лича, который подчинил себе душу Эрандура, моего некогда благородного друга, но мое бессмысленное изгнание из вашего сборища глупцов лишило меня возможности подготовиться должным образом. Вина за то, что я ошибся при изгнании лича, лежит на вас, вина лежит на вас за то, что он подчинил себе мой разум... Пусть сам Король Червей поработит вас, жалкие псы...”.

- Святой Стендарр… Значит, они действительно заперты в одной оболочке… что тогда?

- Просто проведем ритуал. Не переживай, обе души будут освобождены. И ни ты, ни Гильдия не виновны в том, что случилось, - альтмер взял запечатанный конверт. – Хочешь узнать, что же все-таки Эрандур-Вангарил решил отправить “некогда великим магам”?

- Не знаю, - искренне ответила девушка. – Мне даже страшно предположить, что может быть запечатано в этом конверте.

Каинар достал аккуратно сложенный лист пергамента и развернул его:
- “Ваши дни подходят к концу, слепые бюрократы! Ваши сердца, изъеденные червями, сгниют в глубинах моего убежища, ваша плоть истлеет, ваши жалкие души обречены…”.

- Не надо! Я поняла, что Эрандур все же взял верх над Вангарилом. Нам нужно найти этого лича и освободить их души.

- Хорошо, - письмо в руках Каинара вспыхнуло магическим пламенем. – Но эти письма точно не дойдут до Университета.

Амаэль понимающе кивнула. Она сожгла остальные записи и, поправив прическу, направилась к тяжелой двери из темного дерева, видимо, что-то ей подсказывало, что идти нужно именно туда.

- Не желаешь пропустить меня? – как бы невзначай спросил Каинар, идя следом.

Ладонь эльфики легла на кольцевую ручку:
- Дверь все равно закрыта.

Эльф молча развернулся и поднялся по каменной лестнице. Амаэль услышала, как он вынул из ножен меч и поспешила за ним, боясь представить, почему ее спутник достал оружие. Однако когда она уже поднялась по ступеням, у ног Каинара лежал дохлый зомби.

Эльф улыбнулся:
- Поэтому я и не пускаю тебя вперед.

- Я могу справиться с зомби, - обиделась эльфийка. – Не забывай, что я все-таки владею некоторыми боевыми Школами.

- Ну да, ну да…

Амаэль, недовольно нахмурившись, проигнорировала последнюю фразочку альтмера. Он, наверное, сейчас специально будет выводить ее из себя, потому что его грубость – это ответная реакция на то, что она его оттолкнула. Наверное, его даже коллегой теперь нельзя будет считать, не то что другом. Обливион, она вечно все портит! Она хотела бы быть с ним, но что-то кричало ей, что так будет только хуже. Между ними ничего не может быть, нужно оставить все так, как есть. Ему хорошо с Лимми, а ей…

Это настолько странное чувство, что Амаэль самой трудно во всем это разобраться. Ей дороги оба этих мужчины, и выбирать между ними крайне глупо. И все-таки, если придется, выберет она не Каинара.
Они прошли чуть дальше, стены вновь превратились в сплошной холодный камень, аккуратная кладка была только в том бастионе с письменным столом, а сейчас они как будто снова вернулись к выходу. Амаэль заинтересованно осмотрела стоящие на полу пьедесталы, совершенно не вписывающиеся в окружающую обстановку, Каинара привлек небольшой деревянный сундук в конце зала. Других выходов отсюда не было, поэтому они знали, что должны были попасть за запертую дверь, да и самого лича они пока что не встретили.

- Чтó нашла? – беззаботно спросил Каинар, открывая тяжелую крышку.

- Ничего, - Амаэль одернула руку от каменного столба и подошла к эльфу. – А ты?

В его руках заблестел небольшой ключ, Каинар улыбнулся:
- Да мне сегодня везет.

- Ну, поздравляю тебя, - скептически сложила руки на груди эльфийка.

– Там еще что-то.

- Неужели очередная записка? – Каинар изобразил удивление, беря со дна сундука сложенный пергамент. – Откуда только у Вангарила столько чернил?

- Откуда у него только столько времени, чтобы все это записывать? – засмеялась Амаэль, отбирая у эвокера письмо.

- Не боишься читать? Вдруг там опять что-нибудь ужасное…

- Не боюсь.

«Сегодня я сразил тень моего бывшего друга и союзника. Пока лич выл и мучился, я с тяжелым сердцем провел ритуал, чтобы освободить душу Эрандура из лап нежити, и уничтожить этого лича. Ни один из пыльных фолиантов не подготовил меня к странным событиям, которые произошли сегодня, но я уверен, что освободил душу Эрандура.
Я чувствую необходимость исследовать эту пещеру. Возможно, мне удастся найти какие-нибудь артефакты, исследовав которые, мы сможем более успешно бороться с некромантами. Я осмотрю эти подземелья, соберу трофеи, и таким образом докажу свою ценность для гильдии».

Каинар молчал где-то около минуты. Потом вдруг спросил:
- Что же у него пошло не так, раз он был уверен, что провел ритуал, но в результате сам оказался пленником этого лича?

- Боишься повторить его ошибку?

- Не повторю. Достань все необходимое, и пойдем дальше изучать эту пещеру. Мы должны закончить начатое, - эльф покрутил в руках найденный ключ, скорее всего открывающий именно ту дверь, в которую им не удалось войти. – Ты готова?

- Я всегда готова, Каинар.

Эпилог

Их догадки оказались верными: ключ и вправду открыл запертую дверь. Сразу за ней находилась окутанная вековым мраком широкая лестница, на некоторых из ступенек стояли уже оплавленные восковые свечи и тщетно силились осветить столь темное помещение. По обеим сторонам от нее располагались массивные каменные колонны, соединяющиеся в искусно выполненную арку со множеством строгих, но изящных узоров.
Каинар развернул сжимаемый в руке тряпичный сверток, в котором лежали два мелка: белый и черный - и молча кивнул на пол, идеально подходивший для начертания пентаграммы. Он знал, что действовать нужно немедленно, потому что лича он уже заметил. Нежить стояла около старинного, уже сгнившего и полуразрушенного, трона; в руках лич держал магический посох, не отличающийся внешностью, но, без сомнений, запоминающийся своей силой. Каинар знал, что из всех порождений некромантии эта тварь самая опасная.

- Амаэль, - с несвойственным ему волнением прошептал Каинар. – Ты должна дать мне время для начертания рун…

- Я поняла. Я отвлеку его.

- Прошу, будь осторожна.

- Не затягивай.

С этими словами она, защитив себя заклинанием, поглощающим вражескую магию, шагнула вперед, выпуская из себя свою силу. Ее руки вспыхнули огнем, и этот огонь оказался намного сильнее крохотных свечек, расставленных на ступеньках и старинных поржавевших подставках. Эрандур сразу же заметил приближающегося врага и, с невероятной для нежити прытью, отступил к стене, принимая боевую позицию и сосредотачиваясь на своей магической силе, которая была намного могущественнее за счёт посоха. Эльфийка бросила, может быть, последний взгляд на Каинара. Он уже чертил что-то на полу – ей этот ритуал был неизвестен, поэтому сейчас основной удар принимала именно она. И Амаэль оставалось только молиться, что ее напарник знает, что делает. Она в него верила. Ей хотелось думать, что он точно не ошибется, поэтому эльфийка, положившись на него, отвернулась и поставила ногу на первую ступень. Руки уже начинало покалывать от жара и избытка магии.
Каинар с болью в сердце посмотрел на Амаэль, она уже поднималась по лестнице, где ее ждал Эрандур. Подумать только, он отправил эту девушку прямо в лапы смерти. Он всегда старался ее защищать, оградить от опасности, а сейчас был вынужден оставаться у нее за спиной, в то время как она сражается с нежитью. Но он знал, что она справится. Просто даже не хотелось думать о том, что с этой чародейкой что-то может случиться. У каждого из них сейчас было свое задание, сколько раз уже так было. Он делал свою работу, она – свою. И они должны были поверить друг в друга.
Амаэль собрала пылающее на ладонях ярко-красное пламя в пульсирующий шар и, не теряя ни секунды, направила его прямо в лича. Противник, однако, оказался быстрее и успел уклониться, ставя защиту. Послышался громкий взрыв, эхом пролетевший по всей пещере, и высокий подсвечник упал на пол, скатываясь по лестнице прямо к ногам Амаэль. Она остановила его носком сапога, готовя очередную атаку. Посох Эрундура засветился ярким светом. Амаэль знала, чтó это значит. Она резко подалась вправо, перепрыгнув сразу через две ступени и оказавшись на одном уровне с противником; ледяной вихрь пронесся рядом с ней. Эльфийка криво улыбнулась, получая какое-то изощренное удовольствие: вот она, битва льда и пламени. Лич снова атаковал, на этот раз чародейке пришлось поставить щит. Лед врезался в него, оставляя на еле заметной преграде трещины. Словно на прозрачном стекле. Все происходило так, как на тренировках в Университете. Атака, уклонение, щит, очередной удар. Да, сейчас была именно очередь «очередного удара».
Каинар не мог время от времени не бросать испуганные взгляды на битву эльфийки с нежитью. Он знал, что ему нельзя отвлекаться, но сейчас для него это было просто невозможно. Он начертил черным мелом, пропитанным кровью даэдра – всей сущностью Обливиона - половину круга; довершил его белым. Вряд ли какая-то пентаграмма вообще может обойтись без этого, без сомнения, самого распространённого символа, ведь круг в первую очередь – это единство и бесконечность. Эти два понятия в магии значат намного больше, чем в обычной жизни. Ни один замысел не будет приведен в действие, если Единство и Бесконечность (с большой буквы) не будут подпитывать его. В круге точно такой же ромб – половина черным, половина белым. Как добро и зло, свет и тьма, святость и грех, умиротворение и хаос, целостность и разрушение. Обряд очищения не может обойтись без этого: душа - белая, тело лича – черное. Вершины ромба касались окружности, и от каждой отходили прямые линии одинаковой длины. По крайней мере, Каинар очень на это надеялся. На луче, ведущем к лестнице, эвокер начертил белым полумесяц – символ возрождения; два острых конца означают удвоение – вторая жизнь. На противоположной линии, отходящей к двери, черный мел провел перпендикулярную линию, образовав крест – не только знак сторон света, но и символ смерти [Аркадийское значение символа. прим. автора], как и серп, который Каинар изобразил на верхнем конце креста. У него остались два свободных луча – проводящих энергию потоков, – на концах которых нужно было изобразить созвездия. Альтмер не удержался и снова посмотрел на Амаэль.
Девушка пока что справлялась отлично. Он понимал, что надолго ее не хватит, потому что их силы были неравны. Она уже сейчас, наверное, выжимает из себя последнее… Каинар мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Он верил этой эльфийке. Она должна была выиграть для него время. Она обязательно справится, потому что чародейка, что бы там Каинар ни говорил раньше, она была превосходная. На левом черном луче Каинар поставил жирную точку – центральную звезду Змеи. Когда остальные звезды были расставлены, Каинар соединил их тонкими линиями. Змей – это, пожалуй, один из самых странных небесных знаков, без своего сезона и определенного места. Он скользит по небу, навевая ужас, а рожденные в период, когда Змей в силе, могут быть как проклятыми, так и благословенными. Все же в первую очередь это сила тьмы, коварства и непредсказуемости. Поэтому Каинар нарисовал это созвездие черным.
Совсем рядом с эльфом о стену глухо стукнулся деревянный магический посох лича. Видимо, Амаэль вырвала его телекинезом. Она, определенно, справится. Она должна справиться. На конце правого, оставшегося луча эльф поставил точно такую же точку-звезду. Центральную из созвездия Ритуала. Именно этот знак, потому что рожденные под его покровительством обладают способностью изгонять нежить, а сам Ритуал – это символ светлой магии. Каинар придумал для себя несколько иное объяснение этому: этот знак вступает в силу в месяце Утренней звезды, а тринадцатого числа, как известно, день вызова Меридии, Даэдра, чья сфера напрямую связана с жизнью и плодородием, ненавистью к нежити. Просто Каинару нравилось видеть в этом связь.

- Амаэль! – крикнул он, отходя в сторону после того, как белый мел соединил последние линии созвездия, похожего на перевернутую набок руку мехт.

Альтмерка, поставив элементарную защиту, с трудом отбилась от очередной атаки лича. У нее больше не было сил на продолжение этой «игры». Она не должна была убивать Эрандура-Вангарила, но и не могла ему позволить помешать Каинару. Лич оказался намного умнее, чем она думала: видя, что эльфийку не получится просто так взять магией, он пошел в ближний бой и даже сумел поцарапать ее лицо своими острыми как ножи когтями. Горячая кровь вперемешку с потом стекала со лба на нос и щеки, волосы слиплись и лезли в глаза, мешая сосредоточиться. И все же, услышав долгожданный крик Каинара, Амаэль отошла к стене, заставляя лича стать спиной к лестнице, и, собрав остатки силы, выпустила в него энергетическую волну, сбивая его с ног и заставляя упасть прямо под ступени, где Каинар уже закончил чертить пентаграмму. Надо же, а она думала, ничего не получится.
Теперь дело было исключительно за эвокером. Не имея времени, чтобы обнажить меч, он мгновенно выхватил призванный клинок из плана Обливиона, почти не потратив на такое привычное ему заклинание своих сил. Лич, еще чересчур бодрый, быстро поднялся с пола и атаковал каким-то заклинанием Иллюзии. Каким именно, Каинару узнать не довелось, потому что он резко уклонился он магического луча и, рванувшись вперед, рубанул нежить мечом, заставляя ее отступить назад, прямо в начерченный белым и черным мелом ромб. Сейчас нельзя терять ни минуты. Выйдя заграницы начерченной на полу пентаграммы, Каинар сложил ладони, концентрируясь на своей силе, и выпустил в некроманта мощнейший электрический разряд, после которого вряд ли изнеможенная нежить смогла бы выжить. За спиной эвокера что-то вспыхнуло, но у него сейчас не было времени отвлекаться. У Амаэль всегда все под контролем, иначе она не была бы алхимиком. Каинар мысленно улыбнулся, вспомнив, сколько раз он ей мешал готовить какие-то очень важные зелья.
Начерченный круг засиял синим светом, освобождая душу, а точнее две души, из тела мертвого лича. Начерченные символы очищали Эрандура и Вангарила от темной магии и не позволяли их душам вырваться за пределы черно-белого круга, чтобы не остаться навсегда в плане смертных. Каинару доводилось видеть такое всего дважды. Нечасто предстоит провести ритуал очищения чей-то души, однако, знать его эвокеру просто необходимо.
Тело лича превратилось в горстку праха в центре пентаграммы, а сияние знаков постепенно угасло. Убедившись, что все прошло так, как надо, Каинар обернулся.
Старый деревянный трон полыхал огнем. Протертые ковры, лежащие на полу и висевшие на стенах, тоже занялись ярким пламенем, может быть, одна из подставок с горящими свечами упала во время битвы эльфийки с личем. Но Каинара сейчас волновала отнюдь не причина пожара. Эльфийки нигде не было.

- Амаэль! – он сорвался со своего места и, быстро поднявшись по ступеням, заметил среди огня лежащую на полу девушку. – Амаэль!

Альтмер, обойдя горящий трон лича и перепрыгнув полыхающий ковер, оказался у стены этой небольшой комнаты. Эльфийка лежала без сознания на полу вокруг вовсе не магического огня. Он осторожно поднял ее, задыхаясь в жгучем дыму, и, прижав к себе, снова был вынужден идти сквозь пламя. Когда он оказался на твердых каменных ступенях, сзади упал со стены ковер. Прямо на том месте, где еще полминуты назад лежала Амаэль.

Каинар вышел из этой проклятой комнаты и, бережно положив эльфийку на пол, потрогал ее пульс. В этот момент он был готов поверить во всех Аэдра и Даэдра вместе взятых: она была жива.

- Амаэль, - он легко похлопал ее по щекам. – Очнись, слышишь?

Он положил ладонь на ее солнечное сплетение и начал постепенно вливать в нее свою магическую энергию. Он был уверен, что Амаэль отключилась именно от истощения. Однако девушка продолжала без движений лежать рядом с альтмером, лишь ее грудь медленно вздымалась и опускалась, давая знать, что эльфийка еще жива.

- Амаэль… прости. Это я виноват, - он выпустил в нее еще часть своей Силы. – Не нужно было тебя туда посылать. Очнись, Амаэль. Ты нужна мне.

После очередной порции Силы, девушка издала еле слышный стон. Каинар улыбнулся. Сейчас он действительно понял, что такое счастье. Его счастье – это Амаэль.

- Я люблю тебя, - одними губами прошептал он.

Светлые длинные ресницы девушки легко шевельнулись, Амаэль медленно открыла глаза.

- Ты справился? – слабым голосом спросила она, испуганно глядя на альтмера.

- Ты сомневалась? – нацепив одну из своих многочисленных улыбок, ответил вопросом Каинар.

- Нисколько.

Альтмер попытался посмотреть на ситуацию со стороны. Они вдвоем, одни, ослепленные одержанной победой и успехом, Амаэль, словно невесомое перышко, лежит в его руках…
Он не удержался и снова спросил, точно так же, как и несколько дней назад, когда они стояли перед Лустраториумом Университета под усыпанным звездами небом:
- Можно поцеловать? – его рука уже привычным движением убрала ее запутанные волосы со лба.

- Нет, - хитро прищурив глаза, прошептала эльфийка, а затем, помолчав, добавила: - Ты меня спас… так что… это я должна тебя поцеловать.