Катахена‑де‑лас‑Индиас, 1664 г

11 апреля 1664 г. трибунал инквизиции в Катархене‑де‑лас‑Индиас приступил к расследованиям чистоты крови. Все функционеры инквизиции обязаны были предоставить законные доказательства своей чистоты. Но эти действия колумбийского трибунала проводились не в отношении кандидата на пост в инквизиции. Следствие касалось родословной некой Аны Сальгадо де Кастро, которая хотела выйти замуж за Жозефа Деса Кальдерона, нотариуса инквизиции Картахены[922].

Семья Сальгадо де Кастро, как было известно, не относилась к тем, которые не были знакомы с юриспруденцией инквизиции. Ее отец работал агентом трибуналов в Картахене. Для получения поста проводили расследование в отношении его предков на родной территории в Байонне (юго‑запад современной Франции). Затем следовало сделать запросы в трибуналы инквизиции Кордовы, Галисии, Севильи и Толедо. Каждый из них требовал отдельных расследований в деревнях соответствующего региона. На такой процесс часто уходили годы.

Хотя Севилья прислал ответ на запрос в Супрему 10 сентября 1647 г., информацию из Галисии получили только через шесть лет – 29 октября 1653 г.

Более того, это было не единственное бюрократическое дело, с которым оказалась связана семья Аны Сальгадо де Кастро. Ее дядя по материнской линии тоже был агентом инквизиции в Картахене. И ему пришлось доказать чистоту своей крови. Это потребовало расследований в трех районах действия инквизиции – в Кордове, Севилье и Толедо. Учитывая огромные расстояния, разделяющие Колумбию и Испанию, долгие месяцы, которые уходили на пересечение Атлантического океана при переписке, на попытку установить чистоту родословной любого человека (как пришлось узнать это Косте‑старшему даже в приходской обстановке Синкторреса) могла уйти вся жизнь.

Но чистота родословной Аны Сальгадо де Кастро уже была установлена (как по отцовской, так и по материнской ветвям). И можно подумать, что больше не потребуется никакой бумажной волокиты, чтобы она могла вступить в брак с чиновником инквизиции. Такой взгляд кажется вполне рациональным.

Но инквизиция в Португалии и Испании, а также в их колониях была такой организацией, которая под внешним лоском рациональности маскировала иррациональные страсти.

Расследование родословной Сальгадо де Кастро неумолимо продолжалось. Трибунал Картахены составил перечень, состоящий из тринадцати вопросов, который должны были раздать свидетелям из Галисии и Севильи.

Шли годы. Весь этот скорбный процесс повторялся неоднократно, если удавалось обнаружить едва заметные пятна, пусть даже где‑то на огромном расстоянии от сердца империи. Например, в Картахене.

К середине XVII века в связи с тем, что применение пыток в застенках тюрем инквизиции сократилось, они сублимировались в бумажную волокиту. Она сводилась к тому, что каждый житель города должен был подтвердить достойную репутацию и свою родословную.

Расследование родословной любого человека, угодившего в когти трибунала инквизиции, стало совершенно нормальным и обычным делом. Когда в 1662 г. человек с высокопарным именем Алонсо де Медина Мерина‑и‑Кортес попытался стать агентом инквизиции в Картахене‑де‑лас‑Индиас, проводились расследования в Лерене, Севилье и Толедо[923]. А когда в 1670 г. с прошением о приеме в инквизицию в качестве агента обратился Алонсо Санчес Эспиноса‑и‑Луна, расследование чистоты крови и его самого, и его жены Фелисианы пришлось провести в Вальядолиде и Толедо. На весь процесс ушел потрясающий срок – восемнадцать лет[924].

Рекорд, поставленный следователями в этом последнем случае, выдает главные причины разрастания мании инквизиции к расследованиям чистоты крови, а заодно и того, почему эти действия занимали так много времени. Заставив ждать восемнадцать лет, инквизиторы злоупотребили терпением Санчеса Эспиносы‑и‑Луны. Предполагалось, что он должен оплатить трибуналу расходы на чернила и бумагу. Чистота крови, оказывается, представляла собой изящный механизм обеспечения чистоты финансов инквизиции.