Лима, 1675 г

Расследование чистоты крови предков привело к возникновению неприятностей у некого Андреса де Ангуло, кандидата на пост в инквизиции. В его родословной были сделаны чрезвычайно серьезные открытия. Разве не представляет целое дело, что пра‑пра‑пра‑прадед Ангуло, Фернандо Алонсо, был «освобожден» инквизицией? А разве еретик Алонсо не был прапрадедом бабушки Ангуло?

Короче говоря, Ангуло был «внуком Марии де Нальда‑Гарсон, которая была дочерью Педро де Нальда‑Гарсона и Изабеллы Мартинес де Авенсаны‑и‑Франсиски Гонсалес де Хигуэра, родителями которой были Санчо Мартинес де Авенсана и Каталина Мартинес…»[937]

Иными словами, этот человек мог и не оказаться «нечистым», но прокурор оказался слишком дотошным. Чтобы доказать отсутствие чистоты несчастного Ангуло, он достал из архивов инквизиции часть обвинения, выдвинутого против Диего Санчеса, пра‑пра‑пра‑прадеда Ангуло, после чего включил в свои показания под присягой чрезвычайно подробное генеалогическое древо семьи. С этим документом можно познакомиться и в наши дни в читальном зале Национального исторического архива. В этом зале все, кто занимаются подобными исследованиями, могут изучать прадедушку и прабабушку Ангуло по материнской линии, предков прапрадеда и прапрабабушки по отцовский линии Ангуло, а также бабушек, дедушек, двоюродных дедушек и двоюродных бабушек прапрабабушки Ангуло. И все это – в полной тишине архивов.

В результате таких тщательных и трудоемких расследований стало совершенно ясно: упомянутый Андрее де Ангуло безнадежно запятнан. Он, конечно же, не может быть назначен на официальный пост. Нет, такой человек заслуживает лишь самого строгого унижения. Но при расследованиях, проведенных в Лардеро и в Наваререте, а также в Нальде, все свидетели заявили, что семья Ангуло безупречна. Справедливый гнев оказался вымыслом. Детальное бумажное расследование прокурора объявили фиктивным, Ангуло назначили на желанный пост.

Одновременно со сбором клеветнических данных о родословной Ангуло, в Сьюдад‑Реале (первом центре деятельности инквизиции в Кастилии; см. главу 1) проводили аналогичные расследования в отношении Луиса де Агилеры, который обратился с прошением о назначении его на должность комиссара инквизиции. В 1669 г. прокурор, применяя все накопленные знания в расследовании родословных, проследил генеалогию Агилеры вплоть до 1531 г., чтобы доказать – его кровь не была чистой. К расследованию он приложил указ католических королей, восходящий к XV веку и касавшийся ряда предков Агилера, семьи Лоас[938]. Как предполагалось, они были конверсос.

Изучили генеалогические древа семьи. В дело вошли данные исследования (объемом 500 страниц) по вопросу сравнительно дальнего родственника. Они доказывали: семь поколений назад один из предков Агилеры женился на женщине, которая была потомком конверсо. Как заявил прокурор, то, что кандидат в комиссары инквизиции не сообщил о «таком близком» родстве «с предками по материнской линии в шестом поколении», свидетельствует о нетерпимом загрязнении.

Дело продолжалось в течение десяти лет. Проводили дополнительные расследования в Сьюдад‑Реале. Тридцать семь свидетелей заявили: кровь Агилеры чиста. Восемь сказали, что он не был чистым.

Трибунал инквизиции в Толедо решил, что это вполне достаточно, чтобы запретить занимать пост, на который претендовал этот человек. Жизнь Агилеры была разрушена в результате несчастного брака, который, как утверждалось, заключили его пра‑пра‑пра‑прадед и пра‑пра‑пра‑прабабушка.

В подобных трудностях не было ничего нового. На пятьдесят лет раньше в Ронде инквизиция расследовала чистоту крови дона Родриго де Овале из этого города в Андалузии, расположенного на вершине холма. Там всего три столетия спустя солдаты Франко будут ежедневно казнить республиканцев во время гражданской войны в Испании.

У инквизиторов не было времени, чтобы изучить страшную пропасть под скалами около Ронды или возделанные долины внизу. Как они заявили, родословная Родриго де Овале действительно «очень плохого качества, если она берет начало от Изабеллы Эрнандес, жены Эрнандо Диаса из Толедо, государственного нотариуса королевских доходов в Севилье». Разве можно счесть несущественным, что ужасную Изабеллу Эрнандес Святая палата присудила лишь к незначительным наказаниям и вновь приняла в лоно церкви 123 года назад, в 1502 г.?[939]Разве ее родителей, Алонсо Эрнандеса и Фрасиску Санчес, не сожгли символически у позорного столба? Подобное нарушение чистоты нации просто недопустимо!

Не напоминает ли все это остатки смешения культур и народов, которое заложено в самое сердце испанского общества?

Захудалая гостиница в Буэнос‑Айресе в 1996 г. Стареющий портье начинает политическую дискуссию. В правлении Пиночета в Чили хорошо то, что ему удалось справиться с выскочками, подстрекающими толпу к мятежам, с болтунами, дела которых кончались только добрыми намерениями. С «нечистыми». А генерал очистил страну от них. Стыдно, что военные правители Аргентины не проявили подобного мастерства в наведении порядка…

Идея чистоты превратилась в один из видов очищения. В XX веке школьники Южной Африки постоянно причесывали волосы, чтобы какой‑нибудь завиток не выдал африканских предков[940]. На юге Соединенных Штатов в XIX веке, в регионе, который ближе всего к Мексике и находился под испанским влиянием, правило «одной капли» приводило к тому, что всех, кто предположительно имел среди своих предков африканских рабов, вообще выделяли в особую маргинальную группу. И это делалось даже в том случае, если при взгляде невооруженным глазом они казались белыми[941]. В Иберии XVII века доказательства «одной капли» примеси еврейских или мусульманских предков хранили в бюрократических недрах инквизиции.

Так общество научились тому, что чистотой родословной можно прикрыть нечистую душу. Случаи преследования «нечистых» проходят непрерывной цепочкой, если проследить по архивам инквизиции[942]. Но это только логично. Даже самое незначительное пятно, восходящее к нескольким предшествующим поколениям, считалось пагубным. А поэтому, чем большее количество поколений проверялось, тем подробнее должны были проводить расследования.

В таких случаях инквизиция тоже всего лишь логична. Но ее логика душила общество бюрократией, хотя, по утверждениям ее служителей, трибуналы пыталась его сохранить. Идеология чистоты предполагала, что возможность ереси не заканчивалась вместе со смертью. Действительно, временами проводили расследования родословных уже умерших претендентов на официальные посты[943]. Если чистоту удавалось доказать, то это становилось полезным для их родственников, если же нет, то об этом должен был знать каждый житель.

То, что начиналось с преследования одного сословия, конверсос, под конец стало означать: любая примесь в крови предков предполагает неминуемую социальную смерть[944]. Это было справедливо для еретиков и даже для тех, чья христианская вера оказалась безукоризненной, если у них имелся хотя бы лишь один дальний предок из конверсос или морисков. По мере увеличения дистанции от первого еретика, возрастало и число тех, чьи жизни могли разрушиться. То, что это стало в итоге оказывать воздействие на все социальные группы, становится понятным из петиции Антонио де Косты‑младшего из Синкторреса. Как сформулировано в последнем практическом кодексе инквизиции Гоа, «простое заключение в тюрьму инквизиции за любое, какое бы то ни было преступление, предполагает нанесение неискоренимого позора личности заключенного и его потомкам. Это справедливо даже после отбытия срока заключения и исполнения наложенной епитимьи»[945].

Португалия и Испания, безусловно, не были уникальны в своем подходе к людям, которых они считали «нечистыми». Как показала антрополог Мэри Дуглас, у каждого общества имеются свои представления о том, что такое чистота, а что ею не является. Везде разрабатываются свои методы работы с тем, что рассматривается как аномальное. Но в то же время один из признаков здорового общества – неспособность доминирования подобных идей.

Там, где чистота становится главной навязчивой идеей, может последовать невроз[946]. Прорывается сожаление. Разве зрители «Макбета» не чувствуют приступа сочувствия к безумной жене проклятого короля, обреченной на комплекс вечной вины, когда она смывает пятна, существующие только для ее глаз?

Date: 2015-09-02; view: 271; Нарушение авторских прав