Барбос и Бармалей

Л. Чернецкая

I.

Барбос, сколько себя помнил, был домашней собакой. Маленьким щенком его взяла к себе молодая семья. И хотя кровей он был преимущественно дворянских, его мощный и надежный вид стал решающим фактором в его судьбе. Барбос рос жизнерадостным псом, в меру любопытен, в меру задирист, но, в це­лом, настоящая сторожевая собака. Отличительной особенностью Барбоса была его привязанность к дому — он никогда далеко не убегал, когда его спускали с цепи. И по первому свистку хозяев бросался со всех лап домой.

Как-то раз Барбоса отпустили погулять, и он не преминул радо­стно покататься в пыли, обнюхать деревья и заборы, спугнуть шу­стрых воробьев. Пулей носился взад-вперед, пока не уткнулся но­сом во что-то мягкое. Кошмар! Бродячий рыжий кот безмятежно сидел и облизывал примятую шерсть перед самой мордой Барбо­са. Барбос ощетинился и зарычал. Кот и ухом не повел, он стара­тельно приводил себя в порядок, вид у него был самодовольный. Барбос припал на передние лапы и оглушительно залаял на кота. Наглец встал, зевнул, потянулся, Барбосу даже показалось, что кот улыбается сквозь усы. Очевидно, кот совсем не боялся Барбоса. Кот немало повидал на своем веку. За его нрав кто-то дал ему кличку. Бармалей, что самого кота вполне устраивало. В отличие от Барбоса, Бармалей никогда не был домашним. Несколько раз он пытался прижиться в чьем-нибудь доме, но его раздражала необходимость жить по чьим-то правилам. Домашняя жизнь казалась коту слишком скучной, он только изредка приходил к людям, с до­стоинством лакал молоко из фарфоровой чашки, позволял гла­дить свою огненную шерстку и уходил — победоносно подняв хвост трубой. Когда коту надоели выпады Барбоса, он промурчал: «Уймись, наконец, дружок. Пойдем-ка лучше перекусим что-нибудь». Барбос тут же сглотнул слюну, он вечно хотел есть. Бармалей важно направился в сторону ближайшего кафе. Его рыжая шерсть огнем переливалась на солнце, а хвост развевался побед­ным флагом. Барбос зачарованно побежал за Бармалеем. Бармалей только один раз обернулся и сказал:

— Кстати, меня зовут Бармалей.

— Барбос, — глухо пролаял в ответ Барбос.

— Что ж, мне давно известно твое имя. Я слышал, как твоя хозяйка голосит на всю округу, чтобы ты скорее шел домой.

Если б у Барбоса не было шерсти, наверное, было бы видно, как он покраснел. И он совсем не услышал, как хозяин свистел ему.

Тем временем кот и собака подошли к кафе. О, как дразнили нос и желудок запахи жареного мяса! Барбос не успевал сглаты­вать слюну, в голове мутилось от голода. Еда была так близко и в то же время так недоступна!

Бармалей невозмутимо уселся неподалеку от мангала и стал наблюдать, как шашлычник жарит мясо. Готовые кусочки шашлыка быстро забирали официанты. Из кафе вышел человек в бе­лом халате и колпаке, в руках он держал чашку с сырым мясом. Бармалей насторожился и не спеша встал. Барбос дрожал мелкой дрожью. Человек с мясом явно направлялся к шашлычнику. И тут произошло нечто такое, что потом никто не мог точно ска­зать, что именно произошло. Бармалей опрометью кинулся навстречу человеку с мясом. Он мчался так быстро, что его рыжая шерсть казалась одним ярким клубком, когда он буквально упал человеку под ноги. Тот покачнулся и взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах. Чашка с мясом выпала из его рук на землю. Чудесные куски мяса! Бармалей тут же схватил огромный кус и скрылся в кустах. Барбос сделал то же самое. Им вслед кричали люди, летели камни, но приятели не обращали на это никакого внимания. Они молча съели свое мясо*. И только тогда Барбос сказал: «Мы ведь украли с тобой мясо!».

— Глупости! Оно так одиноко валялось на земле. Повар его уронил, а мы просто подняли. И разве кошкам и собакам мясо нужно меньше, чем людям?

На этот вопрос у Барбоса не было ответа. Он решил пораз­мышлять над ним дома. ДОМА! Он вспомнил, что ему давно пора домой. Уже на бегу он буркнул коту: «Спасибо» и помчался что было мочи домой.

II.

После совместного обеда Барбос долго не видел Бармалея. Впрочем, он был очень занят: настал период линьки. Барбос кло­чьями сбрасывал шерсть, серо-черные ошметки, разбросанные тут и там, дворник едва успевал убирать. Дворник ворчал, пес нервничал — ему хотелось поскорее вновь обрести достойный вид домашней ухоженной собаки.

Как-то раз Барбос краем глаза увидел вдали огненно-рыжую шерсть, очень похожую на мохнатую шубку Бармалея, но он тут же скрылся из виду. Барбос был этому рад, поскольку кот одним своим видом напоминал ему о проделке с мясом (вкуснее кото­рого, пожалуй, ничего не было), а угрызения совести Барбос гнал далеко от себя — это были слишком сложные чувства для про­стой собаки.

Где был Бармалей всю зиму — известно только ему самому. Может быть, он прижился на зиму у кого-либо из своих многочис­ленных «хозяев», тех людей, которые пытались Бармалея одомаш­нить. Может быть, перезимовал в сарае, охотясь на проворных мы­шек. Как бы то ни было, рыжий прохвост умел позаботиться о себе.

С наступлением весны хозяева Барбоса стали часто выезжать за город и брали его с собой. Барбос чувствовал себя по-настоящему счастливым — можно свободно носиться, словно ураган, по траве, кататься в пыли, гонять птиц и купаться в реке! Вечером уставшему Барбосу снились приятные сны. В один из таких вечеров, когда Бар­бос вернулся особенно измотанным, ему приснилось, что в его буд­ку пробралась лиса. Он хотел залаять на нее — но не смог, хотел схватить за хвост, но весь словно окаменел. А лиса нагло смеялась и щекотала хвостом его нос. Все, что оставалось несчастному псу — взвыть от отчаянья, и он завыл, тут же почувствовал, что лапы его вздрогнули и... проснулся. Сердце бешено колотилось, шерсть вста­ла дыбом, а в широко раскрытых глазах застыл ужас. Барбос отды­шался: «Уф, какой кошмарный сон!», и снова закрыл глаза. Через секунду он~почувствовал, что одно веко его приподнимается, и его испуганный глаз запечатлел отражение рыжей шерсти. Барбос аж подпрыгнул! И сон окончательно улетел. А перед собой Барбос уви­дел безмятежную морду Бармалея — до неприличия рыжую и на­смешливую. Бармалей зевнул и промурчал: «И чего ты так дергаешь­ся? Я не успел полюбоваться своим отражением. И не выпучивай так глаза — они и так уже вышли из своих орбит! Видно, домашняя служба тебя совсем доконала. Я решил тебя проведать и, видимо, оказался кстати! Какие планы на вечер?»

У Барбоса был один только план, и тот оказался неудачным — очевидно, что Бармалей не даст ему спокойно вздремнуть.

Он открыл было рот, чтобы промямлить что-то невнятное, типа: «Ну-у-у, знаешь...», как Бармалей прикрыл ему пасть лапой и сказал: «У меня есть гениальный план!»

IIl.

Барбос посмотрел Бармалею в глаза, и они показались соба­ке бездонными и страшными, как дно колодца (Барбос однажды заглянул в колодец, когда туда упал мяч). Огромная зеленая за­тягивающая бездна! У Барбоса закружилась голова. Он зажму­рил глаза и стоял так, пока кто-то не коснулся его лап. Барбос открыл глаза и обмер: его лапы щекотала зеленая трава на лугу, нос жадно цедил свежий лесной воздух, различая тысячи запа­хов, луна отражалась в заросшем камышами пруду. Рядом с Бар­босом стоял Бармалей, его осанке мог бы позавидовать любой король, он тоже нюхал воздух и как бы пробовал его на вкус. Унюхав что-то, Бармалей заскользил по траве и на мгновенье совсем исчез из виду, для того чтобы появиться вновь — с мы­шью в зубах.

Тщательно умываясь после еды, Бармалей проурчал Барбосу: «Ну что же ты сидишь? Вперед!». Барбос, наконец, очнулся, и он точно знал, что ему нужно. Валяться в траве и кувыркаться ему не хотелось, плавать за палкой — тем более, но лапы несли его к пруду. Чуткое обоняние различило запах диких уток, разбудило в Барбосе инстинкт его диких предков. И он пополз, приникнув носом к траве, туда, где запах был особенно сильным. Утки всполошились, вожак тревожно вскрикнул, и тут же стая взлетела над камышом. Но, за секунду до этого, Барбос молнией взметнулся вверх, лапы оторвались от земли, и Барбос схватил зубами жирную утку.

Барбос проснулся утром и вспомнил происшедшее ночью — это был сон? Как ни пытался Барбос восстановить события по кусочкам, ему не удалось понять, случилось это все на самом деле или нет. И был ли ночью Бармалей и лесная охота? Как бы то ни было, думать об этом было приятно. А на лапах Барбос обнаружил невысохшую тину и маленькое голубоватое перо.

IV.

Бармалей лежал на крыше и млел от тепла весеннего солнышка, такого же яркого, как и цвет его шерсти. Сегодня ему ничего не хотелось делать, хотелось лишь тишины и покоя. Привести в порядок свои мысли, упорядочить свои чувства, навести глянец на внешность.

В целом, Бармалей был доволен и своей жизнью, и своими по­ступками, но в такие моменты, как сегодня, ему казалось, что нуж­но что-то менять. Впрочем, что именно, Бармалей пока не знал.

Вдруг на крышу упало нечто, похожее на камень. Причем этот «камень» начал тут же издавать отчаянный писк. Бармалей подо­шел ближе и увидел птенца, выпавшего из гнезда. От гибели его спасла не большая высота. Птенец пищал, а на его крик примча­лась взволнованная мамаша. Она кружила над крышей, держа безопасную дистанцию от Бармалея. Бармалей не торопясь под­нялся, широко зевнул, обнажив острые клыки, лениво потянулся и... спрыгнул с крыши. Через пару минут он скрылся из виду и оша­левшая от тревоги птица смогла приблизиться к своему малышу.

А Бармалей отправился на пристань, он все еще надеялся, что ему удастся провести остаток дня относительно спокойно. Несмотря на довольно энергичный характер, коту иногда нравилось наблюдать, как серебрится на солнце морская волна и пенные барашки соревнуются между собой. Он закрывал глаза и слушал шум прибоя, его фантастические повести и, может быть, даже о чем-то мечтал. Сам Бармалей многословием не отличался, а рассказывать о себе вообще не любил. Он предпочитал действовать, а не заниматься пустой болтовней.

Бармалей, легко переступая с камня на камень, добрался до своего любимого места, там, где горная речка впадает в море. Посмотрел на свое отражение в воде — как всегда безупречен! В кристально чистой воде можно было рассмотреть камешки на дне, и серебристые спинки рыбок, движущихся словно живое облачко. Бармалей приметил жирную лягушку, дремавшую на солнце, и тронул ее лапой. Лягуха как подскочила, как квакнула, тут же целый хор ее товарок запричитал на все лады. Бармалей аж взбодрился. Накрыв приземлившуюся лягушку лапой, он проурчал: «Чего так орать, зеленая? Прыжки в высоту улучшают фигуру! Или ты думаешь, принцев на всех жаб хватит?» Лягушка выпучила глаза и Бармалей, испугавшись, что они у нее выскочат, отпустил 'ее на свободу.

—- Наглец! — разинула широкий рот лягушка. — Лапы свои рыжие распустил, да еще критику навел! А что касается там са­мосовершенствования, то я такими глупостями не занимаюсь. Любая тварь Божья имеет право на счастье, и я предпочитаю оставаться самой собой,»

— Удачи, детка! Чувство юмора, видимо, не твоя особенность. Извини, если обидел.

И Бармалей изобразил подобие улыбки, оскалив острые клыки и прищурив изумрудного цвета глаза. Через секунду он взвился в воздухе, лязгнул зубами и, не успела лягушка глазом моргнуть, как Бармалей выплюнул изо рта огромную муху и преподнес ее в качестве компенсации за беспокойство.

«Конечно, нагловат, однако может произвести впечатление на девушку», — подумала лягушка и поскакала в укромное место — спокойно переваривать муху.

V.

Лето было в самом разгаре.

Барбос был влюблен, причем отнюдь не безнадежно. Он недоумевал: как это могло с ним произойти?! Эта чопорная англи­чанка, живущая по соседству, свела его с ума! Ее волнистая черная шерсть, легкая походка, а глаза — такие волнующие! Когда она впервые посмотрела на Барбоса, земля ушла у него из-под ног!

— Привет! — сказала Муза Барбосу. — Как тебя зовут?

У Барбоса отвисла челюсть и закружилась голова. Он попы­тался взять себя в лапы, придал себе солидный вид и гордую осанку, но голос подвел — свое имя Барбос произнес натужно и хрипло.

— Я — Муза. Живу рядом, ты, наверное, видел, как мы с хозяином ходим на охоту, всегда мимо твоего двора. О! Я знаю твой запах наизусть и некоторые твои привычки тоже, ведь нюх у меня стопроцентный, как никак, у кокер-спаниелей это профессиональное качество. Я так давно хотела с тобой познакомиться!

Опыта общения с девочками, причем, такими очаровательными, у Барбоса не было никакого, он не знал, что делать и на прямые вопросы не мог дать внятного ответа. Одно он понял сразу — Муза станет его музой, его вдохновением, частью его жизни.

Теперь каждый день Барбос и Муза переговаривались через за­бор, делились новостями, и вообще им было о чем поговорить — столько всего осталось невысказанным. Барбос жадно вдыхал запах Музы, доносимый ветром, и иногда выл от невозможнос­ти быть рядом с любимой.

Однажды вечером они сбежали. Муза мечтала поохотиться с Барбосом, а он просто хотел быть с ней рядом и выполнять все ее желания. Они мчались бок о бок, словно две стрелы, выпущен­ные одновременно из лука. Дом, хозяева — оставались далеко позади.

Их не было два дня. Когда они вернулись, Барбоса посадили на цепь, а Музу держали во дворе. Барбос умудрялся вставать на задние лапы к забору и перекидывать самые лакомые кусочки своей еды Музе. Несмотря на цепь, на забор и прочие неприятно­сти, Барбос ощущал себя самым счастливым псом на свете — Муза ждала к осени появления на свет их первых щенков.

VI.

Летом время идет особенно быстро, и Муза уже не могла себе позволить носиться как ураган, сметающий все на своем пути — нужно было думать, прежде всего, о детях. Муза с нетерпением ждала появления на свет щенят, воображала себе, как они будут выглядеть, на кого будут похожи и какой характер у них будет. Муза мечтала о том, как научит щенков брать лисий след, различать нужный запах из сотни других и все будут очень-очень сча­стливы — и Барбос, и Муза, и их дети.

Осень подкрадывалась все ближе, вечера стали холодными, дождь срывал с деревьев желтеющую листву. Муза почти не вы­ходила из будки — чувствовала, что скоро появятся щенки, и ей было... немного страшно. Если бы Муза знала, о чем говорят ее хозяева, ей было бы страшно совсем по другому поводу.

—Как жаль, что Муза спуталась с этим безродным кобелем! Что же мы будем делать со щенками? — сетовала хозяйка свое­му супругу.

—От них придется избавиться, если ты, конечно, не решила обзавестись собачьим питомником, выводя новую породу муз-барбос или барбомуз.

—Я не разделяю твоей иронии! Неправильно отнимать у Музы ее первых щенят! — хозяйка негодующе посмотрела на мужа.

—Милая, не волнуйся! Я сам обо всем позабочусь. Хотя бы от­везу щенков в приют. — Хозяин озабоченно поскреб затылок.

Дзинь! С подоконника упала чашка со сметаной и разбилась вдребезги, остатки сметаны живописно повисли на стене. А ви­новник происшествия — рыжий кот с белыми от сметаны усами уже наполовину скрылся в форточке.

VII.

Барбос гонялся за кленовым листом, подгоняемым ветром, когда Бармалей словно вырос перед ним из ниоткуда.

— Привет, приятель!'— Барбос дружелюбно обнюхал кота и даже лизнул.

— Да ты лакомился сметаной! Может быть, ты стал домашним?!

Бармалей презрительно фыркнул, неторопливо облизал лапку и тщательно умылся, и только потом сказал:

— Привет! И что за дурная манера во все совать свой нос? А домашним я не стал — просто я сам себе хозяин. Я, между прочим, по важному делу.

— Ха! Не знаешь, где пообедать — в кафе или погребе с мышами? — Барбос по-дурному хихикнул, настроение у него сегод­ня было приподнятое.

— Знаешь, когда ты молчишь, ты создаешь более выгодное впечатление! А теперь слушай меня и перестань скалиться! — Бармалей так сверкнул зелеными глазищами, что дар речи у Барбоса куда-то пропал. — Хозяева Музы хотят отвезти ваших по­томков в приют, и ты можешь никогда их не увидеть! Мы долж­ны действовать немедленно! — Кот стал нашептывать ошалевше­му Барбосу свом соображения.

Барбос и Бармалей затаились возле двора Музы и ждали возвращения хозяина. Бармалей точно знал, когда возвращается хозяин, знал, что он сам открывает ворота и загоняет машину во двор. Приятели успели немного замерзнуть и чуть не задремали от долгого ожидания. Наконец они услышали мягкий шум мотора и едва успели спрятаться за кустами от пронзительного света фар. Человек остановил автомобиль перед воротами, вышел из машины, открыл ворота, снова сел за руль и въехал во двор. Барбос и Бармалей в этот же миг проскользнули вслед за машиной и спрятались за курятником, благо куры давно спали.

Муза почувствовала родной запах Барбоса, но почему кошачий дух так сильно бьет в нос?

Муза пошла в направлении запаха и столкнулась нос к носу с Барбосом. Но, ужас! — рядом сидел рыжий кот. Муза не успела подать голос, как Барбос прошептал: «Привет, милая! Бармалей наш друг. Мы должны бежать немедленно». Барбос коротко из­ложил Музе план действий.

VIII.

— Что это за шум? Андрей, посмотри, пожалуйста, что происходит во дворе. — Хозяйка Музы безуспешно пыталась рассмотреть сквозь окно темный двор.

Хозяину пришлось оставить уютное кресло и стаканчик с пи­вом, натянуть куртку и выйти во двор. Когда он включил свет на улице, перед его глазами предстала следующая картина. Барбос (откуда он взялся?) гонялся с диким лаем за рыжим котом. Кот скакал, словно белка, и бедный пес никак не мог его настичь. Лай перемежался с кошачьими воплями, пока кот, наконец, не вска­рабкался на забор. Теперь кот никуда уже не спешил, а Барбос просто разрывался от лая и подпрыгивал, пытаясь ухватить рыжего наглеца.

«Да это, видимо, тот самый воришка сметаны! — подумал хозяин. — Что ж, а пса надо выпустить на улицу, а то глядишь — и жить к нам перейдет!»

Как только калитка отворилась, кот прыгнул на спину человеку, а Муза и Барбос кинулись что было сил в темноту улицы. Через пару минут кот был сброшен со спины на землю (а может, он и сам спрыгнул), плутишка тут же последовал за собаками. Впрочем, собаки сами поджидали Бармалея, как и было условлено, возле заброшенного строительного вагончика. В этом самом вагончике Муза устроила себе уютное местечко для будущих детей, а Барбос с Бармалеем добыли для нее всяческих вкусностей. Через два дня у Музы появились два очаровательных малыша.

IX.

Целый месяц Барбос разрывался между домом своих хозяев и вагончиком, где жила его семья. Когда Барбос не мог прийти, Бармалей брал заботы на себя. Иногда он ворчал, но малыши ему очень нравились, и он обожал с ними возиться. Муза была настолько бла­годарна Бармалею, что терпела его самолюбивые выходки и была искренне рада его видеть. Щенки росли, становясь все более непо­седливыми, прятать их становилось все труднее. Они пронзительно тявкали, постоянно боролись, точили зубы, — словом, испытывали терпение своих родителей. Только Бармалей имел на них особое влияние — стоило ему только пронзительно на них посмотреть.

Зима безжалостно приближалась, и однажды Барбос решил­ся на крайние меры. Он вернулся домой, вместе с Музой и своими щенками. Хозяева чуть не упали в обморок, зато сколько радости было у ребятни!

— Ох, и хитрец Барбос! Я-то думала, с чего он вдруг начал куда-то убегать? А он, оказывается, семьей обзавелся! — хозяйка не могла сдержать улыбку. — А один щенок — ну вылитый Барбос! Что будем делать с этой семейкой?

— Нужно сообщить хозяевам Музы, что их собака нашлась. Мы можем оставить одного щенка себе, Барбос, думаю, этого и добивался.

Муза вернулась к своим хозяевам, которым ее очень не хватало. Они были так рады и ей, и ее малышу! Муза не отходила от него ни на шаг, был он вылитый кокер-спаниель! Было решено оставить щенка в доме.

Второго щенка хозяева Барбоса оставили у себя. Его назвали Люком, на что Бармалей безнадежно злился — он был убежден,что щенка должны назвать в его честь.

Х.

Барбос иногда сожалел о том, что самые приятные события или вещи рано или поздно заканчиваются. Заканчивается приятный сон, заканчивается лакомый кусок, заканчивается прогулка без поводка... Это приводило его почти в отчаянье. Но отчаянье сменялось чем-то другим, ведь жизнь не стоит на месте.

Барбос и Муза любили друг друга по-прежнему, а может, и еще сильнее, но быть вместе постоянно не могли — только когда хозяева отпускали их погулять, они мчались друг к другу быстрее ветра. Жизненный уклад не позволял им ощущать себя абсолют­но свободными, однако ничто не ограничивало их внутренних порывов. Первенцы Барбоса и Музы — Люк и Скай — немного подросли, были еще малы для того, чтобы гулять с родителями в зимнюю стужу.

Барбос грыз старую кость, которую закопал в прошлом году под березой, а сегодня вдруг случайно наткнулся на едва уловимый запах. Барбос вбуравился носом в землю, интенсивно подгребая ее лапами, и косточка, присыпанная землей, была извлечена на свет. Кость напомнила Барбосу прошлогодний пир, уст­роенный хозяевами на Новый год — Барбос был просто не в состоянии уничтожить остатки с праздничного стола и закопал кое-что в землю, про запас. Минул год, и все снова готовились к очередному застольному веселью. За прошедший год многое изменилось: Барбос встретил свою любовь, стал отцом и еще понял, что такое настоящая дружба. Он стал намного решительнее и опытнее, но одно его качество не претерпело изменений — он оставался самым надежным и безнадежно домашним сторожевым псом.

Новый год уже стоял на пороге. Красавицу ель, которая росла перед домом, нарядили прямо на улице. Теперь она напоминала кокетку, сверкающую драгоценностями и ослепительной красотой. Хозяйские дети вылепили из снега фигурки из сказок и залили их водой; обледенев, они заиграли голубоватым светом и стали словно настоящие. Барбос иногда, спросонья, усиленно их облаивал. А еще дети запрягали Барбоса в санки и гоняли с ним по пушистому снегу (Барбос в эти мгновенья чувствовал себя просто силачом и делал вид, что ему совсем не тяжело). Люди готовили друг другу подарки, и Барбосу купили новый ошейник, собаке ведь тоже приятно получать подарки. А Барбос вдруг вспомнил Бармалея, который подарил ему незабываемые впечатления, — куда пропал этот рыжий независимый прохвост? Неужели он исчезнет из моей жизни так же неожиданно, как и появился? — размышлял Барбос. Муза и малыши так к нему привязались. А я... Он принес мне удачу. Если бы я только мог сделать для Бармалея что-то очень важное... Пожалуй, я готов отдавать ему самые лучшие сахарные кости, если он только появится!

Эти мысли и обрадовали, и немного омрачили Барбосу пред­вкушение праздника (то есть, пира), но они быстро сменились предстоящими хлопотами: нужно было облаивать незнакомцев, катать детей на санках и сохранять грозный вид сторожевого пса. Когда к дому подъехала машина хозяйки, Барбос почуял что-то неладное. Из машины вышла заплаканная дочурка хозяев, плечи ее были понуро опущены, а слезинки тут же замерзли на морозе. Преданное собачье сердце Барбоса готово было разор­ваться от жалости. Мама девочки выглядела раздраженной, а меж бровей у нее залегла складка — недобрый знак, Барбос знал это по опыту.

—Маша, можешь не рыдать, разговор окончен. Никаких ко­тов, котят или кошек, мне вполне хватает Барбоса и Люка.

—Мамочка, ты ведь сама говорила, что под Новый год сбыва­ются все мечты! А я целый год писала Деду Морозу письма о том, что хочу кота! Я отправила ему письмо месяц назад, неужели он его не получил?!

— А я не собираюсь превращать наш дом в зверинец!

Барбосу захотелось стать маленьким и незаметным паучком, чтобы не попасться хозяйке на глаза и, еще, ему стало очень грустно. Барбос не вышел из будки даже когда его отпустили с цепи. Люк беззаботно тявкал где-то в глубине дома.

Когда стемнело, елочка засияла огоньками и взрослые с деть­ми вышли в хоровод вокруг пушистой красавицы. Они пели пес­ни и выглядели счастливыми. Мороз щипал им щеки, а они смея­лись ему в лицо. А в двенадцать ночи все открыли мешок с подар­ками. Чего тут только не было! Конфеты и игрушки для детей, духи для мамы, лыжный костюм для папы и даже огромный ку­лек сухого корма для Барбоса! Только Машенька почему-то оставалась грустной. Когда все вошли в дом, девочка немного замешкалась и шмыгнула за крыльцо. Барбос слышал, как она потихоньку плакала за домом, а он закрыл лапами морду — не знал, как ей помочь. Эх, был бы Бармалей здесь, он что-нибудь бы придумал. Барбос не заметил, как рыдания стихли, а через некоторое время на улицу вышли обеспокоенные взрослые. По разговору, Барбос понял, что они идут искать Машу.

—Куда же она могла пойти?! — хозяйка отчаянно всплески­вала руками.

—Делимся на группы для поисков, Барбоса берем с собой — скомандовал хозяин.

Через несколько часов группа взрослых снова собралась перед домом. Они обыскали всю округу, но Машеньку так и не нашли.

—Это я во всем виновата! Я так мало уделяю ей внимания! Я даже не заметила, как она ушла! — Хозяйка плакала навзрыд.

—Давайте вызовем спасательную бригаду для поисков и немного отогреемся — голос хозяина почему-то звучал не так уверенно.

И тут Барбос громко залаял. Он прыгал вокруг людей как сумасшедший и ни с того ни с сего кинулся к сараю.

— Кажется, Барбос хочет нам что-то сказать, — хозяин первый побежал вслед за собакой.

Когда люди открыли двери сарая, в которые Барбос неистово скребся, они увидели Машу. Девочка спала на старом диване, который снесли в сарай за ненадобностью, а на ее шубке, свер­нувшись комочком, возлежал рыжий кот. Картина получилась довольно трогательная, и все смотрели в оцепенении, только Барбос подбежал к Маше и облизал ей лицо и руки, Бармалею тоже досталась порция собачьего восторга. И хозяйка сказала: «Какое чудо, что мы все снова вместе!».

Бармалей остался жить в доме на правах члена-семьи. И никого не смущало, что кот был когда-то бродячим, ведь это осталось в прошлом. У Бармалея появился дом, у Маши — пушистый друг, а все вместе они были частью одной большой семьи. И все мечты, в конце концов, сбылись. А Барбос понял, что когда что-то старое заканчивается, то появляется место для нового. И Барбос верил, что все перемены — только к лучшему.