ГЛАВА 8. «Удивительно, насколько похожи подобные места», – размышлял Марк Корсо, шагая по длинным коридорам Национальной лаборатории реактивного движения

«Удивительно, насколько похожи подобные места», – размышлял Марк Корсо, шагая по длинным коридорам Национальной лаборатории реактивного движения. И хотя он был по другую сторону континента, здесь царил такой же запах, как в МТИ, Лос-Аламосе или, скажем, Фермилабе,^[16] – знакомая смесь мастики для пола, греющейся электроники и пыльных учебных пособий. Они и выглядели-то все одинаково – рифленый линолеум, дешевая деревянная отделка, люминесцентные панели вперемежку со звукопоглощающей плиткой.

Корсо дотронулся до болтавшейся на шейном шнурке новой карточки-пропуска, словно это был некий талисман. В детстве он хотел стать астронавтом. До Луны уже добрались, но ведь был еще и Марс. А это даже лучше. И вот он в свои тридцать лет становится самым молодым старшим научным сотрудником на Марс-проекте в такой исключительно важный момент человеческой истории. Меньше чем через пару десятилетий – ему тогда едва исполнится пятьдесят – он окажется участником величайшего события в истории покорения космоса: высадки первого человека на другой планете. А если правильно распорядится своими козырями, то сможет и руководить этой миссией.

Корсо остановился возле застекленного проема и взглянул на свое отражение: непринужденно расстегнутый, но безупречно чистый лабораторный халат, хорошо отглаженная белая сорочка с шелковым галстуком и габардиновые брюки. В одежде он был довольно щепетилен и старательно избегал даже намека на неряшество. Он попробовал окинуть себя свежим взглядом – короткая стрижка (читай: положительный); борода (с присущей долей раскованности…), опрятная (…но в разумных пределах); стройный и спортивный (не рохля). Он был приятной наружности, по-итальянски смугл, с выразительными чертами лица и большими карими глазами. Общее впечатление довершали дорогие очки от Армани и идеальный покрой одежды – без излишеств.

Сделав глубокий вдох, Корсо уверенно постучал в закрытую дверь.

– Entrez,^[17] – раздался голос.

Толкнув дверь, Корсо вошел в комнату и оказался прямо перед столом. В маленьком и захламленном офисе его нынешнего наставника Уинстона Дерквейлера сесть было некуда. Как руководитель группы Дерквейлер наверняка мог бы выхлопотать себе и более просторный кабинет, однако относился к типу ученых, которые своим небрежным видом выказывали презрение к антуражу и привилегиям, нарочито подчеркивая тем самым исключительную приверженность науке.

Откинувшись назад, Дерквейлер заполнил офисное кресло мягким дородным телом.

– Ну как – освоились в этом бедламе, Корсо? У вас же теперь новая должность, новые обязанности.

Марку не нравилось, когда его звали по фамилии, но он успел к этому попривыкнуть.

– Да, более или менее.

– Ну и хорошо. Чем могу быть полезен?

Корсо глубоко вдохнул.

– Я тут знакомился с информацией о гамма-излучениях на Марсе…

– Гамма-излучениях? – На лице Дерквейлера вдруг появилось недовольство.

– Ну да. Вникая в суть своих новых обязанностей, я просматривал старые материалы… – Он замолчал, заметив, как откровенно мрачнеет Дерквейлер. – Простите, доктор Дерквейлер, что-то не так?

Игнорируя распечатанные Корсо материалы, руководитель проекта, скрестив руки, выжидающе смотрел на него.

– И как долго вы занимались этим просмотром?

– С прошлой недели. – Корсо вдруг почувствовал себя весьма неуютно: а вдруг у Дерквейлера с Фримэном была размолвка именно на эту тему?

– У нас еженедельно скапливается не меньше полтерабайта непросмотренных радиолокационных и видеоматериалов, и информация о гамма-излучениях является далеко не первостепенной.

– Я понимаю, только вот доктор Фримэн, – занервничал Корсо, – перед своим… э-э… уходом из НЛРД работал над этими гамма-излучениями. Я унаследовал данные материалы и, знакомясь с ними, наткнулся на некоторые аномалии…

Сцепив пальцы, Дерквейлер подался вперед, наваливаясь на стол.

– Корсо, вам известно, какая перед нами стоит задача?

– Задача?.. Вы имеете в виду… – Корсо почувствовал, что краснеет, как школьник, не выучивший урок. Подобное отношение к старшему научному сотруднику казалось нелепым. Фримэн неоднократно жаловался ему на Дерквейлера.

– Вот что я имею в виду… – Расплывшись в улыбке, Дерквейлер широко развел руками и обвел взглядом свой кабинет. – Я имею в виду, что мы собрались в Пасадене, в солнечной Калифорнии, вовсе не на отдых. И чем же мы должны здесь заниматься, Корсо? Какие у нас задачи?

– Задачи орбитального картографа или всей лаборатории? – Корсо старался выглядеть непринужденно.

– Картографа, конечно, – мы же тут не бройлеров разводим! – И Дерквейлер хмыкнул, довольный собственной шуткой.

– Исследовать поверхность Марса, заниматься поиском грунтовых вод, изучением минералов, картографией ландшафта…

– Отлично, то есть готовить материалы по организации будущих полетов. Вы, видимо, до сих пор не в курсе, что начинается новый виток космической гонки – на этот раз с китайцами.

Корсо не ожидал услышать ответ в духе времен «холодной войны».

– Но китайцев пока еще и на старте не видно.

– Не видно?! – Дерквейлер чуть не выпрыгнул из кресла. – Да их спутник «Ху Цзиньтао» уже в нескольких неделях лету от орбиты Марса!

– Наши орбитальные станции летают вокруг Марса на протяжении десятилетий, мы отправили туда зонды и изучаем поверхность «марсоходами»…

Дерквейлер прервал его взмахом руки.

– Я сейчас говорю о далекоидущих планах. Потеряв интерес к Луне, китайцы устремились прямиком на Марс. Нельзя недооценивать их способности, особенно учитывая, как лихорадит американскую космическую программу.

Корсо кивнул в знак согласия.

– А вы здесь с гамма-излучениями… Что значат какие-то гамма-излучения на фоне стоящих перед нами важнейших задач?

– На орбитальном картографе есть гамма-детектор, – заметил Корсо, – и в мои обязанности входит анализ получаемых с него данных.

– Этот детектор, несмотря на мои возражения, по непонятным причинам в последний момент воткнул туда доктор Фримэн, – оборвал Дерквейлер. – Гамма-излучения – его излюбленная тема. Послушайте, я вас не виню. Вы пытаетесь сориентироваться в той неразберихе, которую оставил после себя Фримэн, и пока еще не уяснили главного. Поэтому позвольте посоветовать вам придерживаться основной своей задачи – обработки данных поверхностной РЛС.

С трудом удерживаясь от гнусной улыбки, Корсо собрал в конверт распечатки по гамма-излучениям – необходимо поладить с Дерквейлером во что бы то ни стало.

– Что ж, немедленно приступаю к работе, – коротко ответил он.

– Вот и отлично. Ваш первый доклад – как руководителя группы – через неделю. Хочу, чтобы у вас все получилось. Сами понимаете – первое впечатление, и все такое.

– Постараюсь. Благодарю вас.

– Не стоит. Мне приходится быть эдакой занозой, – хихикнул он.

– Понимаю.

Корсо уже выходил, когда Дерквейлер его окликнул.

– Да, вот еще что.

Корсо обернулся.

– Вам, вероятно, будет интересно. – Он кинул на стол скрепленные листки бумаги. – Отчет полиции по убийству доктора Фримэна. Ограбление – похоже, доктор Фримэн оказался дома в неподходящий момент. Украли «Ролекс», драгоценности, компьютеры… Я решил, что вам будет любопытно взглянуть. Я знаю, вы были довольно близки.

– Благодарю. – Корсо взял отчет.

Вернувшись в офис, он сел за стол, сунул фримэновские материалы в один из ящиков и захлопнул его. Фримэн был прав – такого босса, как Дерквейлер, врагу не пожелаешь. И все же наблюдения, обнаруженные на фримэновском жестком диске, казались невероятными. Просто ошеломляющими. Фримэн не ошибся: это могло стать одним из величайших открытий, и потенциально взрывоопасных. Чем больше он размышлял о возможных последствиях, тем страшнее ему становилось. Следовало без лишнего шума обработать имевшуюся информацию и представить материал в виде объективных и взвешенных выводов. Дерквейлеру это не понравится, но гораздо важнее мнение руководителя всего проекта Чарлза Чодри, являвшегося полной противоположностью Дерквейлеру.

Корсо взял отчет об убийстве Фримэна и стал его просматривать. Отчет пестрел казенными полицейскими фразами типа «лицо, совершившее преступление», «акт агрессии с использованием фортепианной струны в качестве гарроты», «поспешно покинул место преступления». Однако наряду с тоской и страхом Корсо ощутил и некоторое облегчение оттого, что убийство носило случайный характер. К тому же преступника уже поймали – им оказался наркоман, стремившийся разжиться хоть какими-то деньгами. Обычная грустная и бессмысленная история. Он закрыл отчете чувством обреченности. Его поразило, что на похороны Фримэна пришло всего человек двадцать, и он оказался единственным из НЛРД. Это действовало угнетающе.

Стараясь прогнать тягостные мысли, Корсо переключился на работу и занялся данными радара, который использовался орбитальным картографом для съемки приповерхностной зоны Марса. Он без перерыва трудился до конца дня, обрабатывая данные и производя тонкую настройку полученных изображений. Жесткий диск все еще хранился у него, и он мог продолжать работу над гамма-излучениями дома. Несмотря на две проведенные проверки, пропажу диска никто не заметил – Фримэну каким-то образом удалось обойти все препоны службы безопасности. Если же утечка все-таки и обнаружится, у Корсо был план, как тут же от него избавиться. А пока его очень удобно иметь дома: никто не мешал работать с ним до поздней ночи.

Он чувствовал, что это открытие поможет ему сделать карьеру.