Примечание автора и переводчика 4 page

Так мы поговорили некоторое время, раскайфовались, и, в конце концов, я спросил Ларса, есть ли у него записи группы, которую он пытался сформировать. В составе было уже три человека, как он сообщил мне: вокалист по имени Джеймс Хэтфилд (Джеймс тогда еще не делал упор на игре на гитаре), бас-гитарист по имени Рон МакГовни, и сам Ларс, барабанщик. Им требовался гитарист, действительно классный музыкант, чтобы состав был полностью укомплектован. По правде говоря, группа все еще находилась на стадии зарождения. У нее не было имени, не имелось истории выступлений. Что у нее было, по-видимому (хотя я не знал об этом в то время), так это соглашение между Ларсом и продюсером по имени Брайан Слэгел, чей новый лейбл «Метал Блейд», готовился к выпуску сборника композиций в стиле хэви-метал под названием «Metal Massacre». Один трек был зарезервирован для начинаний Ларса; все, что ему требовалось, так это сочинить композицию, создать группу и сделать запись.

“Послушай это” – сказал Ларс. Он вставил кассету в свое стерео и включил сырую демозапись композиции под названием 'Hit The Lights', написанную Джеймсом и одним из его приятелей из предыдущей группы. Гитарная работа была проделана парнем по имени Ллойд Грант, игравшим с Ларсом и Джеймсом некоторое время до моего прихода. Песня была неплоха; игра была равномерно небрежной, качество звука было еще хуже, у вокалиста были проблемы с взятием нот, и не чувствовалось харизмы. Однако на пленке чувствовалась энергия. И стиль. Когда завершилась песня, Ларс улыбнулся.

“Что скажешь?”

“Вам определенно нужно больше гитарных соло, это точно”.

Ларс кивнул. Он не казался обиженным. Думаю, он хотел услышать мое искреннее мнение. Ларс искал гитариста, который соответствовал его музыкальному вкусу, и я, возможно, отвечал всем его критериям. Сырая, как была, пленка напомнила мне о музыке Новой Волны Британского Хэви-Метал, которую я слушал. Я понял, что эти парни играли на гитаре с риффовой точки зрения. Здесь дело было не столько в бренчании аккордов или арпеджио – переходам с одной части гитарного грифа к другой, это было похоже на извлечение звука на одной и той же струне снова и снова, до точки, когда звучание практически полностью становилось монотонным. Таким образом, риффу требовалось нести на себе тяжесть целой песни. Если эти слова звучат слишком просто, то на деле это не так. Это невероятно сложно, потому что гитарист полагается на такой небольшой музыкальный размер. Эффект, при должном исполнении, достигается почти гипнотический.

Я ушел с этой встречи с минимальными ожиданиями. Ларс был болезненно спокойным. Кроме того, как я уже сказал, он был просто слишком юн, тяжело представить, что у него имелся какой-либо грандиозный план по созданию того, что в конечном счете станет крупнейшей хэви-метал группой в мире. Как и многие дети с нечетко определенными рок-н-ролльными мечтами, он практически ковылял по этому пути. Я и сам находился на этом пути.

День завершился рукопожатием и обещанием оставаться на связи, затем я поехал обратно в Хантингтон-Бич, с мутными глазами и под кайфом. Я не знал, услышу ли я что-то Ларса снова. Однако он позвонил несколько дней спустя, желая знать, смогу ли я встретиться с ним и остальными ребятами из Норуолка, где жил МакГовни.

“Для чего? На прослушивание?”

“Да, что-то вроде того” – сказал Ларс.

Я сказал, хорошо, вновь понимая, что мне нечего терять. Мне оставалось или доигрывать это дело до своего логического завершения, посмотрев, есть ли у этих парней вообще потенциал, или вернуться в Panic, что было явным тупиком.

Классическая поза Мастейн / Хэтфилд. Мы были обречены на успех,

правда, не вместе. Фотография сделана Брайаном Лью

МакГовни находился для меня под знаком вопроса. Я ничего не знал о нем. Не больше я знал и о Джеймсе, который, как оказалось, жил у Рона. Они оба были приятелями со времен средней школы и теперь делили квартиру на двух этажах (с внутренней лестницей), принадлежащую родителям Рона. Фактически им принадлежали несколько строений в районе, и одно из них было предоставлено Рону в полное распоряжение, а также было разрешено переоборудовать гаражное помещение под студию. Едва ли это можно было назвать жизнью на широкую на ногу – у всех соседей было дерьмовое отношение к этому, однако по сравнению с тем, как жил я (продавал травку, чтобы иметь хоть что-то из еды на столе), Рон держал жизнь за яйца. Как и Ларс.

Рон не произвел огромного впечатления при первой встрече. Я был немного крутым, уличным ребенком, и подозревал (и возможно немного завидовал) тем, кому, по-видимому, был предоставлен более легкий путь в жизни. В то время Рон работал, или по меньшей мере подрабатывал, в качестве рок-фотографа, с особым интересом к хэви-металу. Он постоянно делал фотографии других групп, прежде всего Motley Crue. По какой-то причине Рон был большим поклонником Crue, и я думаю, он полагал, что если показать людям фотографии Винса Нила, окрашивающего свои волосы или одевающего сценическую одежду, это произведет на них огромное впечатление. Я не понимал этого, и до сих пор не понимаю. Еще больше я не понимал то, как Рон был одет в первый же день встречи, в своих сапогах гоу-гоу, доходящих до колена; в стиле Остина Пауэрса, плотно облегающих джинсах; шипованном поясе; и тщательно отглаженной футболке Motorhead.

Металлист-яппи [4]. Такой у него был вид.

Помню, что был довольно тихим в тот день. Это было похоже на то, что я стрелок, который принялся за дело с соответствующей долей серьезности. Имейте в виду, я никогда раньше не бывал на прослушиваниях. В какой бы группе я ни играл, это всегда была моя группа. Не было никаких “проб” в чью-то группу. К черту это! Я был лидером, а не последователем. Играть второстепенную роль в чью-то пользу мне было не слишком приятно, и на самом деле ввело меня в несколько дурное настроение. Просто согласившись съездить в Норуолк и пройти процесс оценки и интервью, я пошел на уступки своей неприкосновенности и своим принципам. Вот так я взирал на все это, как бы то ни было. Что сказать? Да, я был высокомерен. И зол. Но мне пришлось проглотить свою гордость. Я устал от распространения наркотиков и игры с неудачной группой. Возможно, представившаяся возможность стоила того.

Я склонен часто дразниться. Вот подтверждение моим словам.

Я, прикалывающийся за сценой. Фотография сделана Уильямом Хейлом

Странное чувство появилось у меня с того момента, как я приехал к Рону. Кроме Ларса, Рона и Джеймса там тусовалось еще несколько людей, включая девушку Рона и парня по имени Дейв Маррс, друга Рона, который позже непродолжительное время работал в качестве роуди у Металлика. Я не уверен в том, чего они ожидали от меня. Я был довольно честен с Ларсом о том, как я провел тот день. Я рассказал ему, что играл музыку и к тому же продавал травку; по правде, конечно, я продавал травку и в дополнение к этому играл музыку. Несмотря на разницу, похоже его это не особо волновало. Как и остальных.

Ларс представил меня каждому, пока я выгружал оборудование из своей машины и переносил его в гараж. Когда я все настроил, все остальные зашли в другую комнату, что мне показалось несколько странным. Казалось никто не испытывал никакого волнения перед тем, чем мы занимались. И насколько я могу судить, я был единственным человеком, претендовавшим на эту работу.

Я подключил свой усилитель и спокойно приступил к разогреву. После чего я еще немного разогрелся. Я продолжал играть, быстрее и громче, понимая, что в конце концов кто-то зашел в комнату и начал джеммовать со мной вместе; и по меньшей мере я думал, что все участники группы зайдут в комнату и послушают меня, зададут пару вопросов. Но они этого не сделали. Они просто оставили меня там играть в свое удовольствие. Наконец, после получаса или около того я положил свою гитару и открыл дверь дома. Вся группа сидела там вместе, выпивая и кайфуя, смотря телевизор. Я заметил, кстати, что Джеймс и Ларс пили мятный шнапс, что было почти комично. Я не знал никого, кто пил шнапс, это был напиток для старых леди.

“Эй, мы будем играть или что?” – спросил я.

Ларс изобразил подобие улыбки и махнул рукой. “Нет, чувак… ты принят на работу”.

Что??

Я оглядел комнату. Действительно ли все оказалось так просто? Я не знал, обижаться мне или радоваться. Мой ответ колебался между облегчением и замешательством. Им было все равно? Были ли они настолько впечатлены моим разогревом, что им оставалось только принять меня в группу? (Я знал, что был довольно хорош, но я не знал, что был настолько хорош). Вспоминая об этом спустя все эти годы, возможно, им не хотелось устраивать настоящее прослушивание, когда играют все вместе, потому что это бы дало мне возможность оценить их уровень мастерства и музыкальности. Сейчас это вызывает у меня некоторую долю иронии, учитывая порой язвительную природу наших отношений на протяжении многих лет, и тот факт, что меня часто изображали как того, кто был счастлив оказаться в нужном месте в нужное время, заполнив временную брешь в составе Металлика.

Но в то время я не знал об этом ничего. В физическом плане и в том, как одевался, Ларс выглядел как иностранец, каким он был в день нашего знакомства, но я соотношу это в основном с его европейским воспитанием. Рон занимался своим делом, а Джеймс…ну, Джеймс был худым как палка, в черных штанах-спандекс, заправленных в ботинки и в футболке с гепардом. На запястье был широкий кожаный браслет с явной заплаткой посередине, похожий на те, что носят квортербеки[5] в день игры с расписанием игр, написанных на нем. Джеймс, можно сказать, очень старался выглядеть как рок-звезда. У него были длинные волосы, уложенные в развевавшуюся прическу, так что он напоминал Руди Сарзо, бас-гитариста группы Оззи Осборна. Я старался не засмеяться от его вида.

О, Боже. Во что я себя втягиваю?

Глава 4 :Металлика: быстрая, громкая, неуправляемая

“Продолжай говорить в том же духе, и я ударю тебя кулаком по ебалу”

Юная метал-атака всегда к месту; я, все еще ребенок в Металлика.

Фотография сделана Уильямом Хейлом

В самом начале все касалось стиля так же, как и наркотических веществ.

Я помню, как однажды ходил за покупками с Ларсом и удивлялся тому, что он провел большую часть дня, пытаясь научить меня тонкостям приобретения кроссовок с высоким верхом. Очевидно, это было что-то из области науки, и мы с Ларсом просто не сошлись в формуле. Взгляните на ранние снимки Металлика и увидите, что я ношу блестящие белые кожаные Converse All-Stars с красными звездами по бокам. Это был мой выбор, но не Ларса. По какой-то неведомой мне причине у него было мнение, что рок-звезды носят классические Chuck Taylors.

“К черту их!” – сказал я. “Они похожи на те, что носят дети на Fat Albert. Я не стану носить это дерьмо”. Я мог ошибаться, но я точно помню этот случай как свое первое разногласие с Ларсом. Быть может, я рассказываю слишком детально, но считаю, что это наглядно указывает на неизбежность распада Металлика, даже когда группа находилась в зачаточном состоянии. Слишком много поваров на кухне. Я был лидером группы. Как и Ларс. Безусловно, невозможность прийти к общему мнению или принять конкретные роли в рамках группы. Я наблюдал это снова и снова. Столкновение различных эго, выход из себя вспыльчивых личностей. Вероятность преодоления подобных препятствий, не говоря уже о финансовых, художественных и управленческих задачах, астрономически ничтожна.

И все же, оглядываясь назад, я понимаю, чего добивался Ларс, потому что я сам занимался тем же: он пытался сформировать имидж, равно как и музыкальную сущность. Его сердце, я полагаю, находилось в нужном месте. На мой взгляд, именно его вкус был ошибочным. Однажды он вытащил фотографию Diamond Head, британской хэви-метал группы, которой восхищался до одержимости, он даже шел по их следам на уровне безбилетного пассажира в их европейском турне, состоявшимся год назад.

“Посмотри на них” – сказал он. “Эти парни выглядят как рок-звезды”.

Я просто уставился на фотографию с отвалившейся челюстью. В Diamond Head было что любить, но их стиль определенно не был на вершине этого списка. Я взглянул на этот снимок, увидел весь этот черный спандекс, белые кроссовки, длинные, вьющиеся рубашки, расстегнутые до пояса и связанные в нижней части в узел, обнажая волосатый пупок вокалиста, и мне захотелось рассмеяться.

“Ларс, я даже не могу поверить, что парень может так одеваться. Он выглядит как телка”.

Видите, это были разграничивающие линии, которые не могли быть размыты. Тебе приходилось решить, в каком стиле музыке ты будешь играть, и твой внешний вид должен был точно соответствовать этой музыке. В этом смысле Diamond Head никогда не были моим идеалом. Многие группы были похожи на них. Коснемся важности волос. В те дни у каждого были длинные волосы, за исключением панк-групп. В хард-роке и металле традиционно носились длинные волосы, от тебя требовалось лишь принять решение в рамках этой традиции: волосы были либо были собраны кверху, либо распущены.

Вы выглядели либо как Пейдж и Плант (с распущенными волосами и таким образом круто) или вы были похожи на KISS, Motley Crue и многих других подражателей (волосы собраны кверху, то есть не так клево). Мои волосы были распущены. Всегда были и всегда будут.

Затем настало время выбирать название. У каждой группы должно быть великолепное название, не так ли? Мы обсуждали варианты и отбросили несколько в сторону, включая Leather Charm, служившее названием одной недолго просуществовавшей группе, в которой играли Джеймс и Рон. Это было одно из тех названий, которые казались мне невероятно провальными. Leather Charm (Привлекательность натурной кожи)? Ну, и к чему вы стремитесь? Кто ваши слушатели? Это название звучало несколько сомнительно в рамках формирования представления о правильном времяпрепровождении, если вы понимаете, о чем я.

Именно Ларс предложил название “Металлика”, и оно бесспорно было отличным названием. Логотип нарисовал Джеймс. Первый раз, когда я увидел логотип Металлика, и все вокруг восторгались тем, насколько клевым он был, помню, как подумал, ничего себе, он действительно хорош.

Не могу сказать, был ли у Металлика какой-нибудь реальный шанс на успех. Я знаю точно лишь то, что когда я впервые увидел, как играет Ларс на барабанах, я был шокирован его посредственным уровнем. Тем не менее, его упорство стоило восхищения. Парень любил музыку (и хорошую музыку, надо сказать), и хотел стать рок-звездой. А то, что он в конечном итоге стал циником, как сегодня…ну, я не был свидетелем этого изменение.

Как и следует полагать, у нас было не слишком много материала, когда мы начали вместе репетировать. Сет-листы в самом начале преимущественно состояли из кавер-версий, а также песен, написанных Джеймсом и его бывшим коллегой по группе, Хью Таннером. Основная часть нового материала, который имелся у нас в распоряжении, был написан мною.

Мастейн за работой. Я был так молод, что тогда у меня даже не было волос на груди

Зимой 1982 года Металлика впервые отправилась в студию. Мы не виделись долгое время, но так или иначе мы завершили в небольшом местечке в Оранж Каунти запись 'Hit The Lights'. Когда наступило время гитарного соло, я отлично его запилил, и все начали восхищаться тем, каким крутым оно получилось. Тем не менее, по какой-то причине, когда первая версия демозаписи появилась на Metal Massacre спустя несколько месяцев, она также включала в себя некоторую гитарную работу Ллойда Гранта. Это потрясло меня как нечто странное и сделанное совершенно не в духе братства, который питает группу, но у меня не было времени переделывать ее. Все происходило достаточно быстро, и я был рад быть частью этого процесса.

Наше первое выступление на сцене состоялось 14 марта 1982 года на Radio City в Анахайме, штат Калифорния. Оно получилось сырым, неотшлифованным, но чрезвычайно энергичным представлением перед около двумя сотнями металлистов, многие из которых являлись нашими друзьями. Все же, почтенная публика для неизвестной группы, играющей свое первое шоу. Чтобы дать вам представление о том, какую музыкальную нишу мы занимали в то время, скажу, что половину нашего девятипесенного сет-листа составляли кавер-версии Diamond Head. Мы также сыграли 'Hit The Lights'. Единственной песней, которая могла справедливо считаться оригинальной композицией Металлика в то время, была песня, написанная исключительно одним из членов группы - 'Jump In The Fire'. Ее автором был я.

Флаер раннего концерта.

Фотография сделана Брайаном Лью

Я обращаю на это внимание просто чтобы показать, что моя роль в Металлика была на самом деле довольно важной. Я был соло-гитаристом и одним из основных композиторов группы. Роль члена группы не могла быть более важной, чем эта. Не то, чтобы я был особенно обеспокоен вопросом значимости в то время. Мы просто веселились, играли музыку, тусовались как сумасшедшие, пытаясь прогрессировать с каждым выступлением. Мы все были движимы одной целью, по крайней мере, какое-то время.

У всех у нас есть свои сильные и слабые стороны, и интересно оглянуться в прошлое и посмотреть, какой выглядела Металлика в те ранние деньки. Имея намерение играть роль фронтмена и вокалиста, Джеймс не брал в руки гитару ни в ту ночь в Анахайме, ни некоторое время спустя. Но была некоторая сложность: Джеймс не был по натуре общительным человеком, особенно на сцене. На одном из ранних шоу я помню, как он стоял у микрофона, парализованный, не в состоянии произнести ни слова. Я не имею в виду в течение песни – у Джеймса не было проблем с пением и выступлениями, когда он начал играть на гитаре, он зарекомендовал себя также как надежный гитарист. Но сценическая болтовня? Это было трудно для него. В какой-то момент, почувствовав его замешательство, я подошел к микрофону и начал говорить. Это было начало легенды обо мне как о необычайно провокационном и говорливом гитаристе. Иными словами, сраный бунтарь. Традиция, разумеется, говорит, что гитаристы обычно выполняют свою работу молча. Они могут прыгать вверх и вниз, срывать с себя одежду, могут даже предавать свои музыкальные инструменты огню. Но они не должны говорить. Эта роль возложена на вокалиста. Всем известно, что именно так все и должно работать.

Мне было плевать. Я делал то, что казалось для меня естественным.

Две недели спустя мы совершили огромный прорыв, отыграв несколько шоу ночью в клубе Whisky в Голливуде, открывая выступления Saxon. Скорее всего, это была заслуга Рона, поскольку именно его связи с Motley Crue помогли открыть нам двери в этот мир. Рон передал наше трехпесенное демо клубу, надеясь на прослушивание у клубного менеджера. Находясь там, он столкнулся с ребятами из Motley Crue и рассказал им о своем плане, и они предложили ему свою помощь. Если это звучало круто, то реальность оказалось суровее. Motley Crue первоначально должны были открывать выступление Saxon, но в какой-то момент они или их менеджмент решили, что они теперь слишком крупная группа, чтобы открывать чьи-то выступления; они хотели выступать в роли хедлайнеров. И поскольку мы были готовы, желали этого и были в состоянии выступить, имея в распоряжении крепкую демозапись в качестве визитной карточки, лучшего времени для выступления и быть не могло.

Очевидно, что общение с публикой не будучи фронтментом выглядит с моей стороны

несколько комично во время пребывания в Металлика. Фотография сделана Уильямом Хейлом

Опять-таки, во время обоих концертов мы в основном играли кавер-версии. Тем не менее, на этот раз мы сыграли две мои вещи – 'Jump In The Fire’ и ‘Metal Militia’. И хотя мы стали играть плотнее и сделали меньше ошибок, чем в Анахайме, мы определенно были далеки от совершенства. Я помню, как снова взял у Джеймса микрофон и молотил по всей сцене, играя на гитаре. В последующие дни мы вызвали значительный переполох, хотя ведущая рок-пресса поначалу была не впечатлена нами. Действительно, первая рецензия на наше творчество была язвительным ударом, направленным практически на все, что касалось Металлика.

С одним заметным исключением.

“Saxon могли бы принять быстрого, яркого гитариста наподобие Эдди Ван Халена. У открывающего квартета Металлика был один похожий, правда, несколько иного типа. Местная группа нуждается в значительном развитии, чтобы преодолеть всепроникающую неповоротливость”.

Задолго до того, как на концертах Металлика потребовались заграждения.

Фотография сделана Уильямом Хейлом

Ай!

Я не помню, чтобы получил какое-либо удовольствие будучи выделенным в качестве яркого музыканта в чьем-то неудачном шоу. (И уверен, что встал на защиту своих коллег по группе). Мы пережили кризис роста не сильно отличающийся от того, что испытали все великие группы. Истина в том, что мы занимались чем-то более радикальным. Мы были быстрыми, громкими и опасными, на передовой хэви-металла. В сущности, трэш начался с ранней Металлика, как по форме, так и по отношению.

Ближайшие несколько месяцев принесли калейдоскопические очертания репетиций, написания и исполнения нового материала, и вечеринок. Все происходило так быстро. Было четырехтрековое демо (как правило, называемое 'The Power Demo’ в каталоге Металлика), записанное нами в гараже Рона МакГовни. На этой пленке были включены две мои композиции – 'Jump In The Fire’ и ‘The Mechanix’, наряду с ‘Hit The Lights’ и ‘Motorbreath’, принадлежащих перу Джеймса (хотя я склонен полагать, что в своей начальной стадии эта вещь, по крайней мере, отчасти принадлежала бывшему коллеге Джеймса по группе Leather Charm – Хью Таннеру).

Не могу дать четкий ответ, как нам удалось успеть сделать столько, сколько мы сделали, учитывая образ жизни, который мы вели – все это траханье и драки, наркоту, пьянство и рвоту. Но у нас получилось. Наш музыкальный репертуар расширился, выступления улучшились. Очень скоро мы осознали, что для достижения тяжести, которая нам была необходима, нам требовался еще один гитарист. Поскольку Джеймс все еще не был заинтересован ни в чем, кроме пения, мы наняли парня по имени Брэд Паркер. В первый же день репетиции он заявился в полосатой футболке с короткими рукавами - нечто подобное носят русские моряки. Он использовал подводку для глаз и серьги белого цвета со вставками из перьев. Я взглянул на этого парня и начал смеяться.

Чувак, подумал я, если ты протянешь хотя бы день в этой группе, я буду шокирован. По правде говоря, он протянул несколько дней, может даже недель, но не слишком много, чтобы это имело значение. Он отыграл с нами одно выступление в местечке под названием Мьюзик Фэктори в Коста Меса. Перед выходом на сцену он повернулся ко мне и сказал: “Слушай, когда мы выйдем на сцену, называй меня Дэмиэн, хорошо?”

“Как?”

“Дэмиэн…Дэмиэн Филлипс” – сказал он.

“Кто, черт подери, этот Дэмиэн Филипс?”

Он улыбнулся.

“Это я. Мой сценический псевдоним”.

Это был первый и единственный раз, когда Брэд Паркер и/или Дэмиэн Филлипс играли с Металлика. Наше следующее выступление состоялось месяц спустя, незадолго до Дня Поминовения в 1982 году, когда Джеймс уже играл на ритм-гитаре и солировал. К тому времени мы решили обойтись без позеров и, отказавшись от бесконечных поисков следующего гитариста, решили убедить Джеймса самому справиться с этой задачей; как оказалось впоследствии, он оказался внушительным музыкантом.

За лето наш гастрольный график стал более плотным, как и наша репутация. Мы играли по меньшей мере по одному концерту в неделю на различных площадках по Южной Калифорнии: клубе The Troubadour и Whisky в Голливуде, The Woodstock в Анахайме, и бесчисленном множестве вечеринок и концертов в местах, о которых вы никогда и слыхом не слыхивали. Первая часть Metal Massacre была выпущена в июне, и в течение месяца мы вновь оказались в студии, работая с руководителем записывающей компании, Кенни Кейном. Этот парень возглавлял панк-лейбл и очевидно у него сложилось впечатление, что Металлика может каким-то образом соотноситься к подписанными на его лейбл группами, поэтому он предложил нам записать мини-альбом. Услышав записи, я полагаю, он не был в восторге, поскольку (очевидно) Металлика не являлись панк-группой. Он отменил сделку и оставил нам запись. Получившееся демо под названием 'No Life 'Til Leather', содержало семь композиций: 'Hit The Lights', 'Mechanix', 'Phantom Lord', 'Jump In The Fire', 'Motorbreath', 'Seek And Destroy' и 'Metal Militia'.

Я был основным автором четырех композиций: 'Mechanix', ‘Phantom Lord’, ‘Jump In The Fire’ и ‘Metal Milita’. Не желая казаться жестоким, отмечу, что это демо представило слушателям искорки андерграундного феномена, которым стала Металлика, выступив скорее как бесспорное свидетельство в войне между теми, кто считает мой вклад в группу значительным (по большей части это поклонники Мегадет) и те, кто не считает (поклонники Металлика). Когда Металлика выпустила свой первый альбом в 1983 году, все четыре моих песни были включены на него (хотя 'Mechanix' была переработана и получила новое название – 'The Four Horsemen’, тем не менее, я был указан в качестве ее автора).

‘No Life ‘Til Leather’ стало нашей визитной карточкой, и мы использовали ее для того, чтобы перебазировать наших слушателей из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско. У нас не имелось официального контракта, не имелось средств для распространения песен, но все это было далеко от непреодолимых препятствий. Кассеты копировались и передавались по рукам, и весьма скоро мы уже играли перед фанатами, которые знали все слова наших песен, что я должен признаться, является одной из самых волнующих вещей, которые может испытать молодая рок-звезда. Мы становились лучше и прекрасно понимали это.

Мы также стали абсолютно безбашенными. Я никогда не стану отрицать, что был трудным человеком в те дни. Я был агрессивным, движимым своей целью, и непредсказуемым, и пил слишком много. Однако остальные участники группы вели себя так же. Мы практически жили в своих машинах, разъезжая вверх и вниз по побережью, выпивая до и после репетиций и концертов. Не было ничего необычного для одного или нескольких членов группы в том, чтобы упасть в обморок в течение этих поездок и, проснувшись обнаружить, что его лицо или тело покрыты несмывающейся краской. Мы делили друг с другом свои дома, деньги, оборудование, наркотики, алкоголь, девушек. Это была жизнь полного упадка (а порой бывало чертовски весело). Всем нам.

Разница, и я полагаю, что это существенное различие, состоит в том, что мы были различными типами пьяниц. Я часто был злым, враждебным алкашом; Ларс и Джеймс были счастливыми синяками. Безобидные, по большей части, хотя их выходки ребяческими, а иногда, по моей оценке, необычайно пагубными. К примеру, они были непреклонны в своих издевательствах над Роном МакГовни, что я объясняю тем фактом, что Рон не желал сам постоять за себя.

С распространением молвы о 'No Life 'Til Leather' наша репутация также выросла. Оказалось, что мы проводим все больше времени в дороге, разъезжая вверх и вниз по побережью между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Неизменно эти поездки сопровождались унижениями Рона. Практически каждую поездку один из кроссовок Рона неизменно выбрасывался из задней части нашего грузовика, так что Ларс и Джеймс могли видеть как он выходит из себя. Но он редко давал сдачи. Если бы они так же обращались со мной, я бы ушел из группы. Но Рон был подхалимом, поэтому он постоянно бродил вокруг, жалуясь и ноя, но по-прежнему платил по счетам чаще, чем кто-то еще. Он сидел в грузовике, у него был такой вид, будто он сейчас расплачется в то время, как Джеймс и Ларс напивались и делились друг с другом едой. В буквальном смысле, я однажды видел, как Ларс откусил большой кусок сэндвича, прожевал его, а затем наклонился и выплюнул это прямо в раскрытую пасть Джеймса, словно мамаша, кормящая своего птенца. В те дни мой порог разврата был достаточно высоким, но я помню с некоторой ясностью мышления, что эта церемония в частности или эпизод, как не назови, казался мне абсолютно сумасшедшим.

Правда, надо сказать, человек, которым я был на сцене – разозленный, пытающийся играть на своей гитаре так быстро, что почти сжигал свои пальцы, был не слишком далек от того, кем я был вне сцены. Когда я пил, я часто становился драчливым. Я не всегда ищу с кем подраться, но я никогда не отказываюсь подраться, если выдается такая возможность. Даже если в драке участвуют мои друзья или коллеги по группе.

До создания Металлика я купил пару собак, чтобы оградить людей от вторжения в свой дом (иногда это случалось, отчасти из-за моих “деловых” интересов). Это были грозные щенки – стаффордширские терьеры (похожие на питбулей), скрещенные с родезийскими риджбеками, и они довольно неплохо пугали до усрачки большинство людей. Однако они были очень ласковыми и преданными, и я безмерно о них заботился. Когда я приезжал к Рону на репетицию или на концерт, то обычно оставлял их сторожить дом. Тем не менее, иногда одна из собак составляла мне компанию. Однажды летом 1982 года я ехал на репетицию, и когда выпустил собаку из машины, она начала бегать вокруг. Собаки обычно ведут себя так, когда их держат какое-то время взаперти. В какой-то момент сучка прыгнула на бампер машины Рона, красивого Pontiac GTO, предоставив Джеймсу возможность больно ударить ее в область груди. Собака (она все еще была щенком) взвизгнула и стремглав убежала прочь. Я вышел из себя.

Date: 2015-08-22; view: 308; Нарушение авторских прав