Примечание автора и переводчика 9 page

Выбор был очевиден.

Было нетрудно убедить остальных парней из группы в том, что 'These Boots Are Made For Walkin' будет отличным способом завершить альбом.

“Слушайте, мы ведь типа наркоманская джазовая группа, так?” – сказал я, немного преувеличивая (ну хорошо, можно и много). “Это идеально подойдет”.

Песня получилась хорошей на записи, и просто отличной при исполнении живьем. Она стала любимой песней фанатов, особенно когда мы добавили драматизма, убрав блюзовое вступление и превратив песню в нечто отличное. Один из наших роуди стоял у стороны сцены и выбрасывал барный стул для Джуниора. С погасшим в зале светом он подкуривал сигарету и просто сидел там и наигрывал риффы басового вступления так долго, как ему хотелось. Наконец, в завершении вступления я кричал: 'Хорошо!' и затем вступала гитара, потом ударные, и затем вся песня исполнялась музыкантами Мегадэт. После чего Эллефсон вставал на ноги и выпинывал барный стул со сцены.

Вообще говоря, я не большой поклонник джем-групп. Я видел группы, играющие продолжительное время с использованием вокалистом банных перерывов, или с помощью смен костюмов или Бог знает чего еще. Редко, на мой взгляд, это реально срабатывает. Это все равно, что та старая шутка, популярная среди музыкантов, когда два парня нервно прогуливаются по джунглям, слушая ритмичный стук барабанов на расстоянии. И вдруг звук барабанов прекращается.

“Плохие новости” – говорит один из них.

“Почему?”

“Басовое соло”.

Точняк. Но в случае 'These Boots Are Made For Walkin' небольшой джем был просто необходим. И он был в полном соответствии с духом Мегадэт.

Практически единственный, кому не понравилась наша версия 'These Boots Are Made For Walkin’, это автор песни Ли Хэзлвуд, который, что весьма интересно, ждал довольно долго, чтобы выразить свое недовольство. Я изменил некоторые строчки в попытке обратиться к детям, составлявшим основу нашей аудитории. Например, “то, что вы называете любовью, а не признанем” стало в версии Мегадэт “то, что вы называете любовью, а я называю сексом”. Я честно полагал, что изменения были весьма незначительны, но Ли считал иначе и в конце концов попросил нас убрать эту “мерзкую и оскорбительную” версию этой песни из последующих изданий пластинки.

Следует отметить, что протест Ли прозвучал спустя более десяти лет после выхода 'Killing Is My Business'. Циник мог бы утверждать, что чувства мистера Хэзлвуда были оскорблены лишь после того, как поток выплаты авторских снизился до минимума. Я знаю точно, что он никогда не ленился обналичивать свои счета. Несмотря на это, его протесты привлекли некоторое внимание со стороны СМИ, и мы согласились на его условия. По крайней мере, на время. Когда мы повторно выпустили пластинку пару лет назад, на ней присутствовала 'These Boots', но весь оригинальный текст Хэзлвуда был оставлен в неразборчивом виде. Мои слова были слышны; слова Ли были запиканы.

Называйте это странным компромиссом, если хотите. Я предпочитаю думать об этом как о триумфе технологии над лицемерием.

Глава 8: Близкое знакомство чревато

взаимной потерей уважения

“Какого хера твоя сука крадет наш лимузин?”

Мегадэт за кулисами: Гар Сэмьюэлсон, Дэвид Эллефсон, я и позади меня Марк Альберт.

Фотография сделана Уильямом Хейлом

Это было похоже на путешествие на ракете.

Именно так я чувствовал себя в ранние дни Мегадэт. Все происходило так быстро, и наши отношения были такими легко воспламеняющимися, что лучшей стратегией было просто тусоваться и надеяться на лучшее. Крис Поленд однажды сказал, что это все равно, что находиться в кинофильме “Бойцовский клуб” – каждую ночь. Не такая уж плохая аналогия. К несчастью для Криса, ему редко удавалось играть роль Тайлера Дердена. Она обычно принадлежала мне.

У каждой группы существуют свои проблемы, не последней из которых является простое сохранение состава неделимым. Я уважаю любую группу, чья карьера простирается на многие десятилетия, а не годы, без многочисленных кадровых перестановок, происходящих на их творческом пути. Группы вроде Rolling Stones, U2 и парочка других. Выносливость подобного рода требует взятие на себя определенных обязательств, но при этом предоставляет взамен удачу, дипломатию и здравый смысл. Практически единственное условие это когда успех приходит рано, роли расписаны и приняты, а деньги достигают такого количества, что каждый осознает безрассудность раскачивания лодки.

Однако, в большинстве случаев группа претерпевает сейсмические сдвиги задолго до того, как кто-нибудь получит пятибаксовую банкноту. Довольно скоро тебе придется принять решение: предан я группе или мне следует заняться чем-нибудь еще в жизни? Ты сидишь дома, зависаешь со старой подружкой, а парни ждут тебя на репетиции. Ты уходишь…или остаешься? Старая подружка считает, что слово “репетиция” подразумевает “мальчишник” (как это часто бывает). Коллеги по группе, наоборот, думают, что "зависать со старой подругой" означает “мне насрать на группу”. Так что ты проиграешь в любом случае. В конечном счете все группы распадаются из-за отсутствия одного из четырех П: потенциала, права собственности, престижа, пиздюшек.

Когда Мегадэт готовились к своему первому турне, мы были впечатляюще диким и самолюбивым сборищем негодяев. Мы искренне верили, что каждую ночь можно бухать и принимать наркотики и трахаться как Калигула, оставаясь одной из важнейших групп в жанре хэви-метал. Но всегда есть цена, которую придется заплатить. Всего несколько часов назад было запланировано наше турне - и не за несколько дней, заметьте, как это должно быть для официального турне, и тут Криса поймали копы, когда он пытался найти героин. Я поверить не мог, что он сделает нечто столь глупое; я был в ярости. Что нам оставалось делать - отменить целое турне? Наше первое турне в поддержку официальной пластинки? Последствия могли быть весьма серьезными.

Нам требовалось найти нового гитариста. И немедленно.

“Не беспокойся об этом, чууууувак” – сказал Джей Джоунс. “Я приглашу Майка Альберта”.

“Кого?” – я никогда не слышал об этом парне.

“Майк Альберт”— повторил Джей. “Он играл в Captain Beefheart. Поверь мне, этот чувак просто порвет всех в клочья”.

Вот так я встретился с этим парнем…и…Господи. Что за зрелище! Внешне он был немного похож на Бенджамина Франклина, с пучками седых волос по бокам головы, а на макушке почти ничего. Экипировочная бейсбольная кепка мало помогала ему скрывать свой возраст – по всей вероятности он был на пятнадцать-двадцать лет старше любого участника группы. Но Майк бесспорно был сварливым маленьким дедушкой-гитаристом с причудами, которые можно ожидать от того, кто большую часть жизни проводит в дороге. Майк заикался и нервно дергался, когда испытывал чувство дискомфорта, что случалось довольно часто в нашем первом турне.

Он сделал все, что мог, и очевидно заслуживает уважения за то, что вошел в курс дела за такой короткий срок. Тем не менее, мне никогда особенно не нравился Майк. С одной стороны, он не был даже близко таким гитаристом, каким был Крис. Во-вторых, у него были проблемы с тем, чтобы держать рот на замке. Теперь я понимаю недостатки этого характера в отдельности, будто меня обвиняли в том, что я сам страдаю от этого. Но вам действительно требуется иметь возможность подкреплять свои слова действиями, факт, который, как казалось, ускользал от внимания Майка.

Однажды вечером, когда мы были в Тусоне, охранники клуба по какой-то причине впустили фанатов в клуб в то время, как мы еще проводили саундчек, что оказалось разрушительным и контрпродуктивным действием. Во время шоу я сделал некоторые комментарии по поводу того, насколько могло стать лучше выступление, если бы охрана не прервала наш саундчек. Разумеется, зрителям это понравилось – ярость подобная выстрелу из дробовика с трибуны всегда находит свое подтверждение у молодых поклонников металла; тем не менее, менеджмент клуба и сотрудники службы безопасности были далеко не в восторге. Не успели мы покинуть сцену, как охранники зашли в нашу раздевалку и забрали всю еду и алкогольные напитки. Когда мы закончили играть и вошли в свою раздевалку, мы обнаружили лишь полугаллоновые[19] пакеты с молоком.

Я не собирался отступать. Наше соглашение предусматривало конкретные услуги, включая алкогольные напитки, и я собирался привлечь их к букве контракта. Я не кричал и не был зол, но и не пятился в страхе. Дипломатия возможно бы восторжествовала, если бы не вмешательство Майка Альберта. Он открыл свою пасть, и следующее, что я знаю, так это что Майк был окружен сжимающимся кругом охранников и вышибал, все из которых выглядели так, будто утром посыпали стероидами свои Чириоуз[20].

Вот дерьмо…создавалось ощущение, что все это плохо кончится.

Подойдя к группе, я видел, как Майк копается в своем кошельке, судорожно выуживая из него что-то.

“П-п-подождите” – бормотал он. “Это здесь. Сейчас найду!”

Вышибалы смотрели на него с изумлением, так, как кошка может смотреть на мышь.

“Если вы попытаетесь убить меня, я заберу одного из вас с собой!” – визжал Альберт. “У меня черный пояс, и где-то здесь есть карточка, подтверждающее это”.

Всякое дерьмо стало сыпаться из его кошелька: квитанции, деньги, пластиковые карты. Но никакой карточки не было. Полагаю, что ее и не было в природе. Я хочу сказать, у меня три разных черных пояса, но никто никогда не давал мне карточку для ношения в своем кошельке или говорил мне, что мне требовалось демонстрировать что-либо, прежде чем защищать себя. Со стороны Майка это была просто пустая угроза, мучительно неловко демонстрирующая ложное бахвальство. Не думаю, что кто-то из окружавших его гориил был даже немного обеспокоен тем, что он может внезапно надрать им всем задницу в стиле Брюса Ли. На самом деле это произвело обратный эффект: это еще больше разозлило их.

На мгновение я подумал о том, чтобы позволить им разобраться с Майком – он вообще-то заслуживал этого, но вместе этого решил спокойно вмешаться. Кончилось тем, что мы заплатили за это выступление и покинули клуб с нетронутым достоинством и здоровьем. Но все турне, хотя в нем определенно были плюсы, получилось хуже, чем могло бы быть с Крисом в составе. Опять-таки, учитывая нашу склонность к дракам, может быть его временное отсутствие было во благо, поскольку отсрочило неизбежный раскол в Мегадэт по меньшей мере на ближайшие несколько месяцев.

Близкое знакомство, в конце концов, приводит к взаимной потере уважения, особенно если вы обдолбаны героином или кокаином… или тем и другим вместе взятыми.

Мы вернулись с гастролей без какой-либо концепции, к чему шли Мегадэт. Многое изменилось – это все, что мы знали. Мы выступали в различных местах - клубах, вечеринках, ресторанах – и вдруг к нам стали иначе относиться. Мы усаживались в тех местах, где вам необязательно было сидеть, места, в которых даже и мест как таковых не было, только бархатистая веревка и цепь. Это было, должен отметить, большим чувством. Только представьте: вы находитесь в Реинбау Лаунж, где каждый был знаменитостью, и ты зависаешь у сигаретного автомата, в нижней части лестницы, как любой другой мудак. Подождите-ка минуту! Нет, нет, Не мудак. Это не о тебе. Ты приглашен наверх на частную вечеринку, со всем этим кокаином и телками. А когда тебе надоедает, ты прыгаешь в лимузин и ищешь другую вечеринку. И все это время ты думаешь: “Ух ты! И как это произошло?”

Мне нравился комикс "Каратель", и я написал по меньшей мере две песни под его впечатлением:

'Killing Is My Business…And Business Is Good’ и ‘Holy Wars: The Punishment Due’.

Фотография сделана Уильямом Хейлом

Вторая пластинка Мегадэт, ‘Peace Sells…But Who’s Buying?’[21] в значительной степени подняла планку. Песни были лучше, музыка более совершенной, качество продукции более гладким. Кода мы приступили к записи в Мьюзик Грайндер, в Лос-Анджелесе, контракт был все еще в силе с Комбат Рекордс, пустившими настолько глубокие паразитические корни в существование Мегадэт, что владели частью группы еще несколько лет.

Пришлось простить многое связанное с Крисом лишь потому, что он был таким невероятно талантливым. Вы бы посмотрели на то дерьмо, что он вытворял, забыли о его драках и лжи, лишь так можно было заставить его сесть и играть на гитаре; он был одним из лучших.

С Гаром совершенно иная история. Он был потрясающим барабанщиком, но не таким незаменимым, как Крис, и его поведение, будучи не агрессивным вообще, при этом было весьма разрушительным. В тех случаях, когда нам приходилось возвращать заложенные Гаром тарелки из ломбарда какого-нибудь дерьмового райончика, для того, чтобы начать репетиции, он неизменно предлагал лирическое отступление.

“Эй, что скажешь на то, чтобы остановиться на Церере?”

Церер это название улицы, где мы обычно добывали наркоту, в основном героин. Данное предложение обычно сопровождалось неловким молчанием, все вокруг пожимали плечами, а затем смеялись. Вечеринка продолжалась.

Итак, видите ли, я был нежелательным соучастником кутежей. Я пустился в это занятие, лишь иногда испытывая действительно безудержную радость. Правда, я как-то взглянул на Криса и Гара, когда мы лежали рядом друг с другом, и с отвращением отшатнулся от них. Почему? Потому что не видел себя в роли наркомана. Крис и Гар были злостными наркоманами, вводящими героин себе в вену. Я еще не достиг или не упал до этого уровня, хотя, безусловно, был на пути к этому.

Дни прошли в удобной, если немного не странной рутине: найти Криса и Гара, сделать так, чтобы им стало хорошо, отвезти их в студию, включить их партии на пленку и убрать их нахрен из виду. Вот как это было, или по крайней мере, как стало. Эллефсон и я жили вместе, вместе тусовались, выполняли большую часть задач по превращению Мегадэт в жизнеспособную творческую силу. Насколько мы были убеждены, Гар и Крис привносили меньшую долю. Не в плане своей музыкальности, разумеется, а с точки зрения своего поведения и отношения к Мегадэт. Оба они, в частности Крис, присоединились к группе с циничными намерениями: они были джазовыми музыкантами до мозга костей, едва ли влюбленными в хэви-метал, но видели Мегадэт как возможность избежать бедности и забвения, переживаемые многими музыкантами. Это решение родилось из практичности, а не из страсти. Я понял это с самого начала и принял, потому что они действительно привнесли нечто уникальное в сам процесс записи.

Джуниор и я жали руки руководителям записывающих компаний и публицистам. Хотите верьте, хотите нет – мы были профессиональным лицом группы. Подумайте об этом так: Мегадэт были воинской частью, Эллефсон и я были офицерами, а Гар и Крис солдатами. В конечном итоге это стало демонстрировать довольно жалкую динамику, когда стали отчетливо прорисовываться линии между двумя лагерями. Крис и Гар решили поднять вопрос финансового состояния группы. Они открыто сообщили, что мы получаем больше денег, чем они и удивились, почему доходы не делятся поровну. По какой-то причине они не могли понять один из основополагающих принципов музыкального бизнеса: если ты пишешь песни, тебе платят деньги; если ты не пишешь песни, тебе могут платить лишь при заключении договора с тем, кто получает деньги сам - либо путем переговоров, либо с помощью мошенничества. Я знаю об этом, поскольку выступаю в качестве основного композитора музыки Мегадэт на протяжении последних двадцати-пяти лет, и часто подвергался и тому и другому.

Я не хочу сказать, что все это было изнурительной работой или что у нас не бывало хороших деньков. Потому что они были, и в большом количестве. Даже в студии, неопытные Мегадэт были способны на чрезвычайную музыкальность. Двойная гитарная атака на 'The Conjuring', гитарная гармония на 'Peace Sells', они были достигнуты не только с помощью тщательного распределения ролей, но и посредством товарищества, которое наступает, когда группа реально попадает в самую точку. 'Peace Sells’ стала одной из самых узнаваемых песен Мегадэт, в немалой степени благодаря MTV, которые на протяжении почти десяти лет использовали узнаваемую басовую партию песни в качестве вступления к ЭмТиВи Ньюз. Нельзя сказать, чтобы кто-то разбогател от этого. MTV обрезали песню буквально до одной ноты, то есть до той точки, когда не были юридически обязаны платить авторский гонорар.

Как и в случае с ‘Killing Is My Business’, нам была предоставлена возможность добавить кавер-версию на вторую пластинку. Джей Джоунс предложил 'I Ain't Superstitious' легендарного блюзового певца Уилли Диксона. Не самый очевидный выбор, соответствующий ожиданиям кого бы то ни было, но достаточно интересный, вне всякого сомнения. Мне нравилась идея выйти за рамки возможного, и удивить тем самым людей. Я уже работал над 'These Boots Are Made For Walkin’'; так что не было никаких причин сомневаться, что это не сработает с 'I Ain't Superstitious’, которая была бесспорно отличной песней.

“Представь ее с действительно мощными барабанами” – сказал Джей. “И в самом конце ты изменяешь темп, и придаешь песне мегадэтовское звучание”.

Именно так мы и поступили, и это прекрасно сработало. Песня дала нам возможность продемонстрировать гитарную игру Криса и вновь бросить вызов слушателям, представляя песню, открывавшуюся джазовым налетом и завершавшуюся в головокружительном, спид-металлическом темпе. Лучше всего то, что Уилли Дискон дал свое одобрение на это; в отличие от Ли Хэзлвуда ему понравилось ту работу, что мы проделали над его композицией.

Во многих отношениях 'Peace Sells…But Who’s Buying?’ стал хитом еще до того, как был официально выпущен. “Сплетни” были совершенно иной вещью 25 лет назад, чем сегодня. Они опирались больше на старомодную молву, чем на технологии. Мегадэт имели репутацию благодаря блистательным концертным выступлениям, и как только молва о наших последних студийных достижениях стала распространяться, мы стали товаром повышенного спроса. Настолько повышенного, что по сути наш контракт был перепродан Кэпитол Рекордс, которые внедрили мастера Пола Лани, чтобы исправить проблемы, связанные с небрежным сведением Комбата и незначительным бюджетом записи. По существу это была сделка с дьяволом. С этого самого момента Мегадэт больше не были раздражительной группой, сидящей на независимом лейбле с культовым статусом. Мы стали формацией на мейджор-лейбле, и с этим обозначением пришли ответственность и ожидания (и результаты этого компромисса) в отличие от всего, что мы когда-либо знали. Не то, чтобы мы были слишком обеспокоены этим. Мы были слишком заняты рассыпанием кокаиновых дорожек в Кэпитол Рекордс Тауэр в Голливуде, чтобы беспокоиться о творческом контроле. Привилегии перевешивают почти все.

Вот еще один пример: вечеринка по случаю выпуска Peace Sells проходила в местечке под названием Файрфлай Бар, который был известен, среди прочего, своей традицией поджигать барную стойку. Серьезно. Настоящую барную стойку. Несколько раз за ночь один из барменов хватал бутылку и прыскал какую-то горючую жидкость прямо на барную стойку, давал быстрое предупреждение клиентам, а затем чиркал спичкой по поверхности.

Вжик!

Все рефлекторно аплодировали ему, а затем возвращались к распитию напитков. Полагаю, надоедало, когда ты видел это несколько раз, но для Файрфлай это было в новинку и весьма впечатляло.

Почетные гости были одеты в надлежаще неуместный рок-н-ролльный наряд: официальный с ног до головы – черный пиджак, белая рубашка, черный галстук, пояс, и решительно неофициальные синие джинсы-стреч и высокие кроссовки. Записывающая компания также дала нам боевые повязки, на которых было написано 'Peace Sells…But Who’s Buying?’. Мы прибыли в полной металлической экипировке, выгрузившись из длинных лимузинов: по одному на каждого члена группы, и еще один для наших сучек[22]. Так или иначе, эта ночь, которая должна была стать не меньше, чем праздником, обернулась полным разочарованием. Когда мы покинули клуб в конце вечеринки, я заметил, что снаружи припаркован лишь один лимузин. Мы загрузились в него, только парни, и я поинтересовался о местонахождении второго лимузина.

“Лана его взяла” – сказал Крис, ссылаясь на свою девушку.

Я почувствовал прилив гнева.

“Какого хера твоя сука крадет наш лимузин?” – сказал я.

Больше ничего не требовалось. Крис, никогда не отказывавшийся от драки, даже если знал, что проиграет, сказал мне: "Отъебись". Я ответил ему ударом ноги в лицо. Гар быстро вмешался, пытаясь прекратить драку и защитить своего приятеля, заломив мне руки, но я вырвался и начал бить его. К тому времени водитель лимузина стал на нас кричать. Эти парни мирились с большим количеством дерьма, но думаю, мы перешли все границы. Он повернул машину к обочине и припарковал ее.

“Хочешь подраться? Тогда вылезай к черту из моей машины!” – кричал он.

Военные действия мгновенно прекратились. Думаю, мы все были несколько смущены. Каждый из нас извинился за свое поведение, а затем мы принялись улаживать возникший конфликт. И каково это после попытки оторвать голову друга? Ну, ты делаешь то, что бы сделал любой опытный наркоман: ты едешь в центр и покупаешь кучу героина. Я пересел на заднюю часть лимузина, прямо рядом с Крисом, глядя на его опухшее в синяках лицо, и накурился до потери сознания. Это казалось самой естественной вещью на свете.

‘Peace Sells…But Who’s Buying’ был выпущен в ноябре 1986-го, примерно через год после того, как мы впервые вошли в студию. Альбом был провозглашен одновременно успешным с точки зрения критики и коммерческим прорывом, и в конце концов он достиг платины. Думаю, он хорошо держится даже сегодня; альбом звучит сыро и мощно. И я горжусь этим. Мне по-прежнему нравится его обложка, возникшая из разговора в обеденное время в клубе Нью-Йорке, через дорогу от Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Эллефсон и я находились там с нашим агентом, Энди Саммерсом, и мы просто начали мозговой штурм. К концу этого разговора мы пришли к идее изобразить Вика, стоящего перед Ассамблеей ООН вскоре после ядерного взрыва, пытающегося продать имущество – вместе с посланием, разумеется. Это стало квинтэссенцией обложки ‘Peace Sells’.

Тем не менее, гастроли в поддержку ‘Peace Sells’, обернулись опытом по мастурбации. Я внимательно следил за Металлика, чей третий альбом, выпущенный на несколько месяцев ранее ‘Peace Sells’, возвел группу в ранг суперзвезд. Я не думал об этом постоянно, но и не сбрасывал со счетов это обстоятельство. Не могу сказать, что я завидовал их успеху. Это будет постоянной темой на протяжении всей своей карьеры. Этого было недостаточно для процветания Мегадэт; я хотел, чтобы Металлика облажались.

В то время как злорадство могло быть вполне разумным, естественным человеческим ответом, оно также имеет тенденцию являться заряженным потенциалом для кармической реакции. В сентябре 1986 года, когда мы наносили последние штрихи на ‘Peace Sells’ и я готовился обогнать Ларса и Джеймса в гонке за хэви-металлическое лидерство, я вдруг получаю телефонный звонок от подруги из Нью-Йорка, чьим прозвищем было Метал-Мария, она работала на Джонни Зи. Я познакомился с ней во время своей поездки с Металлика по Восточному побережью. На протяжении многих лет, мы поддерживали связь друг с другом, и виделись, когда она время от времени приезжала в Лос-Анджелес. Однако, теперь, она звонила по телефону, рыдая в истерике.

“Это Клифф” – всхлипнула она. “Он мертв”.

Я понятия не имел, о чем она говорит. Поначалу я думал, что она имеет в виду Клиффа Калтери из Комбата, но затем понял, что Мария даже не знала его.

“Какой Клифф?” – спросил я.

“Клифф Бёртон” – сказала она. “Произошла авария”.

Мария рассказала мне об этом. Металлика находились на гастролях в Швеции, и автобус группы опрокинулся после наезда на пятачок льда. От удара Клифф был выброшен через окно и раздавлен, когда автобус упал на него сверху.

Мне нечего было ответить на это. Я просто стоял, сжимая телефон, чувствуя так, словно кто-то ударил меня в живот. Последнее время мы не общались с Клиффом, но я все еще считал его своим другом. Если бы я питал какой-то длительный гнев к Ларсу и Джеймсу, ладно…но невозможно было испытывать подобную степень неприязни к Клиффу. Он был просто слишком порядочным человеком.

Какой бы ни была причина - чувство вины, гнев, печаль - я повесил трубку, сел в машину и поехал в город, чтобы купить немного героина. Я раскурился, сидел и плакал некоторое время, а затем взял гитару и начал писать. За один присест я написал всю песню: 'In My Darkest Hour', которая появится на следующем альбоме Мегадэт. Это довольно занимательная композиция, текст песни был скорее о моих сложностях в отношениях с Дианой в то время, чем о чем-либо еще. Но музыка - звучание и атмосфера песни, были инспирированы болью, которую я ощущал, услышав о смерти своего друга. Клифф и я на самом деле не обменивались рождественскими открытками или чем-то подобным, но я по-прежнему чувствовал, что он мне близок. Мы проводили вместе время в Сан-Франциско, все эти дни по дороге на репетиции, и я никогда не чувствовал к нему ничего кроме любви. Клифф был открытым, я хочу сказать, в хорошем смысле. Он не был загадочным; он был в точности тем, кем выглядел, без какого-либо притворства.

Несколько месяцев спустя, на концерте в Сан-Франциско появились родители Клиффа, и у нас выдалась возможность немного поговорить. В какой—то момент я представил их зрителям, что было встречено искренней теплотой и сердечными аплодисментами. Затем мы сыграли 'In My Darkest Hour'.

“Эта песня” – сказал я. “Звучит в память о Клиффе”.

Вы куете железо, пока горячо, так? Для группы, которая только что выпустила получившую одобрение критиков и коммерчески успешную пластинку, это означает лишь одно: отправиться в путь. Я жил чемоданами и гостиничными номерами большую часть четырех лет во второй половине 1980-х, и с помощью ‘Peace Sells’ тяжелая работа развернулась не на шутку. Не то чтобы это было большим бременем. На самом деле лучше было быть в дороге, чем находиться дома. У меня не было дома; ни у кого из нас не было. Возвращение домой означало жить за чужой счет. Жизнь в дороге была проще, если не всепрощающей.

У Гара было занятие, которое он доводил до совершенства. Как только мы въезжали в новый город, Гар подходил к окну и говорил какому-нибудь прохожему:

“Эй, чувак, не знаешь, где находится район красных фонарей?”

“А?” (Этот ответ был всегда первоначальным ответом).

“Мне нужны девушки” – говорил Гар. “Где мне их найти?”

Никогда не требовалось много времени, чтобы получить необходимую информацию, и довольно скоро Крис и Гар были на противоположном конце города, выслеживая проституток и оплачивая их услуги, но не занимаясь с ними сексом. Целью было не потрахаться - это обычно происходило после концерта и не требовало никакой оплаты. Скорее, целью было сделать так, чтобы тебе стало хорошо, а потом это надоедало. Всегда именно в этом порядке. Гари делал это с большой частотой, чем Крис, и также с большим безрассудством. Нам приходилось ехать в некоторые довольно опасные районы, чтобы вытащить его. Мы бродили по борделям, предлагая им детальное описание Гара, что должно быть звучало весело: “Он выглядит как саранча, в черном кожаном жилете и разноцветных высоких кроссовках. Не видели такого?”

Значительная часть каждого дня была посвящена тому, чтобы стало хорошо и пребывании в этом же состоянии, иногда до нелепого комического эффекта. Как-то ночью во флоридском отеле Гар нашел героин, распределяя его между всеми остальными, а затем пошел в ванную и ширнулся. Он также прочистил свой кишечник, и когда я зашел воспользоваться туалетом после него, сочетание запахов было чересчур для моего нежного обоняния. Когда я вышел из ванной, волна тошноты накрыла меня, и вдруг я понял, что меня сейчас вырвет. Не желая бежать обратно в ванную и блевать в раковину, которая и стала причиной моего дискомфорта, я попытался найти другое место. Но, к сожалению, другого не было. Когда мой живот стал делать рвотные позывы, я запаниковал и засунул голову в шкаф.

Буэээ!

Через несколько секунд я почувствовал, как кто-то толкает меня сзади, крича непристойности.

“Убирайся с дороги, чувак!”

К моему удивлению и отвращению Крис Поленд упал на колени и начал копаться в моей блевотине, черпая ее и пропуская сквозь пальцы. Снова и снова и снова.

“Господи, Поленд. Какого хера, чувак?!”

Он взглянул на меня дикими глазами, а затем вернулся к поиску золота.

“Ты испортил мое дерьмо!”

Незаметно от меня Крис спрятал свой тайник с героином в углу шкафа, под полотенцем, которое теперь было пропитано моей блевотиной.

Итак, вы видите, все это имело смысл. Мы упали в кроличью нору, и оттуда не было легкого пути обратно.

Драки стали настолько распространенным явлением, что мы едва ли задумывались об этом. Я не имею в виду безобидные действия над маленькими сучками – я имею в виду серьезные, кровавые, наркоманские бои, в которых Крис часто получал самые тяжелые повреждения. Даже Скотт Мензис, который любит Криса по сей день, время от времени выходил из себя. Одно такое эпическое столкновение состоялось, как обычно, дайте-ка подумать, из-за тяги к наркотикам.

“Чуууувак, что скажешь? Два пятьдесят? Два пятьдесят?”

Date: 2015-08-22; view: 322; Нарушение авторских прав