Руководство для терапевта

__________

Лорна Голдберг, M.S.W., A.C.S.W.

Недавно в мой офис пришла 25-летняя женщина. В возрасте 17 лет, находясь в средней школе, она присоединилась к основанному на Библии культу; она ушла из группы через семь лет. Ее консультация со мной проходила через год после ее ухода из культа. Она описала, что члены семьи ее школьного друга были и продолжали быть членами того, что выглядело как фундаменталистская христианская церковь. Они были теми, кто поощрил ее к вступлению. В то время родители молодой женщины не были чрезмерно озабочены ее вовлеченностью в группу, полагая, что это просто церковь.

Через определенныйф период времени церковный лидер, женатый человек с четырьмя детьми, стал осуществлять все больший контроль над этой молодой женщиной. В конечном счете он совратил ее на тайную сексуальную связь, определяя эти отношения как “волю Бога”. Женщине было 18 лет; проповеднику - 60. После шести лет в культе ее ближайшая подруга сказала ей, что тот же священник тайно имел сексуальные отношения с ней. Прорыв секретности, окружающий сексуальные нарушения приличий этого лидера (и конечное открытие того, что он занимался сексом, по крайней мере, с 12 другими членами), побудил эту молодую женщину и ее подругу покинуть культ.

После ухода молодая женщина была полна отвращения к самой себе и стыда. Она искала лечения у женщины, которая заявляла о себе как о специалисте в области сексуального насилия. После выяснения ситуации своей клиентки терапевт заявила молодой женщине, что она проигрывала заново насильственную ситуацию из детства. Терапевт сказала ей, что ее отец, весьма вероятно, совершил над ней насилие. Когда бывшая культистка оказалась не в состоянии вспомнить подобный инцидент, терапевт уверила ее, что она со временем вспомнит. Она была помещена в группу переживших инцест; во время группового процесса направленного воображения она вспомнила, что чувствовала себя неудобно всякий раз, когда ее крепко обнимал дядя. Однако, она была не в состоянии вспомнить о каком-либо сексуальном контакте со своим отцом. Хотя она могла сопереживать чувствам женщин, которые испытали детское сексуальное насилие, она по-прежнему затруднялась вспомнить насилие из своего собственного детства.

После нескольких месяцев терапии она присоединилась к другим членам своего культа для занятий консультированием о выходе. В ходе консультирования о выходе она узнала, как культовые лидеры манипулируют новичками, чтобы те делали вещи, противоположные их собственным убеждениям. Консультанты по выходу сказали ей, что было вполне возможно подвергнуться сексуальному насилию со стороны культового лидера без того, чтобы испытывать сексуальное насилие в детстве.

Как мы можем видеть из этого примера, культовая жизнь может иметь травматическое воздействие на членов культа. Работая с бывшим культистом, терапевт, который преуменьшает опыт культа и видит все культовые действия исключительно как показатели опыта более ранней жизни, а не как происходящие в значительной степени из-за манипулирования лидера, еще более мучает бывшего культиста. Конечно, некоторые индивиды имели травматический опыт в детстве, о котором помнят или который подавляют, до своего участия в культе, в то время как другие присоединившиеся к культу не травмированы подобным опытом. Однако, терапевту следует узнавать влияние, которое культовая жизнь могла оказать на бывшего культиста, и не делать априорных заключений об участии в культе.

ТИПИЧНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПРОБЛЕМ

Бывшие культисты, которые включаются в терапию, показывают широкое разнообразие проблем представления. Эти проблемы менялись в некоторых отношениях с течением лет. Бывшие культисты, которых я начала наблюдать как клиентов 16 лет назад, типично были в более крупных культах, которые преобладали в начале 1970-х годов. Эти экс-культисты проводили до пяти лет в данных группах, вступали в культовую атмосферу во время поздней юности и обычно уходили из-за депрограммирования, как правило, организуемого членами семьи.

В исследовании в соавторстве с Вильямом Голдбергом (Goldberg & Goldberg, 1982) мы описали бывших культистов, наблюдавшихся с целью консультирования или терапии в пределах двух-трех месяцев после ухода из своих культов, как продолжающих показывать характерные черты и придерживаться некоторых позиций своей культовой группы. Например, те, кто были в восточных религиозных культах, сосредоточенных на раболепстве в отношении духовного лидера, продолжали держать голову опущенной, разговаривать напевной модуляцией и продолжали бороться со своим желанием быть хорошими и святыми, в то время как те, кто были в культах, придававших особое значение сексуальности в качестве приманки для рекрутирования, продолжали обращаться с другими в соблазнительной манере. Большинство бывших культистов, наблюдавшихся в это время, также показывали то, что выглядело как понижение способностей в областях восприятия, принятия решений, проницательности, рассудительности и памяти. Им требовалось время, чтобы собраться с мыслями; речь часто была бесцветной и запинающейся. Бывшие культисты, которые искали консультирования в пределах двух месяцев после ухода из культа, описывались как пребывающие на первой стадии процесса, который типично длился около двух лет. Обычно к двухлетнему указателю индивид интегрировал культовый опыт и двигался в более широкий мир, больше не определяя себя как прежде всего бывшего культиста.

Хотя эти индивиды больше не желали оставаться в обманчивом и контролируемом окружении культа, они первоначально испытывали ощущение смущения, очевидное в их сохраняющемся автоматическом выражении культовых позиций и убеждений. Им было трудно интегрировать эксцентричный культовый мир, из которого они вышли, с внешним миром - миром, в котором они провели свою юность и молодость. Они были незнакомцами для своих собственных семей и для своих собственных прежних “я”; они показывали симптомы, которые раскрывали их ощущение дезориентации, отчуждения и путаницы в определении своей сущности. Сингер и Офше (Singer & Ofshe, 1990) отмечают, что эти индивиды чувствуют себя как иммигранты, входящие в новую культуру. Однако, на самом деле они заново включаются в свою собственную культуру, принося с собой верования из своей культовой жизни, которые вступают в конфликт с нормами более широкого общества. Их докультоввая личность (или подлинное “я”) борется с личностью, которая была навязана культом. Уэст (West, 1992) называет это псевдоличностью.

Пример

Несколько лет назад я интервьюировала женщину, которая ушла из группы восточной медитации за месяц до того, как заняться терапией. Она внезапно вернулась домой после жаркого спора с одним из лидеров. Ее родители организовали ее встречу со мной после того, как она прошла через добровольное консультирование о выходе. (Описание и обсуждение консультирования о выходе смотрите в Разделе два). После пяти лет “служения” она разочаровалась из-за вводящей в заблуждение практики руководства. Однако, на первом лечебном занятии она выразила озабоченность относительно того, буду ли я достаточно “духовной”, чтобы работать с ней, вопрос, который показывал, что она продолжала придерживаться доктрины своей группы. Я ответила, что не уверена, что я достаточно духовна, потому что не уверена в том, что она имеет в виду под этим термином. Так начался долгий процесс попыток определить и таким образом снять покров таинственности с жаргона и идеологии бывшей культистки.

Молодая женщина часто использовала бесформенный язык, разговаривая в такой абстрактной манере, что трудно было следовать за ходом ее мыслей. В то же самое время трудность, которую я испытывала, сосредотачиваясь на том, что она говорила, помогала мне понимать расплывачатую и порождающую транс окружающую среду, в которой она находилась. Говоря ей о своей путанице на занятиях, я помогала ей воплощать ее опыт. Рещающая терапевтическая функция заключается в том, чтобы служить в качестве некоего помогающего клиенту заново научиться говорить более конкретно и ясно. Цель заключалась в том, чтобы “приземлить” эту молодую женщину, выглядевшую плывущей по воздуху с языком и поведением, которые могли заставить меня, ее терапевта, поплыть вместе с ней.

После ухода из своей группы восточной медитации она продолжала одеваться в стиле “хиппи”, заниматься йогой и придерживаться вегетарианской диеты. Эти решения не подвергались сомнению. На наших занятиях, однако, мы исследовали, как воздействует на нее йога, является ли это регрессивным опытом, возвращающим ее к культовому мышлению, или прогрессивным опытом, обеспечивающим ее более четкой структурой и ощущением благополучия в ее текущей жизни. Ее культ поощрял длительные периоды медитации. После ухода она часто оказывалась расщепленной, автоматически дрейфующей в состояние транса. Как только она начала связывать расщепление личности с йгой, она сама перестала заниматься ею.

Хотя она посещала колледж, она сначала полагала, что она была слишком аутсайдером и слишком “медленно думающей”, чтобы преуспеть в обычной работе. Она была превосходной машинисткой, но могла найти только временную работу. Она чувствовала, что ее поведение и одежда были слишком непривычными для того, чтобы добиться взаимопонимания с другими работниками. Иногда у нее были трудности в следовании сложным указаниям, и ей было нелегко сосредоточиться. Хотя до участия в культе она была ненасытной читательницей, она находила чтение трудным после ухода из группы. Она боялась, что утратила нечто в своем интеллекте. Со временем, однако, к ее и моему облегчению, ее познавательные и социальные способности вернулись.

ПЕРЕМЕНЫ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

В противоположность этим экс-культистам, наблюдавшимся несколько лет назад, большинство экс-культистов, наблюдающихся в последние годы, первоначально не представляют себя в качестве разительно отличающихся от внешнего мира. Их внешность не является до такой степени не от мира сего, как у тех, кто покидал культы в 1970-х годах. Это различие вытекает из нескольких факторов.

Во-первых, большинство культов сегодня не так изолированы от внешнего мира, как в 1970-х. Хотя индивиды все-таки вступают в новую систему верований, когда они присоединяются к культу, теперь часто связь с внешим миром поддерживается. Типично верующие продолжают работать на своих докультовых работах и чаще склонны поддерживать контакт с семьей и друзьями, хотя этот контакт и становится более напряженным по мере того, как начинают меняться поведение, установки и язык культового члена.

Во-вторых, в то время как в конце 1960-х годов и в 1970-е годы было больше культов с восточной религиозной доктриной, сегодня больше культов, основанных на Библии, Новом веке или психотерапии. Поэтому, по крайней мере, поверхностно культовые члены не выглядят до такой степени не от мира сего, как их более ранние двойники.

В-третьих, те, кто ищет помощи сегодня, более вероятно покинули культ сами (в противоположность уходу из культа в результате депрограммирования, как это преобладало в 1970-е годы) и могут не наблюдаться несколько месяцев или даже лет после своего ухода. Следовательно, остаточные идентификации с культом и культовым лидером ослабевают.

Однако, некоторые культовые идентификации и позиции остаются. Например, некоторые бывшие члены культа описывают наличие более критических установок относительно самих себя и других после ухода из своего культа. Кажется, что они приняли суровые установки своих культовых лидеров. Некоторые продолжают верить, что у них нет личной ценности теперь, когда они отделены от группы, которая претендовала на всю ответственность за их достижения. Одна женщина, например, раньше бывшая редактором своей культовой газеты, исполняла простую канцелярскую работу несколько месяцев после своего ухода из культа. Она была убеждена, что все ее редакторские умения были связаны с культом; она была напугана тем, что провалится в работе, предъявляющей большие требования.

Не понимая своего культового опыта, те, кто покинул культ самостоятельно, часто имеют тенденцию подвергаться последствиям дольше, чем те, кто добился такого понимания, например, потому что они прошли консультирование о выходе. Это особенно верно для индивидов, которые провели большую часть своего молодого зрелого возраста в культе. Теперь мы видим растущее число бывших культистов, которые провели в культе 10, 15 или даже 20 лет.

Пример

Один 36-летний человек не проходил у меня терапию вплоть до пяти лет после того, как он ушел из психотерапевтического культа, где он пробыл 10 лет. В годы, последовавшие после его ухода из группы, он даже не подозревал, что был в культовой группе, или что его опыт нанес ему вред, пока он не натолкнулся на книгу Хассена (Hassan, 1988) Сражение с культовым контролем сознания (Combatting Cult Mind Control). Умный человек, он также выглядел несколько впечатлительным и морализирующим. У него были трудности с урегулированием карьеры (он работал ниже своего потенциала), и он имел проблемы с развитием интимных отношений. Через три года после того, как он покинул свой культ, он был достаточно обеспокоен этими проблемами, чтобы заняться поисками терапии, которая сосредотачивалась, главным образом, на его текущей жизни и его отношении к раннему детскому опыту. Он чувствовал себя с этим терапевтом неудобно, испытывал беспокойство от того, что его “контролируют”, и он положил конец этой терапии после короткого периода. Таким образом, его первый терапевтический опыт коснулся его культовой вовлеченности, но не исследовал ее.

Он сознательно понимал, что уйти из культа было в его лучших интересах; однако он также полагал, что он потерпел поражение, таким образом преуменьшая свой свою споосбность культовый опыт. На наших терапевтических занятиях он осознал, что его ощущение стыда и чувство, что он был серьезно испорченным человеком, заставляли его подавлять свои болезненные переживания относительно группы. Он до сих пор придерживался веры в то, что доктрина группы была совершенна, хотя он рассматривал представителей среднего звена управления, которые вели “программу”, в качестве манипулирующих и, следовательно, испорченных. Однако он продолжал высоко ценить культового лидера - более отдаленную фигуру.

Из-за своего ощущения, что он неудачник, потому что ушел из группы, он неосознанно подрывал свою способность преуспеть в новых проектах. Благодаря своему неосознанному ощущению того, что его заманили в капкан культа, он боялся новых обязательств. После некоторого периода терапии он был в состоянии начать говорить об антисоциальной, даже уголовной деятельности, которой он был занят, находясь в культе. Он чрезвычайно стыдился этого поведения, и ему помогло напоминание о том, что эти действия были навязаны насильно его культовым лидером в качестве служения “более великому благу”. Его отвращение к этой незаконной деятельности и позиции группы относительно нее фактически, в конечном счете, сыграло свою роль в его решении уйти. Временами во время терапии его крайне моралистическое поведение вело к ощущению, что терапевт не был “в нормальном состоянии”; это поведение фактически было отражением его собственного чувства никчемности и служило “прикрытием” его ощущения стыда или характерологической защитой против него.

ОСОЗНАНИЕ ПОРОЖДАЕМЫХ КУЛЬТОМ ЭМОЦИЙ

В культе эмоциями манипулируют другие. Когда культисты покидают группу, они продолжают ощущать себя неспособными контролировать свои аффекты. В то время, как одни культисты будут казаться испытывающими недостаток аффекта, другие будут выглядеть переполненными своими эмоциями. Например, человек, который ушел из группы массовой терапии незадолго до того, как обратиться к лечению, все время чувствовал себя встревоженным. Он казался выпрыгивающим из собственной “шкуры”, ожидая, что его “прибьют гвоздями” те, с кем он вступил в контакт. В его группе членов записывали на видеопленку, затем разбирали по косточкам лидер и другие члены. Помимо тревоги, он страдал от периодической депрессии. Напряженность этих чувств не была замечена до его культовой вовлеченности. Этого творческого человека отговорили от продолжения его художественной профессии, и в течение некоторого времени для него было трудно вернуться к своей карьере из-за порожденного культом ощущения, что занятие его видом искусства было “эгоистичным”, и потому, что он боялся критики других. По иронии судьбы, именно обещание увеличенной творческой способности соблазнило его участвовать в занятиях этого культа в первую очередь. Только после изучения того, как культ манипулировал им, этот молодой человек был в состоянии начать преуспевать в мире искусства.

Многие бывшие культисты, особенно из нового века, массовой терапии или других культов, которые нарушают естественные границы и защитные механизмы своих членов, описывают постоянное чувство переполненности эмоциями. Гальперин (Halperin, 1992) отмечает, что некоторые бывшие члены первоначально кажутся находящимися в состоянии какой-то мании. Другие, особенно из религиозных групп, выглядят страдающими от симптомов, связанных с депрессией. Они описывают чувство, изнуряющее ощущением вины и стыдом; они полагают, что больше не являются “хорошими” людьми и теперь находятся на пути в ад. Экс-культисты культов, которые требуют длительных периодов монотонного пения, медитации, способности вызывать зрительные образы или других гипнотических методик, часто выглядят отрешенными от своих эмоций. Они страдают от тревоги относительно впадения в трансовые состояния непроизвольно; в результате у них имеются трудности с сосредоточенностью и другими познавательными способностями. Те, кто испытывал неоднократное словесное, физическое или сексуальное насилие, часто развивают некоторые из группы симптомов (классифицируемых как пост-травматический стрессовый синдром), включая воспоминания, ночные кошмары, амнезию, фобии, тревогу, депрессию, эмоциональное онемение, стыд, чувство вины, отвращение к самому себе и социальное отчуждение.

Большинство бывших культистов страдают от сильного чувства одиночества. Они были постоянно окружены другими в культе и побуждались идентифицировать себя с лидером. Культовые дружбы обычно бывают обусловленными, основанными на лояльности индивида к культу. Для некоторых впоследствии при лечении открывается, что частью культовой привлекательности была возможность уйти от чувства одиночества, которое развилось в раннем детстве и юности. В любом случае, группа бывших культистов является полезным приложением к индивидуальной терапии для тех, кто чувствует себя одиноким или изолированным от других, имеющих похожий опыт.

С одиночеством связаны чувства печали и горя - ощущение потери жизни, которая обещала полное совершенствование. Бывшие культисты оплакивают потерю периода своей жизни, который казался осуществляющим их идеализм. Печаль - здоровая реакция на потерю. Бывшим культистам необходимо прийти к соглашению с тем, как их нормальный идеализм и возможная юношеская грандиозность эксплуатировались и разрушались культом. Для некоторых печаль сосредотачивается на годах утраченных возможностей, пока они были в культе, например, они не имели возможности вступать в приносящие удовлетворение отношения, иметь детей или приобретать карьерные умения.

Через некоторое время часто проявляется выражение интенсивного гнева в отношении культового лидера и/или желание действовать против культа. Социальное или юридическое действие часто рассматриваются как прогрессивный шаг. Чем направлять гнев прежде всего на самого себя, бывший культист теперь предпринимает конструктивные действия против манипуляторов или, посредством просвещения, удерживает других от того, чтобы быть пойманными в ловушку.

Бывшие культисты обычно испытывают тревогу. Одна женщина говорила мне: “Самой трудной вещью, с которой мне пришлось столкнуться, для меня является чувство, что я больше не защищена от сил внешнего мира”. Трудно оказаться лицом к лицу с миром без волшебных сил культового лидера и защитных механизмов постановлений церковного совета, монотонного пения, медитации и так далее. Однако, раз уж он оказался вне культа, бывший культист больше не нуждается в том, чтобы испытывать обусловленную тревогу, что все может быть отнято у индивида в любое время на основании склонностей культового лидера. Экс-культисты иногда боятся своей слабости после ухода из группы. Это не только из-за переживаемых ими симптомов, но также из-за того, что члены семьи или друзья обращаются с ними так, точно они сделаны из фарфора и их легко разбить. Для экс-культистов важно видеть, что если они выжили после своего культового опыта, они пережили самую трудную часть. Теперь они могут начать выздоравливать.

НАЧАЛЬНАЯ ОЦЕНКА: ПОНИМАНИЕ КОНТЕКСТА

Все те, кого рекрутируют культовые группы, не обязательно живут под влиянием контроля сознания. Наоборот, некоторые индивиды вовлечены в чрезвычайно контролируемые отношения, которые могут не являться культами. Для меня стало ясно, что в смысле терапевтического воздействия важно не то, покинул ли человек группу, которая подходит под определяющие границы культа, а то, реагирует ли этот индивид на участие в данной группе определенным образом, как описано в этой главе. То есть, дело не в самой группе, а в конкретной реакции индивида на давление группы, пока он в ней находится, и на опыт ухода из этой группы. Сиркин и Уинн (Sirkin & Wynne, 1990) описывают культовые отношения как похожие на folie a deux (сумасшествие вдвоем).

После того, как он убедился, что клиент находился действительно в ситуации с крайними требованиями и фактически контролировался извне в этой ситуации, для терапевта важно “нормализовать” послекультовые симптомы и эмоции. Экс-культистам необходимо знать, что их реакции обычно связаны с культовыми предположениями, практикой и манипулированием, а также с их действительным отделением от культа.

После оказания бывшим культистам помощи в понимании того, что отделение от их культа в норме может породить разнообразие симптомов и эмоций, клиницисту следует начать сосредотачиваться на том, как эти симптомы могут быть связаны с некоторыми факторами. Факторы, которые следует обдумать, включают опыт индивида в культе, природу культа, длительность и напряженность вовлеченности, тип ухода из группы и степень эмоциональной поддержки и понимания, полученных после ухода. Например, соматические жалобы могут быть связаны с культовым предположением о том, что тело человека будет гнить или человек подхватит серьезную болезнь после ухода из группы. Боязнь несчастных случаев, смерти или отрицательных жизненных обстоятельств может иметь отношение к культовым предположениям и общей напуганности бедствием теперь, когда предполагаемая культовая защита больше не существует в жизни бывшего члена. И как упоминалось прежде, для некторых довольно-таки болезненно рассматривать перспективу проживания своей жизни без защиты. Гомосексуала, например, заманили в культ обещанием лидера, что следуя ее практике, он будет в безопасности от СПИДа.

Многие бывшие культисты страдают от сексуальных трудностей после того, как их принуждали к безбрачию в течение многих лет или ими сексуально манипулировали, или подвергали сексуальному насилию внутри культа. Это создает трудности в том, чтобы полагаться на новые отношения. Экс-культисты обычно чувствуют себя недобно в общественных ситуациях; к своей тревоге, они часто обнаруживают, что ведут себя в манере, считающейся “правильной” в их культе. Это поведение, однако, обычно резко противоречит их докультовому поведению и послекультовым ценностям.

ПРОЦЕСС ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

С самого начала терапевт присоединяется к бывшему культисту в процессе психологического просвещения. Согласно Сингер (Singer, 1991), “Терапия не может начаться до тех пор, пока не закончилось просвещение”. Терапевт и экс-культист сначала должны иметь знания о культовой вербовке и процессах контроля, особенно о специфических методах, используемых группой бывшего культиста. Чтобы глубже анализировать этот процесс, терапевту необходимо помогать бывшему культисту исследовать свою уязвимость к вербовке - уязвимость, которая есть у всех нас при определенных обстоятельствах, если только мы не являемся информированными относительно методик контроля сознания и не можем определить эти методики, когда они используются рекрутирующей группой.

Исследование уязвимости по отношению к процессу вербовки

Уязвимость по отношению к культовой вербовке особенно высока в течение переходных периодов. Тем, кто вступил в культовые группы в поздней юности, следует помочь увидеть степень, до которой их вовлеченность соответствует процессу развития. В юности существует толчок к отделению. Здоровые взрослые юноши и девушки ценят чувство своей собственной автономии и пытаются развить видение мира, которое отличается от точки зрения их родителей. Офферы утверждают, что “Создание собственного “я” отдельно от родителей является одной из главных задач молодого зрелого возраста. Молодой взрослый должен освободиться от родительской власти” (Offer & Offer, 1975, p. 167). Эриксон (Erikson, 1950) определяет укрепление индивидуальности как жизненный кризис юности. Хотя подростки имеют многочисленные идентификации со своими родителями в ходе своей ранней жизни, культовые группы оказывают на них давление, чтобы они отказались от этих идентификаций и заменили их ценностями группы. Клиницисту следует помочь бывшему культисту увидеть, как на него оказывалось давление с целью прийти к этим новым идентификациям, которые скорее отвечают потребностям группы, нежели его собственным.

Экс-культистка сказала мне, например, что когда она сообщила своей группе, что планировала посещать аспирантуру по клинической психологии, ей было сказано, что она “пытается ускользнуть от своей ответственности перед Богом”, думая только о своих нуждах. Лидеры поощрили ее быть советником в группе молодежи; в результате она воздерживалась от своей карьеры в течение четырех лет культового членства. Терапия включает проработку заново докультовых, культовых и послекультовых ценностей, чтобы помочь индивиду достичь лучшей интеграции и более автономного чувства собственного “я”. Теперь, когда эта женщина покинула культ, она планирует осуществить свою карьерную цель.

Работа с юношами и девушками

В поздней юности уязвимость относительно культовой вербовки может интенсифицироваться из-за физической отдаленности от семьи, возможно, в кампусе колледжа или во время путешествия в каникулярное время. Многие культы вербуют в кампусах колледжей или рядом с ними, или в молодежных общежитиях, или в транспортных центрах. Отделение от дома может повысить ощущения тревоги и чувство потери у молодого человека. Жизнь в общей спальне колледжа может увеличить озабоченность индивида своей сексуальностью и тревогу относительно того, как обращаться с возросшей личной и сексуальной свободой. Кроме того, существует специфическая динамика личности юношей и девушек, которая делает их уязвимыми для культов. Анна Фрейд (Anna Freud, 1966) описывает, как часто в юности используется защита интеллектуализации и аскетизма. Блос (Blos, 1962) отмечает тенденцию в направлении внутреннего опыта и самораскрытия - религиозный опыт.

Молодые люди склонны быть идеалистичными, и культы предлагают обещание осуществления идеалистических мечтаний. Мы с Уильямом Голдбергом (Goldberg & Goldberg, 1988) отмечали, что к молодым людям, которые выглядят особенно уязвимыми, относятся те, у кого высоки ожидания в отношении самих себя и кто готов видеть лучшее в других. Эта характерная черта может сыграть свою роль в их вере в культовые идеалистические слова и тенденции игнорировать несоответствие между словами и действиями группы. Требование совершенства может быть связано с тем, что они росли в семьях, где высокие стандарты исполнения были установлены одним или обоими родителями. Уязвимые индивиды могут ощущать, что они не в состоянии соответствовать этим ожиданиям сами по себе. Культ обещал способ достичь высокого стандарта или средства избежать некоторых мелких или крупных разочарований в самих себе или в других.

Взгляд на уязвимость всех молодых людей помогает бывшему культисту чувствовать себя менее растерянным и нерешительным. То, что случилось с ним, могло бы случиться с любым, кто оказался не в том месте не в то время. Экс-культисты склонны верить, что это скверное событие (то есть, присоединение к культу) случилось из-за того, что им чего-то не хватало. Они часто испытывают чувство стыда и ответственности за события своей жизни - остаток детского волшебного мышления, который также является частью системы верований многих культов. Бывшим культистам необходимо понять, что даже если бы первоначально они были привлечены структурой и общинным окружением, если бы они знали, что их обманывают и ими манипулируют посредством крайне утонченных методик, оркестрованных социопатическим лидером, они бы не присоединилсь.

Работа со взрослыми

Существуют другие факторы уязвимости, не связанные с молодостью. Те, кто присоединяется к культам, могут желать чувства общности, признания или возрастающих умений в такой момент своей жизни, когда они испытывают одиночество или тревогу относительно будущего. Они могут быть уязвимыми из-за потери или из-за боязни потери. Это может быть связано с внутренними факторами, такими, как разочарование в самих себе, вызванное утратой чувства собственного достоинства, или внешними факторами, такими, как развод, психическое заболевание, смена физического размещения их местожительства, или перемена в работе, которая вызвала разрушение в их жизни. Они могут быть уязвимыми из-за давления, оказываемого на них с целью заставить их пройти подготовительный семинар, руководимый культом, в связи со своей работой. Некоторые индивиды присоединяются к культам в попытке возмещения, чтобы справиться с хронической депрессией или с различными недостатками характера. Другие присоединяются в качестве способа парировать психопатическое поведение, что редко срабатывает, потому что непродуктивных членов обычно выбрасывают, поскольку культы требуют высокого уровня функционирования и эффективности при сборе средств, вербовке и другой направляемой культом работе. Имеющие антисоциальные тенденции часто используют то, чему они научились в одном культе, чтобы образовать новую группу, в которой они могут контролировать других. (Хотя за долгие годы бывшие культисты давали мне многочисленные отчеты из личной жизни о социопатических культовых лидерах или членах, я в своей практике не видела антисоциальных экс-культистов).

ИЗУЧЕНИЕ КУЛЬТОВОГО ОПЫТА

Культы часто вводят новых рекрутов в заблуждение относительно требований, доктрины и финансировании самой группы. Лицо, принятое в группу, редко понимает, что его будут заставлять включаться в регрессивное тоталитарное окружение. Доктрина подается в по частям, чтобы первоначально члены видели только наиболее универсально приемлемые идеи и практику. Таким образом, вновь принятый человек не делает выбора, основанного на информированности, когда он присоединяется к культу.

Конечно, понимание мощного воздействия групповых процессов не является новым. В 1895 году Лебон (LeBon, 1972) подчеркивал власть внушения и распространения вредных мыслей в группах. Фрейд тщательно разработал эту тему, отметив, что индивидуальная “подверженность аффекту становится необычайно интенсифицированной, в то время как интеллектуальная способность заметно сокращается” (Freud, 1921, p. 20), когда человек участвует в группе. Фрейд также ссылался на тенденцию групп временно или постоянно приостанавливать чувства враждебности по отношению к членам и использовать механизмы идентификации и противодействующего характера, чтобы еще более защититься от враждебных чувств. Он также отмечал, что групповые лидеры часто рассматриваются членами как новый идеал эго, а это еще больше поощряет процесс идентификации с лидером.

Современные культовые группы принимают на вооружение утонченные манипулятивные методики, которые извлекают выгоду из нормальных групповых тенденций. описанных ранее. Офше и Сингер (Ofshe & Singer, 1986) отметили, что деструктивные культы еще более усовершенствовали программы принудительного влияния, которые применялись коммунистами в бывшем Советском Союзе и Китае. Культовые методики теперь вышли за пределы политического “реформирования мышления”, чтобы сосредоточиться скорее на центральных (внутрипсихических), нежели периферийных (политических) аспектах личного “я” индивида. Сегодня культы используют методики, чтобы пробиться через стратегию сопротивления и защитные механизмы индивида и изменить их.

Согласно сообщениям бывших членов, культы, чтобы завоевать новых приверженцев, используют сенсорную бомбардировку посредством такой тактики, как длительные лекции, лишение сна, контроль окружающей среды и бомбардировка любовью. Они поощряют разрыв связей с обычными источниками информации и поддержки новичка, такими, как семья и друзья. Вербовка является наиболее эффективной, когда группа в состоянии полностью монополизировать время члена. Культы вынуждают новичков оказываться захваченными скорее гипнотической эмоциональностью, нежели интеллектом, посредством возбуждающих песен, монотонного песнопения и порождающих чувство вины исповедальных занятий. Все это может служить для того, чтобы привести в состояние, расщепляющее сознание, то есть, измененное состояние повышенной внушаемости. Чтобы защитить себя посреди путаницы, потери прошлых связей, стимулированного чувства вины и расщепления сознания, новичок склонен заново организовывать реальность через новую защитную систему, в которой преобладает идентификация с агрессором (культовым лидером).

Хотя рекрут испытывает положительное воздействие принадлежности к общности, в которой существует единодушие мышления, давление подобного единодушия мешает любому типу критической оценки этого принудительного опыта и мешает сохранению чувства докультового “я”. Новичок неспособен дифференцировать свои мысли и чувства от мыслей и чувств группы, поскольку границы между индивидом и другими в культе слились. Экс-культисты сообщают, что в этот момент они испытывали чувство мира, эйфорическое ощущение. Культы приписывают это мистическому или религиозному опыту. Многие члены культа фактически описывают фантазию слияния с их лидером - фантазию, часто предлагаемую лидером. Эта фантазия еще более побуждает новичка служить желаниям лидера, который, как предполагается, знает каждую мысль вновь завербованного. Теперь лидер представляется как существующий внутри собственного тела новичка - как новое чуждое суперэго. Некоторые группы стимулируют деперсонализацию своим давлением на членов, заставляя их иметь опыт вне собственного тела. Одну женщину, например, поощряли транспортировать себя на другие планеты. После ухода из культа ее продолжал донимать этот опыт внетелесного существования до тех пор, пока она не оказалась в состоянии определить, как деперсонализация вызывалась в ее культе и приводила в движение этот заново возникавший опыт после ее ухода из группы.

Хотя культы сдерживают обещание о разрешении докультовых трудностей для некоторых, после начального периода возбуждения и облегчения большинство бывших культовых членов описывают ретроспективно ощущение, что это обещание было только “крючком” и что их потребность в личном росте фактически была подавлена или ее перевесили потребности группы. Членов часто поощряют работать для группы полное рабочее время. Культы поощряют пассивность, приучая членов следовать за своим лидером без сомнения. Тех, кто пытается действовать независимо, лидер унижает и обращается с ними, как с объектом урока для других.

Оценка влияния методик контроля сознания

На начальных стадиях терапии особенно важно оценить влияние, которое продолжают иметь на поведение и мысли индивида методики контроля сознания. Методики убеждения культа, например, продолжают воздействовать на степень, в которой существует убеждение, что каждая мысль и действие имеют космическое значение, что индивиды создают свою собственную реальность, что существует непреодолимая вина или страх при обдумывании мыслей, которые считаются группой негативными, и что есть необходимость применять то, что Лифтон (Lifton, 1961, p. 29) определяет как “прекращающие мышление клише”, когда сталкиваешься с информацией, не подходящей для упрощенного черно-белого взгляда на реальность. Все это означает, что индивид рассматривает место контроля скорее как исходящее от культа, нежели от собственного “я”.

ПРИНЯТИЕ АКТИВНОЙ И ОТВЕТСТВЕННОЙ ПОЗИЦИИ

Бывшим культистам необходимо говорить, когда их эмоциональное состояние является естественной реакцией на отделение от культа. Поскольку их заставили заново структурировать свои личности, чтобы приспособиться к культовым установкам и поведению, они склонны ощущать себя полностью истощенными после ухода из этого окружения. Их задача заключается в том, чтобы начать разбираться со слишком плотной оркестровкой другими. Эта оркестровка в сочетании с давлением с целью приспособиться к культовой точке зрения и игнорировать свои эмоции приводит культовых членов к пассивному и роботизированному существованию. Когда они не знают, что они чувствуют, они обнаруживают, что двигаются по требованию других.

В одном культе, например, женщине сказали, что что бы она ни чувствовала, истиной является противоположное, что было способом ее культового лидера контролировать индивидов и приводить их в дезориентированное состояние. Женщина была госпитализирована после того, как ее жестоко искалечил опасный бык, которого она проигнорировала, полагая, что то, что она видела, было дружелюбной коровой. Помощь, которую она получила во время своей госпитализации, привела к ее уходу из культа.

Почему не молчание?

Хотя молчание с другими типами клиентов может способствовать развитию фантазий клиента относительно терапевта и позволяет развиться передаче, для бывшего культиста молчание может быть особенно провоцирующим тревогу. Он может быть в растерянности от того, как воспринимать подобный вакуум после ряда лет автоматического реагирования на структурированную жизнь. Молчаливый терапевт может чрезмерно обременять некоторых бывших культистов или может превратиться в чистый экран для отражения параноидной способности к формированию и восприятию идей, которая была вызвана культом. Подобное отражение может привести к преждевременному окончанию терапии. Соломон (Solomon,1988) указывает, что молчание также противопоказано тем, кто склонен к расщеплению сознания. Недостаток структуры может вызвать транс.

Общие реакции на терапевта

Многие бывшие культисты сначала боятся, что терапевт будет ими манипулировать и контролировать их таким же образмо, как ими манипулировал культовый лидер. Терапевтам не следует делать скоропалительные выводы о том, что они видят параноидальную черту характера или что эта паранойя является результатом опыта отношений раннего детства данного индивида. У бывших культистов подобное поведение чаще является замещением чувств, которые вызывались культовым опытом. Наличие обеспокоенности относительно того, чтобы не оказаться манипулируемым после участия в культе, на деле может быть здоровым признаком возросшего скептицизма. (Большинство культистов были склонны к излишней доверчивости до своего культового опыта). Более того, бывшие культисты борются со своей вызванной культом пассивностью, и первоначально они могут не улавливать того, что они на самом деле думают. Следовательно, они правильно ощущают, что на них легко могут повлиять другие.

Некоторые бывшие культисты склонны идеализировать своих терапевтов, особенно на ранних стадиях терапии. И вновь это может быть способ заполнения вакуума, созданного уходом из культа. Жизненно важно, чтобы терапевт не подыгрывал этой идеализации, принимая роль спасителя и нарушая терапевтические границы. Терапевтов следует рассматривать как сотрудников в процессе самораскрытия, а не как гуру. Терапевтические правила и процесс необходимо четко объяснить, чтобы показать, что не происходит ничего волшебного, что у терапевта нет особых сил, но есть человеческие пределы. Полезно напоминать бывшим культистам, чтобы они излагали свои мысли словами, потому что терапевт неспособен читать в мозгу. Равно важной является помощь бывшим культистам в том, чтобы увидеть, что у терапевта есть человеческие недостатки и он делает ошибки. Фактически, когда это выглядит приемлемым, я часто смеюсь над своими ошибками. Это кажется полезным для бывших культистов, чтобы они более эффективно справлялись со своими необычайно суровыми установками в отношении самих себя, с теми самокритичными позициями, которые могли быть обострены или даже установлены их культом.

В противоположность тем бывшим культистам, которые идеализируют или хотят понравиться терапевту, некоторые относятся к ним раздраженным, обесценивающим образом. Они будут избирать мишенью каждый недостаток характера и ошибку, совершаемую терапевтом. Важно встречать этот гнев с невозмутимостью. Однако терапевту не следует позволять себя оскорблять, таким образом повторяя культовый опыт своего клиента. Несколько авторов, включая Дойча и Миллера (Deutsch & Miller, 1983) и Гальперина (Halperin, 1990), сосредоточились на том, как некторые культисты имели существовавшие ранее трудности с тем, чтобы терпеть гнев, или с утверждением. Бывшим культистам необходимо знать, что они не будут наказаны за проявление гнева, Гнев может также служить защитой бывших культистов от их страха, что на них чрезмерно повлияет терапевт. Кроме того, возможно, для некоторых может существовать потребность переместить гнев с культового лидера на терапевта, который рассматривается как менее могущественная и мстительная фигура.

Многие бывшие культисты могут решить посетить терапевта только для краткосрочной ориентированной на цель терапии. По очевидным причинам эти индивиды чувствительны к давлению, оказываемому с целью оставить их на лечение, и обидчивы в связи с этим. Терапевтам следует обдумать работу с этими клиентами на ориентированной на цель периодической основе, если это выглядит желательным и потенциально более продуктивным. Бывшим культистам необходимо знать, что они могут выйти из процесса лечения с положительными чувствами с обеих сторон, и их радушно примут обратно в более позднее время.

С другой стороны, Дуброу-Айхели (Dubrow-Eichel & Dubrow-Eichel, 1988) описывают тенденцию некоторых бывших культистов ожидать, что терапия будет “быстрым решением”. которое было обещано культом. Хотя полезно сосредотачиваться на специфических целях, терапевт должен ясно заявить, что не будет быстрого впечатляющего превращения. Терапевт не может давать обещаний об излечении: только культовые лидеры делают это. Терапия требует тяжелой работы со стороны клиента и терапевта; если все идет хорошо, со временем бывший культист будет иметь более ясное понимание своего опыта.

Сосредоточенность на положительном

Бывшие культисты пережили главный кризис в своей жизни и многому научились на этом опыте. Не все порожденное культом поведение является негативным. Некоторые бывшие культисты выражают гордость от того, что толкнули себя к пределу во имя своих целей. Другие утверждают, что они стали более общительными и уверенными в себе в результате работы по обращению в свою веру, требуемой группой. Многие научились ценным умениям, которые могут быть использованы в послекультовой жизни; это в целом верно для тех, кто работал на принадлежащих культам предприятиях. Обычно культистов заставляют приписывать культу ответственность за все свои достижения. Поэтому полезно напоминать бывшим членам, что это они сами, а не “волшебство” культа, ответственны за свои успехи.

ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ

Важнейшие терапевтические цели заключаются в том, чтобы помочь бывшим культистам добиться понимания их культового опыта и самих себя. Путем стимулирования возвращения к более ранней стадии развития, подавления, идентификации с агрессором и многочисленных других оборонительных стратегий у своих членов культы часто интенсифицируют чувства зависимости и неуверенности, свойственные детству. Поскольку члена культа приучают больше не доверять своим собственным внутренним эмоциям, которые были заново интерпретированы культом как показатели “эгоистичности” индивида, для культиста оказывается необходимым постоянно сверяться с лидером для ощущения того, какое поведение и какие установки являются правильными. В культе правильное поведение вознаграждается, а за неправильное поведение наказывают.

Первоначально терапевт дает информацию, чтобы помочь бывшему культисту добиться лучшего понимания того, как процессы контроля сознания, действующие в культе, имеют тенденцию стирать чувство собственного “я” у члена. Наряду с этим терапевт обеспечивает безопасное окружение для бывшего культиста, чтобы он включился в то, что действительно ощущает, особенно в воспоминании культового опыта. Терапевтической целью является терпимость к более широкому ряду воспоминаний и эмоций, которыми делишься, и к непосредственным ответам в соответствии с ситуацией. Например, индивидам нет необходимости все время быть “на подъеме”, как это требуется в культе. Однако важно бороться с порождаемой культом пассивностью экс-культиста путем поощрения выражения непосредстввенных реакций и автономного поведения таким образом, чтобы бывшие культисты могли начать принимать независимые жизненные решения и более успешно справляться с задачами работы, учебы и взаимоотношений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Терапевт, который рассматривает только опыт семейной жизни в качестве генезиса трудностей. испытваемых экс-культистами, не имеет дело с ускоряющим, более недавним травматическим событием в жизни индивида, которое привело к настоящим трудностям. Хотя культы конца 1980-х и начала 1990-х годов кажутся отличающимися от культов 1960-х и 1970-х годов, разница является всего лишь поверхностной. В значительной част бывшие культисты сегодня борются с теми же послекультовыми реакциями, что и экс-культисты более ранних лет. Культы используют множество манипулятивных методки, которые накладывают на индивидов новые идентификации и ценности. Эти порожденные культом идентификации и ценности сталкиваются с докультовыми и послекультовыми убеждениями.

Хотя они ушли из своих культов, клиенты из числа экс-культистов первоначально вступают в процесс терапии с множеством порожденных культом видов поведения, эмоций и верований, которые терапевт и клиент должны начать определять. Следовательно, терапевту необходимо применять психолого-просвещенческий подход, сначала давая информацию о культовых манипулятивных методиках, чтобы объяснить, как это повлияло на послекультовое поведение, эмоциональные реакции и убеждения, в то же самое время создавая безопасную окружающую среду для выражения воспоминаний и непосредственных реакций. Хотя терапевт должен играть активную роль в терапевтическом процессе, необходимо, чтобы бывший культист был участником команды равных. Это резко противоречт культовым отношениям, при которых лидер рассматривается как богоподобный, а культист оказывается оклеветанным и рассматривается как имеющий мало ценности.

ССЫЛКИ

Blos, P. (1962). On adolescence. New York: Free Press.

Deutsch, A., & Miller, M. J. (1988). A clinical study of four Unification Church members. American Journal of Psychiatry, 140, 767-770.

Dubrow-Eichel, S. K., & Dubrow-Eichel, L. (1988). Trouble in paradise: Some observations on psychotherapy with new agers. Cultic Studies Journal, 5(2),177-192.

Erikson, E. H. (1950). Childhood and society. New York: W. W. Norton.

Freud, A. (1966). The ego and the mechanisms of defense. New York: International Universities Press.

Freud, S. (1921). Group psychology and the analysis of the ego. London: Hogarth Press.

Goldberg, L., & Goldberg, W. (1982). Group work with former cultists. Social Work, 27, 165-170.

Goldberg, L., & Goldberg, W. (1988). Psychotherapy with ex-cultists: Four case studies and commentary. Cultic Studies Journal 5 (2), 193-210.

Halperin, D. (1990). Psychiatric perspectives on cult affiliation. Psychiatric Annals, 20 (4), 204-213.

Halperin, D. (1992, April). Presentation at the NY/NJ regional conference of the Cult Awareness Network, Wayne, NJ.

Hassan, S. (1988). Combatting cult mind control. Rochester, VT: Park Street Press.

LeBon, G. (1972). The crowd. New York: Viking Press.

Lifton, R. J. (1961). Thought reform and the psychology of totalism. New York: W. W. Norton.

Offer, D., & Offer, J. B. (1975). From teenage to young manhood: A psychological study. New York: Basic Books.

Ofshe, R., & Singer, M. T. (1986). Attacks on peripheral versus central elements of self and the impact of thought reforming techniques. Cultic Studies Journal 3 (1), 8-24.

Singer, M. T. (1991, November). Presentation at the annual conference of the Cult Awareness Network, Oklahoma City, OK.

Singer, M. T., & Ofshe, R. (1990). Thought reform programs and the production of psychiatric casualties. Psychiatric Annals, 20 (4), 188-198.

Sirkin, M, I., & Wynne, L. C. (1990). Cult involvement as relational disorder. Psychiatric Annals, 20 (4), 199-203.

Solomon, A. O. (1988). Psychotherapy of a casualty from a mass therapy encounter group: A case study. Cultic Studies Journal 5 (2), 211-227.

West, L. J. (1992, May). Presentation at American Family Foundation conference, Arlington, VA.

____________

Date: 2015-08-24; view: 332; Нарушение авторских прав