Эпилог. Сегодня, кажется, почти неделя, как мы с Фрэнком были у врача

POV Gerard Way.

Сегодня, кажется, почти неделя, как мы с Фрэнком были у врача. И я до сих пор помню, какие чувства переполняли меня, когда ты вышел из кабинета. Тогда, в тот самый момент, я любил тебя так, как никогда. Помню, как подбежал к тебе, после того, как ты сказал те самые слова, которые разделили наши жизни на «до» и «после». Помню, как крепко обнял тебя и прижал к себе, помню, как в глазах выступили слезы, а в голове был жуткий беспорядок.

И сейчас в моей голове примерно такой же кавардак от жары, которая сводит с ума. Безумно ярко светящее и слишком сильно припекающее солнце слепит глаза, но мы покорно стоим все в черном на этом ужасном солнцепеке ради тебя. Я и Линз, Майки, Алисия, Рэй с Кристой и Джам, которая стоит рядом с тобой, не отпуская твоей руки. Все мы стоим здесь из-за тебя. Если бы не ты, мы бы все были заняты своими делами, но ты изменил наши планы, собирая всех нас на кладбище.

Помнишь, я говорил тебе, что ты всегда будешь сиять, как это чертово солнце, которое сейчас зажарит нас как индейку в духовке? Но, кажется, это не так, я ошибся. Все же есть ситуации, когда и ты, вечно улыбающийся парень, можешь быть с таким лицом, словно ты не знаешь что такое улыбка. Сейчас ты совершенно не такой, каким тебя привыкли видеть все. Ты не живой. Ты не шевелишься, за все время, поведенное на этом месте, ты ни разу не открыл глаза. Тобой не было выкурено даже единой сигаретки.

Только не говори мне, что ты умер.

Я не перенесу.

Айеро, прекрати, правда. Уже не смешно. Скажи хоть слово, гребанный придурок!

- Фрэнк, может, поедем домой? – спасибо, Джам, ты наша спасительница. Низкий тебе поклон. – Я понимаю, что ты ее любил, и я ее любила, но, мне кажется, уже достаточно здесь стоять и оплакивать собаку!

Джамия, ты мой кумир!

Да, представьте себе, мы стоим здесь всей группой вместе с женами из-за того, что у Айеро умерла собака. Все надевали эти черные вещи в тридцатиградусную жару и стоим здесь уже около получаса из-за этого. Айеро - чокнутый.

- Я думаю, что вы можете идти, а я останусь с ним, - я решил спасти людей и отправить их в тень, а я могу и постоять с ним. Я все же люблю этого повернутого на собаках мужика. А еще я люблю всех остальных, а они уже замучились стоять на солнце!

Фрэнк, наконец-то, открыл глаза и посмотрел на меня взглядом полным упрека, типа «я никого не отпускал». Ха, а кто здесь солист? Я. Значит я главный, а я их отпустил. Моя логика всегда была великолепна.

Все облегченно выдохнули и быстрее ретировались в машины, где был кондиционер и тень. Сейчас я чувствую себя супер героем, который спас всех от злодея Айеро, убивающего людей солнцем и жарой. Подойдя к этому извергу, когда все уже ушли на достаточное от нас расстояние, я приобнял его за плечи. Я прекрасно понимал, как ему плохо. У меня как-то в детстве хомячок умер, так мне тоже было невесело, когда мама спускала его в унитаз.

- Фрэнки, поехали. Я знаю, что ты ее любил, но это же все равно всего лишь собака, ну, Фрэнки, улыбнись, - я смотрел на его лицо, и он выдавил из себя вымученную улыбку.

- Я не совсем из-за ее смерти переживаю. Просто я думал, какими были бы мои похороны, если диагноз подтвердился бы, - неприятно, что спустя время, он до сих пор вспоминает про это. Да, это было ужасно, но пора забыть это, как страшный сон.

- Но все, к счастью, совершенно по-другому. Ты, мать твою, здоров! Прекрати вспоминать прошлое, пусть и недавнее. Живи настоящим, Фрэнки, - я улыбался, пытаясь как-то улучшить настроение Айеро, но тот не поддавался на мои провокации и стоял с выражающим грусть лицом. Ненавижу, когда он в таком настроении.

Переместив до сих пор лежащую на плече Фрэнка руку на его талию, я мимолетно чмокнул его в щечку, после чего Фрэнки все-таки улыбнулся и положил свою ладонь на мою. Мы могли стоять так вечность, просто он и я, если бы не вероятность того, что нас застукают. Пришлось, пусть и нехотя, но убрать руки от моего гитариста. Глаза Айеро потухли, когда я отпустил его талию, а я вспомнил, что у меня для него есть сюрприз.

- Фрэнки, а я песню новую написал, - я улыбался во все 32, представляя реакцию Фрэ, когда тот услышит слова песни. Но сейчас, когда он смотрел на меня, лицо парня не выражало ровным счетом ничего, а его глаза были пустыми и неживыми, как у фарфоровой куклы. Совсем не тот его взгляд, какой я привык видеть, какой я люблю видеть, - Поехали в студию, я спою тебе.

Фрэнк на мое предложение лишь кивнул и, еще раз посмотрев на надгробие могилы его бедной собаки, развернулся и отправился к машинам, я же посеменил за ним, удивляясь его быстрому шагу.

*

Через часа полтора, в которые вошло объяснение перед женами причины, по которой мы едем в студию, а еще стояние в бесконечных пробках и недолгое посещение Старбакса за кофе, мы добрались до студии. Как только мы зашли в помещение, я и Фрэнк плюхнулись на диванчик и, расслабившись, попивали кофе.

- Джи, ты собираешься петь мне или как? – а я и забыл, зачем мы сюда приехали.

Кивнув Фрэнку и сделав еще один глоток горячего напитка, я встал со своего нагретого места и поплелся к письменному столу, на котором должен быть лист со словами песни, и взял его в руки. Ну, конечно, гордым словом «лист» это было назвать трудно, ибо это больше походило на протертую до дыр туалетную бумажку, потому что я таскал ее с собой в кармане джинс на случай внезапного вдохновения. Собственно, так этот лист и испортил свой внешний вид, но слова на нем можно было разобрать без труда, поэтому я взял гитару и сел к Фрэнку на диван.

Мелодия жила в моей голове. Проиграв несколько аккордов, я остановился. Не знаю почему, но мне было волнительно играть\петь\вообще кому-либо показывать эту песню. Это что-то очень личное, то, что только мое. Но это же Фрэнк, это, собственно, писалось для него.

Я пытался успокоить себя, но как-то ничего не получалось. Еще несколько попыток унять волнение и я решил, что пора играть, иначе я вообще все брошу и уеду домой, зная мой характер. Поэтому я уверено начал шевелить пальцами по струнам, создавая тихую мелодию:

- So long to all my friends,
Every one of them met tragic ends,
With every passing day,
I’d be lying if I didn’t say,
That I miss them all tonight…
And if they only knew what I would say… - сейчас припев. Именно та часть песни, куда я вложил всю душу, без остатка: - If I could be with you tonight…
I would sing you to sleep,
Never let them take the light behind your eyes…
One day, I’ll lose this fight…
As we fade in the dark, just remember you will always burn as bright.

Я знаю, что Фрэнк понял меня, понял, что это для него. Он, конечно же, помнит ту ночь перед приемом, когда он попросил меня спеть для него. Он помнит все, и я благодарен ему.

- Be strong, and hold my hand.
Time becomes for us, you’ll understand.
We’ll say goodbye today,
And we’re sorry how it all ends this way…
If you promise not to cry, then I will tell you just
What I would say… - я не решаюсь поднять глаза на Айеро, но я уверен, что тот сидит сейчас опустив голову и смотря себе на кеды, грустно улыбаясь и изредка кидая на меня взгляды. А еще я уверен в том, что люблю его, а он – меня.

- If I could be with you tonight,
I would sing you to sleep,
Never let them take the light behind your eyes.
I’ll fail and lose this fight,
Never fade in the dark
Just remember that you will always burn as bright.
The light behind your eyes….the light behind your… - и снова припев, от которого лично мне хочется рыдать. У меня редко бывают такие эмоции от песен. Это случается только тогда, когда я пишу их для кого-то дорого, близкого и родного, для того, кого боюсь потерять или уже потерял, но очень сожалею.

- Sometimes we must grow stronger and,
You can’t be stronger in the dark.
When I’m here, no longer, you must be stronger
And if I could be with you tonight,
I would sing you to sleep,
Never let them take the light behind your eyes.
I’ll fail and lost this fight,
Never fade in the dark,
Just remember you will always burn as bright, - на этом я решаю закончить песню, убирая пальцы от струн и откладывая гитару в сторону. Я смотрю на Фрэнка, который, как я и предполагал, сидит, изучая пол и сжав в руках бедный стакан с кофе, но улыбается он до безумия счастливой улыбкой, от которой и мне захотелось улыбнуться. Вдруг Айеро поставил стакан на стоящий перед диваном журнальный столик и приблизился ко мне. Он обнял меня так крепко, будто хотел переломать ребра, и, кажется, сердце было с ним за одно, ибо оно тоже стучало как бешенное, пытаясь проломить грудную клетку.

- Я люблю тебя, - прошептал Фрэнки, после того, как я тоже его обнял. От этих трех слов по моему телу пробежалась волна мурашек, а когда Фрэнки прошелся мелкими нежными поцелуями по моей шее, была уже не волна, а целый табун мурашек.

Айеро взял меня за руки и смотрел в глаза. Боже, какие у него глаза! Я никогда в жизни ни у кого не видел таких же красивых ореховых глаз, которыми можно любоваться бесконечное количество времени и даже не замечать, как это самое время течет.

Вдруг Фрэнк заговорил:

- Обещай мне, что ты всегда будешь рядом, что бы не случилось. Что бы не произошло, ты будешь поддерживать меня и никогда не оставишь в беде. Обещай, что когда любовь пройдет, ты не бросишь меня, а останешься другом, защищая все равно, несмотря ни на что, вне зависимости от ситуации. Просто пообещай мне, и, клянусь, я буду делать то же.

- Обещаю, Фрэнки, - я обнял его и прикоснулся к его губам своими, - Ведь я люблю тебя и никогда не позволю отобрать у тебя свет твоих глаз.

Date: 2015-08-24; view: 242; Нарушение авторских прав