Действие четвертое

«Такие, как ты, не должны жить»

Такие, как я, не хотят жить.

По всем законам физики, его руки давно должны были затечь и освободить меня. Хотя бы потому, что из-за продолжительного лежания в одной и той же позе лично у меня затекло всё.

Я не мог найти даже отголосков логики ни в его действиях, ни в моём бездействии. Наверное, всё объясняет то, что мы оба невменяемы.

Моим спасением стал завибрировавший в кармане этого чёртового обнимашки сотовый.
Прорычав что-то, мужчина, наконец, ослабил хватку и недоумевающее посмотрел на экран мигающего и жужжащего телефона. Потом он хмуро посмотрел на меня, на телефон, опять на меня, почесал затылок и нажал на кнопку сброса. Я боялся, что он сейчас опять полезет ко мне, но он молча поднялся и ушёл, скривив недовольную физиономию.

Что за пренебрежение своей жертвой? Что если я себе вены вскрою, пока он где-то ходит?

Боже, я возмущаюсь, что от меня ушёл маньяк. Кто тут ещё маньяк.

Я не знаю, почему стал таким спокойным. Видимо, лимит страха и слёз исчерпан.

Джерард… Нет, всё-таки странное имя. Так вот, Джерард, судя по всему, вышел из дома. Подтверждением этому был хлопок входной двери и звук поворачиваемого ключа в замочной скважине.

Сразу после этого оповещения, я поднялся на ноги и, всё ещё пошатываясь, решил попытаться сбежать. Ну или уползти.

Это мудак был недооценён мной – он явно не бездельничал, пока я был в отключке. Тогда, в самом начале, когда он впервые переступил порог моей теперешней тюрьмы.

Все окна были прикрыты жалюзи так, что с внешней стороны дома это не выглядело подозрительным. Эти несчастные панельки я смог рассмотреть через навес на окне из прочного металла, что не пропускал даже свет, не то что меня. Все средства связи не работали, телефона просто не было, остатки сгоревшего ноутбука – моей последней радости жизни- были аккуратно сложены в кучку на кухонным столе. Он даже предвидел попытку суицида и избавил мой дом ото всех острых или потенциально опасных предметов. И электричество было отключено вместе с водой. Учитывая недавнее наводнение, он сделал это перед тем, как покинуть дом.

Я просто сел на пол и думал. Ну, как «думал». Я просто был немного не здесь и смотрел в одну точку. Никогда меня так сильно не привлекали разодранные обои. Казалось, что я могу понять целый мир, смотря на них. Мир, но не его.

Не придумав ничего лучше, я лег спать. Если он решит убить меня – пусть. Умереть во сне – что может быть проще?

Кажется, я начинаю понимать хотя бы себя. Я до дрожи боюсь боли, но не боюсь смерти. Не человек, а парадокс.

На удивление быстро провалившись в царство сновидений, я увидел все тот же сон. Он был единственным, который я когда-либо запоминал. Я вновь ощущал каждой клеточкой своего организма происходящее в ту ночь. Страх перед физической болью несравним с моральным уничтожением, любезно подаренным мне тем ублюдком. Я учился заново жить, а теперь пора готовиться умирать.

Меня разбудило резкое движение, перевернувшее меня с бока на живот, прижав к дивану. Да так удачно, что одна моя рука оказалось придавлена мной, а поверх приземлилось его колено, припечатывая меня окончательно. О том, кто это сделал, мне не составило труда догадаться. Но, тем не менее, я был бы не я, если бы не попытался повернуть в голову. Мне это даже удалось.

Увиденное меня сильно шокировало. Бледное лицо и волосы были в запёкшейся крови. И судя по разбитому, слегка съехавшему в сторону носу – это была его кровь. А ещё он был пьян. До хорьков и белочек пьян. Он пошатывался из стороны в сторону, неосознанно надавливая на моей позвоночник коленом с каждым новым колебанием своего бренного тела.

А потом он достал какую-то прискорбную и мокрую сигарету, прикуривая её. Она потухла почти сразу же. На такое предательство Джерард раздражённо повернул ногу так, что коленная чашечка прошлась прямо по моим позвонкам. Он начал делать вращательные движения коленом, заставляя меня сжимать кулаки так сильно, что на ладонях оставались отпечатки от моих ногтей, а костяшки пальцев белели. Я поджал нижнюю губу, чтобы не издавать лишних звуков. Не хочу доставлять ему такого удовольствия. Но когда его колено съехало влево, резко цепляя мышцы, я не смог сдержать приглушенного стона.

Джерард, все еще пытающийся перехитрить непокорную сигарету, был явно недоволен.

— М, что так тихо? — пробурчал он, не отвлекаясь от своей баталии, - Мне т-так не нравится, Фрэнки. Ты можешь лучше…

Он убрал с меня ногу и, выбросив сигарету, присел на диван, наклоняясь ко мне. Этот алкаш почти полностью лёг на меня, обдавая перегаром. Но, знаете, его мягкий живот подействовал на меня как грёбанный подорожник – благодаря ему новоиспеченная боль хоть немного, но притупилась.

Его губы неуклюже обхватили мочку моего уха, посасывая, в то время как ледяная ладонь опустилась на мое плечо, от чего меня резко передернуло. Джерард начал облизывать ушную раковину, засовывая язык внутрь и прикусывая кожу до крови. Я и без этого весь в крови. Ещё с первой потери сознания. Куда больше? Брюнет как бы «напоследок» поцеловал меня за ухом и как-то даже смешно причмокнул.

Может ввиду своей нетрезвости, может ввиду странности, мужчина завалился мне на спину, подложив под лицо свои руки. Не знаю, сколько он так лежал. Мне было не до этого.

Я подумал, что он уснул, но проскользнувшая под мою футболку ладонь меня переубедила.
А ещё я как-то решил, что уже не очень-то боюсь его … Знайте, что я передумал.

Не вовремя, но к моему сознанию вернулся блудный страх и сразу же принялся к исполнению своих прямых обязанностей.

Прогнувшись в спине, я попытался избежать его прикосновений.

Можно быть уверенным в том, что он чувствовал неспокойные толчки моего сердца тонкой кожей своих рук.

Джерард привстал и перевернул меня на спину. Слишком быстро мужчина разорвал на мне футболку и слишком неожиданно провел языком дорожку от низа живота до груди. Я задрожал в его руках, обнимающих мою талию, и упёрся вспотевшими от перенапряжения ладонями в его плечи. Но он лишь продолжал грубо целовать мой торс, оставляя кровоподтёки.

Было бы удивительно, если бы он остановился из-за моего «захвата пятилетней девочки»

Я шумно выдохнул и чуть не прослезился, когда его зубы сомкнулись на моем соске.

Ухмыльнувшись на мою реакцию, он начал посасывать его, обводя языком по контуру и вновь беря в рот. Левой рукой он массировал и сжимал другой сосок, иногда поглаживая мои ребра и снова возвращая внимание к нему. Дыхание окончательно сбилось, и я начал слабо постанывать, теряя самообладание. Заметив, что мне это начинает нравится, Джерард оторвался от своего занятия и провёл ладонью по моему члену, проверяя.

Да, я возбудился от всего этого, но не настолько, как ты думаешь.