ГЛАВА 5. Вечером в четверг в отеле Waldorf Astoria Университет Колумбия проводит благотворительный ужин

Вечером в четверг в отеле Waldorf Astoria Университет Колумбия проводит благотворительный ужин. Как правило, я просто посылаю чек и пропускаю ужин. Но Александра — одна из организаторов, так что присутствие в обязательном порядке. Хотя воспитание Маккензи — это полный рабочий день, Александра всегда стремилась к работе и выполняла кучу всяких дел. Как и многие женщины в ее положении — сидящие дома Манхэттенские мамаши с кучей денег — ей хочется отдавать себя обществу. К тому же, мне кажется, что благотворительная деятельность помогает чувствовать ей связь с внешним миром, когда ее повседневная жизнь превратилась в черную дыру из мультиков, бус из макарон и детских праздников, которые с легкостью могли бы превратить ее исключительные мозги в кашу. Стивен говорит, что она намного сговорчивее, когда планирует какое-нибудь событие, но когда наступает непосредственно день Х, она обычно становится раздраженной. Сучкой… если хотите.

Я вас предупредил.

Я стою рядом с Дрю и Лекси, разглядывая элегантно украшенный зал, заполненный смокингами и коктейльными платьями, которые надеты на выпускниках университета Колумбия. Кажется, это будет успех — полно закуски, выпивки, повсюду разговоры и смех. Несмотря на ее спокойный вид, взгляд Александры бегает по всему залу с точностью, как у опытного снайпера, сканируя потенциальную мишень.

— Можно мне уже пойти? — спрашивает Дрю свою сестру.

— Нет, — и по тому, как она выплевывает эти слова, я понимаю, что Дрю спрашивает об этом не в первый раз. — Это вечеринка — ешь, пей, тусуйся.

Дрю скалится.

— Ты точно давно не была на вечеринке. Это не она. Это так, всего лишь повод для старых теток выгулять свои расшитые бисером платья и померяться каратами в своих брильянтовых кольцах. — Он делает глоток вина. — Хотя вино — превосходное. Хороший выбор.

Лекси отпивает из своего бокала.

— Вино развязывает языки… и кошельки.

— А текила сбрасывает одежду, — говорю я, водя туда-сюда бровями.

И тут же к нам подходит ну очень большая женщина с черным «улеем» на голове и боевым раскрасом на лице, в зеленом, как бильярдное сукно, платье.

Еле слышно Дрю отпускает колкости:

— Будем надеяться, что текила здесь надежно запрятана.

— Александра, дорогуша, — кудахчет она. — Ты превзошла сама себя! Об этом вечере еще не скоро забудут!

Лекси скромно прижимает ладонь к белому платью у себя на груди.

— Вы слишком добры, Миссис Синклэр.

Синклэр. Я знаю это имя. Она старая наследница — ее дед сколотил состояние на стали во время бума строительства в начале века. А ее племянник, ее прямой наследник, убогий директоришка, сидящий на кокаине. Вот вам урок: Деньги не могут дать вам статус, но они могут принести вам кучу бед.

Александра переводит внимание Миссис Синклэр на меня.

— Вы знакомы с нашим дорогим другом Мэтью Фишером?

Общество Нью-Йорка сильно походит на банду — если ты нам не друг, или не являешься частью нашего дела, они не хотят иметь с тобой ничего общего.

— Ах, да, — говорит она. — Ты мальчик Эстель.

Я почтительно киваю.

— Приятно познакомиться с Вами, Миссис Синклэр.

Александра продолжает:

— А с моим братом, Эндрю?

Дрю, всегда джентльмен, приветствует ее с улыбкой.

— Приятно познакомиться.

Глаза Миссис Синклэр сверкают, когда она приветствует его. И она обмахивает себя своей пухлой ручонкой.

— Нет, мы не встречались… но я наслышана о вас.

— Злостные сплетни, — подмигивает Дрю, — которые оказываются правдой.

Судя по ее учащенному дыханию и румянцу на ее щеках, я бы сказал, что велика вероятность, что Миссис Синклэр сейчас грохнется в обморок. Это бы точно прибавило веселья этому вечеру. Но — она держится. Тут мимо ковыляет ее какой-то старый друг, с которым они давно не виделись, и утягивает ее за собой.

Опять оставшись одни, Дрю делает очередную попытку:

— Ну, теперь-то я могу уйти?

— Прекрати меня об этом спрашивать. Мы еще даже не сели за стол, — шипит Александра.

Дрю молчит… но он близок к тому, чтобы начать выть. И когда он снова начинает говорить, то делает это за нас обоих:

— Но я не хочу здесь находиться. Я пришел, поулыбался, выписал чек. И в отличие от некоторых, мне есть чем занять свое время.

И прежде чем ссора успевает стать слишком жаркой, кто-то в зале привлекает внимание Александры. Ее глаза расширяются, а на лице… разочарование. Она игнорирует своего брата и продолжает таращиться. Дрю и я следим за ее взглядом.

И вот, когда я вижу ее.

Практически у каждого парня есть такая женщина, из прошлого. У некоторых печальных сукиных сынов, даже не одна. Девушка, которая его использовала, разбила ему сердце, разрушила его самооценку. Говорят, первый порез — самый глубокий… и она порезала меня прямо до кости.

Шекспир писал: «Цветущее лицо — и сердце змея!» И если бы я не знал лучше, я бы поклялся, он написал это, думая о Розалин Николетте Дю Буа Каррингтон.

Мы повстречались на втором курсе Колумбийского Университета, и серьезно встречались два года. Розалин умная очаровательная опытная наездница. Ее не интересовали вечеринки братства или походы в бар. Вместо этого она предпочитала проводить свое время в интеллектуальных беседах об искусстве и путешествиях. Я думал, она была идеальной: женщина, на которой я бы женился, завел бы детей — девушка, которую бы я любил, когда она была вся в морщинах и седая, и которая любила бы меня в ответ.

Салли Дженсен могла быть первой девчонкой, в которую я влюбился, но Розалин… она была последней.

Я не видел ее с выпускного. Шесть лет. Но она выглядит в точности так же — лицо в форме сердца; классическое, но с высокими скулами, которые заставляли выглядеть ее как умудренной опытом, так и невинной; кристально-голубые глаза, экзотически-суженные; пухлые улыбающиеся губы; густые распущенные волосы; и высокое стройное тело, которое любого мужчину поставит прямо на колени. Я смотрю, как она идет через зал, с каждым ее шагом развивается ее платье цвета розовой карамели.

— Какого хрена ты ее пригласила? — спрашивает Дрю.

— Я не приглашала ее — Джулиан в составе членов правления. Я не думала, что они объявятся.

Джулиан — это муж Розалин. Он на десять лет старше и в десять раз богаче любого из нас.

— Я думал они в Европе.

— Они вернулись в город на прошлой неделе.

Когда Розалин подходит к нашему трио, Дрю и Александра встают передо мной — как телохранители. Розалин сверкает обворожительной улыбкой — той самой, с которой я так хорошо знаком.

— Александра, Дрю, так приятно вас встретить. Как давно мы не виделись?

— Не достаточно давно, — отвечает Александра, обманчиво улыбаясь.

Вот она Сучка, во всей своей красе. Для внешнего мира, Александра — утонченная леди. Но внутри нее медленно закипает свирепый человек, готовый защищать близких; который отбросит свои волосы назад, вытащит из ушей сережки и надерет задницу любому, кого она посчитает угрозой для ее любимых людей. И она питает особую ненависть к моей бывшей.

Я не знал, что Розалин меня обманывает до тех пор, пока она меня не бросила. Когда тебя посылают — это тяжело, но обнаружить, что все это время она трахалась с кем-то еще… это просто раздавило меня. В последующие дни — это был Дрю, который вытащил меня из дома, напоил меня и убедился, что я с кем-нибудь пересплю. Но Лекси — она была той, кому я плакался. Я не чувствую себя бабой от того, что признался, что я плакал — пустить несколько слез — это вполне допустимо, после того, как мне разорвали душу, а сердце порубили, как картошку.

Следуя по стопам своей сестры, Дрю говорит:

— Читал, что в Европе вспышка листерии. Кажется, ты успела ее избежать. Какая жалость.

Улыбка Розалин остается на месте, когда она игнорирует явное оскорбление.

— Да, мы насладились нашим путешествием по Европе — культурой, историей. Но Джулиан скучал по Нью-Йорку. Мы останемся здесь до весны.

По отдельности, брат с сестрой Эвансы могут метать смертельные вербальные стрелы — вы сами видели их в действии. Но вместе? Они настоящая команда, которая «опустит» профессиональных борцов.

Александра понижает голос до шепота:

— Ненавижу, что мне приходится тебе это говорить, Розалин… что ж, на самом деле… я это сделаю с удовольствием. Я слышала, у Джулиана бурный роман со своей секретаршей. — Она в задумчивости касается губ своим пальцем. — Или это была няня?

Дрю добавляет:

— А я слышал, что он трахает их обеих.

Снова, Розалин держится стойко. Я всегда думал, что ее самообладание досталось ей по наследству — символ ее искушенности и зрелости. Но глядя на нее сейчас, она просто кажется… бесчувственной. Далекой. Пассивной, аж раздражает.

Она слащаво вздыхает.

— Мужчины так любят разнообразие.

— Мне этого неизвестно, — парирует Александра.

— А мне известно, — признается Дрю. — Но, опять же, я не клялся в обратном.

Она сдержанно складывает руки на груди.

— Я смирилась с похождениями Джулиана. До тех пор, пока я та женщина, к которой он всегда возвращается, это не проблема.

Дрю всегда раздражало, что он не мог вызвать у Розалин реакцию, не важно, как бы груб он ни был. Ему доставляет нездоровое удовольствие доводить людей до грани срыва. Вот почему он копает глубже и говорит:

— Пока он не поймет, что этот ледник, который ты называешь вагиной, просто больше не стоит той платы за вход. Это вот может стать проблемой.

Розалин тихонько усмехается:

— Ты всегда был особенно красноречив, Дрю.

И пошел второй раунд для Степфордской Жены.

— Было приятно повидаться вами обоими. Надеюсь, вы меня извините.

Вот так вот просто, она их отшила. Розалин обходит Александру и Дрю. И подходит ко мне.

Я провожу рукой по волосам и поворачиваюсь лицом к женщине, которая разбила мне сердце. Она смотрит на меня по-доброму, с сочувствием, как медсестра относилась бы к больному, который лечился бы от смертельной болезни.

— Здравствуй, Мэтью.

Я решительно настроен, чтобы показать ей, что я оправился от тех потрясений.

— Розалин.

— Выглядишь замечательно.

— Спасибо, — холодно отвечаю я. — А ты… нисколько не изменилась.

Как-то странно разговаривать с ней снова, даже после всех этих лет. Нет больше ни влечения, ни ненависти, ни одной эмоции вообще. Немного сожаления — часть меня хочет, чтобы я мог повернуть время вспять и выбить все дерьмо из себя молодого, за то, что был таким глупцом. И слепцом. Но это касается меня. А что до Розалин? Она просто та, с кем я когда-то был знаком… и кого я на самом деле никогда не знал. Даже если я на интимном уровне знаком с каждой выпуклостью и впадинкой ее тела, она все равно для меня чужая.

Я прочищаю горло.

— Ну… у тебя есть сын?

Разве я забыл упомянуть об этом? Да уж — Розалин не просто изменяла мне, она еще и залетела. Я почти уверен, что это все было спланировано. Как в королевских семьях, наследник про запас[8]? Я был про запас, просто на случай, если у нее ничего не получится с Джулианом. К счастью для меня, его стрелы попали в яблочко первыми.

Она улыбается.

— Да, Конрад. — Бедный ребенок. — Сейчас он в учебном пансионе в Швейцарии.

В уме я делаю кое-какие подсчеты.

— Пансион? Разве ему не шесть лет?

— Шесть ему исполнится в следующем месяце. — Должно быть, я выглядел ошеломленным, потому что она добавляет, — Это очень важно, чтобы у него был правильный старт в жизни. Его школа ему это обеспечит.

Я киваю. Обсуждать хреновость данной философии действительно не стоит моего времени.

— Конечно, все правильно.

И я как раз собирался избавить себя от ее общества, когда подходит Джулиан Вулфи. Он выглядит пристойно, высокий, но стройный, светлые волосы, бледное лицо. Напоминает мне кого-то вроде высокопоставленного нацистского чиновника.

— Розалин, там есть несколько важных персон, с которыми мне нужно, чтобы ты познакомилась. — Потом он замечает меня. — Здравствуй, Фишер. — Он не протягивает мне своей руки, и я не протяну своей.

Я просто киваю головой.

— Джулиан.

Розалин и Джулиан показательный пример, почему людям нужно какое-нибудь увлечение. Если деньги ваша единственная страсть, вы становитесь несчастным существом. И постепенно, ваше увлечение будет распространять это несчастье и ваши дерьмовые человеческие черты на всех, кого вы встречаете.

— Прошу прощения, но мне придется ее украсть. Опять. — Усмехается он, потому что вот такие у него представления о шутках.

И хотя, это больше похоже на женские штучки, если ему нравится играть со словами, я готов принять вызов.

— Нет, избавь меня от нее, пожалуйста. Ты окажешь мне услугу.

Теперь Джулиану не смешно. А Розалин касается моей руки.

— Была рада повидаться с тобой, Мэтью.

— Удачи! — говорю им обоим.

Когда они уходят, Дрю встает рядом со мной.

— Готов поспорить, ты рад, что увернулся от такого удара.

Я его уверяю:

— Ты себе даже не представляешь.

Он пихает меня своим локтем.

— Все нормально?

Посмотрите внимательно — сейчас как раз такой «важный момент», который только может наступить между такими парнями, как Дрю и я. Мы можем провести целый день вместе и не проронить ни слова о том, что важного происходит в нашей жизни. Слова — не обязательны — потому что в трудную минуту, мы окажемся на стороне друг друга.

Я его уверяю:

— Да, друг. Я на высоте. Как ты и сказал, увернулся от удара.

Мы возвращаемся к Александре, и я могу сказать по выражению его лица, что он снова собирается найти какое-нибудь оправдание, чтобы уйти. Но тут, Дрю решает сменить тактику. Он злостно улыбается.

— Эй, смотри — здесь Писклявая.

— Кто? — спрашивает Александра.

Дрю показывает рукой, в которой бокал с вином.

— Кудрявая брюнетка, в голубом платьем рядом с баром.

Лекси машет головой, пока не замечает даму, о которой идет речь.

— Это… Элисон Брэдфорд.

Дрю пожимает плечами.

— Для меня она всегда была Писклявой.

— Почему ты ее так называешь?

Мысленно, я качаю головой. Потому что уж Александра должна была знать.

— Она пищит, когда кончает.

— Что?

Как обычно, Дрю начинает объясняться:

— Как собака, которая жует в зубах игрушку.

Он поднимает вверх ладонь, раскрывая и закрывая ее.

— Пи, пи, пи, пиииииии. По крайней мене она так делала, когда нам было по семнадцать, но я не думаю, что такое можно перерасти.

— Откуда ты это знаешь? — спрашивает Александра, как и ожидалось, испытывая отвращение. — Когда ты успел позаниматься сексом с Элисон Брэдфорд?

Дрю смотрит в потолок, вспоминая об этом.

— Мммм… в одиннадцатом классе. Это было в те мрачные дни после того, как мы проиграли в плейофф. Я бы не сказал, что она мой самый ужасный опыт, но она была к этому близка.

Лекси отворачивается.

— Беее… забудь об этом. Я не хочу ничего знать.

Если и есть вещь, которую Сучка не может выносить, так это подробности сексуальных похождений ее брата.

Именно поэтому Дрю об этом и рассказывает.

— Она также проделывает всякие отвратительные штучки своим языком…

Александра зажмуривает глаза.

— Ладно! Знаешь что? Прекрасно — если тебе так хочется отсюда уйти, тогда вали. Если ты хочешь бросить меня в такой трудный для меня час…

Ей никогда не следует давать ему добро.

Дрю широко улыбается, ставит свой бокал на поднос, проходящего мимо официанта, и целует ее в щеку.

— Ты самая лучшая сестра на свете. Пока.

Потом он спрашивает меня:

— Ты идешь или как?

Я никогда не был тем, кто смотрит в зубы дареному коню, или в данном случае, маршруту на побег.

— Вечеринка — супер, Лекс. Увидимся.

И потом я отправляюсь вслед за Дрю к выходу. И если вы посмотрите в дальний угол зала, то увидите Розалин — следящую за мной взглядом.