Глава шестьдесят первая

Джой

Хвощ – ужасное растение, такое жесткое и колючее. Он продолжает распространяться, как бы Джой ни старалась его вывести. Цветы на могиле матери умерли. Она заменяет воду и ставит новый букетик. Каждую весну мать сажала их в саду возле кухонного окна. В этом году их, наверное, будет сажать Мириам. Ночью от них исходит дурманящий аромат.

Отец опускается на колени рядом с ней.

– Ты плачешь, – говорит он, помогает Джой подняться на ноги и обнимает ее за плечи. Он никогда не просит ее не плакать, и она часто делает это после посещения офиса Дилана.

Женщина, стоящая на коленях возле соседней могилы, прижимает руку ко рту. Могила в полном беспорядке, и она с все большим остервенением вырывает хвощ. На ее руках кровь.

Джой становится не по себе, когда возвращаются воспоминания.

– От этого невозможно избавиться!

Она не собиралась говорить так громко, даже кричать.

Женщина рывком поднимает голову и глядит на нее.

– Это хвощ, – поясняет Джой. – Он везде растет.

Женщина проводит языком по губам и вздыхает. Потом вздыхает еще раз, словно ей не хватает воздуха. Она пытается встать, но тут же снова опускается на землю. Она напоминает Джой больного лебедя – конечно, если не обращать внимания на черные волосы, которые совсем не идут к ее продолговатому худощавому лицу и кошачьим зеленым глазам.

– Вы в порядке? – спрашивает отец Джой.

Он нагибается, чтобы помочь ей подняться на ноги, но женщина собирается с силами и легко встает сама. Она стоит неподвижно, будто статуя, и смотрит на него.

– У вас кровь идет, – говорит Джой.

Женщина, замечая кровь, подносит согнутые пальцы к лицу, но ее руки безвольно падают, словно плети. Теперь Джой думает, что она похожа скорее на умирающего лебедя. Покачнувшись, женщина оседает на могилу матери, прежде чем отец успевает ее подхватить. Розовые колючки впиваются в одежду, когда он поднимает ее с могилы. Ее лицо и шея покрыты маленькими красными царапинами. Треск и шорох веток вспугивают какую-то птицу, и она вылетает из кустов, удивленно щебеча. Сердце Джой начинает учащенно биться, когда у нее в голове возникает картинка: безмятежное спокойствие матери сразу же после смерти.

Длинные ноги женщины безвольно свисают, а голова запрокинута, как на скульптуре «Пьеты» Микеланджело, изображение которой висит в комнате Мириам. Отец кладет женщину на траву и брызгает водой ей в лицо, чтобы помочь прийти в себя.

– Надо отвезти ее в больницу.

В его голосе слышится страх. Он уже хочет поднять незнакомку, но в этот момент ее веки начинают трепетать и она открывает глаза.

– Пожалуйста, отпустите меня! – приказывает она хриплым голосом.

Лицо у нее белое, словно полотно. Она глядит на небо, потом поворачивает голову и пожирает взглядом Джой. Только так Джой может описать это. Она отступает на шаг, ее охватывает волнение, и на душе вновь начинают скрести кошки.

– Вы потеряли сознание. – Тень отца падает на женщину, когда он становится на колени возле нее. – Мы отвезем вас в больницу.

– Нет, я не хочу даже приближаться к больнице. Все в порядке… пустяки. Все хорошо, правда. – Она отказывается от помощи отца, когда он протягивает ей руку, чтобы помочь встать. – Не прикасайтесь ко мне! – зло бросает она. – Я вполне способна подняться самостоятельно.

Почему она ведет себя так недружелюбно, хотя они пытаются помочь ей? Ее лицо больше не бледное. Оно красное от злости, и складывается впечатление, что женщина ненавидит их за то, что они вмешались.

Джой собирает увядшие цветы. Стебли липкие и плохо пахнут. Она молча проходит мимо женщины и бросает цветы на мусорную кучу.

– Я к Люсинде! – кричит она отцу. – Увидимся позже.

Из крана течет холодная вода. Джой сложила ладони, и ледяной поток приятно холодит запястья. Женщина догоняет ее. Тесные джинсы подчеркивают длинные ноги, красный жакет, схваченный на талии, обтягивает бедра. Не желая разговаривать с ней, Джой стряхивает капли воды с рук и направляется к церковным воротам.

– Спасибо за помощь. – Женщина тяжело дышит. – Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, жара.

– Вы уже в порядке? – спрашивает Джой.

– Да, нормально. Теперь все замечательно. Я могу подвезти тебя к дому подруги.

– Да это недалеко, – врет она. Дом Дэнни находится по меньшей мере в пятнадцати минутах езды на велосипеде. – Не надо подвозить.

Женщина останавливается, кивает и поворачивает назад к могилам.

После тишины на кладбище звуки деревни кажутся очень громкими. Музыка доносится из дверей магазина «Спиннинг Дискс», а ее подруга Ясинта машет ей из окна бутика «Белла Фэшнз», где она работает во время летних каникул. Джой проезжает мимо агентства Брина. Она гадает, кому отдали место матери и получит ли этот человек награды и премии за удачную продажу квартир. Проехав еще немного, Джой слышит сигнал машины. Мать Люсинды останавливает автомобиль у тротуара и закидывает велосипед Джой в багажник.

– Ведите себя хорошо, – предупреждает она девочек, останавливаясь перед домом Дэнни. – Чтобы не было так, как в прошлый раз.

– Мам, не наезжай, – едва слышно шепчет Люсинда, но, вспомнив, какую взбучку ей устроили дома после того вечера на лугу Доулинг, оглядывается, не услышала ли ее мать.

К дому ведет длинная подъездная аллея. У дома два крыла, которые мать Дэнни называет Северным и Южным. Джой лежит в шезлонге возле бассейна и думает об обмороке той женщины на кладбище. Если бы ее мать опустилась на пол с таким же тихим изяществом, а не ударилась о туалетный столик при падении, Джой никогда бы не узнала, что с ней что-то не так. Впрочем, это уже не имеет значения. Самое страшное, что большую часть времени она совсем не скучает по матери. Хотя в те минуты, когда Джой ее действительно не хватает, возникает ощущение, что у нее вырвали сердце.

Вдруг ей хочется пойти домой. Мальчики наблюдают за Люсиндой, которая переоделась в бикини. Когда она ныряет в бассейн, они топают и свистят. Они настоящие увальни, переполненные тестостероном. Когда-то, наверное, отцу нравились такие забавы, как бегать за Коррин О'Салливан. Если бы он ее в конце концов не догнал, то Джои так и не появился бы на свет. Она не хочет думать о нем. Стоп… стоп…

Никто не замечает, как она уходит и отправляется домой. Когда она добирается до мастерской Мириам, то чувствует себя выжатой, как тряпка. Джой приходится подождать, пока бабушка разошлет электронные письма. Джой швыряет велосипед в багажник автомобиля и садится на пассажирское сиденье, довольная, что можно передохнуть в тени. Когда Мириам подъезжает к Рокроузу, Пятнышка нигде не видно. Это удивительно, потому что у него очень хороший слух и он может услышать даже трепет крылышек мухи. За отцовским джипом стоит серебристая «Тойота-Авенсис» с дублинскими номерами. – Гости, – говорит Мириам, останавливаясь позади «тойоты», – Интересно, это Тесса с Джимом приехали?

– Нет, – отвечает Джой.

Из кухни доносятся голоса. Она слышит смех отца. Женщина с кладбища сидит на стуле возле плиты. Пятнышко, вывалив язык, лежит на спине и машет лапами, а она водит пальцами по его животу. Пес не пытается встать, даже когда видит Джой.

Укол ревности оказывается весьма острым.

– Пятнышко, к ноге!

Джой хлопает по коленям, и пес плетется к ней.

Женщина тоже встает. На ее белой футболке видны зеленые пятна от травы.

– Вот мы и снова встретились, Джой. – Ее голос дрожит, как и тогда, на кладбище, но на этот раз она уже не падает в обморок. – Меня зовут Клэр Фразьер. Твой отец любезно пригласил меня на ужин.

Отец приготовил запеканку, которая уже несколько часов томилась в духовке. Он накрыл стол на четверых и открыл бутылку вина.

– Это самое малое, что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас за работу, которую вы проделали на кладбище, – говорит он.

– Я сделала совсем немного, – возражает она.

– Вы определенно умеете пользоваться серпом. – Ее отец улыбается, действительно улыбается, ему уже не надо притворяться. – Мы убрали с могил очень много хвоща.

– Самое время наконец взяться за серп и заняться кладбищем, – говорит Мириам. – Общество любителей пеших прогулок этим летом было слишком занято своими делами, чтобы вспоминать о кладбище. Вы в Клэр впервые… Клэр? – Она смеется и ставит запеканку на стол.

– Однажды я была здесь в детстве с родителями и братом Лео, – говорит женщина. – Тогда у нас тоже была собака. Его звали Майли. Пятнышко напоминает мне его. Тоже похож на колли, только другого цвета.

Пятнышко, услышав свое имя, спешит к ней и, поднявшись на задние лапы, ставит передние ей на колени. Ластится к незнакомке. Сначала ее отец, теперь ее собака? И, похоже, женщина не обращает внимания на то, что он оставляет грязные следы на ее одежде.

– Какая милая кухня! – Она медленно поворачивает голову, рассматривая помещение. – Выглядит центром дома.

Отцу, по всей видимости, нравится комплимент. Родители Джой раньше ссорились из-за кухни. Мать хотела встроенные шкафы с полками и мраморные стойки. Она бы с удовольствием установила большой хромированный холодильник с морозилкой, как у матери Дэнни, но отец сказал на это: «Ты делаешь в доме все что хочешь, но в кухню не лезь».

Он вырезал свои инициалы на внутренней поверхности ножки стола, когда был мальчиком. Джой сделала то же самое на свой девятый день рождения. Отец показывает женщине их творчество, и она опускается на корточки рядом с ним. Она проводит пальцами по инициалам Джой и хватается за ножку стола, чтобы не упасть, когда встает.

– У вас крепкая дружба, я смотрю.

Ее глаза заставляют Джой нервничать. Даже когда она улыбается, они остаются холодными и блестящими.

– Да, мы партнеры, – заявляет отец и шутливо дергает Джой за волосы. – Не так ли, старина?

– Конечно, ковбой!

Она вытягивает воображаемый револьвер из воображаемой кобуры и стреляет ему в сердце. Он хватается за грудь и картинно оседает на стул.

Эта женщина сидит возле него напротив Джой. Там обычно сидела мать. Джой должна была бы вспомнить ее, но она видит только эту женщину, которая постоянно пялится на Джой и отворачивается, когда Джой смотрит на нее.

Мириам снимает крышку с кастрюли. По комнате распространяется пар и запах тимьяна.

Джой надеется, что еды хватит на четверых, потому что она чертовски проголодалась и не собирается делиться своей порчей с незнакомкой.

Date: 2015-08-24; view: 289; Нарушение авторских прав