Сюзанна. Дублин стал чужим городом

Дублин стал чужим городом. Повсюду краны. Только они и видны на горизонте. Стеклянные башни растут возле доков словно грибы. Я помню время, когда там не было ничего, кроме брошенных складов и серого уныния. Сейчас все разговоры только о кельтском тигре и экономическом росте, возможностях и капитальных вложениях. Когда-то я могла проехать через центр города, держась одной рукой за руль, а другой отбивая ритм в такт музыке. Теперь же я обеими руками хватаюсь за руль, утопая в потоке транспорта на улицах с односторонним движением.

Вернулись мы домой поздно, но какое это было облегчение!

Мой отец был рад, что мы остались на целую неделю. Правда, все внимание отца и Тессы было приковано к тебе.

– Пойди поговори с друзьями, – посоветовал он. – Вспомни старые времена. Ты выглядишь как человек, которому нужен отпуск.

Я встретилась с Амандой и Джулией в «Грешаме». Аманда работает старшим исполнительным директором в «Кей коммьюникейшн», а у Джулии своя рекламная компания.

– Корпоративный сектор, – сказала она. – Большой бизнес. Большие деньги. А ты чем живешь?

– Работаю матерью на ставку, – ответила я. – Много обязанностей, но оно того стоит.

Джулия бросила взгляд на Аманду и начала ковыряться вилкой в салате. Дети никогда не были их первоочередной заботой.

– Оно того стоит… Как бы не так! – заметила Аманда. – Я пыталась совладать с этим полгода, а потом выкарабкалась из могилы назад к жизни.

У нее трое детей, которыми целый день занимается няня. Джулия же вообще не беспокоилась об этом. Для нее карьера важнее нянек и детского питания. Я завидовала их свободе. Я хочу быть частью этого кельтского тигра, но ты, моя дорогая дочь, ты стала моим тюремщиком. Каждый раз, когда я думаю о побеге, ты тянешь меня назад. Тебе всего четыре года, а ты такой тиран.

Ты вернулась в тот вечер с пакетами из магазина «Браун Томас», платьями, джинсовыми комбинезонами и кроссовками с лампочками на пятках, которые решила обувать на ночь.

Ты надела их, когда мы пошли в городской парк. Я повела тебя кормить уток. Я села на скамейку и наблюдала, как ты побежала к пруду с пакетом хлеба. Твои кроссовки мигали красным светом при каждом шаге. Ты такая подвижная.

Потом ты споткнулась о развязавшийся шнурок и захныкала, как только ты умеешь хныкать, когда тебе больно. Какой-то человек подоспел к тебе на помощь раньше меня. Эдвард Картер. Он поставил тебя на ноги и опустился на корточки. Какая-то утка нырнула возле берега. Перья на ее хвостике трепыхались так же сильно, как мое сердце.

– Привет, Эдвард, – сказала я. – Вижу, ты уже познакомился с моей дочерью Джой.

Он поднялся. Трудно сказать, кто из нас больше смущен. Удивительно видеть его растерянным. Но это длилось недолго.

– Черт возьми, – сказал он, – Сюзанна… Какой приятный сюрприз!

– Для меня тоже, Эдвард, – ответила я.

– Итак, – продолжал он, пожимая мне руку, – у тебя есть дочь. Очень красивая. И очень подходящее имя.

Ты подняла заплаканные глаза, словно его слова успокаивали тебя.

– Посиди со мной немного, Сюзанна, – предложил он. – Мы так давно не виделись. – Он взял меня за руку и повел к скамейке. – Расскажи, чем ты занимаешься, что сейчас происходит в мире рекламы.

– Ничего по этому поводу сказать не могу, Эдвард, – ответила я. – Я больше этим не занимаюсь. Как и ты, я живу дальше.

Он наблюдал, как ты нагнулась, чтобы рассмотреть утку. Она вперевалку шла к хлебу, который ты держала в руке. Солнечные лучи играли в твоих волосах. Завитки медового цвета закрывали половину твоего лица.

Мне захотелось убежать, в ужасе прижимая тебя к груди, но я не двинулась с места. Что мне еще оставалось делать?

Он рассказал о скандале.

– Должно быть, ты возненавидела меня, когда узнала, что у меня был с ней роман, – заметил он.

Я кивнула.

– Какое-то время так оно и было, – ответила я. – Ты убил восемь лет моей жизни ложными обещаниями. Но больше такого не будет. Я слишком занята, чтобы тратить время на старые ошибки.

Капля пота скатилась у меня по шее, словно слеза. На нем были потертые туфли, а на галстуке пятно. Пятно от яйца. Мне захотелось наклониться и стереть его.

– Я рад, что ты движешься дальше, – признался он. – Все движутся вперед, кроме меня. И нее, конечно. Она никогда не будет двигаться дальше.

– У тебя пятно на галстуке, – сказала я.

Он взглянул вниз, поднял галстук и поскреб его без видимого успеха.

– Как поживает твоя жена? – спросила я. – Такая же дерганая, как и раньше?

Он покачал головой.

– Она меня бросила. Уехала в Италию. Но она была рядом, когда это было важно. Полагаю, большего я и не мог просить. Забавная штука, – вел он дальше, – я ее мало замечал, когда она была со мной. Теперь же, когда нашего брака больше не существует, я вижу ее повсюду.

Я представила маленькую сильную птичку, которая взлетает все выше и выше, пока ее пение не пропадает вдали и не видно уже ничего, даже черной точки в небе.

– Наша политическая братия дала мне хорошего пинка под зад, – заметил он. – Но у меня достаточно информации в дневниках, чтобы каждому небо с овчинку показалось.

Я почувствовала его гнев, горький и страшный.

– Я собираюсь все это опубликовать, и черт с ним со всем, – добавил он.

– Всю грязь наружу, – сказала я.

– Если хочешь называть это так, пожалуйста, – ответил он. – Я предпочитаю называть это правдой.

– Ты никогда в жизни не говорил правды, Эдвард. Как ты собираешься начать это делать?

Откинув голову, он громко рассмеялся.

– У тебя всегда был острый язык, Сюзанна. Материнство ничего в тебе не изменило. Она – очень милый ребенок. Такая высокая для своего возраста. На кого она похожа? Эти глаза… чудесные. Я понимаю, глаза у нее от отца, да?

Я подошла к берегу озера и взяла тебя за руку.

– До свидания, Эдвард, – попрощалась я.

Мы медленно вышли из парка. Твои каблуки мигали, а мои стучали по тротуару. Эдвард Картер навсегда убрался из нашей жизни.