Глава тридцатая

Карла

После трех длительных и утомительных перелетов Карла наконец приземлилась в аэропорту Мельбурна. Словно в тумане она прошла через паспортный контроль, зная, что через несколько минут выйдет в вестибюль и впервые за год увидит мужа. Она очень осторожно держала подарок и была рада, что жеребец уцелел после стольких пересадок.

Тогда на ярмарке народных ремесел она сразу же узнала морских коньков. Сначала она отвернулась, не в силах смотреть, как они переливаются калейдоскопом цветов, потом остановилась в нерешительности. Она собиралась к мужу в Австралию, а это означало, что следовало оставить прошлое позади. Жеребец привлек ее внимание. Такая энергия, сквозящая в каждом изгибе. Слепота только прибавляла ему решимости дойти до победы. У человека, который продал ей его, были морщинки вокруг глаз. Белые морщинки на загорелой коже, словно он провел всю жизнь на улице, щурясь от яркого солнца.

Женщина на паспортном контроле заглянула в паспорт и с каменным лицом передала его Карле. Никто не косился на нее, пока она шла за багажом. Она была одна среди толпы, окруженная безразличием людей. Неудивительно, что Роберт не хотел уезжать. Неожиданно руки Карлы задрожали, и она ухватилась за тележку. Как узник, который начинает любить свою камеру, она обрела свободу и испугалась просторов, открывшихся перед ней.

Роберт был в хорошей форме. Он загорел, мешки под глазами исчезли, цвет лица улучшился. Он без труда обосновался на этом континенте высоких людей.

Их глаза встретились, когда она вернулась в вестибюль. Это был тот же прямой ищущий взгляд, который когда-то связал их. Роберт вспыхнул от радости, когда она подошла, и они обнялись, шепча невнятные слова нежности.

Роберт уверенно вел машину. По всей видимости, дорога была ему хорошо знакома. Карла чувствовала запах лосьона после бритья, что-то цитрусовое, и ей хотелось еще раз прикоснуться к его лицу. Он явно нервничал. Карла поняла это по тому, как он постукивал пальцами по рулю, когда они останавливались на светофоре, как искоса поглядывал на нее, как откашливался, когда разговор прерывался. Она уже успела забыть, каково это. Она спросила его о работе. Как всегда, он рассказал немного. Она так толком и не поняла, доволен ли он.

– Я однажды видела тебя на мосту О'Коннелла. – Карла сама удивилась, что рассказала об этом после стольких лет. – Сначала я решила, что ты наркоман.

– Интересно… – Он снова остановился на светофоре. – Почему ты никогда этого не говорила?

– Я думала, что ты рассердишься.

– Тебе не стоило беспокоиться. – Он взял ее за руку и прижал ладонь к своей щеке. – О боже, Карла, мне так тебя не хватало!

У него была такая же гладкая кожа, какой ее помнила Карла. Она подумала о том, сколько же времени понадобится, чтобы добраться до его квартиры. Ее тело хотело его. Она жила, хотя еще час назад это казалось невозможным. Он положил ее ладонь себе на пах. Она почувствовала его возбуждение и рассмеялась. Как только загорелся зеленый свет, Роберт надавил на газ.

– А если тебя оштрафуют за нарушение правил? – спросила она, когда машина резко сорвалась с места.

– К черту! – ответил он и засмеялся.

– Хорошо, тогда поспеши.

Было так приятно смеяться и поддразнивать друг друга! Выбежать из машины, не захватив багаж, захлопнуть дверь и уединиться от мира. Карла мельком заметила опрятную гостиную, но Роберт потянул ее в спальню, где стояла огромная кровать.

Он подхватил ее на руки и положил на стеганое одеяло с рисунком в виде красно-черных зигзагов. Они не снимали одежду, никаких предварительных ласк или долгих поцелуев. Они целовались яростно. Роберт лихорадочно стягивал с нее трусики, а Карла, влажная и возбужденная, тянулась к нему всем телом. Быть в его объятиях было одновременно странно и приятно, словно что-то, что было сломано, восстановилось, только края оказались в зазубринах, мешая всему стать таким, как прежде. Но это не имело значения. Он громко застонал, когда вошел в нее. Карла гадала, боль или экстаз заставляли ее извиваться, дрожать и кусать его губы. В тот момент ей казалось, что только вкус его крови сможет утолить ее жажду.

Все закончилось, и они, обнявшись, без сил лежали на кровати. Телефонный звонок вывел их из сладкого забытья. Карла откатилась в сторону, а Роберт уселся на постели и откашлялся.

– Да, она здесь.

Он дернул плечом. Это было практически незаметное движение, но Карла моментально поняла, с кем он разговаривает.

– Мы бы не против… но не сегодня. Карла совсем измотана. – Он улыбнулся и подмигнул ей. – Да, это был длинный перелет. Спасибо. Я передам.

– Шарон? – спросила Карла, когда он повесил трубку.

Роберт снова лег и накрыл себя и Карлу простыней.

– Единственная и неповторимая, – сказал он.

– Как она?

Карла старалась, чтобы ее голос звучал нейтрально.

– Влюбилась, – ответил он и рассмеялся.

Карла попыталась понять его смех: звучало ли в нем облегчение, зависть или просто радость оттого, что его друг счастлив?

– Несколько месяцев назад она переехала к своему парню. Когда Роберт приехал в Австралию, Шарон представила его своим друзьям. Они приняли его без оглядки на то, что произошло в Ирландии.

– Я нашел себя здесь, – признался Роберт. – Для этих людей важно то, что происходит сегодня, а не то, что было когда-то.

На следующий день Карла должна была встретиться с некоторыми из его новых друзей и оценить, что значит убежать от газетчиков навсегда. Позже они полетят в Брисбен. Роберт разработал маршрут их отдыха: Голд-Кост, а потом Кэрнс, где они исследуют Большой Барьерный риф.

Роберт повернул на дорогу, вдоль которой стояли особняки. Каждый из них имел неповторимый дизайн и был окружен большим садом. Сначала Карла не узнала симпатичную женщину, открывшую им дверь. Шарон отрастила волосы и осветлила их. Она немного поправилась, и это выгодно подчеркивало ее округлости.

– Заходите, заходите…

Она проводила их на террасу, где уже собралась небольшая группа людей. На деревьях висели фонари, на столе горели свечи. Карлу представили гостям. Одни из них были из Ирландии, другие местными. По росту и внушительному виду мужчин Карла могла сразу сказать, что они работают в полиции. Насчет женщин она не была настолько уверена. Шарон в сопровождении своего парня Гарри, высокого худого англичанина с покатыми плечами, появилась из кухни с вином и пивом.

– Еда скоро будет готова, – сообщила она и дала Роберту бутылку пива «Викториан Биттер», даже не поинтересовавшись, что он хочет. – Вино или пиво? – спросила она гостью.

Карла потягивала белое вино и отвечала на дежурные вопросы о перелете, пересадках и задержках, которые ей пришлось пережить, о еде и фильмах. Какое-то время разговаривали об ужасах путешествий на самолетах. Кроме Шарон, только одна женщина из этой компании работала в полиции. Это была миниатюрная девушка, чьи родители, как она рассказала Карле, были родом из Таиланда. Она потеряла интерес к Карле, как только мужчины завели разговор о работе. Остальные женщины, которые годом ранее организовали книжный клуб, начали обсуждать последнюю книгу, которую они читали, – «Разговоры у ручья Кэрлоу-крик».

Сара, ирландка, сидевшая возле Карлы, спросила, знакома ли она с творчеством Дэвида Малуфа. Карла отрицательно покачала головой. Ночь была теплая. Ей нравилось просто сидеть, смотреть и слушать.

– Ее стоит прочитать, – сказала Сара. – В ней передан ирландский дух. Законник и бандит. Две стороны одной медали. – Она рассмеялась и махнула рукой в сторону мужчин. – К счастью, мы спим с законниками.

– У меня в роду были ссыльные каторжники, – сообщила Келли, сидевшая напротив Карлы. – Со стороны мамы и папы. Я исследовала свой род вплоть до самой Ирландии. Я пишу по этой теме диссертацию.

– А что они сделали? – спросила Карла.

– Она украла соверен у своего нанимателя, – ответила Келли, – а он занимался контрабандой овец, но бегал недостаточно быстро. Сначала сослали ее, а через два года его. Они поженились в Новом Южном Уэльсе, и было у них двенадцать детей. У меня сохранились копии свидетельств о браке и рождении детей. Удивительно, но все дети выжили.

– Ты когда-нибудь была в Ирландии? – спросила Карла.

– В следующем году надеюсь поехать. Я хочу найти их родные места.

– Возможно, на том месте теперь стоят дорогие особняки, – предостерегла ее Карла.

Шарон прошла между ними с миской, наполненной салатом, и нарезанным домашним хлебом.

– Это только для начала, – сказала она, когда Гарри наложил себе полную тарелку. – Не забывайте, что еще будет основное блюдо. – Шарон отступила от стола на шаг и хлопнула в ладоши. – Ешьте и наслаждайтесь! – распорядилась она и сжала руку Роберта.

Карла гадала, платоническими ли были их отношения. Неужели можно быть настолько близким человеком для кого-то и не чувствовать мимолетной тяги, особенно в их случае, когда они так много делили между собой? После трех бокалов вина, в окружении веселящихся людей, Карла поняла, что сейчас не время для вопросов. Она просто наслаждалась моментом. Осужденные предки Келли потеряли ирландские семьи, однако смогли жить дальше. Это был ответ: нужно двигаться вперед. В этом новом мире ничто не отравляло ей жизнь. У них могли бы быть еще дети. Она позволила себе разделить надежду Роберта. Их взгляды встретились. Он улыбнулся, словно понял ее мысли, и, взяв бутылку белого вина и обойдя стол, разлил его по бокалам. Шарон приготовила барашка. Запах чеснока и розмарина разлился по террасе, когда она вышла из кухни. Гарри появился вслед за ней с тарелками, наполненными вареным картофелем.

Он уселся возле Карлы и завел разговор о рифе, где регулярно плавает среди косяков разноцветных рыб и зарослей кораллов. Он планировал провести там медовый месяц.

– Ты давно в Австралии? – спросила Карла.

– Одиннадцать лет. Как летит время… – Он придвинулся ближе и понизил голос. – Мы надеемся, что ты осядешь здесь.

– Я еще не решила.

Карла почему-то тоже понизила голос. Шарон стояла в дверях, держа в одной руке бутылку вина, а другой опираясь о притолоку. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной кухни, ноги просвечивали сквозь прозрачную ткань юбки.

Гарри присвистнул и крикнул:

– Давай, девочка, давай!

Шарон обольстительно повела бедрами и исчезла в кухне.

– Здесь хорошая жизнь, – признался он. – В конце концов мы все здесь оседаем.

– У меня осталась семья в Ирландии.

– У нас у всех там семьи. Но мужчине нужна женщина здесь. Роберт ждал тебя слишком долго.

Это было осторожное предупреждение. Карла еле заметно кивнула.

Впереди у них было три недели, чтобы вволю поплавать и заняться любовью, длинные неспешные обеды и романтические ужины, поездки на машине и громкая музыка, которая не дает задать неизбежный вопрос. Они не будут вспоминать имя Исобель. Они не будут думать о завтрашнем дне. Они будут предаваться утехам и забудут обо всем. Они будут исследовать Большой Барьерный риф, держась под водой за руки, невесомые и спокойные в этом молчаливом мире постоянного движения.

Они отдыхали на палубе яхты, возвращаясь с Большого Барьерного рифа, когда небо потемнело. Облака, клубившиеся на горизонте, развалились и устремились к ним. Яхта принялась раскачиваться, и мелкие волны, которыми они наслаждались всего несколько минут назад, сменились пенящимися валами. Когда тугие струи дождя начали хлестать по морю, стало ясно, что пора укрыться под навесом.

– Давай-ка спрячемся! – Роберт поднялся и протянул ей руку. – Когда ударит в полную силу, мало не покажется.

Карла ухватилась за поручни.

– Ты иди! – крикнула она. – Мне нужно побыть одной.

– Я останусь с тобой, – заявил Роберт. Дождь намочил его волосы и ручьями стекал по щекам.

– Нет! – Необузданность шторма оживила Карлу. – Ты слышишь? Я хочу немного побыть одна.

Он поколебался, но, увидев ее лицо, повернулся и поспешил в убежище вместе с остальными.

Дождь хлестал по идущей на большой скорости яхте. Струи воды кололи лицо Карлы, словно иглы, и ей пришлось закрыть глаза. Волосы ее превратились в мокрые сосульки. Наверное, со стороны, одна на палубе, она выглядела сумасшедшей. Этакое безумное изваяние на носу корабля, идущего в шторм. Карла почувствовала, как гнев, который она так долго держала под контролем, охватил ее, крепче взялась за поручни и закричала. Она кричала на Роберта, который отвернулся от дочери, согласившись поверить, что она мертва, лишь бы не жить с болью неведения. Горло першило, но она продолжала кричать. Ветер подхватил этот крик и швырнул его навстречу волнам. Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Капли воды блестели на поручнях, по палубе текла вода. Ее гнев исчез с такой же скоростью. К ней подбежал Роберт с полотенцем.

– Сумасшедшая глупышка, – сказал он, понимая, что ее желание возникло так же внезапно, как и шторм.

– Ты презираешь меня за то, что я сбежал? – спросил он, когда они ночью лежали в постели.

Карла отрицательно покачала головой. Осуждать и сваливать пину на другого означало повесить на себя еще одну проблему.

– Я не могу презирать тебя, Роберт, – ответила она. – Я понимаю, почему ты уехал.

– Ты готова остаться здесь, со мной?

– Исобель жива, – ответила Карла. – Я не могу прекратить поиски.

– Она ушла от нас. – Он говорил так тихо, что ей пришлось придвинуться ближе, чтобы услышать его. – Живая или мертвая – больше не имеет значения.

– Имеет, Роберт. Это важнее, чем что-то другое.

– Важнее, чем наше счастье? – спросил он.

– Возвращайся со мной в Ирландию, – попросила она. – Мы можем начать все сначала, завести другого ребенка.

– Другой ребенок будет жить в ее тени, – возразил Роберт. – С тобой по-другому не получится.

– Ты думаешь, я одержимая?

– Я думаю, что ты влюблена в воспоминания. Для нас в Ирландии ничего не осталось.

– Кроме надежды.

– Это банально, Карла. Я не могу так больше жить. Я нашел здесь новую реальность. Я всегда буду любить тебя. Но я готов довольствоваться меньшим.

Они неспешно занимались любовью, словно боясь, что резкое движение может разрушить хрупкий мир между ними. Карла не знала, спала она или нет. Должно быть, она то впадала в полузабытье, то просыпалась, чтобы прикоснуться к нему, или он тянулся к ней, тоже не в силах заснуть. Спустя три дня она вернулась домой.