Глава 9. Не знаю, зачем я все время возвращаюсь к Зигфриду фон Аналитику?

Не знаю, зачем я все время возвращаюсь к Зигфриду фон Аналитику? Мои сеанс в среду в середине дня, и ему не нравится, если я перед этим пью или принимаю наркотики. Я много плачу за эти дни. Вы не знаете, сколько стоит жить, как я живу. Квартира над Вашингтон Сквер стоит восемьдесят тысяч долларов в месяц. Плюс три тысячи за право жить под Большим Пузырем. (Оставаться на Вратах не стоило бы столько!). Много приходится платить за меха, вино, дамское белье, драгоценности, цветы... Зигфрид говорит, что я пытаюсь купить любовь. Хорошо, так и есть. А что в этом плохого? Я могу себе это позволить. И это не говоря уже о том, сколько стоит Полная медицина.

Впрочем, Зигфрид мне ничего не стоит. Плата за Полную медицину покрывает любую психиатрическую терапию по моему выбору. За ту же цену я могу получить групповой сеанс или внутренний массаж. Иногда я подшучиваю над Зигфридом. "Даже принимая во внимание, что ты всего лишь груда ржавых болтов, ‑ говорю я, ‑ проку от тебя никакого. Но стоишь ты дорого".

Он спрашивает:

‑ У вас возникает сознание собственной ценности, когда вы говорите, что я ни на что не годен?

‑ Нет.

‑ Тогда почему вы все время напоминаете себе, что я машина? Или что я ничего не стою? Или что я не могу переступить границы своей программы?

‑ Потому, что ты меня достал, Зигфрид. ‑ Я знаю, что это его не удовлетворит, поэтому объясняю:

‑ Ты испортил мне утро. Моя подруга С. Я. Лаврова осталась вчера вечером у меня. Да, она ‑ это нечто. ‑ И я немного рассказываю Зигфриду о С.Я., включая, как она уходит от меня в обтягивающих брюках, с длинными золотыми волосами, свисающими до пояса.

‑ Звучит неплохо, ‑ комментирует Зигфрид.

‑ Клянусь твоими болтами. Но по утрам она просыпается медленно. Только она по‑настоящему оживет, приходится покидать свой летний дом на Таппановом море, чтобы явиться сюда.

‑ Вы ее любите, Боб?

Ответ "нет", поэтому я хочу сказать "да". Я говорю: "Нет".

‑ Я думаю, это честный ответ, ‑ одобрительно говорит он. И неодобрительно:

‑ Поэтому вы сердитесь на меня?

‑ Не знаю. Просто плохое настроение.

‑ Можете объяснить причины?

Он ждет, поэтому немного погодя я говорю: "Ну, вечером я проиграл в рулетку".

‑ Больше, чем вы можете себе позволить?

‑ Боже! Нет. ‑ Но это все равно раздражает. Есть и другое. Становится холоднее. Мой дом на Таппановом море не под Пузырем, поэтому завтракать на его пороге с С.Я, оказалось не такой уж хорошей мыслью. Я не хочу рассказывать об этом Зигфриду. Он скажет что‑нибудь рациональное, например, почему бы не поесть в помещении. И мне придется рассказывать ему, что ребенком у меня была мечта ‑ дом, выходящий на Таппановое море, и завтрак на его пороге. Мне исполнилось двенадцать, когда перегородили Гудзон. Я часто мечтал о том, как стану большим человеком и буду жить, как богатые. Ну, он все это уже слышал.

Зигфрид прочищает горло. "Спасибо, Боб, ‑ говорит он, давая знать, что время кончилось. ‑ Придете на следующей неделе?"

‑ Как всегда, ‑ улыбаюсь я. ‑ Как летит время. Я сегодня хотел уйти немного пораньше.

‑ Правда, Боб?

‑ У меня свидание с С.Я., ‑ объясняю я. ‑ Она вечером приезжает ко мне в летний дом. Откровенно говоря, это лучшее лекарство, чем встречи с тобой.

Он говорит: "Это все, чего вы хотите от взаимоотношений, Робби?"

‑ Ты имеешь в виду только секс? ‑ Ответ в этом случае "нет", но я не хочу давать ему знать, чего жду от отношений с С. Я. Лавровой. Я говорю:

‑ Она отличается от всех моих подруг, Зигфрид. Она не бедна. У нее хорошая работа. Я восхищаюсь ею.

Ну, не совсем, на самом деле. Вернее, мне все равно, восхищаюсь я ею или нет. У С.Я. одна особенность, которая восхищает меня даже больше, чем самый прекрасный женский зад, какой когда‑либо сотворял Господь. Она специалист в области информатики. Она окончила университет в Академгородке, работала в институте машинного разума Макса Планка, а теперь преподает у аспирантов. Она больше знает о Зигфриде, чем сам Зигфрид о себе, и это предоставляет мне интересные возможности.