Глава 16. Только непосвященным кажется, что на свете существует один Вашингтон

Только непосвященным кажется, что на свете существует один Вашингтон. На самом деле их два: первый – величественный город с древней архитектурой, знаменитыми музеями, прославленными памятниками великим людям прошлого, монументами… город зеленых парков, цветущих вишен и живительного воздуха. И второй – обитель бездомных, скопище трущоб, место, где самая ужасающая статистика уголовных преступлений в Америке, лабиринт грязных дыр, давших приют убийцам и грабителям.

«Монро Армз» – элегантный отель, один из многих в столице, с бутиками на первом этаже, уютно пристроившийся невдалеке от перекрестка Двадцать седьмой и К‑стрит. Владельцам нет нужды рекламировать его – здесь останавливаются в основном постоянные клиенты. Хозяйкой отеля была Лэра Камерон, разбогатевшая на торговле недвижимостью.

Управляющий, Джереми Робинсон, как раз проверял работу вечерней смены и озадаченно изучал регистрационную книгу, снова и снова перечитывая имена обитателей самых дорогих номеров‑люкс, словно хотел убедиться, что в списке нет никакой ошибки.

В номере 325 когда‑то знаменитая актриса репетировала роль, готовясь, если верить «Вашингтон пост», к триумфальному возвращению на сцену.

Над ней, в номере 425, расположился известный торговец оружием, регулярно посещавший Вашингтон. В книге он записался под именем Дж.Л.Смита, но, судя по внешности, скорее был уроженцем одной из стран Среднего Востока. Мистер Смит был любимцем обслуги, поскольку не скупился на чаевые.

В номере 525 поселился Уильям Квинт, конгрессмен, возглавлявший комиссию по борьбе с наркомафией.

Номер 625 снимал комиссионер по продаже компьютерных программ, приезжавший в столицу раз в месяц.

Обитателем номера 725 был Пэт Мэрфи, международный лоббист.

Пока все в порядке. Все на своем месте. Каждый гость был хорошо знаком управляющему. Вот только верхний, номер 825! Самый роскошный в отеле и обычно державшийся в резерве для наиболее значительных особ. Он занимал весь восьмой этаж. Элегантная мебель, бесценные картины и статуи, дорогой антиквариат. Отдельный лифт, спускавшийся прямо в подземный гараж, чтобы гости, желавшие избежать излишней огласки, могли приходить и уходить незамеченными.

Джереми Робинсона сбивало с толку имя в книге. Юджин Гант. Подлинное ли оно, или какой‑то любитель романов Томаса Вулфа решил пошутить?

Карл Горман, дневной портье, принимавший так называемого мистера Ганта, давно сменился, и найти его было вряд ли возможно, тем более что он собирался в отпуск. Робинсон ненавидел загадки и тайны. Кто такой Юджин Гант и почему получил суперлюкс?

На третьем этаже, в номере 325 дейм[12] Гизела Баррет готовилась к спектаклю. Эта величественная шестидесятисемилетняя женщина когда‑то потрясала своей игрой публику всех театров Европы и Америки – от лондонского Вест‑Энда до Бродвея. Критики пели ей дифирамбы. Зрители обожали и преклонялись.

До сих пор лицо ее хранило следы прежней красоты, ныне почти стертой разочарованием и горечью. Гизела только что прочла статью в «Вашингтон пост». Этот идиот считает, будто она приехала в столицу, чтобы возобновить карьеру. Вернуться! Да как он смеет! Она никогда не сходила со сцены! Правда, прошло больше двадцати лет с тех пор, как дейм Баррет в последний раз была занята в спектакле, но лишь потому, что великой актрисе необходимы достойная ее роль, блестящий режиссер и щедрый продюсер. Нынешние режиссеры – просто зеленые самонадеянные молокососы, понятия не имеющие о величии и благородстве истинного театра, а такие понимающие продюсеры, как Х.М.Тенант, Бинки Бомон, С.Б.Кохран, – где они теперь? Даже вполне приемлемые и достаточно компетентные американцы, вроде Хелберна, Беласко и Голдена, давно отошли от дел.

Ничего не поделать, все когда‑нибудь кончается. Современным театром заправляют выскочки и невежды, ухитрившиеся каким‑то образом набить карманы, не имея ни соответствующего воспитания, ни приличных манер. Ах, прежние сказочные времена, от них остались лишь воспоминания. Тогдашние драматурги были наделены божественным даром. Дейм Баррет дебютировала в роли Элли Данн в пьесе Шоу «Дом, где разбиваются сердца».

Как восторгались критики! Бедный Джордж! Он ненавидел это имя! Предпочитал, чтобы его звали Бернард. Его считали злым и язвительным, но в душе он был истинным романтиком. Посылал ей цветы. Красные розы. И оказался слишком застенчивым, чтобы отважиться на большее. Возможно, боялся, что она его отвергнет.

Роль, которую Гизела выбрала для бенефиса, считалась одной из самых сложных и трагических. Роль леди Макбет. Такое не всякой актрисе под силу!

Дейм Баррет села лицом к стене, чтобы ничто ее не отвлекало, набрала в грудь побольше воздуха и начала монолог:

– Ко мне, о духи смерти! Измените

Мой пол. Меня от головы до пят

Злодейством напитайте. Кровь мою

Сгустите. Вход для жалости закройте,

Чтоб голосом раскаянья природа

Мою решимость не поколебала.

Припав к моим сосцам, не молоко,

А желчь из них высасывайте жадно,

Невидимые демоны убийства,

Где б злу вы ни служили. Ночь глухая,

Спустись, себя окутав адским дымом,

Чтоб нож не видел наносимых ран,

Чтоб небо, глянув сквозь просветы мрака,

Не завопило: «Стой!» [13]

– …Господи Иисусе, нужно же быть такими идиотами! Можно подумать, я впервые останавливаюсь в этом чертовом отеле… – громыхал чей‑то голос сверху.

Это в номере 425 Дж.Л.Смит, торговец оружием, громко костерил несчастного официанта из обслуживания номеров.

– …следовало бы давно усвоить, что я ем исключительно белужью икру! Белужью! – Он презрительно ткнул пальцем в хрустальную ладью с черной икрой: – Немедленно унесите эту дешевку!

– Прошу прощения, мистер Смит. Я немедленно спущусь в кухню и…

– Не нужно! – отмахнулся Смит, поглядев на отделанный бриллиантами «Роллекс». – Времени все равно нет. Важное свидание.

Он поднялся и направился к двери. Пора едать к адвокату. Вчера федеральное большое жюри предъявило ему обвинение по пятнадцати пунктам в попытке подкупа министра обороны. И если улики будут против него, Смиту грозили три года тюрьмы и миллион долларов штрафа.

В номере 525 конгрессмен Уильям Квинт, представитель третьего поколения известного и влиятельного вашингтонского семейства, совещался с тремя сотрудниками своего сыскного бюро.

– Проблема с наркотиками в этом городе обостряется с каждым месяцем, – говорил Квинт. – Необходимо что‑то предпринять. Что вам удалось узнать, мистер Айзек?

– Уличные банды. Брентвудская шайка воюет с шайками Четырнадцатой улицы и Симпл‑Сити. Четыре трупа только за последний месяц.

– Больше мы не можем допускать такого. Нас и так дергают со всех сторон, – рявкнул Квинт. – Мне уже звонили из администрации по контролю за применением наркотиков и от комиссара полиции и допытывались, чем мы тут занимаемся.

– И что вы им ответили?

– Как обычно. Ведем расследование. Договоритесь о встрече с Брентвудом, – обратился он к помощнику. – Втолкуйте этим кретинам, что если хотят иметь надежную крышу, пусть не сбивают цены. – Квинт обернулся к другому помощнику: – Кстати, сколько у нас набежало за месяц?

– Десять миллионов здесь и десять за границей.

– Пора повышать таксу. Жизнь в этом чертовом городе дорожает не по дням, а по часам.

Обитатель номера 625, Норман Хафф, лежал голышом в постели и смотрел порнофильм, идущий по платному каналу отеля. Белокожий лысеющий толстяк с обвисшим складками пухлым телом и огромным брюхом в этот момент казался себе героем‑любовником. Протянув руку, он рассеянно погладил грудь своей партнерши.

– Только взгляни, что они вытворяют, Ирма, – сдавленно прошептал он. – Как тебе понравится, крошка, если я займусь этим с тобой?

Не отрывая взгляда от экрана, где женщина страстно извивалась под великаном‑негром, Норман обвел пальцем живот Ирмы.

– Это заводит тебя, беби? У меня уже все стоит. Я готов, – простонал он, сунув два пальца между ног Ирмы, и, схватив надутую резиновую куклу, перевернулся и вошел в нее. Влагалище с электрическим приводом послушно сжималось и разжималось, стискивая его все сильнее.

– О Боже! – прорычал он. – Да! Да! Давай, крошка.

Наконец Норман отключил питание и, отдуваясь, лег на спину. Вот это да! Потрясающе! Утром он снова использует Ирму перед тем, как выпустить из нее воздух и уложить в чемодан.

Норман был коммивояжером, кочевал из одного чужого города в другой. Несколько лет назад ему посчастливилось купить Ирму, и с тех пор он больше не нуждался в женщинах. Его глупые собратья по ремеслу довольствовались случайными связями и подбирали на улицах шлюх, но Норман еще не выжил из ума! Пусть эти кретины рискуют! По крайней мере он уж точно не подхватит ни СПИДа, ни триппера!

Этажом выше, в номере 725, разгорелся жаркий спор. Семья Пэта Мэрфи только что вернулась из ресторана. Двенадцатилетний Том, стоявший на балконе, громко упрашивал отца:

– Папа, давай завтра поднимемся на монумент! Ну пожалуйста!

– Нет! – вопил младший брат. – Я хочу пойти в Смитсонский музей!

– Не Смитсонский, а Смитсоновский, – поправил отец.

– Ну пусть Смитсоновский. Все равно я хочу туда!

Дети впервые приехали в столицу, хотя их отец проводил здесь большую часть жизни. Пэт был удачливым лоббистом, своим человеком в коридорах власти, имевшим доступ в самые высокие кабинеты.

Отец Пэта, мэр маленького городишки в Огайо, сумел внушить сыну величайшее почтение к политике. Мальчик с детства мечтал о карьере государственного мужа и часто говорил о планах на будущее с лучшим другом Джоуи. Они учились в одном классе, ездили в летние лагеря и были неразлучны. Но все изменилось в один день. Родители Джоуи уехали к родственникам на несколько дней и оставили сына у Мэрфи. Ночью Джоуи прокрался в спальню Пэта и лег рядом.

– Пэт, – прошептал он, – просыпайся.

– Что? Что случилось? – сонно пробормотал тот.

– Мне так одиноко. Я не могу без тебя.

– Да что с тобой? – еще не проснувшись до конца, спросил Пэт.

– Неужели не понимаешь? Я люблю тебя. И хочу.

И Джоуи страстно поцеловал Пэта в губы. Пэта передернуло. Неужели Джоуи гомик? Сама мысль об этом была так омерзительна, что к горлу подступила тошнота. С той ночи он навсегда порвал с Джоуи и больше в жизни не сказал ему ни слова.

Пэт Мэрфи ненавидел гомосексуалистов. Уроды, «голубые», педики, грязные твари, проклятые Богом! Вечно норовят соблазнить невинных детей! Он посвятил жизнь борьбе против этих извращенных типов и был известен всей Америке своими гневными обличениями представителей сексуальных меньшинств.

Раньше он всегда приезжал в Вашингтон один, но на этот раз жена настояла на том, чтобы он взял ее и детей.

– Мы хотим посмотреть, как ты здесь устроился, – твердила она, и Пэт наконец сдался. И теперь, глядя на жену и детей, устало думал, что, возможно, видит их в последний раз. Как он мог сделать такую идиотскую ошибку? Ну ладно, ничего, осталось потерпеть совсем немного. Почти все кончено. Пусть его семейка строит грандиозные планы на завтра! Но его здесь не окажется. Прежде чем они успеют проснуться, он будет на пути в Бразилию.

Там, где его уже ждет Аллен.

В суперлюксе 825 царила мертвенная тишина.

– Дыши, – приказывал он себе. – Медленнее… ровнее… Главное – не поддаться панике.

Он глядел на стройное обнаженное тело девушки, распростертое на полу, и повторял:

– Это не я… не я… она сама поскользнулась.

Кровь сочилась из раны, собиралась маленькой лужицей на ковре, в том месте, где голова ударилась об угол витого железного столика. Он безуспешно попытался нащупать пульс. Ничего. Просто невероятно – минуту назад она была живой и теплой, а теперь…

Нужно как‑то убраться отсюда. И немедленно.

Отвернувшись от трупа, мужчина начал торопливо одеваться. Если все обнаружится… его ждет не просто скандал, а землетрясение! Катастрофа!!! Сейчас самое главное, чтобы ни одна собака не дозналась о настоящем имени человека, снявшего номер!

Одевшись, он поспешил в ванную, намочил полотенце и начал старательно вытирать все, к чему прикасался.

Уверившись, что отпечатков не осталось, он в последний раз оглядел комнату. Ее сумочка!

Мужчина поднял с дивана сумочку девушки и направился к лифту, стараясь унять сердцебиение. Двери открылись. Он шагнул внутрь и нажал кнопку, обозначенную буквой «Г». Еще несколько секунд, и лифт остановился в подземном гараже. Там никого не было. Он поспешил было к своей машине, но тут же, вспомнив что‑то, снова вошел в лифт и вытер платком кнопки. Потом постоял в тени, желая убедиться, что никто его не увидит. Ему повезло – в гараже никто не появился. Человек подбежал к машине, сел за руль и включил зажигание. Автомобиль затерялся в уличном потоке.

Тело обнаружила горничная‑филиппинка.

– Сохрани меня Господь и все святые! – в ужасе прошептала женщина и, перекрестившись, с воплем вылетела из комнаты. На помощь примчались Джереми Робинсон и Том Питерс, начальник охраны.

– Иисусе! – охнул Том. – Да ей не больше шестнадцати! Нужно срочно звонить в полицию.

– Погоди!

Полиция. Газеты. Разоблачения.

На какое‑то безумное мгновение Робинсону пришло в голову, что будет, пожалуй, лучше без лишнего шума избавиться от трупа. Но горничная… небось уже успела раззвонить по всему отелю.

– Пожалуй, ты прав, – неохотно пробормотал он.

Том Питерс вынул из кармана платок и взялся за телефонную трубку.

– Что это на тебя нашло? – взвился Робинсон. – Это не убийство, а несчастный случай!

– Еще неизвестно, во что мы вляпались, – огрызнулся Питерс и, набрав номер, попросил: – Дайте отдел убийств.

Детектив Ник Риз словно сошел с обложки боевика. Настоящий лихой полицейский, гроза преступного мира, высокий здоровяк со сломанным, криво сросшимся носом, памяткой былой боксерской карьеры. Он начал службу простым полицейским и медленно, шаг за шагом поднимался наверх – от старшего офицера патрульной службы до сержанта и, наконец, лейтенанта. Ему по праву присвоили звание детектива первого разряда, и за последние десять лет на его счету числилось гораздо больше раскрытых дел, чем у его коллег.

Детектив Риз невозмутимо оглядывал комнату. Приехавшая вместе с ним следственная бригада еще не приступила к работе.

– Кто‑нибудь дотрагивался до нее? – озабоченно спросил Риз.

– Н‑нет, – передернулся Робинсон.

– Кто она?

– Не знаю.

– Да неужели? Молоденькая девушка найдена мертвой в суперлюксе, и вам неизвестно, кто она? Что, в этом отеле нет книги регистрации посетителей?

– Конечно, есть, детектив, но в этом случае… – замялся управляющий.

– В этом случае… да не тяните же!

– Номер снят на имя Юджина Ганта.

– Кто такой Юджин Гант?

– Понятия не имею.

Детектив Риз явно терял терпение.

– Послушайте, если кто‑то снял этот номер, значит, заплатил за него – наличными, кредитной карточкой, баранами, кукурузой и так далее. Тот, кто регистрировал этого Ганта, видел его в лицо. Кстати, кто предоставил ему номер?

– Дневной портье. Карл Горман.

– Мне нужно поговорить с ним.

– Б‑боюсь… это невозможно.

– Почему?

– Он взял отпуск.

– Свяжитесь с ним.

– Горман не сказал, куда едет, – вздохнул несчастный Робинсон.

– Когда он вернется?

– Через две недели.

– Позвольте поделиться с вами маленьким секретом. Вы сильно ошибаетесь, воображая, что я стану ждать две недели. Мне нужны его показания, и немедленно! Неужели ни один человек не видел, как кто‑то входил и выходил из этого номера?

– Возможно, нет, – извиняющимся тоном пробормотал Робинсон. – Видите ли, у этого номера отдельный лифт, который спускается прямо в подземный гараж. И вообще, не понимаю, из‑за чего вся эта суматоха. Скорее всего она сидит на «колесах», ну и перебрала немного. Споткнулась и ударилась головой о стол.

К ним подошел еще один следователь:

– Я проверил шкафы. Одежда и туфли из обычных универмагов. Никаких зацепок.

– Установить личность невозможно?

– Нет. Даже если сумочка и была, мы ничего не нашли.

Детектив Риз снова осмотрел труп и обернулся к полицейскому.

– Принесите мыло. Только сначала намочите.

– Что? – ошарашенно переспросил тот.

– Мокрое мыло.

– Сейчас, сэр.

Ник встал на колени и поднял руку девушки.

– Похоже, это школьное кольцо.

Подоспевший полицейский протянул ему брусок мыла. Риз осторожно намылил палец мертвой и снял кольцо.

– Денверская высшая школа. На нем инициалы П и Й. Немедленно проверьте. Позвоните в школу и выясните, кто она. Нужно опознать труп, и как можно скорее.

– Здесь что‑то неладно, Ник, – вмешался детектив Эд Нельсон, снимавший отпечатки. – Мебель и дверные ручки тщательно протерты.

– Значит, кто‑то был рядом, когда она умирала. Почему не позаботился вызвать врача? Почему уничтожил отпечатки? И что, черт возьми, делала девчонка в таком дорогом люксе? Мистер Робинсон, как был оплачен номер?

– Наличными. Посыльный принес конверт. Номер зарезервировали по телефону.

– Ник, уже можно уносить тело? – спросила коронер[14].

– От этого за версту воняет дерьмом. Интересно все же кто снял номер. Коронер, можете выносить тело. Эд, ты проверил отпечатки в лифте?

– Еще минуту. Обнаружили какие‑нибудь следы насильственной смерти?

– Только рана на лбу. Но мы, конечно, произведем вскрытие.

– Следы уколов?

– Ни одного.

– Похоже, что ее изнасиловали?

– Вроде нет, но проверим и это.

– И что мы имеем? – вздохнул Риз. – Школьницу из Денвера, которая приезжает в Вашингтон и погибает в одном из самых дорогих отелей города. Кто‑то стирает отпечатки и исчезает. От всего.

– Естественно. Он спускается прямо в подземный гараж. Там всего две кнопки. Обе протерты.

– Гараж осмотрел?

– Конечно. Ничего из ряда вон выходящего.

– Кто‑то здорово постарался замести следы. Либо у нас на него заведено досье, либо это важная шишка, которой вздумалось развлечься в свободное время. Мистер Робинсон, кто обычно снимает этот люкс?

– Наши… самые почетные гости, – неохотно признался управляющий. – Короли, премьер‑министры… президенты.

– Последние двадцать четыре часа по этому телефону звонили?

– Не знаю.

– Но у вас регистрируются такие звонки? – раздраженно рявкнул Риз.

– Разумеется.

Ник поднял трубку.

– Коммутатор? Это детектив Ник Риз. Посмотрите, звонили ли из суперлюкса последние двадцать четыре часа… Хорошо, я подожду.

Санитары накрыли обнаженное худенькое тельце простыней и положили на носилки. Господи, да ведь она еще и не начинала жить! Бедняжка!

– Детектив Риз, – окликнула телефонистка.

– Да?

– Вчера был один звонок. Внутригородской.

Риз вынул блокнот и ручку.

– Какой номер? Четыре – пять – шесть – семь – ноль – четыре – один? – Он начал было записывать, но тут же остановился и ошеломленно уставился на блокнот: – Ну, мать твою…

– Что там? – удивился Нельсон. Риз медленно поднял голову.

– Это один из номеров Белого дома.

Date: 2015-08-24; view: 268; Нарушение авторских прав