Второй этап мучительного расставания: защитная реакция

Для этого этапа характерны шутки на тему внешности партнера, расставание с которым далось так тяжело, иронические высказывания о его сексуальных возможностях (и об отсутствии таковых) и разнообразных недостатках. Брошенный кромсает ножницами фотографии, сжигает все, что напоминает о прежних отношениях, и рассказывает гадости о бывшем любовнике каждому, кто готов слушать.

– Засранец!

Звонок только что прервал мой сладкий сон. Два часа тринадцать минут ночи. Я в недоумении посмотрела на телефон: кто‑то обозвал меня засранцем? Глупая детская шалость в такое время? Я уже собиралась повесить трубку, как вдруг услышала:

– Дэни, алло?

«Дэни». Ладно, наверное, это недовольный клиент, которому удалось найти мой номер. Плохо дело. А ведь я никогда не нарушала второе правило, никому не называла свою фамилию. О Господи, неужели какой‑то сумасшедший на мою голову?

– Кто это, черт возьми? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал громко и грозно. Если этот гад думает, что может запутать меня, – пусть даже не надеется!

– Это я!

Но это мне ни о чем не говорило.

– Простите? – Я никак не могла нащупать выключатель, чтобы зажечь свет и посмотреть на определитель номера. – Кто это?

– Твой брат! Дэни, ты в своем уме?

Я протерла глаза.

– Шон?

– Ну да, Шон! У тебя есть еще один брат? – Он тихо свистнул в трубку. – Постой, ничего не говори. Если к тебе на работу сегодня заявился незаконнорожденный сын нашего папаши, я предпочел бы об этом не знать.

Вот теперь я окончательно проснулась.

– Шон, что стряслось?

– Он засранец!

– Кто?

– Отец!

Я села в постели.

– Ты выяснил, что у отца… – Я не могла заставить себя произнести слово «роман».

Молчание длилось столько, что мне показалось, будто Шон отсоединился.

– Да, все именно так, как ты думала. Он с ней. С Гретчен.

Но я ждала совсем другого ответа.

– Ты уверен? – прохрипела я.

– У отца есть любовница. Хуже того, возможно, даже не одна. В его компьютере я нашел подтверждение о регистрации на сайте Match.com и кучу посланий. Последние два часа я занимаюсь тем, что читаю их. Некоторые были написаны полгода назад!

В этот момент мне следовало бы произнести: «Ну, что я тебе говорила?» Но злорадствовать почему‑то не хотелось. Я была в таком шоке, что едва могла дышать.

– Все так плохо? – наконец спросила я шепотом.

– Очень. Случись такое в «Месте преступления», доказательств было бы достаточно, чтобы предъявить обвинение.

– Обвинение в чем?

– В супружеской неверности. Он хранит тонну писем от Гретчен! Все романтические и сексуальные.

Мой отец – извращенец, помешанный на виртуальном сексе!

– Вот сукин сын!

– Мне больше нравится «засранец». И ему очень подходит!

У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, и я испугалась, что могу потерять сознание.

– И он хранил эти письма в компьютере? Там, где мама могла легко их обнаружить?! – вскрикнула я. Представляю себе бедняжку маму, которая включает компьютер, чтобы посмотреть кулинарный рецепт, и натыкается на страстные любовные послания, написанные отцом другой женщине…

– Расслабься! Папка была запаролена. Мне пришлось взломать его.

– Ты умеешь взламывать пароли? – Я знала, что Шон большой любитель видеоигр, но не думала, что он еще и хакер.

– Теперь да. Я нашел в Интернете руководство для хакеров и сам всему научился. Тебе тоже не мешало бы освоить. Удивишься, насколько это легко. Как только у меня получилось, я тут же открыл виртуальную «сокровищницу». Там столько всего… Можно сказать, настоящая оргия…

– Пожалуйста, не надо сейчас употреблять это слово! – Я терла виски, стараясь прогнать возникший перед глазами образ.

– Извини, про оргии говорили вчера по телевизору. Как бы там ни было, папка отца забита ответами на его объявления. Он размещает их на разных сайтах уже довольно давно, явно не один месяц. И еще он частый гость в одном чате под названием «Женаты, но в поиске».

– «Женаты, но в поиске»? – возмутилась я. – Существует чат с таким названием?

– Есть и хуже, – кисло продолжил мой брат. – «Старые жеребцы для молоденьких кобылок» – еще один его любимый чат.

– Боюсь, меня сейчас вырвет.

– Ужасно противно? – Шон хрипло хихикнул. – Готов спорить, Гретчен у него не первая. Думаю, это давно началось…

– С того момента, как мы переехали в Массачусетс? – Я с трудом сглотнула, стараясь подавить какой‑то кислый ком, стоящий в горле.

– Не говори ерунды! Уверен, это тянется еще со времен Нового Орлеана. Помнишь, отец всегда жаловался, что приходится работать допоздна? Думаю, он околачивался в стрип‑барах на Бурбон‑стрит.

У меня перед глазами тут же возникла мерзкая картинка: отец, гуляющий по Бурбон‑стрит – в одной руке пиво, в другой – карнавальные бусы. Как только мимо проходит молодая красотка, он предлагает их ей в обмен на демонстрацию женских прелестей. Такое впечатление, что он персонаж фильма «Девушки сходят с ума». Охваченная ужасом, я рухнула на подушки.

– Дэни?! Дэни?!

Похоже, Шон уже давно звал меня.

– Я еще не сказал тебе самого страшного!

Я вжалась в матрас, мечтая о том, чтобы он поглотил меня целиком.

– Это еще не все?

– Отнюдь.

– Шон, завтра рано вставать и…

– Но я еще не рассказал тебе о фотографиях!

– Фотографиях?

– Я прямо сейчас пересылаю их тебе.

– Что?! – завопила я. – Не хочу ничего видеть!

– Ты уверена?

– Абсолютно. Спасибо тебе большое, но мне совсем не хочется смотреть на голых теток! – Я негодовала. Что случилось с Шоном? Почему он считает, что меня интересуют порноснимки?

– Там нет голых теток. Тебе разве не любопытно взглянуть на Гретчен? – настаивал Шон.

– Ты забыл, я ведь ее уже видела.

– Ах да, конечно. Что у меня с головой? Ладно, тогда не стану тебе их присылать. Но я очень удивился, увидев Гретчен. Она очень даже ничего.

– У нее большая задница, – огрызнулась я.

– Некоторым мужчинам это нравится! – И мой брат тут же принялся насвистывать хит «Малышка вернулась». Но мне было совсем не смешно, и тогда он сказал: – Дэни, прости. Я пытался немного разрядить обстановку. Все это ужасно. У меня даже живот разболелся. Представь, что будет с мамой, когда она узнает.

– Ты ей ничего не говорил?

– Нет. Хочу еще порыться в его файлах, может, найду что‑нибудь. Как только у нас будут все доказательства, мы пойдем к маме.

– Как скажешь… – Меня трясло, хотелось немедленно покончить с этой историей и забыть все, что уже известно.

– Ты ведь работаешь завтра. Иди ложись, – смилостивился Шон.

Черт возьми, разве у меня остался шанс уснуть?! Но я все равно была рада, что разговор закончился: не могла больше слушать брата. Но как только я повесила трубку, навалилось чувство одиночества. Сделав несколько глубоких вдохов, я, пошатываясь, выбралась из кровати.

Оглядела спальню, пытаясь придумать, чем бы себя занять. У меня кружилась голова, сердце готово было выскочить из груди. Так много вещей в этой комнате напоминали о родителях: стол, подаренный мне в честь окончания средней школы, связанное мамой покрывало, аметистовые серьги – подарок на прошлое Рождество…

Вдруг на одной из полок я заметила фотоальбом. В нем снимки шестилетней давности – мы путешествовали по Франции. Родители организовали эту поездку в честь моего окончания колледжа. Мне тогда было двадцать два. Большинство людей в этом возрасте с ужасом восприняли бы перспективу провести каникулы с родителями, но я была очень довольна. Отец всегда так поздно приходил с работы, что, взрослея, я ценила каждое мгновение, которое нам удавалось провести вместе. С тех пор я так и не изменилась. Шон тогда сдавал экзамены за семестр и не смог поехать с нами. Но мы с мамой и отцом отлично провели время.

Я подошла к полке, достала альбом и стала листать, разглядывая фотографии. Мама и папа возле стеклянной пирамиды у входа в Лувр. Мы с отцом на фоне Эйфелевой башни. Мы втроем плывем на пароходике по Сене. Отец в саду Версаля. Отец пьет вино в кафе «Паризьен». Отец восхищенно разглядывает «Мону Лизу», которая не оправдала наших ожиданий, потому что оказалась очень маленькой.

Чем дальше я листала альбом, тем яснее понимала: папа – простите, отец – присутствовал на каждой фотографии. И внезапно это привело меня в ярость. Мне никогда не приходило в голову, что он постоянно лезет в объектив. Мог хотя бы несколько раз сфотографировать нас с мамой – на память следующим поколениям, так нет, он хотел, чтобы его личина всегда была в кадре. Даже тогда он был эгоистичным ублюдком!

Я продолжала листать альбом – отец с самодовольным видом смотрел на меня с каждой страницы – и раздражалась все сильнее. Отец гуляет по Елисейским полям. Отец примеряет берет в сувенирной лавчонке. Отец ест круассан на балконе в нашем гостиничном номере…

Хватит того, что этот человек разрушил мою семью. Я не позволю ему испортить еще и мои воспоминания о Париже!

Подлетев к столу, я открыла верхний ящик и достала ножницы. Вынула из альбома фотографии, которые привели меня в ярость, и сложила их в стопку на кровати. Достав все снимки, оскверненные присутствием отца, я принялась за сложнейшую работу: нужно было вырезать его изображение, не повредив при этом остальное. Я старалась. Эйфелеву башню, например, разрезала ровно пополам, оставив себя и выкинув этого лживого придурка! Вырезала отца и из фотографии с «Моной Лизой» – ни за что не позволю ему портить великое искусство. Я не оставила и следа от его присутствия на Елисейских полях, в саду Версаля и рядом с Триумфальной аркой.

Добралась даже до снимка на балконе отеля и сделала так, что на нем осталась лишь рука отца, держащая круассан.

Закончив работу, я убрала все изрезанные снимки в альбом и, довольная результатом, вернулась в кровать. В моем фотоальбоме теперь хранился странный, разрозненный фото‑отчет о поездке во Францию. Постороннему человеку могло показаться, что снимки побывали в руках психопата. Но мне‑то лучше знать!

С чувством глубокого удовлетворения я отправила все вырезанные фрагменты в мусорную корзину.

Date: 2015-08-24; view: 300; Нарушение авторских прав