Нам нужно поговорить

В четверг, в восемь вечера, я стояла на большой кухне в доме родителей и наблюдала, как мама готовит национальные блюда каджунов. В моей семье не так много традиций, но это одна из них: раз в две недели, по четвергам, мы вместе ужинали, и обычно мама подавала что‑нибудь острое.

Мой брат всегда появлялся в самую последнюю секунду – он не любил общаться, предпочитал торчать на втором этаже перед телевизором. Он спускался вниз, к накрытому столу, набивал рот и снова удирал.

– Нам нужно поговорить, – сказала мама.

Я скривилась. Разве за таким заявлением может последовать что‑то хорошее?

– Постой, попробую угадать. Ты сожгла джамбалайя, и на ужин у нас сегодня пицца, – пошутила я.

– Дэни, я волнуюсь за тебя.

– Волнуешься? – повторила я и пригладила светлые, до плеч, волосы. Мама помешивала рис, а я рассматривала ее лицо. Иногда меня поражает, насколько мы с ней похожи. Обе невысокие и стройные, с хорошей кожей, зелеными глазами и волосами пшеничного цвета. Говорят, что, взглянув на мать, девушка может представить, как сама будет выглядеть через много лет. Если так, то мне повезло. Мама, несмотря на возраст, в отличной форме.

Она перестала мешать рис.

– Дэни, тебе двадцать восемь лет! Через два года исполнится тридцать. Тридцать!

– Здорово, мам, спасибо, что напомнила!

– К тридцати годам я уже вышла замуж, родила двоих детей и сделала успешную карьеру! И у меня был дом. А ты до сих пор приходишь по вечерам в крохотную квартирку в Кембридже и мечешься, пытаясь устроить свою жизнь.

– У меня в жизни все в порядке, – проворчала я и, одним глотком допив вино, заново наполнила бокал. Честно говоря, во многом мне повезло. Может быть, «Развод. Инк» и не самое спокойное место, зато там хорошо платят. А стабильный доход мне просто необходим, потому что после ухода Гаррета я осталась не только с разбитым сердцем, но и с пустым банковским счетом. Я все еще не выплатила долги, в которые влезла, пытаясь утешиться после неудавшихся отношений.

– Нет, это не так. Дэни, ты делаешь вид, что счастлива, но я‑то вижу… Проходят лучшие годы твоей жизни. Расцвет! Ты должна гулять, веселиться, встречаться с людьми – в общем, жить полной жизнью. Через несколько лет ты уже будешь не в том возрасте, чтобы развлекаться.

Не в том возрасте, чтобы развлекаться? Откуда она взяла это?

– А ты ведешь себя как пенсионерка, – заключила мама с кривой улыбкой.

Я открыла рот от удивления:

– Хочешь, чтобы я снова превратилась в подростка?

– Нет, всего лишь немного расшевелить тебя.

– А как же Шон? – Я попыталась сменить тему. – У меня хотя бы есть собственное жилье. А он в свои двадцать пять все еще живет вместе с вами и работает в «Блокбастере», выдает напрокат фильмы! Да еще и неполный день!

– Твой брат собирается поступать на медицинский факультет, – возразила мама. – Он откладывает деньги.

Уже два года с момента окончания Северо‑Восточного университета мой брат «собирается поступать на медицинский». Но мне почему‑то всегда казалось, что он просто слоняется по дому, играет в видеоигры и смотрит кабельное телевидение.

К счастью, наш разговор не успел принять опасный оборот: на кухне появился отец.

– Привет, дорогая. – Он чмокнул меня в щеку. Заметив страдание на моем лице, добавил: – Бет, ты опять ее мучаешь?

– Всего лишь проявляю обычное для матери беспокойство.

– Да, уж я‑то знаю, насколько деспотичным может быть твое «беспокойство».

– Но я делаю то, что должна! – Мама заметно напряглась.

– Не возражаешь, если я на минутку заберу Дэни? – подмигнул мне отец. – В машине осталось несколько коробок. Мне понадобится помощь, чтобы занести их в дом.

Мама махнула рукой:

– Конечно, Пол, никаких проблем.

Было ясно: она рассердилась из‑за того, что отец прервал ее, но при этом я почувствовала облегчение – удалось выбраться из кухни живой и невредимой.

– У тебя все в порядке? – спросил отец, когда мы выходили из дома.

– Отлично. Если не принимать во внимание испанскую инквизицию…

– Ты о маме? – Он пожал плечами. – В последнее время, как бы сказать… Она живет в состоянии стресса.

Я кивнула:

– Знаю, к тому же ей скоро исполнится пятьдесят пять.

Отец открыл багажник своей «ауди» и начал доставать огромные коробки с документами.

Моя мама, совмещавшая посты корпоративного тренера и аналитика, полгода назад ушла на пенсию. Я сказала «ушла», как будто у нее был выбор. Но это не так. Совет директоров решил, что компании необходима «свежая кровь». И соответственно несколько человек, включая мою мать, были вынуждены выйти на пенсию досрочно. С тех пор она стала сама не своя.

Отец протянул мне коробку.

– Спасибо за помощь!

– Что здесь у тебя? – спросила я.

– Бумаги клиентов, – проворчал он, захлопывая багажник. – Я не успел все сделать. На то, чтобы их просмотреть, уйдет целая ночь.

Отец был настоящим трудоголиком еще до того, как десять лет назад наша семья переехала в Бостон. Он работал финансовым аналитиком в «Мерриутер пейнин‑вестменс» и не только целыми днями сидел в офисе, но и частенько задерживался до ночи.

Мы с трудом поднялись по ступенькам, вошли в дом и отнесли коробки в небольшой кабинет отца рядом с гостиной.

– Если хочешь, я могла бы помочь разобрать их.

– Нет. – Он покачал головой. – Я не стану нагружать тебя работой. – Обнял меня за плечи и улыбнулся. – Может, до ужина посмотрим матч «Бруинз»?

Папа редко находил для меня время. Обычно он бывал очень занят, но не так давно начал меняться.

– Неплохая идея! Мы уже направились к телевизору, когда до нас донесся голос матери:

– Пол, можно тебя на минутку? Наша джамбалайя вышла немного… хрустящей.

– О Боже! Извини, долг зовет. – Отец засмеялся и убежал на кухню.

– Похоже, на ужин у нас сегодня все‑таки будет пицца! – не смогла сдержаться я.

Как правило, пятницы в компании «Развод. Инк» проходят спокойно. Бывшие влюбленные обычно ставят точку в отношениях в начале недели или – и такое бывает – решают не отказываться от секса в последний уик‑энд перед окончательным разрывом.

– Дэни, тебе знаком термин «обязательный арбитраж»? – осведомился мой босс Крейг, подходя к моему столу. – У вас в Луизиане такое бывает?

Крейг искренне считает, что к югу от Вашингтона нет ничего, кроме болот, ранчо‑пансионатов и фермерских хозяйств. Он даже не задумывался о том, что я поселилась в Бостоне уже больше десяти лет назад или что Новый Орлеан – где я родилась и выросла – большой и шумный город. Решила подурачиться.

– Это что‑то вроде модных юридических тусовок, которые проходят в таком большом городе, как Бостон?

– Дэни! – Он был готов взорваться.

Я засмеялась и показала на стул, стоящий напротив моего стола:

– Присаживайтесь.

Крейг задумался на мгновение – на лбу тут же появились морщины – и плюхнулся на стул.

– Да, конечно, я знаю, что такое обязательный арбитраж. А почему вы спрашиваете?

– Знаешь Эвана Хиршбаума?

Вопрос был риторический, но я все равно кивнула.

Хиршбаум – наш самый важный клиент. Можно сказать, что он один в состоянии удерживать нашу компанию на плаву.

– Так вот, сегодня утром, в самый разгар арбитражного заседания, в котором участвовал мистер Хиршбаум, в зал ворвалась Софи Кеннисон – девушка, с которой ты от его имени должна была расстаться на прошлой неделе, – и начала выкрикивать непристойности. Она сбила его с мысли, он мог проиграть дело. – Крейг самодовольно ухмыльнулся. – Хотя, конечно, этого не произошло…

– Конечно.

Босс пристально посмотрел на меня:

– Дэни, скажи мне правду. Ты проинформировала Софи Кеннисон, что мистер Хиршбаум больше не желает ее видеть, или нет?

– Конечно, я сделала это в прошлый понедельник, – вздохнула я. – Она была безутешна.

Безутешна – это еще мягко сказано. Софи рыдала два часа. И в итоге мы оказались в «Хеген‑Даз», где я пыталась привести ее в чувство и в конце концов сама объелась сладким. Не знаю, сколько еще чужих сердечных мук сможет выдержать моя талия!

– Ну что ж, значит, разрыв не состоялся.

– Судя по всему, нет.

– Дэни, как бы там ни было, это происшествие очень огорчило Эвана.

О Боже! Я сдержала смех. При всем желании я бы не смогла представить, как Эван Хиршбаум плачет, тем более из‑за одной из своих подружек «на час». Он кремень, этот парень, во всех отношениях.

– Простите, мне жаль это слышать.

Иногда мне казалось, что в жизни я только и делаю, что извиняюсь. Я говорила «простите» Крейгу, нашим клиентам и – чаще всего – людям, которым сообщала о разрыве. Может быть, на визитке стоило бы написать: «Даниэль М., специалист по извинениям».

– Тебе не мешало бы съездить туда! – сообщил Крейг.

– Куда?

– Домой к Софи. Ее адрес есть в документах, так?

– Вы хотите сказать, что она сейчас не в суде?

– Конечно же, нет. – Крейг покачал головой. – Эван дал ей пинка!

У Крейга имелась привычка вставлять в речь жаргонные словечки, которые звучат нелепо в устах мужчины средних лет – американца ирландского происхождения. На рождественской вечеринке в офисе он хлопал в ладоши и кричал: «Как пить дать!» – каждый раз, когда соглашался с кем‑либо. Я часто переживаю за него. Бедняга не имел в виду ничего плохого. Он основал «Развод. Инк» четыре года назад, после того как жена ушла от него к начинающему музыканту. Крейг работал коммивояжером и однажды, вернувшись домой, обнаружил на холодильнике записку со словами прощания. Бывшая супруга разбила моему боссу сердце и опустошила банковский счет. С тех пор он очень изменился.

– Давайте расставим все точки над i, – предложила я. – Сегодня Софи Кеннисон ворвалась на закрытое судебное заседание и несколько раз громко выругалась. И судья позволил ей уйти? Разве она ничего не нарушила? – Я не очень хорошо разбиралась в юридических тонкостях, но это показалось мне странным.

Крейг развел руками:

– Кто знает? Я не в курсе того, как работает судебная система. Мистер Хиршбаум сможет лучше объяснить. Кстати говоря… – Он поднялся со стула и ткнул пальцем в телефон. – Тебе лучше уладить с ним все вопросы до того, как ты увидишься с Софи.

– Я сделаю это в первую очередь.

– Отлично! Черт возьми, Дэни, тебе придется повозиться! – заключил он, поворачиваясь к выходу. – Утром, когда я говорил с мистером Хиршбаумом, он был вне себя от гнева. Тебе потребуется…

– Не волнуйтесь, Крейг, – перебила я. – Я поцелую его в зад!

Босс улыбнулся. Именно это он и хотел услышать.