Глава 6. Трое в одной лодке

Гарри так и не смог заснуть, сколько бы ни убеждал себя, что все произошедшее несущественно. Сколько бы ни пытался разозлиться и провалиться в привычную ярость, отвернувшись от назойливых воспоминаний. Он сейчас слышит ее так, как не может услышать больше никого, возвращалась и возвращалась настойчивая мысль. Он видит ее насквозь, ему кажется, что она — самый близкий человек, который у него когда-либо был. Его тянет, влечет к ней такая непреодолимая сила, такая потребность быть рядом, вместе, как можно ближе… И нежность — столько нежности, и желания согреть, защитить, спрятать от всего мира, прижать к себе и не отпускать никуда, никогда, ни за что…

От воспоминаний хотелось выть. Это — слишком сильно, слишком огромное чувство, чтобы Драко смог его игнорировать, понимал Гарри. Это — именно то, как все начиналось у нас… То, что осталось — когда связь разорвали, а близость исчезла. То, что я потерял в один миг, перестав быть для него даже потенциальным… а кем я для него, вообще, был? Стоило ли все это хоть малейших усилий со стороны Малфоя? Он хоть немного сопротивлялся? Или бросился ей помогать — радостно и, может, даже с облегчением наплевав на все?..

Мы были слишком далеки друг от друга. Мы слишком много времени тратили на собственную гордость и доказывания своей правоты, мы забывали о том, что другой — тоже живой человек, мы — два эгоцентрика…

«Эгоцентрик здесь я, Малфой. А ты — эгоист. Не путай…» — всплыла вдруг в голове полузабытая фраза. Я ведь шутил тогда, с тоской думал Гарри, сидя на открытой террасе, у стены, сжавшись в комок и спрятавшись за каменным выступом — чтобы, даже если кому-то и придет в голову искать его здесь, все равно провести эту ночь в одиночестве. Мне не нужны подачки и жалость, с каким-то замороженным отчаянием понимал он. Я хочу большего, но я слишком хорошо помню, что такое — быть наставником еще не сформировавшегося мага, чтобы надеяться на что-то. И мы — действительно — два эгоиста… да что там, я — эгоист. Я слишком долго думал только о себе, чтобы он продолжал меня ждать.

В голове вдруг всплыл еще один давний диалог, и Гарри захотелось уткнуться лицом в колени и завыть.

— Ты не можешь надоесть, Поттер, — сказал тогда ему Драко. — Ты можешь просто уйти, сам. И не оставить человеку выбора — кроме как начать искать тебе замену. Не все же такие… благородно жертвенные, чтобы бесконечно ждать, когда ты вернешься.

Мерлин, так одиноко — и отчаянно, пронзительно страшно от этого одиночества Гарри не было, наверное, с тех полузабытых далеких лет, проведенных в чулане у Дурслей. Сидя на дощатом полу в темноте запертой комнаты, он мечтал о счастье, и близких людях, и любящих руках, и улыбках, обращенных к нему — мечтал, не зная, что это и как это бывает. Теперь он знает. Легче ли ему? Да вот как бы не наоборот…

Интересно, сейчас они вместе? — пришла вдруг тусклая, болезненно ранящая мысль. Он сидит с ней в саду, угощая вином и болтая о политике? Объясняет ей — так, как умеет только он — почему для нее будет лучше бросить свою типографию, прикрыть издательство и переехать сюда, в поместье Блэков — мрачное прибежище для несчастных и отчаявшихся? А она смотрит в небо своими отрешенными глазами и удивляется — надо же, сижу всю ночь с Малфоем и рассуждаю, не предать ли мне своих друзей… А он легко касается кончиками пальцев ее руки и мягко напоминает — это они рано или поздно предали бы тебя. Ты поступаешь правильно…

И утром она уже обоснует для себя логически почти сформировавшееся желание отказаться от всего мира, если Малфой будет с ней. А ведь он — будет… В очень странном, покореженном и дурацком смысле, но понятие «долг» для слизеринца — по-своему, святыня. Он не отступится от того, что считает правильным… не бросит ее… как бросал меня однажды… ох, Мерлин…

Пальцы запутались в черных волосах, руки закрыли смуглое лицо, и только по судорожно вздрагивающим плечам можно было бы понять, что человек, сидящий холодной майской ночью на открытой террасе поместья, напряжен, как сжатая пружина. Гарри было так плохо и так беспросветно, тоскливо, отчаянно хотелось, чтобы все произошедшее оказалось сном, что он сам пугался собственных мыслей.

Я справлюсь и один, повторял он, кусая губы, и от этих слов почему-то наворачивались слезы обиды. На кого? На Малфоя, зачем-то не рванувшего домой сразу после слушанья и решившего прогуляться с девушкой, на Луну, которая подвернулась ему именно в этот момент, и Драко не почувствовал опасности, на себя, оставшегося в итоге у разбитого корыта — как и всегда в его жизни? На весь мир, устроенный так, что любой маг теоретически способен проводить бессчетное количество посвящений — на сколько хватит души?..

Все могло бы быть намного хуже, пришла под утро мысль, отдающая самоубийственным юмором. Это могла быть не Луна Лавгуд, а Шеклбот Кингсли, например. И нас бы завтра же поставили к стенке — за, фактически, убийство Главного Аврора… Или, что еще пакостнее, это мог быть Министр Магии… Тогда бы даже просто смертной казнью не отделались, до нее ж еще и дожить пришлось бы…

Легче от самобичевания и высмеивания ситуации не становилось. Глядя на светлеющее небо, на лучи восходящего солнца, пробивающиеся через верхушки деревьев, Гарри оцепенело вслушивался в себя и не понимал — почему, черт возьми, я все еще жив? Я ведь не хотел этого, я не просился обратно, я был бы рад, если бы вечность для меня закончилась в бесконечности ревущего пламени. Почему, а главное — зачем меня вышвырнули обратно, как выжатую тряпку, как использованный и бесполезный теперь артефакт? И что мне делать здесь — сейчас?.. И, опять же, — зачем?..

В какой-то момент он отчаянно, до сжимающегося где-то в груди ледяного комка, позавидовал Драко. Даже если тот получил очередную обманку, стихийные иллюзии, выдающие случайного человека за самое родное и близкое существо — он получил хотя бы это. Какое-то время ему будет казаться, что в жизни есть цель и смысл, что рядом кто-то, понимающий его и, возможно, даже поддерживающий… Кто-то, чьи руки согреют его, когда жизнь начнет казаться совсем уж невыносимой. Если, конечно, Малфой не сделал выводы из прошлой… как он там выразился? — ошибки, и не примет в очередной раз стихийное притяжение за настоящее родство душ… за близость, за тепло… за любовь…

Он нужен МНЕ, вдруг с отчаянным упрямством понял Гарри. То, что было и есть между нами, уже точно нельзя списать на стихийную связь — я разорвал ее почти год назад. И сейчас он бросит все это только потому, что поверить в настоящее чувство к этой девочке ему на порядок легче… тем более, что к этому его все и подталкивает…

Утреннее солнце светило в глаза, и Гарри не отворачивался, принимая его, как собственную судьбу. Я слишком долго поддавался ярости и отчаянию, беспомощно глядя на яркий свет, думал он. Неужели я не смогу по-другому? Жить — раз уж у меня нет выбора — и думать не только о себе? Пусть даже это больнее в тысячи раз, чем можно было бы предположить…

Выпрямив затекшую спину, Гарри встал, покачнувшись от накатившего головокружения, и побрел вниз — на кухню. Я не буду спрашивать Добби, где они были, решил для себя он. Это больше — не часть моей жизни. Пусть делают, что хотят. Еще немного, и мне станет окончательно все равно. Я смогу.

Спускаясь по лестнице по затихшему под утро полумертвому дому, он услышал негромкий шорох в холле и свернул туда, в последнюю секунду успев подумать, что, дай Мерлин, это не они болтают там с вечера. Сталкиваться со свежеиспеченной парочкой сейчас было бы выше его сил.

В холле стояла Луна Лавгуд, быстрыми движениями собирая перед зеркалом волосы в какую-то хитрую раковину на затылке и пытаясь заколоть все это сооружение своей палочкой. Увидев Гарри, она быстро обернулась и опустила глаза.

— Доброе утро… — со вздохом пробормотала девушка.

Гарри горько усмехнулся и медленно подошел к ней, устало прислоняясь к стене рядом с зеркалом.

— Доброе… — негромко хмыкнул он — и не удержался от вопроса: — вы что, так и не ложились?

— Да, видок у меня тот еще… — скептически глядя на свое отражение, скривилась Луна. — Не смогла уснуть. Пойду… пока Малфой не появился.

— Куда? — от удивления выпрямившись, ошеломленно спросил Гарри.

— Домой, — пожала плечами девушка. — Куда же еще…

Гарри смотрел на ее осунувшееся за ночь лицо, на едва заметные темные круги под глазами, на упрямо сжатые губы — и не находил слов. Просто промолчи — кричало что-то внутри него. Промолчи, и она уйдет. И все закончится.

Не закончится, возразил он себе, глядя, как Луна перебрасывает бежевую мантию через руку и окидывает в последний раз себя взглядом в зеркале. Не смей лгать. Ты же знаешь, что будет…

— Ты не можешь уйти… — сдавленно прошептал он.

— Могу, — равнодушно ответила Луна. — Я все могу, Гарри. Вам бы самим тут… без меня разобраться. А мне и моих проблем выше крыши…

Он на секунду прикрыл глаза, лихорадочно пытаясь подобрать нужные слова.

— Он… — Гарри запнулся. — Он не рассказал тебе?

— О чем? — девушка повернулась к нему. В ее глазах светилась вселенская усталость.

— Ты не можешь уйти, — тупо повторил Гарри. — Вы должны… быть рядом. Вместе.

Каждое слово причиняло такую боль, словно он сам заколачивал гвозди в крышку собственного гроба. По одному, медленно, размеренно, вздрагивая от ударов.

Луна мягко улыбнулась и покачала головой.

— И кому мы должны это, Гарри? — тихо спросила она. — Я не просила… делать из меня ЭТО. Хотя, знаешь, не думаю, что мне будет намного сложнее, чем было всегда. Я привыкла…

— Ты не понимаешь, — выдохнул Гарри, снова устало прислоняясь к стене и пряча лицо в ладонях. — Я же сам… проходил через это. Я чуть не умер наутро, когда проснулся один, и… его не было рядом. Стихии будут рвать тебя на части, выбирая, которой из них ты больше понравишься. Это… не то испытание, которого хочется пожелать…

— Я справлюсь, — упрямо повторила девушка.

Ярко-зеленые глаза распахнулись, с мольбой и болью глядя на нее.

— ОН не справится… — почти беззвучно прошептал Гарри. — Ты просто убьешь его, если уйдешь. Если умрешь сама.

Ее губы дрогнули, и Гарри понял, что она до истерики боится всего, что свалилось на нее со вчерашнего вечера. Боится — и надеется, что сможет спрятаться, просто сбежав от этой парочки магических существ и закрыв глаза на посвящение.

— Он — твой наставник, — с горечью покачал головой Гарри. — Он отвечает за тебя. Вы… теперь связаны. Он обязан заботиться о тебе, пока… ты не сформируешься… не станешь полноценным магом…

— А потом? — каким-то замороженным голосом спросила Луна.

Гарри пожал плечами и усмехнулся.

— Ну, со Снейпом он до сих пор общается… — пробормотал он.

— Так и думала, что Снейп тут не просто так ошивается, — вздохнула девушка и устало потерла лоб. — Что, Драко и его инициировал?

— Что? — мысль вдруг показалась Гарри до неприличия идиотской. — Нет, что ты, наоборот…

— Гарри.

Он смотрел на нее и понимал, что она сейчас скажет. И почему-то это было унизительнее всего.

— Не надо… — прошептал он, отворачиваясь.

Тонкие пальцы неуверенно скользнули по его плечу, осторожно сжались, а потом Луна подошла ближе, и Гарри почувствовал, как согревает затылок ее дыхание.

— Ты… — прошептала она, зарываясь лицом в его волосы, рывком прижимая его к себе, отчаянно и как-то беспомощно обнимая его сзади. — Я…

— Не надо, — глухо повторил Гарри. — Он хоть дал тебе комнату?

Луна торопливо кивнула.

— Восточные апартаменты, кажется…

Гарри невесело усмехнулся.

— Значит, он предполагал, что ты останешься, — устало проговорил он. — Иначе дал бы комнату для гостей… Просто, видимо, не подумал, что ты решишь сбежать в шесть утра.

Она сдавленно всхлипнула, и Гарри понял, что она плачет. Медленно обернувшись, он обнял ее и замер, кусая губы и перебирая пряди ее светлых волос.

— Иди к себе, — прошептал он. — И, если станет плохо, сразу беги к нему, хорошо? Не вздумай прятаться…

Луна прерывисто вздохнула, не поднимая головы от его плеча.

— Пожалуйста… — прошептал Гарри, глядя в окно за ее спиной невидящим взглядом.

* * *

Для Драко день начался с постепенно нарастающего в ушах тонкого, изматывающего комариного звона. Почти на автомате выбравшись из постели и одевшись, он, секунду подумав, аппарировал прямо в комнаты Луны Лавгуд, решив не заморачиваться приличиями, дожидаясь, пока чертов звон превратится в рев. Он помнил, как чуть не довел до сумасшествия Поттера, отпустив его от себя на ночь и забыв, что разрывать контакт в первые сутки — почти самоубийство для обоих магов.

Девушка спала, сжавшись в комочек на широкой кровати, лежа прямо в одежде поверх одеял и обхватив тонкими руками подушку. Плечи ее слегка вздрагивали, на висках выступили капельки холодного пота.

Идиот, — обругал себя Драко, осторожно садясь рядом и обнимая ее. Дрожь тут же прекратилась. Луна, вздохнув, расслабилась, так и не проснувшись, и доверчиво уткнулась лицом в его колени. Пальчики обхватили бедро парня, и Драко почувствовал, как его самого бросает в дрожь от этого простого прикосновения. Совсем мы тут озверели, с тоской подумал он, глядя на бледный профиль спящей девушки и машинально поправляя выбившийся из прядки завиток ее волос.

Она спала, тихонько посапывая, и Драко ощущал тепло ее дыхания даже сквозь толстую ткань джинсов, ловя себя на какой-то задыхающейся, невесть откуда взявшейся нежности к этой совсем еще девчонке, и от мысли, с чем ей теперь предстояло жить, почему-то хотелось стиснуть зубы и завыть. Она не заслужила такого, наклоняясь и машинально касаясь губами ее лба, подумал Драко. Мы все не заслужили. Это… черт, это просто несправедливо… Ладно — мы, но она… такая… маленькая, хрупкая… ей-то за что?..

Луна вздохнула во сне и перевернулась на спину, и Малфой пропустил момент, когда она сонно захлопала глазами, улыбаясь ему.

— Доброе утро… — прошептала девушка, проводя кончиками пальцев по его щеке.

Драко смущенно дернулся и попытался выпрямиться.

— Извини, — пробормотал он, опуская голову. — Ты… кошмары снились? — наконец нашелся он.

— Ага… — сонно кивнула Луна. — Мне Гарри сказал, что должны… и что ты поможешь…

— Гарри?.. — растерянно переспросил Драко. — А когда… он…

Луна усмехнулась и снова перевернулась на бок, утыкаясь носом в его бедро.

— Я утром уйти хотела, — негромко сказала она. — Но Гарри сказал, что… это опасно, для нас обоих. Если мы не будем находиться рядом. Я подумала, что ты сам придешь, когда будет нужно.

Драко на мгновение остолбенел. Что, вечно психованный агрессивный Поттер способен переступить через себя и начать поступать, как разумный человек, заботиться о… нем? или пусть даже о Луне… да неважно… От этой мысли веяло таким огромным, нестерпимым облегчением, что Драко вдруг захотелось плакать. Неужели мы, и правда, научимся жить, не бросаясь друг на друга, как пауки в банке? — кусая губы, с замиранием сердца подумал он.

Луна тихонько вздохнула и рассеянно провела по его спине кончиками пальцев.

— Еще придешь?.. — сквозь сон пробормотала она. — Так спокойно, когда ты рядом…

— Это тебе спросонья мерещится, — хмыкнул Драко и, осторожно переложив руку девушки на одеяло, встал. — На самом деле я злобный истерик.

Фыркнув, она зашлась в приступе смеха, пряча голову под подушку и лениво отмахиваясь от него, как от надоедливого боггарта. Закрыв за собой дверь, Драко еще несколько секунд стоял, с улыбкой глядя в пространство и пытаясь стряхнуть с себя оцепенелое, пронзительно-тихое ощущение тепла солнечных колокольчиков, звеневших в ее смехе.

Поттера Драко нашел в библиотеке. Тот сидел на столе, поставив ноги на покачивающийся стул, опираясь локтями на согнутые колени, и с хмурым видом смотрел в окно. Глубокая вертикальная складка на лбу, лучики морщин в уголках потускневших глаз, закушенная губа, побелевшие костяшки сцепленных в замок пальцев. Судорожно напряженные худые плечи под темно-синей рубашкой. И что ж тебя так грызет?.. — невольно подумал Драко, осторожно подходя ближе и усаживаясь рядом с ним, ногой подтягивая к себе стул.

— Спасибо, что остановил ее, — сказал Малфой, невольно копируя позу Гарри.

Тот невыразительно кивнул, не сводя пристального взгляда с порхающей за окном бабочки.

— Выспался? — так же ровно спросил в ответ Гарри. — Я подумал, вы до утра болтать где-нибудь засядете…

Драко на секунду прикрыл глаза, прячась от обрушивающихся непрошенных воспоминаний. Терпкий привкус горячего глинтвейна. Шероховатые грани кубка в руках. Пронизывающий холод ветра. Невыносимо яркий звездный свет, проступивший за разбежавшимися серыми тучами. Грубо обтесанные камни, упирающиеся в спину. И — бледное лицо Поттера, его ошеломляюще зеленые глаза, скрытые за этими его дурацкими круглыми очками…

— Нет, — негромко ответил Драко. — Мы не разговаривали…

— А я думал, что после посвящения лучше побыть вместе, — все тем же спокойно-замороженным тоном перебил его Гарри, не сводя оцепенелого взгляда с бабочки. — Хотя бы несколько часов.

Драко устало вздохнул и с грустью усмехнулся. Все же Поттер никогда не перестанет быть Поттером…

— Мне… было страшно… тогда, — прошептал Малфой. — Слишком страшно. Я просто… боялся остаться один. Поэтому и сидел… с тобой. Не потому, что нужно…

Сцепленные пальцы Поттера дрогнули.

— А с ней я побыл, пока это было необходимо, — добавил Драко. — Она часа два в себя приходила… Потом только домой привел…

Гарри резко выдохнул.

— А… — усмехнулся он. — Ну… тогда да, конечно. Я же не знал.

Мерлин, ну что ты за человек, Поттер… — с тоской подумал Драко. Что за дурацкие сравнения?

— Гарри, — прошептал Малфой, опуская лицо в ладони. — Гарри, перестань, а? Я… — он вздохнул и зарылся пальцами в волосы. — Я устал. Ты… даже не представляешь, до какой степени… Беспокоиться обо всем… авроры эти, слушанье… Теперь еще инициация… Мне вот только ее сейчас не хватало для полного счастья! Я все время дергаюсь, что они там, в Министерстве, еще выдумают, и успеем ли мы подстраховаться, или они просто ввалятся сюда однажды и перебьют нас, как щенков… если повод найдут…

Драко чувствовал, что его несет, и изо всех сил старался не сорваться, не допустить обвинительных интонаций или еще чего-нибудь, что опять взвинтит и без того издерганного Поттера, снова превратив его из потенциального помощника в одну из проблем, которые необходимо решать. Ему, Малфою — и опять в одиночку.

— Пожалуйста… — выдохнул он и покачал головой. — Поттер, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь…

Гарри долго молчал, не шевелясь, и Драко успел подумать, что, наверное, зря понадеялся на проснувшееся здравомыслие гриффиндорца. Что тот мог попросить Луну остаться по каким-нибудь своим причинам… или вообще — из мазохизма…

— Тебя тянет к ней? — все тем же замороженным голосом вдруг спросил Гарри. — Ты уже чувствуешь это?

— Что? — Драко устало поднял голову.

Поттер по-прежнему пристально смотрел за окно, и Драко увидел вдруг, как сильно, почти до крови, он впился ногтями в собственные пальцы. Как едва заметно дрожат побелевшие губы. Черт, да что с тобой происходит?! — чуть не закричал он, вовремя прикусив язык.

— Нежность… — прошептал Гарри. — Всегда все начинается с нежности. Сначала. А потом…

— Перестань, — поморщившись, отвернулся Драко.

Он вспомнил тепло звенящих колокольчиков в сонном девичьем смехе. Тонкие пальчики, доверчиво касающиеся его щеки.

— Чувствуешь, — уверенно усмехнулся Гарри. — Стихийная связь…

— Я помню, что это такое! — раздраженно перебил Малфой. — Поттер, я способен учиться на своих ошибках! И я не собираюсь до бесконечности наступать на одни и те же…

Гарри, наконец, отвернулся от окна и посмотрел на него. Драко задохнулся, поперхнувшись концом фразы. В глазах Поттера была такая боль и такой безмолвный упрек, что он подавил желание отодвинуться.

— Вернемся к излюбленной теме для драки? — сухо спросил Драко. — Можно ли предотвратить посвящение? Сделал я это нарочно или мог отказаться и попробовать прогнуться так, чтобы все были счастливы?

Гарри медленно, очень медленно покачал головой.

— Я… просто… — губы его снова дрогнули, и он отвел остекленевший взгляд в сторону. — Я беспокоюсь о тебе, — вздохнув, ровно сказал он. — Не хочу… чтобы ты снова в это вляпался. Принял стихийную чушь за что-то настоящее. Хотя… с другой стороны — она, слава Мерлину, не парень…

Драко молча кусал губы, глядя на его тонкий, заостренный профиль.

— Гарри, — чуть слышно позвал он.

— Что?

— Я не собираюсь в это вляпываться. Мне… не нужна еще одна проблема. И еще одна иллюзия…

Поттер резко опустил голову и беспомощным жестом закрыл лицо руками.

— Но ведь… — глухо пробормотал он.

— Нет, — мягко повторил Драко. — Ты прав, я чувствую к ней… что-то. Но я помню, что это — неправда. Просто… не толкай меня к ней. Сам. Хорошо?

Гарри молчал, сжимая в одной руке очки и уткнувшись во вторую лицом.

— Хорошо… — прошептал он наконец.

— Ей сейчас тоже непросто, — вздохнул Драко, глядя в сторону. — Думаю, намного… хуже, чем нам. Она же… не знает еще, что ее ждет. Только догадывается. Вспомни, как тебя плющило в первые недели. Все эти новые способности, да еще все вокруг в спину шипят… Ты же гриффиндорец, Поттер! Мы нужны ей…

— Ты, — усмехнулся вдруг Гарри, выпрямляясь. — Ей нужен ты, а не мы. Не ври хоть в этом сам себе, Малфой… Или ты только мне врешь, чтобы я снова в крик не ударился?

Драко закрыл глаза и сдавленно выдохнул. И почему я решил, что разговор будет легким? Почему понадеялся, что он поймет меня? Как мы вообще — когда-то — понимали друг друга? Неужели, и впрямь, все дело в стихийной связи?..

— Криков не будет, не бойся, — хмыкнул, глядя на него, Гарри. — Делайте что хотите, мне все равно. Просто не плачь потом, когда снова… выяснится, что тебе стыдно вспоминать о том, что ты вытворял под действием стихийного притяжения.

— Ты беспокоишься обо мне? — спросил Драко, отвечая на взгляд. — Так сильно, что через слово оскорбляешь меня сейчас? Поттер, может, ты тоже ненадолго прекратишь врать? Для разнообразия, устроим часовой перерыв на честность. Маги все-таки, положено хоть иногда.

Гарри не отводил взгляда, и Малфою на миг показалось, что он чувствует его всего — обиду, неуверенность, и одиночество, и отчаянную, постыдную зависть, и страх, съедающий его изнутри… Ощущение было таким оглушительным, таким всепоглощающим, что Драко невольно моргнул, отводя глаза.

— Ты нужен мне, — почти беззвучно прошептал Гарри.

Мерлин… Поттер, чертов гриффиндорский ублюдок, да разве ж я куда-то ухожу? — чуть не застонал Малфой вслух. Я заперт в этом поместье так же, как ты, мы сто лет назад выясняли, как, что и почему, ну, и какого черта тогда? Ты — мой крест, и никуда я отсюда, никуда, никогда, и какое это, вообще, имеет значение — сейчас, это понятно и так, даже такому идиоту, как ты, должно быть понятно, что только ты… только мы с тобой…

— Но… я… все понимаю, правда… — с какой-то странной горечью добавил вдруг Гарри. — Ты не виноват, просто… так вышло…

— Что ты понимаешь?.. — задохнулся Драко, чуть не срываясь на крик. — Я же сказал, что не собираюсь… с ней! Поттер, неужели сложно раз в жизни просто поверить в то, что я говорю!

— Так ты же врешь, — спокойно возразил Гарри, поворачиваясь к нему. — Это заметно, Малфой, извини. Тебя тянет к ней, и это очевидно.

Драко сдавленно выдохнул и с силой хлопнул ладонью по столу.

— Твою мать, Поттер! — кусая губы, пробормотал он. — Я пришел к тебе, сам! Я пришел попросить тебя помочь мне, а не швыряться в меня обвинениями. Естественно, меня к ней тянет! Ты просто понятия не имеешь, что можно чувствовать к воспитаннику…

— Имею, — равнодушно отвернулся Гарри. — Вряд ли это сильно отличается от того, что чувствуешь к наставнику.

Драко устало покачал головой и слез со стола.

— Тебе всегда важно, чтобы твое слово было последним? — горько усмехнулся он. — Хорошо! Великий Гарри Поттер снова прав! И плевать ему, что он даже не услышал, зачем я вообще приходил. Теперь ты доволен?

Он отвернулся и сделал шаг к двери, когда цепкие пальцы Поттера ухватили его за рукав.

— Ты приходил поблагодарить меня, — монотонно сказал Гарри. — Но оно вряд ли того стоит, так что… больше не утруждайся. Ты хотел попросить у меня помощи — я всегда помогу тебе. Только не ври мне больше, Малфой — это все, что я хотел до тебя донести. Я не стану участвовать в творческом закрывании глаз на то, что происходит.

— Да ничего пока еще не происходит, — раздельно проговорил Драко, выдергивая руку из его хватки. — Кроме того, что у тебя очередная параноидальная идея.

— Я просто не люблю, когда ты врешь, — равнодушно усмехнулся Гарри. — Всегда, знаешь ли… не любил…

Драко замер на вдохе и пристально посмотрел в его осунувшееся лицо.

— Я помню, — мягко сказал он. — Только ты лучше, честное слово, чем во мне ложь выискивать, либо помоги делом, либо собой займись с тем же упорством, Поттер. Хорошо?

— Хорошо, — пожал плечами Гарри.

— И буду признателен, если ты перестанешь ходить с видом великомученика и постараешься не давить на нее еще и своими истериками.

— Хорошо…

— И перестанешь шляться по городу в одиночестве и скрывать от меня, что ты опять задумал и каким именно способом решил устроить нам всем коллективное самоубийство.

— Хорошо! — выкрикнул Гарри ему в лицо. — Хорошо, черт возьми! Я буду паинькой и подстроюсь под всех, Малфой, только хватит уже делать вид, что…

— Что? — глаза Драко сузились.

— Ничего, — вздохнул Гарри и, надев очки, снова отвернулся к окну. — Если это все, то считай, что мы договорились. Обещаю, что постараюсь никому не мешать.

Драко со стоном выдохнул и некоторое время смотрел на безучастный профиль Поттера. Поговорили… ничего не скажешь…

Отчаявшись подобрать слова, он развернулся и вышел из библиотеки, приложив неимоверное усилие, чтобы не хлопнуть изо всех сил дверью.

* * *

Луна вздохнула и устало опустилась в кресло, барабаня пальцами по столу. Ну, где в этом чертовом кабинете можно было запрятать сейф? Если ты — слизеринец, привыкший не доверять никому и всегда опасающийся худшего. Если ты — Драко Малфой, наследник богатейшей чистокровной семьи. Потомственный аристократ, выросший среди правил, церемоний и бесчисленного перечня традиций. Если твой отец — человек, к которому маска приросла настолько, что он уже вряд ли помнил себя настоящего.

Если ты всегда воспринимаешь защищенность лишь как временную передышку… Если каждый миг ждешь удара в спину, пусть даже и не от всех… Если знаешь — мир по отношению к тебе определенно враждебен.

Где, Мерлин тебя побери, в таком случае, ты будешь прятать то, что предпочел бы скрыть от посторонних глаз?

Луна встала и медленно прошлась вдоль стены с пейзажами. Не вешать в кабинете портреты — это, пожалуй, как раз вызов традициям… плюс еще один способ скрыть информацию — не раз бывало, что предателями оказывались именно портреты… или домовые эльфы…

Эльф. Луна вздохнула и потерла лоб. Добби — прелесть, но за секреты Драко он ляжет костьми, тут можно даже и не пытаться что-либо выведать. Все, что бедный домовик мог себе позволить рассказать, он уже выложил, и местонахождение тайника в эту информацию не вошло…

Как она и предполагала, стена за пейзажами оказалась сплошной — ни секретных рычагов, ни полостей. Оглядевшись, Луна решила еще раз изучить ящики стола, хотя инстинкт журналистки, привыкшей докапываться до истины, утверждал, что там делать нечего. Но просто развернуться и уйти не хватало духу. Скрывшийся в дебрях подвала Драко скоро должен был вернуться, а другой возможности еще очень долго может не представиться…

Все это время Луна пыталась разобраться в том, что окружало ее в этой новой жизни, и Драко оказался первым камнем преткновения. Она помнила Малфоя в Хогвартсе замкнутым, настороженным и намертво вцепившимся в маску успешного Слизеринского принца с вечно презрительной ухмылкой и холодными насмешливыми интонациями. Она помнила его в последние месяцы учебы — и видела, как неуловимо, на доли секунды, изменялось его лицо, когда он смотрел на Гарри. Несколько раз она слышала их перепалки, больше похожие на словесную дуэль, в которой слова «ублюдок» и «придурок» встречались чаще, чем обращение друг к другу по имени, но в которой было на порядок больше нежности и заботы, чем у большинства знакомых ей пар.

Наконец, она помнила его таким, каким видела в мысливе Гермионы. Как же отчаянно она жалела тогда, что поменяться с ней местами уже невозможно! Как бы ей хотелось жить в одном доме с ними, видеть их — настоящих, слышать их разговоры, дышать их воздухом… понимать их…

Тот Драко, которого она теперь видела каждый день, не походил ни на один из знакомых ей образов Малфоя. Точнее, походил, но… в каком-то урезанном варианте. Будто из него медленно выжали соки, оставив только волю к жизни и желание бороться до последнего. Выдавили по капле способность верить, расслабляться, радоваться, наконец… Драко был похож на упрямое одинокое дерево в степи, вымахавшее до немалых размеров и во всех плоскостях перекрученное ветрами. Такое, которое гнется от каждого шквалистого порыва, склоняясь почти до земли и из последних сил цепляясь корнями за землю — и снова устало выпрямляется, как только настанет минута затишья.

Вот только — тот Малфой, которого она помнила, делал бы это гордо и с достоинством. В этом же Драко всей его потомственной гордости как будто и не осталось — он словно запомнил когда-то, что выжить необходимо, но уже совершенно забыл, для чего ему это. Он больше не радовался собственным победам, не наслаждался вкусом чая или цветом заката. Все это для него не существовало; он походя работал, походя отдыхал, он был похож на белку в колесе, которой забыли сказать, что бежать до бесконечности не обязательно. Или — которая больше не хочет об этом слышать, потому что она просто не представляет, чем еще заняться.

В столе потайной полости тоже не оказалось. Луна устало вздохнула, прислоняясь к шкафу, и снова принялась оглядывать каждый предмет обстановки. Сейф должен быть здесь. Все, что Драко прячет, он будет прятать на своей территории — а где ей быть, если не в личном кабинете слизеринца?

Она протянула руку к серебряному дракону, изгибающемуся в хищной позе на краю низкого столика. Красивая фигурка… символичная… и высокая, заметьте — почти полтора фута, это вам не… ха. Ха-ха. Стоп.

Вытащив из волос палочку, Луна, усмехаясь про себя, направила ее на дракона и прошептала заклинание Истинной Сущности. Чертов Малфой, а! Замаскировать сейф под скульптурку, увидев которую, любой решит, что для самовлюбленного хозяина кабинета она — просто аналог зеркала. Прямо хоть аплодируй за находчивость…

К чести Драко, для слизеринца он действительно неплохо соображал. Не то чтобы выпускники змеиного факультета отличались тупоумием… но, скажем так, их мыслительная деятельность обычно поражала своим однообразием. Что, кстати, сейчас было бы только к лучшему — поди, попробуй теперь к этому сейфу еще и пароль подобрать…

Слово «Гарри» не подошло. «Поттер — гриффиндорский ублюдок» — тоже. Смех смехом, но такой человек, как Драко, скорее, вставил бы двусмысленное латинское изречение… или что-нибудь мизантропическое. А все, что касается Гарри… даже если когда-то это и было так, то теперь Малфой сменил бы пароль в любом случае.

Луна стояла, опираясь обеими руками на столик и пристально глядя на клубящийся зеленоватый туман вокруг черного прямоугольного ящика с матовыми стенками. Хорошо хоть, охранное заклятье на него не повесил… видать, решил, что в день, когда до его сейфа дотянут лапы, сигналить будет уже поздно и некому.

— И что мне теперь с тобой делать? — грустно спросила у ящика девушка. — Так и будем стоять или подскажем, как открываемся? Время-то уходит.

— Уже ушло, — сумрачно отозвался из-за ее спины Драко.

Луна вздохнула и, не оборачиваясь, склонила голову набок.

— Не могу пароль подобрать, — пожаловалась она. — Может, ты мне его просто подскажешь?

— А ключ от банковского сейфа, где деньги, тебе не нужен? — хмуро спросил Драко, подходя ближе.

Луна на секунду задумалась.

— Нет, спасибо, — вежливо ответила она. — Но мне приятно, что ты предложил. Для слизеринца деньги — это важно, они меряют ими степень доверия. Но я бы предпочла, если бы ты просто сказал пароль.

Драко сдавленно выдохнул сквозь зубы. Тонкие пальцы стальной хваткой впились в ее плечо и одним рывком развернули, одновременно толкая в кресло.

— Лавгуд, в тебе что, журналистка все никак не умрет? — процедил Малфой сквозь зубы. — Какого черта тебе понадобилось в моем сейфе?

Луна, нахмурившись, потерла плечо. Всегда, когда он называл ее по фамилии, это означало, что ему только что наступили на больную мозоль, и он лихорадочно пытается отстраниться, спрятаться. Восстановить независимость. Мужчина…

— Недостающую часть записей, которые ты делал осенью, — пожала она плечами. — Ты очень сильный мужчина, Драко, и тебе не обязательно доказывать это, ставя мне синяки.

На скулах Малфоя заходили желваки. Несколько секунд он просто размеренно дышал, словно пытаясь успокоиться.

— С чего ты взяла, что в библиотеке не все записи? — холодно спросил он наконец.

Луна изумленно моргнула. Может, она поторопилась решить, что он неплохо соображает для слизеринца?

— Там твои мысли о стихийной магии, твои стихи и твои размышления о политике, — будто маленькому ребенку, объяснила она.

— И что? Я должен был записывать что-то еще?

Нет, не поторопилась, подумала Луна. Просто иногда Малфою выгодно прикидываться идиотом.

— Конечно, — вздохнула она. — Там нет ни слова о Гарри.

— При чем здесь он?

— Он меня беспокоит.

— Опять двадцать пять! И что теперь с ним не так?

Злится, отстраненно подумала Луна, наклоняясь вперед и беря его за руку. Драко едва заметно напрягся — впрочем, как всегда, когда она прикасалась к нему.

— А ты разве не видишь? — тихо спросила она. — С ним все не так. С вами обоими…

— Со мной все в порядке, — так же тихо процедил Малфой, убирая руку.

— Тогда почему ты меня боишься?

Драко молча смотрел на нее, и Луна мысленно вздохнула с облегчением — хоть злиться перестает, и то ладно… Неужели он сам ничего не замечает? Ничегошеньки?

— Я много раз тебе объяснял, — медленно проговорил он. — То, что тебе… кажется… это просто стихийное притяжение. Оно пройдет, если не провоцировать.

— Между тобой и Гарри тоже стихийное притяжение? — уточнила Луна.

Драко слегка поморщился.

— Я даже не хочу спрашивать, с чего ты это взяла, — ответил он.

— Если между вами все ясно, то почему ты прячешь свои записи о нем в сейфе?

— Да с чего ты взяла, что они там? — спросил Драко тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Луна мягко улыбнулась и пожала плечами. Он становился таким уязвимым — всегда, стоило лишь завести речь о Гарри. Таким… болезненно замороженным… и так хотелось спрятать его в ладошках, прижать к себе и отогреть, отогреть, наконец…

— С того, что ты делал их осенью, — вздохнув, ответила она. — Когда Гарри уже разорвал связь между вами. Гермиона доказывала мне, что на этом все и закончилось, но…

— Что? — глаза Драко сузились.

Девушка покачала головой.

— Не складывается, — прошептала она. — Неужели ты сам не видишь? Вы же не просто перестали чувствовать. Вы умираете. А, значит, вы просто отрицаете что-то.

Драко медленно выдохнул и опустил голову на руки.

— Еще одно слово, Лавгуд, и я тебя придушу, — устало сказал он. — Мне хватило одного Снейпа с его догадками…

— Гарри никогда не был таким! — возразила она. — Он не просто забыл, что любил тебя. От него будто отрезали ту часть, в которой была способность видеть в мире хоть что-то хорошее. Посмотри на него — ему будто в глаза стекла насыпали! Для него теперь весь мир в черных пятнах. Попробуй, подойди и скажи — Поттер, ты чудно выглядишь с утра! Что он тебе на это ответит?

— На выбор? — усмехнулся Драко, поднимая голову. — Либо напомнит, что ему не нравятся мальчики, либо спросит, что мне от него нужно. Это же Поттер, он…

— Был таким всегда? — перебила его Луна. — Врешь, Малфой, не был. И ты, заметь, тоже не был. И, знаешь, это Гарри не к тебе так относится. Он любому бы так ответил.

Драко устало прикрыл глаза и покачал головой.

— Слушай, хватит, а? — негромко попросил он. — Мой сейф ты все равно не взломаешь. Нечего… тебе там делать. А про Поттера я больше не хочу говорить. Он у меня и так уже в печенках сидит…

— Можно подумать, ты у него не сидишь… — хмыкнула Луна. — Драко, я просто хочу разобраться. То, что с вами происходит — неестественно.

— Неестественно было связываться с ним! — сквозь зубы выкрикнул Малфой, поднимая голову.

— Неестественно превращаться в замороженную глыбу, как ты! Или в зомби, как он! Либо ты сам вытащишь из сейфа все, что мне нужно, либо…

— Да нет там ни черта! — перебил ее Драко, резко вставая и отворачиваясь к окну. — Ты просто вбила себе в голову очередную чушь. С чего бы я что-то о нем писал, если связь он разорвал до того, как исчез?

Луна медленно подошла к нему и осторожно провела ладонью по напряженной спине.

— Во-первых, Добби мне рассказывал, что с тобой было, — негромко сказала она, упираясь лбом в его плечо. — Как ты ждал его. Как искал — везде, как придумал потом себе его тень и разговаривал с ней… А, во-вторых, я же не слепая. Я вижу, что вы не просто вымотаны… всем, что с вами случилось. От вас, и правда, будто что-то отрезали. От каждого свое…

Вторая ладонь мягко коснулась руки. Малфой не шевелился, глядя в окно.

— Ты очень сильный человек, Драко, — прошептала Луна и потерлась носом о его затылок. — Но даже ты сломаешься, если будешь прятаться… от этого. Черт, я же не Снейп! Я не буду пытаться ни в чем тебя убедить. Просто… я думаю, что… ты был бы счастлив, если бы к тебе вернулось то, что ты потерял.

— А если я не хочу быть счастливым? — глухо спросил Драко.

— А если это и есть то, чего в тебе больше нет? Вот это вот желание?

Он сдавленно выдохнул и закрыл глаза, слегка откидывая назад голову. Тонкие руки девушки осторожно обвились вокруг его плеч, ладони погладили напряженные мышцы рук. Ну же, хороший мой, как заклятье, повторила Луна. Что ж ты даже меня так боишься…

Вечность спустя его пальцы скользнули, переплетаясь с ее, и крепко сжали их. Девушка стояла, зарывшись лицом в его шею и закрыв глаза, вдыхая запах его волос и думая о том, что, несмотря ни на что, он позволяет ей хотя бы это… хотя бы иногда. А вот Гарри не позволяет вообще ничего… к Гарри и близко не подойдешь.

Мерлин, да что же здесь с вами случилось? — с тоской подумала Луна, обнимая напряженные плечи Драко.

* * *

— Вы меня поняли? А теперь — до свидания.

— Но, профессор…

— Я сказал — вон отсюда, мисс Грэйнджер.

Тонкие губы сжались в ниточку, и Северус невольно прикинул, как выглядела бы упрямая гриффиндорка, если бы от ее ярости по комнате заклубился вполне вещественный дым. Предпосылки к тому наблюдались уже не первую неделю.

Дверь хлопнула и отскочила от удара — чуть более громкого, чем полагалось по завершении встречи с бывшим учителем. Пусть даже эта встреча для девушки в очередной раз закончилась ничем.

— Ой… Привет, — услышал Снейп ее слегка растерянный голос из коридора.

Очевидно, Грэйнджер столкнулась с кем-то, вылетев из его лаборатории. С кем-то, к кому слишком двойственно относилась, чтобы с ходу выдать правильную эмоцию. У людей эти заминки всегда очевиднее — может быть, потому, что они предпочитают не признаваться себе в самом факте выбора?

— Привет, — хмыкнул в ответ ее собеседник. Точнее, собеседница. — У себя?

В голосе слышалась насмешка, но Северус мог бы поклясться, что не над ним. Скорее, над раскрасневшейся от недавней вспышки гнева Гермионой. Прислонившись к столу, он с интересом вслушивался в разговор.

— Надеюсь, ты крепко подумала, прежде чем отправиться в гости к Снейпу, — проворчала Грэйнджер. — Этот ублюдок скорее удавится, чем пойдет хоть кому-то навстречу…

— Он слизеринец, Герм, — усмехнулась девушка. — Они идут навстречу, только когда это совпадает с их интересами.

Воцарилась долгая пауза, и Северус на мгновение пожалел, что не видит лиц этих девчонок — судя по всему, мимика сейчас выражала больше, чем могли бы сказать слова.

— Как… — начала было Грэйнджер.

— Плохо, — глухо перебила ее собеседница. — Извини, Герм, у меня времени мало…

— Я… — гриффиндорка осеклась и, судя по всему, слегка обиделась. — Ну… пока.

— Пока, — спокойно согласилась с ней девушка и распахнула приоткрытую дверь в лабораторию. — А вам, профессор — здравствуйте.

Северус подавил желание закатить глаза. Кошмар его последних дней, Луна Лавгуд собственной персоной, стояла в дверях и улыбалась ему со всей возможной приветливостью, даже не пытаясь скрыть, что знает — он слышал весь предыдущий разговор. Более того — возможно, в расчете на него этот разговор отчасти и велся.

— Не припомню, чтобы приглашал вас к себе, — сухо сказал Снейп, изгибая бровь и глядя на нее сверху вниз.

— Ну, к нам вы не приходите, — пожала плечами девушка и прикрыла за собой дверь.

Северус усмехнулся уголками губ. Нахалка определенно заслуживала большего, нежели возможность быть походя выставленной за дверь — как Грэйнджер. Намного большего. Например, того, чтобы убежать отсюда в слезах.

— Вам это покажется странным, мисс Лавгуд, но у меня есть более важные задачи, чем выслушивание истерик вспыльчивых подростков, — процедил он, складывая руки на груди.

— Драко довольно сдержан, — возразила она. — А Гарри — это Гарри. Можно, я сяду?

Некоторое время Снейп молча буравил ее фирменным пристальным взглядом. Девушка отрешенно смотрела на него в ответ, безучастно хлопая ресницами. То ли не сомневалась, что ее выслушают, то ли плевать хотела на фирменные взгляды бывшего профессора Алхимии.

— Что вам здесь нужно? — негромко спросил Снейп, поняв, что молчанкой ничего от нее не добьется. — Или вы притащились в Хогвартс, чтобы пожелать мне приятного вечера?

Настырная девчонка действовала ему на нервы. С той самой минуты, как Драко, пряча глаза, сообщил ему через камин об очередном проведенном посвящении, Северуса снова, как когда-то — бесконечно давно, почти год назад — начало давить нестерпимое, беспомощное ощущение, что отныне этот мальчик обречен. Появление Луны перечеркивало и без того мизерную надежду на то, что Драко с Поттером найдут когда-нибудь общий язык и разберутся в себе… Вообще-то, не будь условия формирования стихийного мага столь жесткими, Северус с удовольствием втихую придушил бы девчонку. Он был уверен, что вряд ли будет мучиться потом угрызениями совести. Что такое жизнь Полоумной Лавгуд по сравнению с жизнью Драко Малфоя? Ну… и Гарри Поттера, да…

Луна вздохнула и уселась на стул по соседству с рядами стоек, заполненных колбами и ретортами. Положила ногу на ногу и сцепила до неприличия ярко наманикюренные пальчики.

— Я сперва подумала, что они просто решили больше не заводить близких отношений, — рассеянно глядя на пробирки, сказала она. — После того, как все кончилось… вполне логично — так испугаться. Быть зависимым от кого-то… настолько… страшно же…

Северус подавил желание зажмуриться и помотать головой.

— А теперь сначала и человеческим языком, мисс Лавгуд, — отрывисто бросил он.

Луна снова вздохнула.

— Они ведут себя неестественно, — пояснила она. — Не как бывшие любовники. Не как чужие люди, не как жертвы с поствоенным синдромом. Не как рассорившаяся парочка. Я наблюдаю за ними уже две недели, и…

Снейп медленно облокотился о стол и замер. Наблюдает? Ну… раз равенкловка, да еще такой эмпат, как Лавгуд, наблюдает, возможно, и впрямь что-то насобирала. Если, конечно, есть нечто, что он мог упустить сам.

— Внешнее влияние, — сказала она, опуская голову. — На них что-то подействовало извне. Это насильственно навязанное поведение.

— Согласен, — негромко обронил Северус. — И что?

— Я просто хочу помочь, — девушка подняла на него застывший взгляд.

Снейп усмехнулся. Ответ был слишком прост, даже не надо было произносить его вслух. Но такие, как Лавгуд, сами не догадаются.

— Помочь? — переспросил он. — Тогда дождитесь первого проявления силы, берите ноги в руки, и чтобы духу вашего в их доме не было. Это максимум, который я мог бы вам посоветовать. Потому что, подозреваю, причина всей вашей активности не в сострадании и попытке помочь, а в желании разобраться, почему Драко до сих пор не позволил вам затащить его в постель.

Девушка усмехнулась и покачала головой.

— Смотрите, — сказала она, проигнорировав шпильку. — Я все проверила. Получается, что это случилось уже после возвращения Гарри. Но либо не мгновенно, либо просто не в первый день. Я раскладывала, что они делали, вот…

Северус изумленно смотрел, как она достает из необъятно глубоких, по-видимому, карманов длинной, до пола, широкой юбки пергамент и разворачивает его перед ним на столе.

— Ключевых моментов, по сути, три. Когда Гарри вернулся и они встретились, когда они спали — и когда проснулись. И еще два следующей ночью — опять же, когда спали и когда проснулись…

— Откуда у вас эта информация? — выпалил Снейп, во все глаза глядя на четко сгруппированные на пергаменте схемы с аккуратными стрелочками.

Насколько он мог видеть, там было все — вплоть до состояния, самоощущения и поведения Гарри и Драко в каждый момент времени первых дней после возвращения Поттера. И — опять же, насколько он мог видеть — ни одна деталь не противоречила тем наблюдениям и выводам, которые по мере сил тогда сделал он сам.

— Добби сказал… — рассеянно отмахнулась девушка. — Ну, хорошо, не все сказал, кое-что пришлось силой вытягивать…

Снейп молчал, на некоторое время лишившись дара речи.

— Видите, заметный перелом в их поведении был первым и вторым утром. После этого оно, по сути, уже не менялось. Значит, то, что случилось, должно было произойти в эти два дня. Дальше. В первый день Гарри вел себя, как темный маг. Да и Драко, в общем, не лучше, разве что агрессии не проявлял. Поэтому коррекция должна была произойти именно тогда. А на вторую ночь к ним просто вернулась память — возможно, потому что они спали вместе. Я пока все понятно объясняю?

Она подняла на него отрешенно-задумчивый взгляд, и Северусу пришлось сделать максимально презрительное выражение лица, чтобы скрыть заинтересованность. Пусть сама выкладывает все, что надумала. Он не собирался ей помогать.

— Слишком много допущений, мисс Лавгуд, — процедил Снейп.

— Именно на второе утро вы заметили, что между ними что-то исчезло. Значит…

— Я не понимаю, какое значение имеет время события, — перебил ее Северус.

Девушка непонимающе моргнула.

— А как иначе понять причину? — удивилась она — и снова повернулась к пергаменту. — Я хочу знать, что вы не рассказали об амулетах.

Снейп совершенно по-человечески фыркнул. Луна покосилась на него с нескрываемым интересом, и профессору пришлось приложить некоторое усилие, чтобы вернуть лицу привычное выражение отстраненной холодности.

— Я рассказал достаточно, — бросил он. — Остальное можете поискать в книгах, если вам нечем заняться.

Девушка нетерпеливо вздохнула и закусила губу.

— У нас не так много времени, сэр, — негромко сказала она. — Вы это знаете, и вам не все равно.

Снейпу стоило немалых усилий выдержать ее спокойный обвиняющий взгляд.

— Они напуганы, — продолжала Луна. — Хоть и не признаются. Гарри совсем замкнулся, перестал разговаривать…

— Тихий Поттер? — хмыкнул Северус, изгибая бровь

— Он не просто не спорит, он вообще молчит! В нем что-то нарастает, сэр, и скоро оно прорвется наружу. Сожрет в нем остатки выдержки, и тогда ему будет уже совсем все равно. Мы получим второго Темного Лорда, если не остановим это. Вы же видели, каким он был в первый день.

Северус, скрепя сердце, допустил, что в ее словах есть некоторая логика.

— А Драко… — девушка горько усмехнулась, и он понял — так ясно, как если бы она произнесла это вслух — что Драко ее волнует не из абстрактного человеколюбия. — Он даже от меня шарахается.

— Ну, значит, еще не все мозги порастерял, — с усмешкой глядя на нее, сообщил Снейп. — Сближение с воспитанником… чревато, мисс Лавгуд. Особенно близкий физический контакт — а я полагаю, что вы говорите именно о нем.

Глаза Луны на мгновение помутнели, превратившись в матовое стекло — как будто девушка глубоко задумалась. Потом снова прояснились.

— Чревато чем? — уточнила она.

— В конечном итоге — смертью при нарушении связи, — жестко сказал Снейп. — Вы видели, что произошло с ними обоими. Это называется «доигрались», мисс Лавгуд. Не повторяйте чужих ошибок и не пытайтесь заигрывать со стихией.

— А они ошибались? — удивилась Луна. — Тогда почему именно они смогли убить Лорда? И почему авроры все лето прятались за их спинами?

Идиотка, мысленно выругался Северус. Умная. Но идиотка.

— И к чему это их привело? — ответил он вопросом на вопрос.

— А что, если они ошибались не в этом? — спросила, в свою очередь, девушка. — Профессор, скажите мне только одно, и я оставлю вас в покое — амулеты такого класса реагируют только на внешнюю ситуацию? На опасность извне? Потому что ее точно не было — во всяком случае, в эти два дня. А я ставлю на то, что амулеты закрылись именно тогда…

Северус медленно выдохнул сквозь зубы. Жаль, что все-таки тебя нельзя просто по-тихому удавить, с непонятной тоской подумал он, глядя на Луну Лавгуд. Или вставить тебе в мозг какой-нибудь рычажок, чтобы там шестеренки вращаться перестали. Хотя бы на время.

— Нет, — неохотно ответил он. — Они могут реагировать и на прямой приказ хозяина.

Луна надолго задумалась.

— Вероятность того, что приказ был отдан одновременно, стремится к нулю, — мрачно сообщила она наконец.

— Пожалуй, даже соглашусь, — не менее мрачно обронил Снейп.

— Если в амулетах и впрямь заключены чувства, — Луна подняла голову, — то именно они и должны были представлять опасность. Только я, хоть убейте, не понимаю, ни каким образом это возможно, ни как они могли сработать одновременно.

— И тут тоже спорить не буду, — хмыкнул Северус. — Это все, что вы хотели услышать?

Девушка рассеянно потерла лоб и начала сворачивать пергамент в трубочку.

— Нет, — невыразительно обронила она. — Но больше вы ничего не скажете, это я вижу.

— Отчего же, скажу, — возразил Снейп, глядя ей в спину.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Оставьте их в покое, мисс Лавгуд, — как можно мягче сказал он. — И не вздумайте вешаться Драко на шею.

— К Гарри можно? — без тени улыбки уточнила она.

Северус мысленно посчитал до десяти.

— У вас что, инстинкт самосохранения отсутствует? — поинтересовался он.

— Мне уже нечего сохранять, — спокойно пожала плечами девушка. — Но за совет — спасибо, профессор. И за беседу.

Он смотрел, как Луна выходит из лаборатории, и отчаянно жалел, что она все еще не сформировалась, как маг. Тогда бы ему точно ничто не помешало придушить ее и сделать вид, что Луны Лавгуд в жизни Драко Малфоя никогда не существовало.

* * *

Гарри сидел на ковре Большой Гостиной, обхватив колени, и пристально, не отрываясь, смотрел на играющее в камине ярко-оранжевое пламя. Ночь опускалась на дом — медленно, властно, с каждой минутой все неотвратимее укутывая комнаты темнотой, и свет огня оставался единственным пятнышком в наступающей мгле.

И такой же мрак был внутри самого Гарри.

Луна снова куда-то исчезла. Малфой, наверное, натер себе мозоль на языке попытками объяснить ей, что шататься по городу в ее положении, как минимум, неразумно, но Лавгуд была бы не Лавгуд, если бы покорно бросила издательство, которому и так недолго осталось, порвала контакты с налаженной сетью информаторов, оставила в покое коллег-журналистов и засела в доме. Каждый раз, когда она снова уходила, распихав по необъятным карманам кипы уменьшенных свитков, Гарри ловил себя на непрошенной, почти болезненной улыбке. Это была почти приязнь — Луна позволяла себе больше, чем теперь мог бы позволить себе он сам. Ссоры с Драко ей были до факела.

Она лишь смотрела на него своими отрешенно-задумчивыми глазами в ответ на все — довольно жесткие, надо сказать — разъяснения, после чего молча собирала волосы в очередной свежеизобретенный замысловатый пучок, закалывая их волшебной палочкой, и отправлялась восвояси. Она ничего не доказывала Малфою. Его нотации просто проскальзывали сквозь нее, не встречая сопротивления.

Каждый раз Гарри чувствовал ее отсутствие — всей кожей, всем своим существом, стоило ей перешагнуть через кладку камина. Почти материальное напряжение, ежесекундно висящее в воздухе, с ее уходом будто меняло знак. И Гарри уже не мог сказать с уверенностью, какое именно из них он бы предпочел, будь у него выбор.

Первые два дня после памятного разговора в холле поместья они не виделись — Луна не выходила из своей комнаты, и, по словам Добби, Малфой почти постоянно пропадал там же. Наверное, все, что могло сгореть в Гарри, выгорело именно в эти дни — когда он потерянно бродил по дому, стараясь не думать о том, каково смотреть в глаза человека, которого чувствуешь, как себя, и видеть в них ответную, пусть даже отчаянно скрываемую, нежность. Ему было одиноко, а дом был пустым и холодным, и не думать о том, что было бы, не появись в их жизни Луна Лавгуд, становилось сложнее с каждой секундой. С каждым ударом сердца.

Пожалуй, именно тогда он решился признаться сам себе, что был бы счастлив, если бы однажды она просто ушла и не вернулась. По любой причине.

Просидев два дня взаперти, на третий Луна вышла — и исчезла из дома еще до завтрака. Гарри, узнав об этом от эльфа, испытал мрачную надежду на то, что не увидит девушку у себя дома больше никогда. Надежда теплилась почти до вечера — пока он случайно не столкнулся с Драко, который стоял в коридоре рядом с дверью в свой кабинет, прислонившись к стене, бледный, как смерть, закрыв глаза, и тяжело дышал. На обеспокоенный вопрос он не ответил — как Гарри понял спустя несколько минут, когда Малфой, собравшись с силами, аппарировал к себе в комнату, он его просто не услышал.

Звон, вспомнил Гарри. Драко говорил, что чувствует вихрь, как звон в ушах. Луна Лавгуд ушла, с момента посвящения прошло всего ничего, и стихия медленно давит Малфоя, требуя постоянного физического контакта между наставником и воспитанником. Если Луна не появится в ближайшее время, Драко просто сойдет с ума.

Ее не было почти до утра, и за ночь Гарри передумал столько, что к рассвету и сам был на грани безумия. Сидя рядом с кроватью, на которой сжался в комок напряженный, чуть слышно постанывающий Малфой, обнимая его плечи, шепча что-то бессвязное — тот все равно ни черта не слышал — Гарри разрывался между ожиданием, когда же объявится эта взбалмошная девица, и надеждой, что этого не произойдет, и Драко останется с ним. Даже понимая, что только появление Луны способно помочь Малфою, он все равно наслаждался тем, что сейчас они только вдвоем, и надеялся, что это продлится хотя бы еще одну лишнюю минуту. Надеялся — и презирал за это самого себя.

Под утро, когда появившийся в спальне Добби пробормотал, что мисс вернулась, Гарри протер покрасневшие глаза и мгновенно перенесся в гостиную, где, скорчившись в немыслимой позе, сжимая ладонями голову, прямо на ковре сидела, по-видимому, только что вывалившаяся из камина Луна.

— Давит… — чуть слышно прохныкала она, почти падая на грудь Гарри, и тот подхватил ее, подумав про себя, какой же надо быть, все-таки, дурой, чтобы пропадать невесть где почти сутки, терпя боль и все равно не возвращаясь. Облегчение боролось с досадой и горечью, и Гарри не был уверен, что из них перевесит.

А потом снова была комната Драко, и его руки, буквально выдернувшие девушку из чужих объятий, и Гарри сидел на полу и с тупым оцепенением смотрел, как Малфой зарывается носом в ее волосы, закрыв глаза и стискивая ее плечи, баюкая, как он касается губами ее щеки, бормоча что-то, как прижимает ее к себе. Смотрел, понимал, что ему больше нечего здесь делать, и не мог заставить себя встать и уйти. Это было правильно — то, что он видел сейчас — но от понимания правильности почему-то не становилось менее больно.

И еще больнее было от отсутствующе скользнувшего по нему взгляда Малфоя, в котором ясно читался невысказанный вопрос — Поттер, какого черта ты все еще здесь?

— Я провожу ее до комнаты, — вдруг, обнаглев, заявил тогда Гарри.

Драко усмехнулся — так, как умел только он.

— Сам провожу, — рассеянно протянул он, прижимаясь лбом к ее виску. — Спокойной ночи, Поттер…

Наверное, именно тогда Гарри понял, что ненависть — это почти так же легко и естественно, как боль. Как дыхание. Как одиночество.

Сегодня Луна снова ушла — в очередной раз. Пусть даже теперь это уже не может толком никому повредить — слишком много прошло времени — но всегда, стоило девушке исчезнуть в пламени камина, Гарри чувствовал, как сдавливает горло удушливая волна ожидания, предвкушения и напряженной, отчаянной надежды. Вдруг она все-таки больше сюда не вернется?..

Потому что — Гарри изо всех сил не желал признаваться в этом даже сам себе, даже шепотом, даже мысленно — видеть ее и понимать, что искрящаяся нежность в ее глазах, тепло ее рук, свет ее улыбок никогда не будут направлены на тебя… что она будет радовать ими Малфоя, раз так за них решило стихийное притяжение… Малфоя, который, как настоящая ледяная статуя, и ответить-то ей толком никогда не осмелится… которого наверняка не мучает беспросветное одиночество, который никогда не был близок с ней раньше, не знал ее — человеком, и не был так по-идиотски, глупо, отчаянно рад увидеть ее здесь, снова — сейчас, когда Хогвартс и война позади, и столько всего случилось, что уже почти никого не осталось, кто мог бы так искренне улыбаться Гарри Поттеру, не боясь смотреть ему в глаза… Все это было почему-то особенно невыносимо. Несправедливо. Неправильно…

Он понимал о себе только то, что окончательно запутался. Мне просто осточертело быть одному, думал Гарри, сидя на ковре перед зажженным камином, и не понимая — ждет он возвращения Луны или ждет, что этого не случится. Осточертело быть пылью под чужими ногами, не нужной никому, мешающей, назойливой и ненужной вещью. Стоило ли выживать, чтобы закончить свои дни в жуткой пародии на детство у Дурслей? И то, что моя спальня — не чулан под лестницей, почему-то совершенно ничего не меняет…

Пламя в камине заколебалось, будто от дуновения воздуха, и Гарри, не оглянувшись, скривил губы в горькой улыбке. Ему не нужно было смотреть, чтобы почувствовать появление Драко. Рано или поздно он всегда приходил — если, конечно, Луны не было дома.

Малфой спокойно уселся рядом, подтянув колени и обхватив их двумя руками. Уютное, почти дружеское молчание было лучшим, что мог подарить Гарри вечер. Оно давало иллюзию, что Драко пришел к нему. И, Мерлин Всемогущий, эта иллюзия стоила чего угодно… пусть даже из-за того, что это неправда, иногда хотелось разнести к чертям все поместье.

— Она не говорила, когда вернется? — равнодушно обронил Драко.

И иллюзия кончилась. Гарри медленно выдохнул сквозь зубы и опустил голову.

— Нет, — негромко процедил он.

— И куда пошла, тоже?

Гарри сильнее сжал кулаки, подавляя желание вскочить и пулей вылететь из гостиной.

— Тоже, — сдержанно ответил он.

Драко вздохнул и потеребил тонкими пальцами ворс ковра.

— Поттер, если я тебя так раздражаю, зачем ты терпишь мое присутствие? — как будто даже с горечью тихо спросил он.

— Это не я пришел к тебе, — пожал плечами Гарри. — Ты сам вламываешься, куда считаешь нужным…

— Это не твоя личная территория, — пробормотал Малфой, опуская голову на колени. — Я просто хотел спросить…

Черта с два ты просто хотел, мрачно подумал Гарри. Тебе настолько невыносимо без нее, что даже меня потерпеть согласен?

— Что, уже соскучился? — ухмыльнулся он вслух. — Ничего, потерпишь. Судя по всему, не так уж сильно ты ей и нужен, раз она постоянно где-то носится…

Драко сдавленно выдохнул и посмотрел на него.

— Ну, и что тебя опять разозлило? — устало спросил он.

Гарри усмехнулся и покачал головой.

— Здесь, Малфой, везде, кроме моей спальни, похоже, уже ТВОЯ личная территория, — проигнорировав вопрос, сказал он, глядя в серые глаза Драко — Куда ни плюнь, везде на вас наткнешься. Тебе не приходило в голову, что этим надо заниматься за закрытыми дверями? Или ради нее ты даже на свои хваленые правила приличия плюешь?

Отчаянная, бессильная злость, сдерживаемая уже много дней, поднималась в нем, грозя перехлестнуть через край. И на миг промелькнувшая в глазах Малфоя растерянность только подстегнула — вчера Гарри действительно застал их с Луной, когда они обнимались в столовой. Ну, то есть, не совсем обнимались… но, наверное, это можно было бы так назвать. Особенно, когда тонкие различия перестают иметь решающее значение. Они были вместе, и Гарри снова увидел ту самую нежность в ее глазах — этого было достаточно. Этого, а также того, что Малфой растерялся. Это означало, что различия можно смело отбросить в сторону.

— Если я захочу, — выделив последнее слово, с нажимом, но шепотом произнес Драко, — заняться с ней тем, что тебе не позволено будет увидеть, Поттер, то ты этого и не увидишь, — тонкие губы сжались в беспощадную ухмылку. — Даже если снова найдешь повод пробраться в мою спальню посреди ночи.

Гарри чуть не задохнулся от возмущения.

— В следующий раз даже и не подумаю беспокоиться о твоей шкуре, — сквозь зубы процедил он. — Подыхай в одиночку, если у Луны не хватает мозгов самой о тебе позаботиться.

Драко дернулся было, но не сдвинулся с места. Напряженные, словно два готовых броситься хищника, они сидели напротив друг друга, вцепившись в ковер, и Гарри ловил себя на том, что наслаждается тем, что наконец-то перестал молчать обо всем, что думает по их поводу. Они достали его своим наплевательством. Им никто не нужен? Отлично. Ему тоже никто не нужен. А это означает, что он больше не обязан пытаться быть вежливым.

— Твоя забота, Поттер — это точно не то, в чем я мог бы нуждаться, — зло усмехнулся Драко. — Так что можешь перестать уже ей прикрываться.

— Что, теперь, наконец, твою задницу и без меня есть, кому прикрыть? — выкрикнул Гарри. — А ты уверен, что она на это пойдет? Что захочет жертвовать собой? Пока, похоже, ей плевать даже на то, что она чуть не убила тебя сама, своей беспечностью и безалаберностью.

Губы Драко растянулись в хищной улыбке.

— Ты — всего лишь маленькая злобная тварь, Поттер, — сказал он, откидывая челку со лба. — Не можешь вынести, что в твоих услугах больше не нуждаются. Был бы ты человеком, я бы тебе психиатра присоветовал — чтобы он твой комплекс героя хоть немного подправил. Вылечить его, я думаю, уже никому не под силу.

Он приблизился к лицу Гарри. Серые глаза беспощадно блестели.

— Ты бесишься, Поттер, потому что ЗНАЕШЬ, что ей не плевать, — негромко сказал он. — И даже знаешь, насколько. Не в этом ли все дело, а? Тогда что ж ты не признаешь это вслух и продолжаешь вопить, что беспокоишься за меня?

Давившее все эти бесконечные недели напряжение вдруг сжалось в груди Гарри в один огромный комок леденящей ярости, и он понял — со всей ясностью — что он больше не обязан сдерживать его. Сдерживать себя. Он может сделать все, все, что угодно, и никто не сможет ему помешать. Опьянение нахлынувшей свободой было таким всепоглощающим, что он на миг задохнулся — и пропустил момент, когда Драко легко, будто гибкий зверь, поднялся на ноги и сделал шаг к двери.

Губы Гарри сами собой сложились в беспощадную, злую улыбку. Как