Мир людей первой половины XX века

/387/ Восемнадцатый год стал важным рубежом в политической жизни Австрии, пережившей огромные перемены – переход от великой державы к небольшому государству, от монархии к республике. В социальной области, однако, столь масштабных изменений не произошло. Положение крестьян осталось прежним, и даже рабочие, чье положение немного улучшилось благодаря социальному законодательству первых лет республики, жили в условиях, напоминающих времена монархии. Более того, из‑за растущей безработицы положение многих рабочих в Первой республике заметно ухудшилось. Если в феврале 1929 г. в Австрии было 260 тыс. безработных, то к февралю 1933 г. их число возросло до 400 тыс. человек. Сеть социальной помощи охватывала лишь небольшую их часть, при этом многих, по прошествии некоторого времени, «снимали с пособия», а это означало, что они лишались всякой финансовой поддержки. Таким образом, к числу безработных следует отнести еще почти 200 тыс. снятых с пособия.

Резкие перемены произошли и в стиле жизни старой династии, представители которой были высланы из страны и не могли смириться с этой потерей. В 1920 г. экс‑император Карл даже предпринял в

Венгрии две попытки реставрации. С другой стороны, хотя дворянство потеряло былые привилегии и титулы – что особенно задело так называемое второе общество, поскольку представители старой знати гораздо меньше нуждались в приставке «фон», – оно все же сохранило в Австрии свою собственность. Гораздо более чувствительным оказался для этой группы распад монархии, потому что в других государствах‑преемниках (особен‑ /388/ но в Чехословакии) дворянская собственность в ходе земельной реформы была ликвидирована. Для граждан, чьи сбережения поглотила инфляция и чья дальнейшая жизнь не казалась более ясно предопределенной (Стефан Цвейг в своей книге «Вчерашний мир» называет монархию эпохой надежности), послевоенные годы складывались в высшей степени трудно. Многие служащие были «сокращены», потеряв, таким образом, «прагматизацию» (выслугу лет и основанное на ней пенсионное обеспечение, так называемую прагматику). Галопирующая инфляция уничтожила сбережения, и многие из тех, кто надеялся на спокойную старость, пребывали в полной растерянности.

В области культуры движения почти не наблюдалось. Об альтернативной социал‑демократической культуре, которая могла развиваться в изменившихся политических условиях, уже шла речь в главе «Красная Вена», тогда как для буржуазной высокой культуры восемнадцатый год не стал чем‑то особенным. Писатели, музыканты и художники, творившие в годы первой мировой войны, продолжали свою работу, хотя на многих из них наложили глубокую печать переживания военных лет.

Небольшая республика распоряжалась и гордилась наследием монархии: не будучи уже великой державой в политическом отношении, она оставалась ею, по крайней мере, в области культуры. Особую роль играло клише «Австрия – страна музыки», что опять‑таки основывалось на достижениях прошлого. Музыкальные учреждения (оркестры, оперные театры и т. д.) сохранились и увеличились в числе, хотя так и не открылись навстречу новейшим веяниям. Государство во многих отношениях заняло место меценатов, а также двора и частных обществ. Особенно ясно это ощущалось в столице, в то время как в отдельных землях содействие культуре было делом самих земель еще до 1918 г. Императорская опера продолжала работу в качестве Государственной оперы, в ней доминировала венская классика и наследие XIX века. Сохранились и другие центры культуры, например, концертные залы Музыкального общества и Дома концертов, предоставлявшие свои помещения для выступлений оркестров (филармонического, симфонического), история которых тоже восходила к временам империи. Специфические формы искусства поздней монархии, например, оперетта, культивировались по‑прежнему, и дело мастеров серебряного века оперетты: Франца Легара, Оскара Штрауса, Ральфа Бенацкого, Эдмунда Эйслера и Эмериха Кальмана – на‑ /389/ шло продолжение в творчестве представителей «жестяного» времени, в первую очередь, Роберта Штольца.

Как и прежде, продолжались споры вокруг музыкальных «модернистов». Додекафоническая музыка, борьба с которой велась, помимо прочего, и посредством антисемитской аргументации, почти не нашла понимания в Первой республике. «Созвездие трех»: Арнольд Шёнберг,^{64} Альбан Берг и Антон фон Веберн – вовсе не господствовало на музыкальной сцене первой половины XX в., как может показаться в ретроспективе. Додекафонистами были также Эрнст Кренек – премьера его оперы «Играет Джонни» сопровождалась гневными протестами национал‑социалистов – и Ханс Эрих Апостель. Существовал и целый ряд консервативных направлений, из представителей которых следует упомянуть Йозефа Маркса и Франца Шмидта, творивших в традиции поздней романтики. Сходные наблюдения можно сделать в области изобразительного искусства, где в русле традиции работали как отдельные личности, так и многие сохранившиеся институты. Художники Оскар Кокошка и Альбин Эггер‑Линц создавали работы и после восемнадцатого года, продолжили свое существование и многие художественные учреждения. Сецессион постепенно утратил значение трибуны модерна, лидирующие позиции в изобразительном искусстве занял созданный незадолго до 1900 г. Хагенбунд, в рамках которого развивались такие новые направления, как кубизм и «новая вещественность» (примером может служить творчество Оскара Ласке). Венская мастерская, организованная Йозефом Гофманом и Коло Мозером, пережила в межвоенное время подлинный расцвет. Их декоративное искусство воплощало в себе идею синтеза всех искусств и стремление стилизовать определенным образом все стороны жизни. Созданный в 1912 г. Союз художественных ремесел (Веркбунд) включился в социальное жилищное строительство и сблизился с социал‑демократической партией. Целый ряд учеников Отто Вагнера работал для «Красной Вены» и возводил муниципальные постройки. Другие, например, Рихард Нойтра, приобрели мировую известность, пропагандируя своим творчеством модернистские идеи, разработанные Адольфом Лоосом. Некоторые многообещающие таланты после восемнадцатого года покинули Австрию по «национальным» причинам, например, Йозеф Плечник, который после 1920‑го жил и работал преимущественно в Любляне. Некоторые архитекторы, прежде довольно консервативные, например, Клеменс Хольцмайстер или Лоис Вельценбахер, в межвоенное время пыта‑ /390/ лись объединить современное искусство с местными альпийскими формами. В скульптуре ведущей фигурой периода Первой республики был Антон Ханак, чьи символические, иногда таинственные и странные произведения производят сильное впечатление. Ханак принадлежал к Сецессиону, но также к Венской мастерской и Веркбунду, участвовал в оформлении муниципальных построек. Его ученики серьезно повлияли на развитие изобразительного искусства после второй мировой войны. Хотя художники того времени и соприкасались с экспрессионизмом и кубизмом, они были еще весьма далеки от абстракционизма. Все известные мастера – например, Вильгельм Тёни, Керри Хаузер или Альберт Парис Гютерсло – когда‑то были экспрессионистами. Гютерсло стал позднее одним из духовных отцов фантастического реализма.

Не стал восемнадцатый год переломным и в литературе. Антон Вильдганс, Гуго фон Гофмансталь, Франц Верфель, Стефан Цвейг, Роберт Музиль, Франц Кафка, Герман Брох, Элиас Канетти и Йозеф Рот в широком смысле принадлежат к Fin de Siècle, хотя самые значительные свои произведения они создали между войнами. Во многих из них выразилась ностальгия по прошлому или сожаление о распаде старой политической системы; в этих книгах нашли отражение габсбургский миф («Марш Радецкого» Рота, «Вчерашний мир» Цвейга), пережитое в годы войны («Последние дни человечества» Карла Крауса или «Трудный характер» Гофмансталя). Значимыми фигурами австрийской литературы до сих пор остаются великий фельетонист Альфред Польгар, крайне своеобычный Фриц фон Герцмановский‑Орландо и Леопольд фон Захер‑Мазох (с романом которого «Венера в мехах» связано появление термина «мазохизм»). В целом большая часть прежних форм /391/‑/392/ и ценностей сохранилась, и буржуазная литература не подверглась коренной трансформации. Подобно оперной, продолжалась прежняя театральная жизнь, с той лишь разницей, что в роли покровителя на смену династии пришло государство.

Подлинным новшеством явилось учреждение зальцбургских фестивалей, пусть и уходивших корнями в эпоху монархии, но сделавшихся для многих частью новой «австрийской идентичности». Планы на этот счет существовали с конца XIX в., в 1917 г. возникло общество, ставившее целью организацию фестивалей в Зальцбурге, однако только в годы Первой республики они стали реальностью – благодаря сотрудничеству Макса Рейнхарда, Гуго фон Гофмансталя и Рихарда Штрауса. В 1920 г. в Зальцбурге впервые был поставлен «Имярек» Гофмансталя, в двадцатых годах фестиваль сделался по преимуществу музыкальным, а в тридцатых стал сценой для многих художников, которые по политическим или расовым причинам оказались нежелательны в Германии.

Как и культура, наука больше жила блеском былого величия, чем новыми достижениями. Отдельные великие традиции, например, второй венской медицинской школы, успешно развивались и после восемнадцатого года. Психиатр и невропатолог Юлиус Вагнер‑Яурегг получил в 1927 г. Нобелевскую премию (став одним из восьми австрийцев, удостоенных этой чести в межвоенное время), в 1930 г. стал нобелевским лауреатом покинувший Австрию Карл Ландштайнер, прославившийся открытием групп крови. Физик Эрвин Шрёдингер за свои исследования в области квантовой механики в 1933 г. был также удостоен этой премии.

Для истории философии огромное значение имели работы Людвига Витгенштейна, оказавшего большое влияние на «Венский кружок» философов. Мориц Шлик, один из ведущих представителей этого кружка, в 1936 г. был убит на университетской лестнице студентом‑расистом. Его смерть предвещала катастрофу, постигшую австрийскую культуру в 1938 г. Применение нюрнбергских законов, бегство из страны многих интеллектуалов еврейского происхождения и физическое уничтожение еврейской интеллигенции в нацистских концлагерях обернулись для нее беспрецедентным кровопусканием. Многие ученые и художники эпохи заката Дунайской монархии были выходцами из еврейских семей, и поэтому «чистка» культурной сцены от «неарийских элементов» проводилась особенно тщательно. Человеческие и интеллектуальные потери тридцать восьмого года оказались невосполнимыми. /393/

Date: 2015-08-24; view: 290; Нарушение авторских прав