Глава семидесятая. – Я жаловалась Кэлу, – сказала Джейн Томас, наливая себе кофе

– Я жаловалась Кэлу, – сказала Джейн Томас, наливая себе кофе. – По моему мнению, женщин из центра останавливают слишком часто. А он говорит, что мне только кажется.

– Что вы ответили? – спросил Мендес.

– Что ему сначала надо проверить протоколы, а потом уже обвинять меня в мании преследования.

– Когда это было? – спросил Хикс, когда они вышли из комнаты и двинулись в направлении отделения интенсивной терапии.

– О, мы возвращаемся к этой теме раз в восемь или девять месяцев, – произнесла она. – Он утверждает, что в сводках нет ничего необычного и, может быть, среди моих клиенток так много недобросовестных водителей.

– А ваши клиентки не жаловались ни на кого конкретно? – поинтересовался Мендес.

– Есть два‑три постоянных обидчика. Спросите своего босса.

– А кто‑нибудь из женщин жаловался, что полицейские, остановивший их, вел себя некорректно?

Томас пристально посмотрела на него.

– Вы считаете, что кто‑то из ваших коллег…

– Нет, мэм, – сказал Хикс. – Мы всего лишь пересказываем мысль, высказанную мимоходом.

Она нахмурилась и медленно пошла к двери.

– Я хочу проверить, как там Карли.

Все трое стояли около палаты Карли Викерс, глядя на нее через стекло. Ничего не изменилось. Молодая женщина лежала на кровати, а трубки и провода соединяли ее с аппаратами и пакетами с жидкостями и кровью. Она выглядела худой и бледной, словно привидение, мираж, который может растаять в мгновение ока.

– Врач сказал мне, что она скорее всего не сможет ни видеть, ни слышать, – тихо произнесла Томас. – Представляете, какой одинокой она себя чувствовала? Как страшно ей было думать, рядом это чудовище или нет, и что сделает дальше.

Она вздрогнула и отпила кофе, чтобы унять внезапную дрожь. Мендес заметил в ее левой руке золотую цепочку с кулоном, которую она просила с утра. Она терла фигурку женщины, зажав ее между большим и указательным пальцами с таким же отстраненным видом, с каким обычно его мать перебирала бусинки четок, – этот жест выражал удовлетворенность и, возможно, надежду.

– Ее мать скоро приедет, – сказала она, глядя на свои часы. – Ей пришлось дожидаться кого‑то, кто смог бы привезти ее сюда. Что мне ей сказать? Ваша дочь пришла ко мне за помощью, и вот что из этого вышло?

– Вы не должны винить себя, мэм, – произнес Хикс. – Вы сегодня спасли ей жизнь.

– Надеюсь, – пробормотала она.

В палату вошла медсестра, чтобы проверить показания мониторов и сделать записи. Когда она положила пальцы на запястье Карли Викерс, чтобы проверить пульс, произошло неожиданное. Женщина из комы внезапно вернулась к жизни, ее руки и ноги затряслись. Мониторы будто взбесились. Сестра вскрикнула и отскочила.

Джейн Томас вбежала в палату, зовя Карли Викерс и совершенно забыв, что та не могла слышать.

Прибежали медики. Врач приказал принести успокоительное.

«Паника», – подумал Мендес, наблюдая за происходящим. Карли Викерс вышла из комы, и ее охватила паника. Она не понимала, где находится. Не видела, кто прикасается к ней. Не слышала, как ей говорят, что все будет хорошо, что она в безопасности.

Успокоило ее только то, что Джейн Томас вложила в ее ладонь золотой кулон и сомкнула ее пальцы, прижав их к фигурке женщины, победно вскинувшей руки.

Date: 2015-08-24; view: 346; Нарушение авторских прав