Глава 21. Галина свернула в сторону окраины, где жила

Галина свернула в сторону окраины, где жила. Когда мы встали у светофора, джип, висевший у нас на хвосте, проехал вперед и поровнялся с нами.

— Что это он? — испуганно воскликнула Галина. — Какие-то новые маневры…

Одно из тонированных стекол джипа опустилось, и мы… увидели незнакомого молодого человека с автоматом в руках.

— Ой, мамочки родные!!! — закричала Галина и что было сил надавила на газ, едва не вписавшись в стоящую прямо перед нами машину.

Все происходившее дальше напоминало события из навороченного боевика. Мы неслись на огромной скорости, миновали нашу коммуналку и выскочили за город. Мы по-прежнему видели в зеркале несущийся следом джип и понимали, что у нас нет никаких шансов уйти от погони, потому что мощность джипа намного больше мощности нашего «Форда» и в нас не стреляют, только по той простой причине, что мы не останавливаемся и несемся в общем потоке. Джип просто выжидает удобное место и удобное время… Тем более мы уже за городом. Чем дальше мы будем уезжать от города, тем будет меньше машин и больше возможности побыстрее с нами расправиться. Для начала продырявить колеса, а уж затем продырявить и нас самих…

— Надо было у поста ГАИ останавливаться! — громко прокричала.

— Откуда я знаю, что надо, а что не надо! Что это за пост, если там ни одного гаишника нет?!

— Там в будке кто-то был!

— Гаишники должны не в будке сидеть, а на дороге стоять.

— Может у них пересменка какая… Сама знаешь, их с дороги черта с два оттащишь. Они там сутками кормиться могут. Все же надо у поста останавливаться. Там безопаснее.

— Пока бы мы до будки добежали, нас бы уже уложили!

— У ГАИ нас бы никто не уложил. На посту никто не станет рисковать. Остановись у следующего поста, пожалуйста, — слезно молила я Галину.

— Остановлюсь, только кто его знает, где следующий пост, доедем ли мы до него. Я вообще не знаю, в каком направлении мы едем! Ты здесь когда-нибудь была?

— Мне кажется, да…

— Точно?

— Точно! Еще немного и сворачиваем направо. Мы едем в сторону городской свалки!!! Знакомые места! — покричала я со слезами на глазах. — Как же я сразу не догадалась, что эта дорога ведет на городскую свалку!

— Наверное, плохо изучила маршрут…

— Наверное!

— До свалки не далеко?!

— Нет!

— Думаю, ты ничего не должна перепутать. Все-таки родные места. Здесь прошел лучший день твоей жизни!

— Галина, прекрати! Это совершенно не смешно.

— А я и не смеюсь.

— Свернешь прямо на свалку. Там дорога узкая, джип не сможет нас обогнать!

— Оттого, что он не сможет нас обогнать, нам ничуть не легче. Он сможет стрелять по нашим колесам сзади.

— Пока мы не доедем до самой свалки, он не будет стрелять, — немного задумчиво произнесла я.

— С чего ты взяла?

— Я рассуждаю логически. Тот, кто сейчас едет за нами, после того, как мы свернем на свалку, будет просто ликовать, думая, что удача повернулась к нему лицом. Зачем ему стрелять на дороге, если это лучше всего сделать уже на свалке? Но они не смогут проехать.

— Для джипа дороги ни почем, он по любым канавам пройдет!

— Не скажи. Ты просто не видела местность. Там очень узкая дорога и на такой высоте…

— Может лучше не рисковать и не сворачивать на свалку?! — взмолилась Галина. — На дороге больше движения и больше шансов выжить. Свалка как раз удобное безлюдное место.

— Для чего?!

— Для того, чтобы нас убить..

— Черта с два!

— Нас с тобой замочат и в мусор закопают. Посмотри, сейчас этот джип совершенно ничего не предпринимает. Он просто едет за нами и все. Вдруг он вообще от нас отстанет?!

— Ага, отстанет! — Я засмеялась смехом, близким к истерике. — Нас с тобой чуть в центре города не уложили, а тут за городом отстанут! Просто эти ребята сменили тактику и ждут.

— Я все понимаю, но на свалку ехать не хочется. Там нам конец, закопают.

— Не закопают. На свалке беспредел творить нельзя. Там у меня друзья!

Галина покрутила пальцем у виска.

— Друзья! — повторила я. — У меня даже их телефон есть. Вот только бы вспомнить.

— Ну что ты несешь?! Ты, жена крупного бизнесмена, состоятельного человека…

Я достала мобильный и попыталась вспомнить номер главного бомжа. 8 903. Билайн…

— Вспомнила!

Набрав номер, я долго слушала гудки и уже подумала, что вряд ли кто ответит, а может, этого уже давно и нет, но затем услышала: «Начальник помойки слушает…» и закричала, что было сил:

— Георгий, это ты?!

— Я!

Ошарашенная Галина посмотрела на меня безумным взглядом и нас занесло на крутом повороте.

— Анжела, ты куда позвонила?!

— На помойку, — весело ответила я.

— Правда, что ли, или ты меня разыгрываешь?

— Конечно, сейчас самое время для розыгрыша. Не мешай разговаривать!

Прислонив трубку к уху я всхлипнула и заголосила:

— А это лучшая Веркина подруга Анжела!. Ты меня помнишь? Мы с Веркой у вас перед свадьбой танцевали. Я в беде! Мне нужна ваша помощь! Меня хотят убить!

— Да не кричи ты так, девка. У меня аж в ушах звенит. Кого тебе нужно?

— Верку! Где она?

— Тут рядом. У нас собрание. Пятиминутка по поводу осенних холодов и утепления наших убежищ. Верка доклад подготовила.

— Георгий, родненький. Дай мне Верку! Дай!!!

— Но ежели я тебе родненький, то, конечно, дам.

Когда в трубке послышался Веркин голос, я заплакала и взмахом руки показала Галине, чтобы она сворачивала к свалке.

— Верка! Верка! — кричала я. — Это твоя лучшая подруга Анжела! Верка меня хотят убить! Понимаешь, убить!

— Ты за свой базар отвечаешь или набухалась до чертиков, что аж дурочку включила?! — вежливо поинтересовалась Верка.

— Отвечаю я за свой базар! Отвечаю!

— А кто, легавые или блатные?!

— Ей богу, не знаю Верка. Ей богу, не знаю!

Галина повернула в сторону узкой дороги ведущей на свалку, и чуть притормозила: у въезда на свалку стояла парочка машин, принадлежащих ГИБДД. Несколько упитанных, но усталых гаишников по всей вероятности проводили какой-то рейд, шерстили мусороуборочные машины. Гаишники подозрительно посмотрели на нас, но не стали останавливать.

Галина вопросительно взглянула на меня.

— Смотри, сколько Гавшиков! Чего они в таком месте встали. Может, остановимся?

— Наверное проводят какой-то рейд, — сказала я с видом человека, знающего в этих делах толк.

— Какой еще рейд?!

— Чтобы никто левый мусор не привез.

— Что, и так бывает?

— В этой жизни все бывает. Не останавливайся. Едем дальше.

Я вновь поднесла трубку к уху и закричала:

— Верунь, мы уже свернули! Я думала нас сразу убьют, а они не убивают, думают, что в вашему государстве это будет сделать намного легче и приятнее!

— Да они просто не знают наше государство! У них что, есть валына?

— Какая еще валына?

— Я спрашиваю, у них оружие есть?

— У них автомат.

— Ну так пусть едут!!! — закричала гостеприимная Веруня. — Мы щас свои валыны достанем и им кишки на изнанку вывернем!

— Тут гаишников полно!

— Такое бывает. Какой-то рейд. А кто за тобой шлепает?

— Зеленый джип.

— Ну так щас мы его малиновым сделаем!

— Сделай, Веруня! Сделай, миленькая!

— Пусть подъезжает, мы его тепленьким возьмем. Я джипы люблю. Я когда в стриптизе танцевала, меня мои многочисленные кобели только на джипах катали. А где он сейчас?

— Его ГИБДД остановило.

— И он остановился?

— Остановился.

— Значит, у нас есть время, чтобы встретить дорогих гостей, как положено. С похоронной музыкой, так сказать!

— Эй, вы, моя лучшая подруга в беде! Люди, вставайте! — послышался в трубке Веркин командирский голос, который обращался явно не ко мне. — К нам опять едут нелюди! Кто откажется биться за мою лучшую подругу, тот пойдет против меня!!! Тот мне не друг! Тот бросил мне вызов!!!

Я нервно улыбнулась и сунула трубку мобильного телефона в сумку.

— Галин, посмотри. А джип-то ментов не проскочил, остановился, словно везет добропорядочных граждан.

— Точно, остановился. — Галина поехала тише. — А как же автомат?

— Автомат в салоне. Не будут же гаишники салон проверять. Галя, останови, давай посмотрим, кто из джипа выйдет.

— Вот тебе раз! Сколько от погони уходили, а теперь, когда есть возможность вообще оторваться, должны останавливаться.

— Останови. Не надо никуда отрываться. Сейчас Верка что-нибудь придумает.

— Послушай, какая еще Верка?! — Галина притормозила машину. — И когда она успела стать твоей лучшей подругой? Мне всегда казалось, что твоя лучшая подруга — это я.

— Верка — Верка. Я тебя сейчас с ней познакомлю. А ты — это ты.

Дверь джипа распахнулась и из машины вышел… Александр. У меня потемнело в глазах.

— Галина, это Александр, — сказала я, почти теряя сознание.

— Кто?!

— Александр.

— Какой?

— Тот самый, который умер…

Галина испуганно посмотрела на меня и скорее всего подумала, что я просто сошла с ума. Александр протянул работникам милиции свои документы и приметив, что наша машина остановилась, приветливо помахал рукой. Он был одет все так же безупречно — немыслимо белоснежная рубашка, тщательно наглаженные брюки. И наверняка умопомрачительный парфюм, от которого у меня всегда кружилась голова и путались мысли. Волосы уложены гелем. Словом, как будто только что сошел с обложки модного журнала.

— Галина, это Саша, — не веря своим глазам, повторила я.

— Тот Саша, от которого ты была беременна?

— Да, тот Саша…

— Но ведь он умер?!

— Умер…

— Ты сама это видела?

— Видела…

— А теперь что получается?!

— Теперь получается, что он ожил…

И тут я потеряла сознание. Очнулась оттого, что кто-то бил меня по щекам, пытаясь привести в чувство.

— Анжела, да очнись ты, наконец, — услышала я голос Верки. — Ну что ж ты у меня такая слабенькая…

Я открыла глаза и увидела стоящую рядом со мной на коленях Верку. У меня потекли слезы.

— Анжелка… Я уж думала, что ты умерла. Лежала в беспамятстве минут сорок. И, как на зло, нашатыря нет.

— Да откуда ему взяться на помойке, — прошептала я.

— Не скажи, у нас тут все есть.

Я сморщилась от дикой головной боли и попыталась сесть. Неподалеку от меня на качающемся трехногом стуле, воткнутом прямо в мусорную кучу, сидела Галина и беседовала с бомжами «за жизнь». Рядом с ней сидел Георгий, так называемый начальник свалки и не мог налюбоваться моей подругой.

— Хороша барышня… Ох, хороша. Барышня, а ты замужем?

— Да за кого выходить-то, — махнула рукой Галина. — Одни дебилы попадаются.

— Что, нормальных мужиков нет? — Георгий закурил самокрутку.

— Всех нормальных давно разобрали, а то, что нам осталось, и даром не надо… Когда тебе почти сорок, нормального днем с огнем не сыщешь.

— Значит, ты холостая?

— Значит, холостая.

— А я бы на тебе женился… Ох, я бы женился… Я бы тебя цветами и комплиментами осыпал, — разливался Георгий.

— Дорогой мой, поэтому столько лет я и одна, что все мои ухажеры только цветами да комплиментами могут осыпать.

— А что тебе тогда надо?

— А мне надо, чтобы меня зелеными осыпали!

Галина обернулась и улыбнулась мне.

— Ну, мать, ты даешь. Таких друзей от меня скрывала! Я тут за жизнь беседы веду. Ко мне даже свататься стали. Ты как себя чувствуешь?

— Паршиво. Голова болит. Что со мной было?

— Не знаю. Ты откинулась почти на целый час. Верка помогла мне подняться с грязного дырявого пледа.

— Ну ты как? — заботливо спросила она, поддерживая меня под руку.

— Лучше. Я уже не упаду.

— Увидев стоявший неподалеку джип со спущенными колесами, я побледнела. В джипе были опущены стекла, звучала легкая музыка. Какой-то бомж сидел на водительском кресле и с видом знатока тщательно изучал кассеты. Другой отдирал номерной знак.

— Мы его подальше от людских глаз перенесем, в самый конец свалки, — объяснил мне Георгий. — И мой кабинет сделаем.

— Кабинет?!

— Ну да. Должен же я где-то население принимать. Часы приема устрою. Все как положено.

— Объясни мне, что здесь произошло?

— Здесь произошло то, что мы остались живы.

— Это я уже поняла…

— Ты потеряла сознание. Я не знала, куда мне ехать и поехала прямо. Там меня встретили твои друзья и тебя вынесли из машины, а на дороге положили шипы, которые имелись в арсенале твоих друзей.

— Откуда у вас шипы? — Я посмотрела на Верку.

— У нас не только шипы. У нас много чего имеется, — обиделась она.

— Так вот. Джип наехал прямо на шипы и резко остановился, — продолжила свой рассказ Галина. — А потом началась перестрелка. В машине было трое. Твои друзья сразу двоих уложили. Один из них тот, который был на «Хонде», я его сразу узнала. А затем показался так называемый покойник, Саша, предложил мир и даже попытался уехать, выставив из окна автомат. Думал напугать твоих друзей, да только не учел, что их вообще ничем напугать невозможно.

— И что?

— Его ранили, и тогда я смогла с ним побеседовать. Потом его добили.

— Но ведь вы же беспределом не занимаетесь? — растеряно посмотрела я на Верку. — Вы же ЛЮДЕЙ не убиваете?

— ЛЮДЕЙ — нет, — замотала головой Верка. — На человека у нас никогда рука не поднимется. А НЕЛЮДЕЙ, пожалуйста… Тем более, если НЕЛЮДЬ решил убить мою лучшую подругу. Ты не переживай, мы их в мусор закопаем. Никто не найдет. А затем сожжем.

Увидев, что бомжи уносят тело Александра, я быстро к ним подошла, приподняла его окровавленную рубашку и увидела родимое пятно на правом соске. Это был он. Не оставалось никаких сомнений в том, что это был он. Только от него больше не пахло парфюмом, от которого кружилась голова и мутился рассудок. От него пахло только смертью, у которой свой специфический запах.

Мы прощались с моими друзьями со слезами на глазах, говорили друг другу теплые и самые искренние слова, которых нам так не хватает. Верка повисла у меня на шее и давала свои наставления.

— Анжелка, никогда меня не забывай! Никогда! Если плохо, сразу к нам! Я для лучшей подруги все сделаю. Я вот решусь, отсюда уйти, к тебе зайду.

— Заходи. — Я обняла Верку и протянула ей листок со своим адресом. — Ведь ты хочешь вернуться. Вспомни, ты же неплохо там жила…

— Я помню. И обязательно вернусь, но я еще не готова… У вас там так страшно! — рыдала у меня на груди Верка.

Мы поцеловались, и я села в машину.

— У нас можно жить, просто я попадаю в какие-то ужасные ситуации! Слышишь, возвращайся! — крикнула я.

— Но я еще не готова! Как только я буду готова, обязательно вернусь!

Пока мы ехали до моего дома, Галина поведала мне о том, что рассказал ей раненый Саша.

— Его тогда не убивали. Он все это сам разыграл, — говорила она возбужденно. Он занимался чем-то криминальным, отмывал какие-то деньги… Очень большие. И ему нужно было уйти на дно. Чтобы никто не искал и никто с него ничего не спрашивал, лучше всего было считаться умершим. А потом купить документы и начать новую жизнь с другим именем, другой фамилией и другим социальным положением. Тут подвернулась ты, деревенская дурочка из переулочка, на глазах которой и разыграли этот спектакль. В тебя стреляли холостыми патронами. По их сценарию ты должна была добежать до ближайшего отделения милиции и все рассказать. Только благодари тебе и по твоим показаниям Александра признали бы умершим. И неважно, что никто не нашел бы его тела. Ведь ты видела труп. Но ты никуда не пошла и исчезла на два долгих месяца. За эти два месяца планы Александра поменялись. Инсценировка его убийства не принесла нужных результатов, он все переиграл, нашел другой способ решить свои денежные проблемы. Ты появляешься вновь, когда игра уже закончена и никому не нужна. Ты становишься опасной, вдруг поднимешь шум по поводу смерти человека, а он жив. За последнее время этот человек сотворил много неблаговидных поступков и находится в федеральном розыске. Остается один выход. Тебя убрать. Все остальные события тебе хорошо известны. Страшно подумать, какой ужасный человек зашел в твой деревенский магазин, чтобы купить пачку сигарет…

По дороге, не прерывая своего рассказа, Галина не раз обнюхивала меня и морщилась. Открывала все окна.

— От нас воняет, как от бомжей! Оно и понятно… В таком экзотическом месте были в гостях! А твой муж нас не выгонит?

— Его нет дома.

— Ты уверена?

— Вполне. Даже если бы он и был дома, то не заметил этого ужасного запаха.

— Почему?

— Потому что он бы думал о своих деньгах… Он чувствует только один запах — запах денег…

У ворот дома мы увидели иномарку, рядом с которой стоял фотограф Дмитрий и нервно курил.

— Только этого еще не хватало, — процедила Галина сквозь зубы и хотела было надавить на газ, чтобы проехать мимо, но Дмитрий замахал руками и закричал:

— Остановитесь, пожалуйста! Остановитесь! Я не сделаю вам ничего плохого!

— Останови, — сказала я Галине и вышла из машины.

— Стой, а вдруг у него пистолет?!

— Думаю, что он приехал с миром. Если человек убивает кого-то у самого дома, он не показывает свое лицо.

Я подошла к Дмитрию и посмотрела ему в глаза.

— Вы меня узнали?

— Да. — Голос Дмитрия срывался, а его кадык сильно дергался.

— Странно, что вы не узнали меня в прошлый раз.

— Я не мог… Я живу в постоянном страхе. Больше так не могу. Я творческий человек, на меня нельзя давить… Я хочу заниматься своим делом, а он… Но, собственно, я здесь не за тем. Я приехал, чтобы предупредить вас об опасности. За вами следят. Он хочет вас убить. Боится, что вы расскажите о той ночи… Он хотел, чтобы вы рассказали о ней сразу, а не спустя столько времени. Он находится в федеральном розыске. Это очень плохой человек. Вы должны что-то предпринять, чтобы обезопасить свою жизнь и мою. Вы это сможете. У вас такой влиятельный муж… Когда вы пришли ко мне в мастерскую, я не мог говорить, потому что он сидел в лаборатории за ширмой. Было темно и вы не могли видеть его, но он вас прекрасно видел… Он послал за вами «Хонду».

Я поднесла свой палец к губам фотографа и прошептала:

— Не говорите больше об этом. Я все знаю. Саши больше нет, и он никогда не появится в вашей жизни. Ни в вашей, ни в моей…

— На глазах фотографа появились слезы.

— Это правда?

— Это правда.

— Спасибо вам…

— Я только хотела узнать, каким образом вы нашли мой адрес? Саша его не знал.

— Мне его сказал Кот.

— Кот?!

— Ну да. Это прозвище такое. Его жена была ведущей моделью одного агентства. Я очень часто ее фотографировал. Однажды она попала в аварию и стала калекой. В семье двое маленьких детей. Кот перебивался случайными заработками. У меня в студии он встретил этого Сашу, и тот убедил его принять участие в этом страшном спектакле. За хорошие деньги, конечно. После того как Кот узнал, какими черными делами занимается Саша, он прекратил с ним общение. Вообще-то он очень хороший консультант по сложным финансовым делам. Все наладилось, он стал хорошо зарабатывать. Сейчас он работает у вашего мужа, хотя и ваш муж занимается не самыми благовидными делами… Наверное все, кто делает деньги преступает закон… Кот узнал вас по фотографиям, которые лежат у меня в студии. Вы на него, пожалуйста, зла не держите. Он неплохой человек, просто у него двое детей и жена-инвалид…

— Я могу к вам заехать и забрать портфолио?

— Конечно. Вы знаете, я показывал ваши фотографии своим американским друзьям из солидной рекламной фирмы. — Голос Дмитрия был взволнованным, глаза заблестели.

— И что?

— Вас приглашают в Нью-Йорк, чтобы сделать лицом крупной косметической фирмы… Это шанс. Ваше лицо будет на обложках журналов. Нью-Йорк — это город успеха. Вы будете подписывать контракт?

— Нет, — покачала я головой.

— Но почему?

— Боюсь, это не понравится моему мужу. Дмитрий протянул мне листок с номером телефона.

— Это мой телефон. Если надумаете, позвоните. Предложение остается в силе.

Я ждала Якова до глубокой ночи, а когда он пришел, попыталась рассказать ему о контракте. Яков изменился в лице и приказал мне немедленно прекратить подобную самодеятельность. Он сказал, что я должна оставаться покорной женой, ждать с работы мужа. Это его дело — в поте лица зарабатывать деньги…

Эпилог

…Я стою на балконе своего особняка и смотрю на свой собственный пруд с лебедями. У меня все есть. Все, что только может пожелать женщина, даже во сне. Серьги, шубы, бриллианты, красивые машины, а теперь вот и этот пруд с лебедями… Но почему-то мне кажется, что сейчас время работает против меня. Я оглядываюсь назад и не могу определить точно, с какого именно момента время превратилось в моего врага. Я не знаю, что такое рабочее время, женщинам моего круга это совершенно не знакомо. Я знаю, что такое свободное время, но я не знаю, что такое свободная жизнь…

…Я не жалуюсь на судьбу, не могу сказать, что мой муж меня разлюбил. Нет. Он меня не разлюбил. Просто он никого никогда не любил. Ни Зою, ни Тамару, ни меня… Он не может любить женщину, потому что он любит деньги и только этим бумажкам отдает всего себя самого без остатка. Он любит деньги настолько, что на другую любовь у него просто не остается сил. Я знаю, что большинство его денег заработаны нечестным путем, но закрываю на это глаза. Муж всегда говорит мне, что честные деньги зарабатываются только на заводе. От наших прежних объятий и сладких речей остались одни воспоминания. Даже в те редкие минуты, когда мой муж дома, он закрывается в своем кабинете с калькулятором в руках.

…Изо дня в день я сижу в этом доме, смотрю в зеркало на свое несчастное потухшее лицо и пытаюсь разобраться в том, что случилось. Я имею все и не имею ничего. Вероятнее всего, у меня не было момента, когда моя семейная жизнь дала трещину, потому, что у меня никогда не было настоящей семейной жизни. Так, одно совместное проживание. Муж, зарабатывающий деньги и жена, которая обязана быть покорной и ждать его дома. Мы не ездим отдыхать, потому что мой муж не знает, что это такое. Он смеется и говорит, что придет время и мы обязательно отдохнем… на том свете, а сейчас ему нужно работать. Один раз я настояла, но он отправил меня одну. Когда я вернулась домой раньше положенного срока, я увидела в нашем доме Тамару. Она собрала свои вещи, села в машину и уехала. Я не стала закатывать истерику, просто спросила: «Зачем?». — Муж сказал, что не собирается оправдываться, ему нужно иметь любовницу, чтобы хоть изредка расслабляться… Мол, так положено, и так живут все. Мы обязаны жить по правилам. Жены его друзей знают о любовницах мужей и не высказывают по этому поводу претензий, потому что каждый честно отрабатывает свой хлеб…

— Но ведь Тамара со мной так поступила! — в сердцах крикнула я.

— Извини… — только и услышала я вслед.

Я ждала, что Яков придет ко мне в комнату, обнимет меня за плечи и скажет, что с этой женщиной теперь уже навсегда кончено. Но он не пришел. Ему было совершенно наплевать., что я чувствую, точно так же, как наплевать, что чувствует заплаканная Тамара. Для него это мелочи. Главное, чтобы на финансовом фронте все было спокойно.

После этого случая я начала выпивать. Сначала небольшими дозами, просто чтобы успокоиться, избавиться от гнетущих мыслей. Затем больше — Иногда я напивалась и ложилась в гостиной. Я слышала, как Яков говорил по телефону Тамаре: «Эта пьяная дура уже спит без задних ног» и уходил в свой кабинет, чтобы взять калькулятор.

Когда Яков приходил в хорошем расположении духа, он дарил мне дорогие подарки и даже говорил ласковые слова. В такие моменты я пыталась поговорить с ним о нашем будущем и умоляла дать мне возможность начать работать. Яков взрывался, кричал, если что он и может мне позволить, так это вышивать крестиком, что на большее у меня просто не хватит мозгов, что он ценит покорных женщин, а любая женская самостоятельность вызывает у него отвращение. Когда я попыталась привести в пример его любовницу Тамару, Яков стукнул кулаком по столу и сказал:

— У тебя есть Я. А у Тамары МЕНЯ нет. Поэтому она и вкалывает, как прокаженная.

— Но ведь ты с ней встречаешься?

— Встречаться и жить — совсем разные вещи! — На том разговор был закончен.

С того дня я начала пить с утра и напивалась уже к десяти часам. Иногда я приезжала в коммуналку к Галине, там я чувствовала необыкновенное тепло, а в моем огромном доме было слишком холодно, он не мог согреть душу.

Однажды я взяла бокал и, покачиваясь, добрела до зеркала. На меня смотрела стареющая и быстро спивающаяся женщина. Я подумала, что это не я… И это не мой дом… Это не мой муж… Это не моя жизнь… Я здесь оказалась случайно и от этого запила…

— Я так больше не могу!!! Я так больше не могу!!! — прокричала я своему пьяному отражению в зеркале и швырнула в него полный бокал виски.

Едва держась на ногах, я добралась до телефона и позвонила Дмитрию.

— Твое предложение еще остается в силе? — спросила я.

— Да, — уверенно ответил Дмитрий.

— Я согласна.

— Замечательно. А почему у вас такой голос?

— Потому, что я пьяна…

— Но по контракту вы вообще не должны пить.

— Я не буду.

— Вы думаете, у вас получится?

— У меня все получится…

— Вам придется жить в Америке. Ваш муж вас отпустит?

— У меня больше нет мужа.

— Как?

— Я от него ухожу.

— Вы это твердо решили?

— Дима, не трави душу… Если я тут останусь, я просто сопьюсь…

Покидав в небольшую спортивную сумку свои вещи, я взяла ручку и написала записку.

«Яков. Прости. Я больше так не могу Не ищи меня. Никогда не бывшая твоей Анжела». Я положила записку на кровать, в последний раз оглядела свою спальню и твердым, уверенным шагом вышла из чужого дома.

Я должна была лететь в Америку через месяц, и на этот месяц Дмитрий устроил меня в санаторий, чтобы я отошла от своей семейной жизни и меня не испугались американцы… Буквально в день отлета он сказал, что полетит вместе со мной. В салоне самолета взял мою руку в свою и спросил:

— Ты ни о чем не жалеешь?

— Нет — замотала я головой.

— Тогда добро пожаловать в Америку. Она тебя ждет…

Я закрыла глаза и вспомнила давнюю мечту, представила, как я улыбаюсь фотографам, как расцветаю при виде многочисленных фотовспышек.

— У меня будет успех! — сказала я сама себе. — Как же это здорово во что-то верить и о чем-то мечтать, потому что совсем недавно мне уже казалось, что я совершенно разучилась это делать…

Date: 2015-08-24; view: 260; Нарушение авторских прав