Глава 15. Все, что происходило дальше, казалось мне сном, и я с трудом понимала, что это реальность

Все, что происходило дальше, казалось мне сном, и я с трудом понимала, что это реальность. Я сидела, опершись о стену, тяжело дышала и пыталась понять, что говорит мне Галина.

— Короче. Я отыскала твоего Якова. Ты мне сказала номер его машины, а я позвонила своему другу в ГАИ.

— А зачем в ГАИ?

— Затем, что по номеру машины довольно просто отыскать ее хозяина.

— Никогда об этом не знала.

— Ты еще много чего не знаешь, но ничего, жизнь научит. Этот гаишник у меня раньше в любовниках ходил. Потом я его разжаловала. Сначала мы опасались, что Яков по доверенности ездит. Оказалось, нет. Нам повезло. Машина оформлена на самого Якова. Так что его координаты мы отыскали без труда. Я ему позвонила и представилась твоей сестрой.

Меня затрясло от возмущения, и я перебила Галину:

— Послушай, кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?!

— Что?! — Ей явно не понравился мой тон.

— Какое право ты имела разыскивать Якова?

— Я имела на это полное право. В конце концов ты мне не чужая! После всего, что с тобой случилось, ты пришла не к кому-нибудь, а ко мне! И ты у меня живешь!

— Я пришла не к тебе. Я пришла в свою комнату, не знала, что ее сдали. Больше мне некуда было идти.

— Хорошо. Я всегда знала, что ты очень благодарная девушка и всегда благодаришь тех, кто делает для тебя добро и помогает в стрессовых ситуациях, — язвительно произнесла Галина и посмотрела на меня глазами, полными ненависти.

— Ты много для меня сделала, но это не дает тебе права лезть в ту область, которая тебя совершенно не касается.

Можешь говорить все, что угодно. И я назову тебя неблагодарной, потому что ты и есть неблагодарная. Но я хочу сказать, что мне больно смотреть на то, как ты распорядилась своей судьбой! Ты смазливая, длинноногая девушка, и если бы очень постаралась, отхватила бы себе нормального мужчину и построила жизнь так, чтобы быть счастливой. Понимаешь, счастливой! Ты посмотри на себя! На кого ты похожа?! Ты боишься выйти на улицу, потому что стесняешься своего живота и боишься людей! Ты похоронила себя заживо! Я никогда не уважала женщин, которые устраивают себе панихиду при жизни. Ты просто не знаешь себе цены. Да твоя цена растет день ото дня, потому что ни умом, ни внешностью тебя бог не обидел. Так нужно ими распорядится! Распорядится правильно. — В Галинином взгляде появилось что-то такое, что заставило меня почувствовать холодок на спине. Я содрогнулась.

— О чем ты разговаривала с Яковом? — спросила я, взяв себя в руки.

— О тебе…

— Это понятно. И что?

— Я разговаривала с ним о тебе и о твоей беременности. Сказала, что я твоя сестра, и что ты от него беременна.

— Но я ведь беременна не от Якова!

— Да какое это имеет значение?! Никакого. Ты знаешь, мне показалось, что он очень обрадовался звонку, словно он его ждал… Обрадовался, когда услышал твое имя. Честное слово! Просил твои координаты. Он хочет тебя увидеть.

— Но…

— Никаких но… Не может быть никаких но… Дуреха, я и сама не ожидала, что разговор пройдет так гладко. Ты неплохо поработала над этим мужичком. Я позвонила, чтобы потребовать у него денег, компенсацию за все, что ты пережила в его доме. Тогда ты не поехала бы в деревню, а сняла нормальное жилье в Москве и безбедно существовала хоть какое-то время. Но когда я почувствовала, как сильно он обрадовался, услышав твое имя, искренне обрадовался, я это сразу прочухала, то поняла, что мужик к тебе неравнодушен. Вот и подумала, если ситуация повернулась таким боком, нужно играть по-крупному. Сказала ему о твоей беременности и мне показалось…

— Что тебе показалось?

— Что он обрадовался еще больше.

— Ты так думаешь?

— Я в этом просто уверена.

— Ты сказала, что ты моя старшая сестра?

— А что, не похожа?! — Галина рассмеялась и подмигнула мне.

— И он поверил?

— А куда он денется?! Мужики, как малые дети, верят чему угодно.

— Но как я могла встретиться с сестрой, если у меня амнезия?!

— Я сказала, что ты гостила у меня в Москве, а затем исчезла на целых два месяца… Все это время я тебя искала и, можно сказать, уже потеряла всякую надежду. Месяц назад мне позвонили из отделения милиции, в котором лежало мое заявление о пропаже сестры и попросили опознать девушку, у которой ярко выраженные признаки амнезии. Мол, она хорошо помнит свой деревенский адрес, но не помнит, у кого остановилась в Москве. Я поехала и сестру опознала. А затем я поведала ему о том, что у нас с сестрой нет друг от друга секретов, и ты мне честно рассказала обо всем, что с тобой произошло. А совсем недавно мы выяснили, что ты беременная. Мол, срок совсем маленький, но от аборта ты категорически отказываешься.

— И он поверил?

— Еще как… — рассмеялась Галина. — Схавал и даже не подавился. Он всю бодягу хавает, как миленький. Мужики ж такие дурные!

— И что?

— Дальше посмотрим, что… Дадим ему немного времени, чтобы он все хорошенько обдумал и всякого разного в своей голове накрутил, чтобы был готов к принятию решения, а затем я позвоню ему опять и…

— Что, и?

— И устрою вам встречу. Мне кажется, что с этого дельца мы сорвем нормальный куш.

— В смысле?

— В смысле того, что дельце должно выгореть. Он отвалит тебе денег, на это можешь смело рассчитывать, а там видно будет… Так что, дорогая, будет и на твоей улице праздник. Как говорится, под лежачий камень вода не течет. Действовать, дорогая, надо. Когда с ним увидишься, обязательно пугани тем, что будешь подавать на алименты. Мол, сначала подашь на установление отцовства, докажешь, что это его ребенок, а затем — на алименты. Ему лишняя шумиха совсем не нужна, такие люди вообще бояться шума. Тем более, если он на своей Тамаре жениться собрался… Сама посуди, если он мои сказки схавал, значит, все за чистую монету принимает. Я просто уверена, что каждый месяц сам, без всякого установления отцовства, алименты будет отваливать.

— А если он все же потребует установить подлинное отцовство?

— Не потребует.

— Но все же…

— Я тебе говорю, что не скажет он ничего.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Даже если такое и случится, ничего страшного.

Мне показалось, что я просто потеряю дар речи.

— Как это ничего страшного?! Неужели тебе эти его деньги разум затмили?!

Галина окончательно вывела меня из себя.

— Не переживай. С моей головой полный порядок.

— Я бы этого не сказала. Как я могу согласиться устанавливать отцовство, если Яков не отец?!

— Ты не даешь мне досказать свою мысль. Во первых, всем известен тот факт, что вероятность установления отцовства — 99,75 процента. Значит есть какой-то процент неточности и в этот процент может запросто входить твой ребенок. Во вторых, если ты не хочешь рисковать с этим процентом, то есть другой выход. Более удобный и надежный, который Яков схавает точно так же, как и твою беременность. Эта процедура делается, как в любом крупном медицинском центре, так и в частных клиниках. Срок — ровно три недели. Так вот, в этих лабораториях и клиниках тоже люди работают, и эти люди, между прочим, кушать хотят. К тому же там преимущественно сидят женщины, а женщина всегда поймет женщину, потому что каждая может оказаться в подобной ситуации. Всегда можно найти человека, которому нужно сунуть зеленую денежку и получить необходимый результат. Проще говоря, эту экспертизу купить можно. Мир ведь не без добрых людей, сама знаешь. Все решают деньги.

— Но ведь это подсудное дело.

— Дорогая моя, а как иначе… Сейчас деньги везде сплошь и рядом берут и ничего страшного.

У меня мертвецки побледнело лицо, задрожали губы.

— Галя, я в эти игры не играю, — с трудом выговорила я.

— В какие игры? — Галина сделала вид, что не поняла меня.

— В которые играешь ты. Я пас.

— Да я в карты тоже играть не люблю. Я вообще не азартный человек и никогда им не была.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Нет, — явно издевалась надо мной Галина.

— Я беременна не от Якова. У меня даже срок не совпадает. И я не буду делать пакости, о которых ты говоришь…

— Дорогая, да будет тебе известно, эти пакости, как ты их называешь, стоят очень больших денег. Понимаешь, очень больших! И это единственный способ вылезти из нищеты, в которой тебе предстоит сидеть долгие годы. Да и не только тебе, но и твоему ребенку, который потом тысячу раз пожалеет о том, что ты произвела его на свет! И запомни. У тебя не четвертый месяц беременности, а второй. Так половина баб делает. И нормально. Прокатывает. Родишь семимесячного, ничего страшного. На самом деле, ты родишь нормального девятимесячного ребенка.

— Но ведь по ребенку видно, сколько ему — семь или девять?

— Видно. Но ты же с этим Яковом жить не будешь. Позвонишь ему, поздравишь с рождением ребенка. Скажешь ему, что ребенок родился недоношенным, потому что у тебя была слишком тяжелая беременность. Ты слишком много нервничала. Скажешь, что тебя уже выписали, а ребенок еще в больнице, что его выпишут позже. А потом ты покажешь Якову своего богатыря и будешь уверять, что он, как две капли воды, похож на своего отца.

— Но я не смогу…

— Сможешь. Можно подумать, у тебя есть какой-то выбор.

— Но это подло…

— Милая, тебе ли рассуждать о подлости! А рожать ребенка без отца и бросать его в нищету, по-твоему не подло?

— Но ведь я беременна не от Якова…

— А ты сама себе внуши, что от Якова, тогда будет полный порядок.

Я чувствовала себя глубоко несчастной, опустошенной. Я сидела у окна, смотрела, как Галина убирает со стола, и, положив руки на живот, которого, по ее выражению, еще не было видно, напряженно думала. Галина затеяла довольно рискованную игру. Если я когда-нибудь увижусь с Яковом, как я смогу посмотреть ему в глаза?

— Подумай, подумай, — вытирая стол, говорила Галина. — Тебе полезно. Хорошенько подумай, как вытрясти из него деньги, да побольше. Ты должна помнить, что твой живот — твое самое главное оружие. Сейчас на карту поставлена твоя собственная жизнь и жизнь твоего еще не рожденного ребенка, которому ты должна обеспечить достойное будущее.

— Господи, если бы даже это был ребенок от Якова, я бы и то побоялась ему об этом сказать! — в сердцах произнесла я.

— Если бы он был от Якова, тебе бы вообще не пришлось ломать голову по этому поводу. Ты бы просто поставила его перед фактом и все. Надо было думать, от кого беременеть. Да ладно, теперь уж что говорить, поздно. Теперь надо действовать.

— Галина все, что ты задумала, так рискованно…

— Не рискованнее, чем ехать в деревню и рожать ребенка без мужа, когда у тебя за душой нет ни гроша. Только, ради Бога, будь взрослой девочкой, не тешь себя иллюзиями и не надейся, что Яков на тебе женится. Если мы возьмем его твоей беременностью, вернее, если тебе повезет, и он проявит какие-то чувства, у тебя есть все шансы стать его любовницей.

— Любовницей?!

— Вот именно, любовницей! Если бы он полюбил ребенка и сделал тебя своей любовницей, в твоей жизни наступил бы новый этап. Ты бы жила в центре, в прекрасно обставленной квартире. Яков покупал бы тебе одежду и драгоценности. Опекал тебя и твоего ребенка. Ну что ты так на меня смотришь? Тебя смущает слово любовница?!

— Я не знаю…

— Вот именно, ты не знаешь. Только законченные идиотки считают это слово постыдным.

— Так считают все женщины, у которых есть хоть какое-то достоинство.

— Дорогая моя, насчет достоинства я лучше помолчу. Если женщина стала любовницей, это совсем не означает, что она стала падшей. Просто любовница спит с тем мужчиной, которого она хочет, и его семейное положение не имеет для нее никакого значения. Ей хорошо с ним здесь и сейчас и совсем не важно, что будет потом… Тут нет ничего грязного и постыдного. Поверь, найдется достойный принц, который со временем обязательно предложит тебе руку и сердце. А сейчас надо довольствоваться малым. Надо довольствоваться любовными отношениями. Это, как на старте, подготовка перед большим прыжком.

Ближе к вечеру, когда мы собрались ложиться спать, в дверь раздался звонок. Мы с Галиной тревожно переглянулись.

— Галя, кто это? — едва выговорила я.

— Не знаю, — растерянно пожала она плечами.

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Наверное, это не к нам.

— Точно, не к нам. Может, к деду Ивану кто-то из собутыльников пришел.

Но не прошло и пары минут, как в нашу дверь постучали, и этот стук заставил меня вздрогнуть.

— Не пойму, кому в такой час понадобилось… — проворчала Галина. — Неужели дед Иван опять денег идет просить на бутылку!

Она не успела подойти к двери. Дверь распахнулась, на пороге стоял… Яков. Он заметно нервничал, даже как будто постарел. Я сидела на кровати в стареньком халате поджав под себя ноги и смотрела на Якова широко раскрытыми глазами… Я была в полной растерянности и почувствовала, что сердце вот-вот выскочит из моей груди. Мы смотрели друг другу в глаза и боялись проронить хоть слово. Поправив вырез на своем стареньком халате, я вдруг подумала, что выгляжу просто ужасно. Растрепанные волосы… Бледное лицо, уже позабывшее, что такое косметика… Опухшие от постоянных слез глаза… Синие круги под глазами… Непонятно откуда появившиеся на лице прыщи…

— Я хочу умереть, — только и смогла произнести я, переведя свой взгляд с Якова на ничего не понимающую Галину. — Господи, кто б только знал, как я хочу умереть…

— Рано тебе еще умирать. — Галина взяла инициативу в свои руки. — У тебя жизнь только начинается. Ты посмотри, кто к тебе приехал. Отец твоего будущего ребенка! Красивый мужчина, ничего не скажешь. Значит и ребенок будет красивый.

Яков достал платок, вытер пот со лба, обернулся к Галине и тихо спросил:

— Это вы мне звонили?

— Да, — с вызовом ответила она.

— Я вам очень благодарен за то, что вы это сделали.

— Я не могла иначе. У меня сестра одна единственная, и я очень переживаю за ее судьбу. Только не пойму, как вы меня нашли? Я же не давала вам адреса. Я просто пообещала вам перезвонить.

— Поверьте, это совсем не сложно. Вы звонили с мобильного телефона своей сослуживицы.

— Да. И что?

— Ну вот, я ей перезвонил. Она мне дала ваши координаты.

— Я об этом не подумала.

Галина встала и направилась к выходу.

— Вам, наверное, хочется остаться одним. Вы здесь поговорите, вам есть что друг другу сказать. Только, Яков, вы, пожалуйста, мою сестру не обижайте. Ей нельзя нервничать. Кстати, как вы могли допустить, чтобы она забеременела?! Разве не видите, она совсем еще ребенок! Она и понятия не имеет, что значит предохраняться. Могли бы сами об этом позаботиться. Из-за вас девочка оказалась в таком положении… День и ночь плачет. Спрашивает, как жить дальше, чем кормить малыша. Успокойте ее, пожалуйста, пообещайте, что вы не оставите ее наедине с этой проблемой. Вы, между прочим, имеете к этому самое прямое отношение! Поймите правильно, вас никто не заставляет жениться. Живите со своей красавицей Тамарой, но будьте порядочны, возьмите всю материальную сторону проблемы на себя, Галина! — Я была готова провалиться сквозь землю и в отчаянии закрыла лицо ладонями.

— Я уже сорок лет Галина. Почти сорок лет и в тысячный раз повторяю, что намного лучше, чем ты, знаю жизнь.

— Мне ничего не надо…

Я в этом не сомневаюсь. Тебе никогда ничего не надо. Ты у нас барышня не привередливая и можешь святым воздухом питаться. Тебе не привыкать. Но сейчас ты должна думать не о себе, а о своем будущем ребенке. Ему нормальное питание нужно, да и нормальные условия бы тоже не помешали. В нашей коммуналке антисанитария страшная. Не самые подходящие условия, чтобы растить вашего наследника. Мы, Яков, люди не богатые. Сами видите, в каких условиях живем. Других нет и не будет. Можете на кухню пройти. Там все грибок съел. В туалете сырость страшная. Там больше минуты находиться нельзя. Про ванну я вообще молчу. В нее ведь даже садиться страшно. Садишься и думаешь, останешься жив или нет. Штукатурка осыпается и падает прямо в ванну. Даже страшно подумать о том, как потом в этой ванне вашего наследника купать, чтобы никакой беды не случилось. Вы не думайте, что мы такие неряхи и запустили квартиру. Просто дом старый и весь разваливается. Его сносить собрались, говорят, что ремонту не подлежит. Тут порядок навести невозможно Ладно, не буду вам мешать. Мне еще кое-что постирать надо, посуду помыть… Желаю прийти к общему знаменателю, договориться обо всем полюбовно. И еще, Яков, если вы будете уговаривать мою сестру сделать аборт, то даже не пытайтесь этого делать. Первый аборт опасен и неизвестно, какие будут последствия. Мы рисковать не будем. У меня многие подруги понаделали абортов по молодости, затем замуж вышли и развелись по одной простой причине — бесплодными стали, детей не могут иметь. А Анжела у меня девушка видная, придет время, она достойную партию встретит, решит семью завести. Кто ее полюбит, возьмет и с ребеночком, ребенок любви не помеха.

Открыв дверь, Галина нос к носу столкнулась с пьяным дедом Иваном, который терпеливо ждал когда кто-нибудь выйдет.

— Ты что, подслушиваешь, что ли?! — раздула ноздри Галина.

— Да нет… Я просто гражданина одного жду. Стою здесь, чтобы его не пропустить.

— Какого еще гражданина?!

— Который к нам в дом пришел.

— Он не к тебе вовсе пришел. Что тебе от него надо?!

— Денег на бутылку.

— Что?!

— Что слышала. Денег хочу у него попросить на бутылку.

— Ас чего бы это он тебе денег давал на бутылку?!

— Я просто подумал, может у него лишние есть…

— Дед, ты что, совсем головой поехал?! Не знаешь, что ли, что деньги лишними не бывают! На то они и деньги.

— Пусть он даст на бутылку, и я уйду. Если он настоящий мужик, должен меня понять. Алкоголиков понимать нужно и хоть немножко жалеть. Им в этой жизни и так тяжело, и так мучиться приходится.

Слегка отодвинув Галину дед заглянул в комнату.

— Гражданин хороший. Будь человеком, дай денег на бутылку. Выпить хочу, аж все внутри горит. От этих девок даже рубля не дождешься… Как ни спрошу, у них никогда ничего нет. Жадные они, заразы.

— Да, конечно…

Яков достал бумажник, и дед тут же расплылся в улыбке, потер ладони. Галина, уперев руки в бока, возмущенно набросилась на соседа.

— С чего это мы жадные?! А нам кто деньги дает?! У нас у самих ни черта нет! Если бы ты на хлеб просил, а то на водку!

— Для меня водка и есть хлеб, — вежливо объяснил дед.

— Да чтоб ты от своей водки сгорел! Разве можно так ее жрать! Лучше бы молока выпил.

— Сама пей свое молоко. — Дед явно оскорбился и посмотрел на Якова глазами, полными надежды.

— Вот видите, Яков. Так и живем, — развела руками Галина. — За стеной дед алкоголик, покоя ни днем, ни ночью не дает. Постоянно стучит, денег просит. Сами подумайте, каково тут будет вашему наследнику, что он будет видеть с раннего детства и какие люди будут его окружать. Вы бы Анжеле квартиру сняли, чтобы она нормально ребенка выносила и родила! А тут… Тут я не знаю кого она выносить и родить может… Для беременной бытовые условия имеют довольно большое значение.

— Галина! — вновь крикнула я не отнимая ладоней от лица.

— Я сорок лет Галина! Вернее, почти сорок. Когда я уже вовсю парням головы кружила и мозги пудрила, тебе еще на свете не было!

Яков протянул деду пятьсот рублей, тот обрадовано схватил деньги и раскланялся.

— Спасибо тебе, гражданин хороший. Спасибо. Вот уважил! Вот обрадовал! Ты к нам почаще заходи. Я такому гостю всегда рад буду.

— Конечно, он теперь часто заходить будет, — заметила Галина. — Куда он денется. У него ребенок подрастать скоро будет… А ребенок… Родная кровь, как-никак… А ты, дед, я смотрю сегодня в запой уйдешь. Тут тебе не на одну бутылочку хватит.

— А ты чужие деньги не считай, жадина. Будешь у меня стопку просить, я тебе не налью — пробурчал дед и скрылся с глаз долой.

— Да я водку отродясь не пила, идиот! Ишь, водки он мне на нальет. Да кому нужна твоя водка! — крикнула ему вслед Галина и громко хлопнула дверью.

Мы с Яковом остались одни. Он сел на краешек кровати и отвел мои руки от лица.

— Анжела… — попытался он заговорить со мной. — Анжела…

— Яков, ты извини, что Галина тебе позвонила… — принялась оправдываться я. — Я ничего не знала об этом звонке. Честное слово, ничего… Я бы этого не допустила. Если бы я знала, что она собирается тебе позвонить, я бы ее отговорила. Ты ее, пожалуйста, не слушай. Мне ничего не надо. Мне вообще ничего не надо. Извини, что так получилось. Извини.

Я чувствовала, я конечно же чувствовала расположение Якова, я не могла этого не чувствовать, но я не знала, что мне сейчас от него ожидать. Возможно, он пойдет на Галинины условия только для того, чтобы я не отравляла ему жизнь и поможет мне деньгами исключительно из жалости, будет груб и поступит со мной так, как я того заслуживаю. Передо мной сидел представительный, хорошо одетый мужчина, но самое страшное было в том, что он был совсем чужой. В нем не было ни одной родной черточки.

Я смотрела на Якова затравленным взглядом глубоко несчастной женщины и думала о тех долгих ночах одиночества, которые ждут меня впереди. Судьба матери-одиночки — довольно суровая судьба для женщины, особенно в наше жестокое время, но я сама ее выбрала и уже никогда от нее не откажусь. Эти одинокие ночи вырастут в точно такие же одинокие недели, а одинокие недели вырастут в одинокие месяцы… Одинокие месяцы вырастут в одинокие годы и так пройдет моя жизнь. Господи, как страшна такая жизнь! Как же она страшна… Жизнь без поцелуев, без слов любви, без крепких объятий, без родного мужского тела, без поддержки, которая так необходима женщине, без защиты, да и вообще, без любви… Только любимый мужчина, только жизнь вдвоем может унести боль, одиночество и все тревоги.

— Я хочу умереть… Господи, если бы ты только знал, как я хочу умереть, — снова вырвалось у меня.

— Не говори так. Твоя сестра молодец, что решила мне позвонить… Было бы намного хуже, если бы она не позвонила. Я сам тебя искал. Вера Анисимовна рассказала мне, что приезжала Тамара. После того, как вы с ней поговорили, ты убежала из дома. Я представляю, что она тебе наговорила! Ты ей поверила. Но ведь ты должна была дождаться меня. Ты же обещала. Я хорошо помню, что ты мне обещала.

— Но…

— Никаких но… Все, что сказала Тамара, все это неправда. Она сказала, что не знает, куда ты уехала. Ты просто исчезла. Никто про тебя ничего не знал. Прошел месяц с лишним, и звонит твоя сестра! Ты даже не представляешь, как я обрадовался этому звонку. Как сильно…

Я сидела, смотрела на Якова и думала о том, что в очередной раз рушу свою собственную нескладную жизнь. Рушу ее обманом. Яков придвинулся ко мне, обнял и прижал к себе.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он.

— Меня постоянно тошнит.

— А сколько у тебя беременности?

— Второй месяц.

— Но ведь это совсем маленький срок. Ты уверенна, что беременна?

— Да. Я была у врача.

— И врач подтвердил?

— Яков, я же тебе сказала. Но ты не переживай. Это тебя никак не коснется. Я справлюсь со всем сама.

Яков заглянул мне в глаза и тихо спросил:

— Девочка моя, но почему ты не дождалась меня в прошлый раз?

— Потому что пришла Тамара.

— Почему ты ей поверила?

— Мне показалась, что она говорит правду. А потом она затащила меня в машину и вывезла на городскую свалку.

— Что?!

— Она меня обманула. Ее ребята очень сильно меня избили. Тогда я еще не знала о своей беременности.

Яков побледнел, у него задрожали губы.

— Ты говоришь правду?!

— Да.

— Тебя избили на городской свалке?!

— Да.

— Но я ничего не знал об этом! — закричал Яков.

Я никогда не забуду тот страшный день. До сих пор мне кажется, что это произошло только вчера. Я не понимаю, почему она со мной так поступила… Ведь это очень жестоко. Ты даже не представляешь, как это жестоко. Я была с ней предельно вежлива. Я не сказала ей ни одного плохого слова, но чем больше я пыталась расположить ее к себе, тем больше и больше она пыталась поставить меня в дурацкое положение. Она открыто смеялась надо мной, над моим деревенским происхождением, над тем, как я оказалась в твоем доме… С того самого момента, как только она вошла в дом, она открыто бросила мне вызов Положив голову Якову на плечо, я не выдержала и дала волю чувствам — громко заревела. Яков принялся меня успокаивать гладя мои растрепанные волосы.

— Она не рассказала мне об этом. Сказала, что ты уехала из дома сама. Поверь, Тамара поплатится за это. Господи, девочка моя, сколько тебе пришлось пережить! Сколько же тебе пришлось пережить, даже страшно подумать…

Я немного успокоилась.

— Тамара поплатится за свой поступок. Это я тебе обещаю, — с ненавистью произнес Яков. — Она получит по заслугам.

— Она просто тебя очень любит. Говорят же, что от любви человек теряет рассудок, что он сам не ведает, что творит.

— Ты считаешь, что Тамара меня любит?

— Зачем ты спрашиваешь? Ты и сам все знаешь.

— Господи, ты не от мира сего! Всему ищешь оправдание. Буквально всему. Какая же ты у меня чистая… Какая чистая… Ты оправдываешь женщину, которая так жестоко с тобой обошлась!

— Я просто поняла, что она тебя любит. Это видно невооруженным глазом.

— А ты меня любишь?

— Что?

Я посмотрела на Якова испуганным взглядом.

— Что? — вновь повторила я свой вопрос, хотя прекрасно поняла, о чем спросил меня Яков.

— Я спросил, а ты меня любишь?

— Я?

— Ты.

— Люблю… Люблю… Конечно, люблю…

Яков закрыл мой рот поцелуем. Он целовал меня долго и жадно. Он целовал и слизывал языком мои слезинки… Он дотрагивался до моих волос с такой нежностью, что мне захотелось рассказать ему о том, что я вру, что тот ребенок, которого я в себе ношу, не имеет к нему отношения. Но я не смогла. У меня не хватило решимости. Пусть все останется так, как оно есть. Пусть все так и останется…

Date: 2015-08-24; view: 294; Нарушение авторских прав