Р.М. Рильке

Проблема генезиса целостных систем — универсумов для гносеологического субъекта скорее всего проблема метафорическая, нежели строго сциентистская. Универсумы не просто целостные системы, это особые целостности, в которых в той или иной мере укоренена человеческая субъективность. Проблема генезиса определённого вида универсума это прежде всего проблема возникновения соответствующей ему формы субъективности.

Находясь внутри универсума, человек должен суметь зафиксировать момент становления новой формы его нравственного менталитета. Как бы ни оттачивал «гносеологический субъект» своё «историческое зрение», он всё равно «проглядит» смену одной формы менталитета другой. А потому он вынужден постоянно заниматься реконструированием сущности из развитых форм собственного существования. Он с неизбежностью выходит на мифологизирование, даже если новый вид универсальной связи и соответствующий ему менталитет рождаются прямо на его глазах. Не только тектонические подвижки в мировой истории, но даже рядовые события, в которых участвует человек, более «достоверно» воспроизводятся средствами мифа, нежели натуралистической рефлексией, покоящейся на незыблемых принципах операционализации и верификации. Это хорошо показал Г. Маркес в «Хронике широко объявленной смерти», когда почти вся совокупность действий и мотивов, связанная с преднамеренным убийством, была досконально известна жителям городка, и само оно происходило на «их глазах», однако со временем это трагическое событие отложилось в «исторической памяти» наблюдателей лишь как романтическая метафора. Событие, упакованное в мифологему, и есть истинная версия о нём, выраженная в ценностно-символической форме, более истинная, нежели протокольные сведения, составленные сразу же «по горячим следам».

Что можно сказать о генезисе основных парадигмальных форм морали, если их возникновение производно от генезиса разнообразных сущностных сил и форм менталитета познающего субъекта? Натуралистическая форма рефлексии может предложить лишь эволюционистскую парадигму генезиса сущего, одним из основоположений которой является конституирование любого события в качестве некоего объекта, изменяющегося от низших форм к высшим, от менее развитых к более развитым, от менее сложных к более сложным и пр. Там, где натуралистическая рефлексия не в состоянии строго фиксировать параметры филогенеза целостной системы, она проецирует на её протобытие сведения, получаемые от эмпирических замеров онтогенеза ее «элементарного кванта».

Собственно говоря, именно по этому пути мы пошли в первом препринте, излагая версию генетической структуры морали, выстраивая её от низших форм к высшим: парадигмы блага, долга, добра и свободы (170, 67-82).

Но если отказаться от натуралистического способа постижения, тогда остается лишь заняться ценностным воспроизведением генезиса сущего, то есть мифотворчеством. И тогда генезис человека и последовавшая за ним история «развития» универсума морали — не что иное, как движение от высших форм к низшим, от более сложных к менее сложным, от более субъективированных к более объективированным и пр. Движение связано не с эволюцией, а с инволюцией, не с «запаковыванием» человеческого существования в сущность, а, наоборот, с «распаковыванием» содержащихся в протосущности экзистенциальных смыслов и значений. Если принять эту мифологему в качестве исходной, то возникает совершенно иная гипотеза генезиса морали как универсума.

Мировоззрение в качестве процесса предполагает наличие определенных практик, посредством которых человек раскрывает мир в себе и себя в мире. Эти практики объективно порождены двумя взаимосвязанными всеобщими процессами: креативным и энтропийным. Для понимания целостных процессов, отмечает Гегель в «Философии природы», более предпочтительным является та форма постижения, которая исходит из признания, что переходы осуществляются от более совершенных форм к менее совершенным, нежели противоположная, то есть эволюционистская. «Начальной ступенью, — пишет Гегель, — является совершенство, абсолютная тотальность... это первое произведение в свою очередь не осталось бездеятельным и породило другие создания, но эти создания уже менее совершенны, и так продолжалось дальше в сторону ухудшения, так что каждое порожденное создание было в свою очередь порождающим, и, наконец, этот ряд завершился отрицанием, материей, вершиной зла. Эманация, таким образом, кончается отсутствием всякой формы» (46, 2, 35).

Известно, что защитниками теории эманации в античной философской мысли были Плотин, Ямвлих, Прокл, Филон. У Плотина материя в принципиальном смысле — бестелесный неаффицируемый субъект, относительно неопределенное подлежащее. Оно — зеркало, отражаясь в котором высшее порождает низшее в качество своего подобия. Универсум Плотина статичен. Всякая низшая ступень в нем рождается от высшей, причем высшая вечно остается неизменной и, порождая, не терпит ущерба. Сфера истинного бытия всегда открыта для души, ей нужно только уметь вернуться к себе самой, познать свою истинную природу. Возможность такого возвращения обеспечена тем, что душа определённым образом интегрирована в умопостигаемый космос (5, 1, ч. 1, 538-554). Прокл утверждал, что всякая эманация совершается посредством уподобления вторичных вещей первичным, при этом всё совершенное эманирует в порождениях того, что оно может производить, само подражая единому началу всего целого. Начало же всегда остается неизменным, «не разделяется на всё, что есть, так как, разделись оно, уничтожилось бы и всё и ничего не возникало бы, если бы не пребывало неизменным начало, будучи иным» (5, 1, ч. 1, 551).

Если теория эволюции довольно удовлетворительно объясняет механизмы развёртывания тотальности внутренних отношений универсумов, то теория эманации — генетическую обусловленность низших онтологических форм от высших, чей генезис обязан всеобщему креативному процессу. Исторически не низшие семантические формы эволюционируют к высшим, а, напротив, высшие, под воздействием энтропии знака порождают всё более низшие и обеднённые по смысловой энергетике и валентности знаковые монады.

Процесс последовательного развертывания семантического континуума, выступающий органической и составной частью всеобщего креативного процесса, В.В. Налимовым фиксируется понятием «распаковывание», «Творчество, проявляющееся в распаковывании семантического континуума, — пишет он, — связывает множественное с единым — исходным семантическим универсумом» (121, 163). Мировоззрение как процесс — есть некоторая совокупность генетически обусловленных между собой процедур распаковывания семантического континуума, связанная с объективным процессом усложнения онтологической структуры человеческой экзистенции во всеобщих исторических координатах пространства и времени.

Одна из знаковых аксиом А.Ф. Лосева, аксиома модели (IX), гласит: «всякий знак является моделью для самого себя, либо для каких-нибудь других предметностей того же типа» (99, 56). Знаковая монада, функционирующая естественным образом в семантическом пространстве — это прежде всего знак, выступающий моделью определённого «узла связей» некоего «онтологического слоя» мироздания. Являясь моделью некоторой формы предметности, знак выступает имманентным средством особой познавательной практики, складывающейся в качестве естественной традиции в рамках единого мировоззренческого процесса, основу которого составляет процедура распаковывания семантического континуума. Знак, чей генезис обусловлен всеобщим, а главное, естественным процессом распаковывания семантического континуума, всегда выступает истинной моделью особой формы укоренённости субъекта в определённом онтологическом слое мироздания.

Мироздание — иерархия универсумов, каждый из которых в своем эволюционировании стремится достичь предельных уровней целостности, тотально раскрыть свою особую природу. Гегель писал, что «в абсолютном движении, в царстве свободной меры каждая определённость достигает своей тотальности» (46, 2, 98). Во взаимосвязанном и взаимозависимом мире каждый из взаимодействующих универсумов достигает того уровня целостности, который обусловлен возможностями их коэволюции, осуществляющейся в идеале под приоритеты развития высших онтологических форм.

Бытие в принципе невозможно постичь, если выносите его за рамки универсального и целостного человеческого существования. Отсюда знаменитый тезис Хайдеггера: «Онтология возможна лишь как феноменология». В своей книге «Бытие и время» Хайдеггер выстраивает универсальную концепцию бытия, основу понимания которого составляет анализ структур человеческого «бытия-сознания». По Хайдеггеру добраться до постижения бытия, создать фундаментальную онтологию можно на пути препарирования мира феноменов «бытия-сознания». В его интерпретации оно выглядит неразрывными узами спаянным с тотальностью бытия, постижимой лишь через сеть онтологических структур человеческого существования, фиксируемых специфическими понятиями «экзистенциалами». Социальное измерение человеческого бытия — нечто вторичное, производное от глубинного онтологического слоя. Именно благодаря ему человек оказывается способным творить историю и постигать её как некое целое (57, 107—108).

Все формы бытия не что иное, как «онтологические ниши» субъекта. Так космическое бытие — онтология трансцендирующего субъекта. С. Булгаков, например, считал возможным интерпретировать космическое бытие как вселенское тело человека, как «организм в потенции» (32, 80), Известно, что у К.Э. Циолковского космос был антропоцентричен. Более того, его эволюция совершается только через человека, он человекоразмерен. Все характеристики космического совершенства суть этические и познавательные ценности человека, взятые в их предельном выражении. Можно говорить даже о совпадении конечной фазы космической эволюции вселенной и человека (3, 29).

Согласно концепции «самоорганизующейся Вселенной» Э. Янча основу эволюции составляет самотрансценденция. Это — эволюция самих эволюционных процессов, или, если угодно, «самоэволюция». Эволюция сложных форм жизни и духовная эволюция не что иное, как эволюция эволюции или метаэволюция, охватывающая весь континуум уровней существования реальности — как «внешней», так и «внутренней». «Внутри» самоорганизующейся Вселенной всегда находится самотрансцендирующий субъект. Человек, считает Э. Янч, посредством самотрансценденции входит в коэволюцию с самим собой (6, 91-104). Вне зависимости от того, насколько нами могут приняты идеи Э. Янча, несомненно одно: онтологию «самоорганизующейся вселенной» нельзя понять вне признания онтологического статуса субъекта.

Построим континуум, на котором будут располагаться два взаимосвязанных и взаимоотрицающих процесса, охватывающих всю иерархию Бытия: субъективирование объекта и объективирование субъекта. Крайними пределами этого абстрактного континуума будут, с одной стороны — «Бесконечный субъект» («нулевой объект») и с другой — «Бесконечный объект» («нулевой субъект»), а на промежуточных континуальных интервалах располагаются смешанные их формы из субъективаций объективного и объективаций субъективного, различающиеся между собой их соотношениями. Слева направо нарастает процесс объективирования субъекта, последовательная утрата им своей целостности, завершающиеся полным переходом его в объект, а следовательно, в небытие, вернее, в инобытие. Если этот процесс фиксируется натуралистической рефлексией, то наиболее адекватным его сущности понятием будет энтропия. От интервала к интервалу субъект становится все более «проявленным», «опредмеченным», «деперсонифицированным». Справа налево нарастает процесс субъективирования объекта, постепенная утрата им своей феноменальной целостности, также завершающиеся полным переходом в свою противоположность. «Одна из наиболее глубоких закономерностей универсума при признании его иерархической структуры, — отмечает иеромонах Вениамин (Новик), — состоит в том, что объективируемость, предметность, детерминированность мира убывает по мере приближения к его первоосновам» (134, 6). Этот процесс натуралистической рефлексией фиксируется понятием негэнтропия. Под её воздействием объект становится всё более «неявным», «распредмеченным», «персонифицированным», «субъективированным».

Построенный нами абстрактный континуум вмещает не только процессы «объективирования субъекта» и «субъективирования объекта», но также и процесс изменения знака, от бесконечности к нулевой валентности, то есть всеобщий семантический процесс. Но для этого рядом с понятием «Субъект» необходимо поставить понятие «Символ» (бесконечный знак), а рядом с понятием «Объект» — понятие «Дескриптор» (знак, стремящийся к нулевой валентности) то есть к тождеству с «объективным законом». Слева направо идёт процесс энтропии знака, а справа налево — его негэнтропия.

На этом же абстрактном континууме располагаются все онтологические слои бытия (иерархия уровней). Крайними пределами этого же абстрактного континуума являются «Бытие» и «Небытие», а основными онтологическими нишами — космический, человеческий, социальный и природный универсумы. Низшие универсумы по отношению к высшим выступают в качестве «порожденных» и «вложенных» целостностей.

Этот же абстрактный континуум вмещает целостный процесс эманации и креации всех форм сущего: онтологических, семантических, ментальных и проч. Тогда крайними пределами этого континуума выступят «Свобода» и «Необходимость». Креативный творческий процесс берёт свои истоки в свободе и полностью иссякает в необходимости. Промежуточные континуальные интервалы заполняют креативные формы, различающиеся между собой по соотношению элементов порядка свободы и порядка необходимости.

Левую точку континуума можно интерпретировать в качестве некоего сингулярного пространства, вакуума непроявленных, неразвернутых, нераспакованных онтологических, семантических, ментальных структур. Тогда этот же континуум можно представить в качестве двух взаимосвязанных и взаимообусловленных процессов по распаковыванию и запаковыванию, развёртыванию и свёртыванию онтологических, семантических и ментальных структур. Начальная точка и есть сингулярное пространство Субъекта (ментальный вакуум), Свободы (онтологический вакуум) и Символа (семантический вакуум); она представляет собой нераспакованные, неразвернутые ментальный, семантический и онтологический континуумы. Николай Кузанский писал: «Вечность свёртывает в себе последовательность и развёртывает её... вечность, свёртывает и вместе развёртывает всё» (91, 2, 57).

По отношению к космическому универсуму человеческий универсум выступает в качестве «вложенной целостной системы», которая существовать может лишь будучи органически интегрированной в Абсолют. «Сегодня интерес направлен, — пишет И. Пригожий, — не на системы, находящиеся в состоянии равновесия, а на те, которые взаимодействуют с окружающим миром через поток энтропии... мы имеем дело с «вложенными» системами..., которые могут существовать только на основе своей включенности в окружающий мир» (135, 33). «Вложенные» системы в синергетике — это части (подсистемы) других более универсальных и целостных систем. Они составляют промежуточные уровни сверхсложных, иерархически организованных целостностей и, как подчеркивает И. Пригожий, являются открытыми системами, способными поддерживать свое существование, регулярно обмениваясь энергией и информацией с другими, более всеобъемлющими системами.

Схема 2

Date: 2015-09-03; view: 310; Нарушение авторских прав