Николай Степанович Гумилев

СЛОНЕНОК

Моя любовь к тебе сейчас - слоненок,

Родившийся в Берлине иль Париже

И топающий ватными ступнями

По комнатам хозяина зверинца.

Не предлагай ему французских булок,

Не предлагай ему кочней капустных -

Он может съесть лишь дольку мандарина,

Кусочек сахару или конфету.

Не плачь, о нежная, что в тесной клетке

Он сделается посмеяньем черни,

Чтоб в нос ему пускали дым сигары

Приказчики под хохот мидинеток.

Не думай, милая, что день настанет,

Когда, взбесившись, разорвет он цепи

И побежит по улицам, и будет,

Как автобус, давить людей вопящих.

Нет, пусть тебе приснится он под утро

В парче и меди, в страусовых перьях,

Как тот, Великолепный, что когда-то

Нес к трепетному Риму Ганнибала.

Николай Степанович Гумилев

КАНЦОНА ВТОРАЯ

И совсем не в мире мы, а где-то

На задворках мира средь теней.

Сонно перелистывает лето

Синие страницы ясных дней.

Маятник, старательный и грубый,

Времени непризнанный жених,

Заговорщицам-секундам рубит

Головы хорошенькие их.

Так пыльна здесь каждая дорога,

Каждый куст так хочет быть сухим,

Что не приведет единорога

Под уздцы к нам белый серафим.

И в твоей лишь сокровенной грусти,

Милая, есть огненный дурман,

Что в проклятом этом захолустьи -

Точно ветер из далеких стран.

Там, где всё сверканье, всё движенье,

Пенье всё,- мы там с тобой живем.

Здесь же только наше отраженье

Полонил гниющий водоем.

<Апрель 1921>

Николай Степанович Гумилев

Ты не могла иль не хотела

Мою почувствовать истому,

Свое дурманящее тело

И сердце бережешь другому.

Зато, когда перед бедою

Я обессилю, стиснув зубы,

Ты не придешь смочить водою

Мои запекшиеся губы.

В часы последнего усилья,

Когда и ангелы заплещут,

Твои сияющие крылья

Передо мной не затрепещут.

И ввстречу радостной победе

Мое ликующее знамя

Ты не поднимешь в реве меди

Своими нежными руками.

И ты меня забудешь скоро,

И я не стану думать, вольный,

О милой девочке, с которой

Мне было нестерпимо больно.

<1917>

Николай Гумилев

Мне снилось: мы умеpли оба,

Лежим с успокоенным взглядом,

Два белые, белые гpоба

Поставлены pядом.

Когда мы сказали: "Довольно"?

Давно ли, и что это значит?

Hо стpанно, что сеpдцу не больно,

Что сеpдце не плачет.

Бессильные чувства так стpанны,

Застывшие мысли так ясны,

И губы твои не желанны,

Хоть вечно пpекpасны.

Свеpшилось: мы умеpли оба,

Лежим с успокоенным взглядом,

Два белые, белые гpоба

Поставлены pядом.

<1907>

Николай Гумилев

Я говорил: «Ты хочешь, хочешь?

Могу я быть тобой любим?

Ты счастье странное пророчишь

Гортанным голосом твоим.

А я плачу за счастье много,

Мой дом — из звезд и песен дом,

И будет сладкая тревога

Расти при имени твоем.

И скажут: "Что он? Только скрипка,

Покорно плачущая, он,

Ее единая улыбка

Рождает этот дивный звон".

И скажут: «То луна и море,

Двояко отраженный свет,—

И после:— О какое горе,

Что женщины такой же нет!"»

Но, не ответив мне ни слова,

Она задумчиво прошла,

Она не сделала мне злого,

И жизнь по-прежнему светла.

Ко мне нисходят серафимы,

Пою я полночи и дню,

Но вместо женщины любимой

Цветок засушенный храню. 1917

Игорь Северянин(1887-1941)_______54

(Николай II, Львов-Керенский, В.И.Ленин, Калинин-Рыков, К-Молотов, К-Сталин)

«Я - твой! Веди меня! Дорожка,