К феноменологии и социологииресентимента

==27

того, кто считает себя «последователем Христа». Мы не можем согласиться с Г. Зиммелем, когда он, определяя аристократизм, благородство, утверждает, что благороден тот, кто не сравнивает себя и собственную ценность с другими, «отвергает любое сравнение». Кто отвергает любое сравнение, тот не благороден, а один из «оригиналов» Гёте, «своенравный шут» — если не сноб! Но Зиммель, несомненно, подметил нечто очень верное. Каждое «сравнивающее сознание» может реализоваться разными способами. Остановимся на двух из них. В первом случае элементы отношений схватываются по отдельности в особых перцептивных актах уже до и независимо от процесса сравнения, либо как внезапно возникшее отношение «подобия», «одинаковости» и т. д. (без всякой предварительной сравнивающей деятельности). Во втором случае, наоборот, элементы отношений даны лишь благодаря тому, что наполняют собой неопределенные основания заранее схваченных одноэлементных или вообще пустых отношений. При этом отношения между двумя коррелятивными элементами (например, цветами, звуками, лицами и т. д.) задают именно феноменально установленные факты при наличии хотя бы одного элемента, как, например, в случае, когда мы уловили определенное сходство чьего-то лица с другим, которое мы не можем себе еще представить, но лишь пытаемся отыскать в памяти. Корреляционное сознание как простых, так и сложных содержаний определяет появление в сознании другого содержания. Вообще, на феноменальном уровне можно обнаружить даже пустые коррелятивные переживания, которые мы осознаем лишь благодаря тому, что соответствующие содержания заполняют еще не занятые места уже

==28

МАКС ШЕЛЕР

данных нам и квалифицированных нами отношений. Это различие существенно. То, что Зиммель называет позицией «благородства», состоит в том, что ценностно-сравнивающее «измерение» моей ценности и ценности другого человека никогда не становится основополагающим условием для постижения моей собственной ценности и ценности другого и что это измерение никогда не ограничивает и не подвергает содержательной селекции те ценности, которые постигаются мной и другим. Благородный человек имеет совершенно наивное, нерефлектированное, смутное, непрерывно наполняемое в каждый момент сознание собственной ценности и полноты своего бытия, словно он сам по себе, независимо ни от чего, укоренен в универсуме. Это сознание вовсе не есть «гордость» — результат пережитого умаления «наивного» представления о собственной ценности и ее особой искусственной «фиксации» в акте рефлексивного постижения и «сохранения»'. Именно естественное чувство собственного достоинства, сопровождающее «благородного человека», как тонус — мускулы, позволяет ему спокойно вбирать в себя все многообразие содержаний и форм позитивно ценного, которое есть в других людях, и «желать» им того же — свободно и щедро, без тени зависти. Сознание, что в универсуме позитивно ценного еще больше, наполняет «благородного человека» радостью и делает мир в его глазах еще более достойным любви, чем прежде. Чувство собственного достоинства, свойственное «благородному человеку», не «складывается» из особых чувств, основанных на ценности его отдельных качеств, способностей, дарований; оно составляет

' Гордость, таким образом, всегда основана на недостатке этого естественного самосознания.