Количественные характеристики лексиконов

500 тыс. слов − тезаурус языка с тысячелетней письменной традицией

130 тыс. слов − общеупотребительный сводный лексикон современного языка

21 тыс. слов — в Словаре языка Пушкина (общий объем текстов около 0,5 млн. словоупотреблений)

20 тыс. слов — в тексте сочинений Шекспира (совокупный объем текстов около 0,88 млн. словоупотреблений)

19 тыс. слов — в «Войне и мире» Толстого (объем текста 0,4 млн. словоупотреблений)

около 5 тыс.слов — употребляют минские школьники в 12 лет, при том что знают (понимают) около 30 тыс. слов (по данным Я.И. Вильтовской, см. Вильтовская 1980)

1500 слов − в Учебном словаре-минимуме немецкого языка (составители В.И. Мартиневский, Е.И. Дубовик, Г.С. Шкробова. Мн.: Выш.шк. 1993)

1000 слов − «Лексическом минимуме по английскому языку для студентов- физиков» И.М.Сальдовой (Мн.: Выш.шк., 1989)

850 слов − в Basic English (в минимизированной системе Чарльза Огдена)

4. Семантико-тематическая структура лексики

Для типологической характеристики лексических систем существен не только количественный объем, но и качественный состав лексики в разных языках. Лексичес­кое своеобразие языков создается рядом слагаемых — таких, как наличие индивидуально-этнической лексики; объем и характер структурированности отдельных лексико-семантических зон тех или иных лексико-семантических полей и групп.

В этой связи обычно указывают на такие факты, как многочисленность обозначений снега в эскимосском языке; целая система названий песка и понятий коневодства — в арабском; десятки наименований деревьев и плодов банана в языках тропической Африки; множество названий для ветров в языках и диалектах народов, живущих на морском побережье; разветвленность непереводимой терминологии тибетской медицины; высокую идиоматичность религиозно-философской терминологии буддизма, даосизма, ламаизма — при распространении соответствующих учений их термино­логия не столько переводится, сколько заимствуется в другие языки.

В XIX—XX вв. исследователей архаических социумов поражало, как много в племенных языках названий для всего конкретного и единичного, позволяющих в зримых, слышимых, осязаемых подробностях представлять в речи внешний мир, — и это при заметных лакунах в сфере общих и родовых обозначений.

Глобальность современной цивилизации и информа­ционных процессов приводит к значительной унифика­ции и нивелированию лексического своеобразия языков. Современные языки различаются не столько наличием-отсутствием того или иного пласта лексики, сколько его происхождением и этноязыковой облочкой. Например, компьютерная терминология есть всюду, где есть компьютеры, но в английском языке США эти термины «свои», они тесно связаны с неспециальной обиходной лексикой и поэтому ближе обиходному сознанию. Неслучайно многие ключевые термины такие короткие: они пришли из бытового языка и до сих пор живут как названия бытовых реалий. Например, file (русск. файл) продается среди разной бытовой мелочи: это небольшая пластмассовая коробка, вроде каталожного ящика, с перегородками, для хранения счетов, квитанций, адресов, рецептов и т.п.; сhiр (русск. микросхема) — щепка, лучина; тонкий кусочек (сушеного яблока, поджаренного картофеля, ср. чипсы), scanner (русск. сканер, лексический анализатор, сканирующее устройство) от англ. to scan — разглядывать,изучать; просматривать.

Аспекты ситуаций и средства их выражения в речи

Каждый язык в своей лексической системе по-своему дифференцирует и обобщает явления действительности.

Совпадения и расхождения лексического значения слов между двумя языками могут наблюдаться и в плане выражения и в плане содержания. Дифференцирующим при этом выступает ситуация.

В белорусском, как и в русском, языке направление действия, например, уточняется двояко: префиксом в самом глаголе, а вне глагола − предлогом и наречием. В английском же языке − только вне глагола с помощью предлогов, послелогов, наречий и частей речи в функции дополнения.

Сравним два предложения: The child quickly ran up his mother − Дзiця хутка падбегла да мацi. Элемент ситуации − "движение ребенка" имеет два аспекта¹. Во-первых, ребенок двигается бегом, во-вторых, он движется по направлению к матери. В обоих языках первый аспект выражается кор­нем, второй — префиксом "пад" и наречием "up" и отражает полное совпаде­ние в содержании и частичное в форме его выражения: ran up — "прибежать". В другой паре предложений: She quickly descended the stairs — Яна збегла па лесвiцы способ движения в английском языке передан наречием quickly, в белорусском - корнем. Направление в английском предложении передается глаголом descended, в белорусском-префиксом "з". Имеются фразы, где расхождения отмечаются не только в способах выражения лексического зна­чения слова, но и в содержании его семантической структуры: понятия, выраженные словами, не совпадают. Тождество двух высказываний определяет­ся только единством самой ситуации.

Языки различаются не только тем, какими средствами они передают од­ни и те же понятия и аспекты ситуации, но и тем, какие аспекты отбираются говорящим на данном языке при описании данной ситуации.

Необходимость различения соответствия и расхождения в способах вы­ражения лексического значения имеет еще одну важную сторону: различие плана выражения не всегда означает различие плана содержания, например: Дождж и 1дзе дождж; Дождь и Идет дождь; Rain и It rains; Снег и Идет/па­дает снег; Снег iдзе/падае и Снег; Snow и It snows. Существительные дождж и снег выражают то же, что и глагольные сочетания Iдзе и Падае (дождж, снег).

Наименование красок составляет в каждом языке сложную систему, и системы разных языков обнаруживают показательные расхождения. Например, в белорусском, как и в русском, языке ciнi − синий противостоит блакiтнаму − голубому, шызаму − сизому, по сравнению с которыми он действительно кажется ярким цветом. Английское blue может охватывать все оттенки этого цвета: и ярко-синий, и голубой, и сизый. Еще менее четкие границы между понятиями, обозначающими различные сферы человеческой деятельности.

5. Наличие и глубина стилистической дифференциации словаря

Стилистическая дифференциация лексики, конечно, ни в одном языке не изначальна. Стилистически однородна лексика бесписьменных языков и диалектов — до тех пор, пока говорящие не начинают осознавать разли­чия отдельных видов общения, в том числе — путем осо­знания некоторых языковых средств в качестве примет (маркеров) особых видов речи.

Исторически первые функционально-стилистические оппозиции форм общения складывались на основе раз­личения, с одной стороны, обиходного общения, а с другой, — речи, обращенной к высшим силам, — в таких жанрах фидеистического слова, как заговор, заклинание, клятва, молитва. Углубление функциональной специализации языковых средств происходит по мере углубления дифференциации социальных сфер общения. В принципе, чем старше литературный язык, чем богаче его письменно-литературная традиция, тем богаче, тоньше и определеннее спектр стилистических противопоставлений синонимических и параллельных языковых средств.

Стилистическая градация синонимов в русском языке (по Степанову)

6. Источники новых обозначений и сравнительная продуктивность разных средств пополнения словарного запаса

Одноморфемная (одночастная) структурная модель слова является ведущей в английском языке, т.к. основа совпадает с корневой морфемой. В русском ведущей является многоморфемная (в ее двух- и трехчастной разновидностях) структура.

С точки зрения внешней формы наименования могут представлять в каждом языке свою систему словообразования. Во всех языках именно система словообразования осуществляет задачу наречения предметов и явлений реального мира в рамках таких единиц как 1) простое слово, 2) производное и 3) сложное.

При всем типологическом разнообразии языков и не­повторимости их индивидуальных судеб, существует все­го четыре источника новых обозначений, т.е. четыре пути или способа пополнения словаря (подобно тому, как во всех языках мира есть только 9 способов выражения грамматических значений). Источники пополнения сло­варя бывают такие: 1) морфемная деривация; 2) семанти­ческая деривация; 3) образование несвободных сочетаний; 4) заимствования. Все языки используют все четыре пути, однако существенно в разной мере.

Морфемная деривация

В изолирующих языках Дальнего Востока и Юго-Вос­точной Азии (китайском, вьетнамском, кхмерском, лаос­ском и др.) морфемная деривация используется в минимальной мере. Индекс синтетичности вьетнамского языка — 1,06 (по Гринбергу, см. § 27) — указывает, что в тексте длиной в 100 слов только 6 слов являются производ­ными, т.е. продуктом аффиксальной деривации. Вместе с тем в изолирующих языках достаточно развито словосло­жение, поэтому, например, во вьетнамском тексте совокуп­ный удельный вес аффиксальных производных и сложных слов составляет 31 %, а доля непроизводных слов — 69 % (Солнцева 1985, 138). Сложность проблемы, однако, в том, что в изолирующих языках часто трудно отличить двукор­невое сложное слово от словосочетания, а полнознамена­тельное слово — от служебного.

В неизолирующих языках морфемная деривация ис­пользуется значительно шире и является основным источником новых слов. Так, среди 3500 новых обозначе­ний, вошедших в русский язык в 60-х гг. XX в., доля морфемных дериватов составляла примерно 83 %; в со­ставе новой английской лексики начала 60-х гг. — около 63 %; в английской лексике 80-х гг. — 67,5% (Заботкина 1989).

В новой английской лексике 80-х гг. самым продук­тивным способом образования, по оценке автора-со­ставителя соответствующего словаря Дж.Эйто, оказал­ся особый вид сокращенных словосложений — конта­минация начала первого слова и конца второго: таgа1оg ‘ большой (журнального формата), каталог с рекламой товаров, заказываемых по почте’ (из таgа zine 'журнaл'+саta logue), fertigation ‘в агротехнике метод непреpывной капельной подкормки и одновременного поли­ва растений’ (из ferti lize ‘удобрять’ + irri gation ‘орошение, ирригация’) и т.п.

Сопоставление одних из самых продуктивных английских и русских префиксальных форм может свидетельствовать о том, что английские префиксы обладают более обобщенным значением и более широким охватом лексических единиц сравнительно с русскими, что говорит о типологичности для современного английского языка моделей с этими суффикса­ми.

Английское словообразование в целом менее продуктивное, чем белорусское и русское; оно не просто уже, но имеет другую направленность. Поэтому многим английским простым словам в белорусском, как и в русском, языке соответствуют производные, а многим английским производ­ным — белорусские и русские словосочетания. Простым словам довольно редко соответствуют производные английские, и здесь трудно выявить ка­кую-либо закономерность. Более определенны расхождения при передаче производных слов на английский язык. Соотношение производное слово — английское словосочетание обнаруживается при передаче белорусских и русских префиксальных глаголов типа заходзiць, входить - come in, убягаць, вбегать - run up.

В английском языке плохо образуются относительные прилагательные, так что соответствующие понятия приходится обозначать существительными или существительными с предлогом. Например: stone wall, a fork made of steel. Таким образом, простые слова и производные принадлежат к языковой системе, словосочетания формируются в речи.

Сама система словообразования наталкивает английский язык на ис­пользование метафор и метонимий. В белорусском, как и в русском, языке переносный характер наименования затушевывается часто суффиксацией.

Структура типов слов в словообразовательных системах сопоставляе­мых языков примерно одинакова, количество простых, производных и слож­ных слов почти совпадает. При отыскивании соответствий простые и слож­ные слова используются в английском языке чаще, а производные слова — значительно реже. Можно сделать вывод, что в английском языке в целом ис­пользуется меньше производных, чем простых. Большее число простых лек­сических единиц объясняется большим удельным весом конверсии в англий­ском языке.

Семантическая корреляция словообразовательных подсистем в сопостав­ляемых языках значительно облегчает как процесс обучения английскому языку, так и процесс перевода научно-технической литературы.

Семантическая деривация и конверсия как ее особый случай

Семантические дериваты слова — это его новые зна­чения. Явление семантической деривации (т.е. развитие у слов новых значений) универсально, однако процессы полисемии в разных языках протекают с разной степе­нью интенсивности. Известно, что в аналитических язы­ках слова в среднем более многозначны, чем в языках синтетических, — в этом убеждают сопоставимые по объему переводные и толковые словари соответствую­щих языков. Однако надежное количественное межъ­языковое сопоставление продуктивности семантической деривации затруднено. Дело в том, что, в отличие от морфемной деривации, результаты которой представле­ны «материально» — в виде новых словарных (и тексто­вых) единиц, семантическая деривация существенно ме­нее заметна и меньше отображается словарями.

В массе неологизмов русского языка доля семантических дериватов, по оцен­кам Н.З.Котеловой составляет 8-10%. В таблице, составленной по данным Н.З.Котеловой, полученным на основе словаря «Новые слова и значения» (для 60-х гг.), показана относительная продуктивность семантической деривации и других способов пополнения русской лек­сики.

Продуктивность разных источников (способов образования) новых обозначений в русском языке.

Всего: 100

Как можно видеть, Н.З.Котелова не включает кон­версию в семантическую деривацию (напротив, конвер­сия, рассматривается в качестве разновидности морфемной деривации, см. Котелова 1978, 19). Между тем другие авторы видят в конверсии морфолого-синтаксический способ словообразования или особый вид семантической деривации.

Конверсия существенно более продуктивна в аналитических языках.

По данным Дж.Эйто, роль конверсии в создании но­вых обозначений в английском языке возрастает.

Такой способ образования новых слов, в котором «ос­новным процессом служит переосмысление лексем при сохра­нении той же структурной формы», то для этого способа в англистике имеется синонимичный термин — конверсия. (Срав­ните: hammer_n — молоток, hammer_v — работать молотком.) При этом переосмысление, происшедшее по конверсии, «со­провождается изменениями нового слова по парадигме той части речи, где образовалась новая лексема, и, соответствен­но, выполнением тех синтаксических функций, которые свой­ственны данной части речи».

Наиболее распространенными типами конверсии в английском языке являются: существительное (n)----глагол (v) и глагол (v) ---- существи­тельное (n). Например:

echo (n) -----echo (v): The question echoed back through time, где echoed — глагол. По модели n---v могут конвертиро­ваться слова типа silence, toy, stretch.

Довольно продуктивны такие конверсионные модели, как прилагатель­ное (adj) ----глагол (v), прилагательное (adj) ---- существительное (n). Например: own (adj)------ own (v): He owned every piece of arable land in the country. Слово может быть составляющим модели adj ---- n:

I wanted to sleep instead of going into the cold again. Несколько реже встречаются модели: наречие (adv) ---- глагол (v) и наречие (adv.) ---- существительное (n); down (adv)----down (v): The workers downed tools for over two hours. Конверсия как способ сло­вообразования охватывает в английском языке почти любое слово. Вопрос заключается лишь в подборе ситуаций, в которых конвертированные слова могут употребляться.

В русском языке по конверсии соотносятся слова, принадлежащие к одной и той же части речи: супруг — супруга, Александр — Александра, где конверсия связана с различием парадигмы существительных в зависимости от грамматического рода.

В русском языке только в случае отадъективного образования существительных, например столовая ® столовая посуда, имеет место формальное совпадение нового слова (столовая _сущ) со старым (столовая _прил.) в одной из возможных форм этого последнего. Сравните: имя существи­тельное «столовая» не изменяется по родам, тогда как исход­ное прилагательное по родам изменяется — столовая посуда; столовый сервиз; столовое серебро. В.Д. Аракин отмечает, что «двухморфемная структура русских слов, состоящих в случае простых основ из корневой морфемы и словоизменительной морфемы, а в случае производных основ — из корневой, словообразовательной и словоизменительной морфемы», препятствует образованиям по конверсии. Вот почему этот способ словообразования занимает очень незначительное место в современном русском языке.

Сравните

Англ. Русск.

а) Имена существительные, а) Имена существительные со
значением лица: со значением лица: звеньевой, участковый,

a revolutionary, a savage, арестованный, ученый слепой, рулевой, богатый,

a private, a Russian, a relative, нищий, рот­ный,

an American, a lovely, a hopeful.

б) ¾ б) имена существительные — на-звания (клички) животных: се­

рый, косой, косолапый, Була­ный, Вороной, Гнедой.

в) — в) имена существительные со зна-

чением помещения: моечная, сварочная, караульная, детская, чайная, закусочная, парикма­херская.

г) — г) имена существительные со зна-

чением официальная бумага: по­хоронная, закладная, сопроводи­тельная, купчая, накладная.

д) — д) имена существительные со

значением одной части от цело­го: сотая, десятая, вторая, целая.

е) — е) имена существительные — на-

звания блюд, лекарств: съестное, заливное, мучное, сладкое, пер­вое, второе, снотворное, жаропо­нижающее, слабительное.

ж) — ж) имена существительные обоб-

щенного значения: новое, старое, далекое, близкое, трагическое.

з) — з) имена существительные — на-

звания денег и платежей: налич­ные, отпускные, командировоч­ные, подъемные, сверхурочные, суточные.

и) имена существительные, обо- и) —

значающие предметы (одежды)

(часто во множественном числе):

flannels, casuals, nylons, briefs,

durables, expendables, formal(s).

к) имена существительные, обозна- к) —

чающие цвета: red, black, blue.

Как показал рассмотренный материал, для полностью субстантивированных русских прилагательных и причастий зачастую нет однословных соответствий с тем же предметным значением в английском языке или эти соответствия носят неполный характер.

Это необходимо учитывать при переводе на английский язык субстантивированных прилагательных и причастий типа мертвый, раненый, безработный, слепой, единственное (что меня интересует...) (сравните: a dead man, a wounded officer, an unemployed worker, a blind man: the only thing that troubles me...).

В.Д. Аракин неоднократно указывал на тесную связь мор­фологической структуры слова в том или ином языке с преобладающим в нем способом словообразования. «Если сло­ва в языке одноморфемны в своей начальной форме, то в таких языках безаффиксальное словообразование является продуктивным». Это положение ученого ярко иллюстрирует пример безаффиксального словообразования. Оно занимает главенствующее положение в системе словообразования современного английского языка, активно потеснив в плане продуктивности даже такой некогда чрезвычайно распространенный способ, как словосложение, и явно соперничает с аффиксацией. В современном анг­лийском языке практически любое слово может быть конвер­тировано. Сравните:

He's schooled himself to accept incidents. «No.» He negatived the idea emphatically. Lord Kidderminster was all in favour of encouraging the young hopefuls of the political world.

He менее интересно в этом плане отметить такие случаи, когда в языке создаются по конверсии слова, синонимичные уже существующим, но образовавшимся на основе других способов словообразования. Так, вместо зарегистрированного словарями глагола «to dine» в языке весьма частотно упот­ребление глагола «to dinner», связанного по конверсии с именем существительным «dinner». Имя существительное «dark» — темнота образовалось по конверсии от имени при­лагательного «dark» — темный, в то время как английский язык обладает суффиксальным darkness. Аналогичен также ряд «hate_v» — «hate_n» — «hatred_n». Все эти факты указывают на весьма высокую продуктивность конверсии и ее явно доминирующий характер в системе современного английского словообразования. Этот способ словообразования, безусловно, типологичен для современного английского языка.

Образование несвободных сочетаний

Словари новой лексики (разных языков) включают, помимо слов (лексем), также несвободные, т.е. в той или иной мере устойчивые и воспроизводимые, сочетания слов. В кругу несвободных словосочетаний есть два ос­новных класса единиц: во-первых, идиомы, т.е. семанти­чески неразложимые (или не вполне разложимые) слово­сочетания, в составе которых хотя бы одно слово имеет неузуальное (несловарное) значение, как, например, русск. словосочетание голубые каски, в составе которого слово, каски имеет метонимическое значение 'военнослу­жащие, а сочетание в целом обозначает подразделение(-я) ООН; во-вторых, неидиоматические несвободные соединения слов, «несвобода» которых создается частой повторяемостью, клишированностью данного сочетания (генная " инженерия, дом быта, нейтронная бомба и т.п.).

Продуктивность, с которой создаются новые несво­бодные словосочетания, по-видимому, различна в разных языках. Однако типологически доказательные суждения 1 на этот счет высказать трудно из-за недостаточной сопо­ставимости лексикографических данных.

По наблюдениям А.В.Исаченко (Исаченко 1958), в русском языке, в сфере стилистически нейтральной, официально-деловой и книжной лекси­ки, довольно продуктивны двусловные и в значительной мере ус­тойчивые обозначения, в то время как другие славянские языки (в их числе белорусский, польский, чешский, словенский) ис­пользуют в этих случаях стилистически нейтральные однослов­ные обозначения. Ср.:

Как известно, одна из ярких примет книжно-официальной речи в русском языке — это наличие перифрастических оборотов вроде осуществлять руковод­ство, оказывать влияние, произвести измерение и т.п. (вместо однословных обозначений руководить, влиять, измерить). Составные наименования вроде железная дорога или зал ожидания — как раз в духе таких оборотов: они призваны сохранять и увеличивать дистанцию между названными стилистическими регистрами литературного русского язы­ка. В других же славянских языках, более молодых и поэто­му более «демократичных», официально-деловые стили ближе к разговорной речи и поэтому обходятся меньшим числом стилистических маркеров, т.е. в этих языках больше пласт средств, одинаково приемлемых и в обиходно-разго­ворной, и в официально-деловой речи.

Заимствование и его особый случай − калькирование

Нет такого языка, в котором не было бы заимствованных слов. Лекси­ческие заимствования связаны с внелингвистическими факторами: с исто­рией народа и более всего — с историей науки, техники и общественной жиз­ни в данной стране.

Английский язык принадлежит к западной подгруппе германских язы­ков, а поэтому словам, представляющим собой старый фонд, соответствуют часто этимологические параллели в других германских языках. Например, day, way, book, red, make, near - немецкое происхождение; leg, low, sky, skill, take, till — скандинавское происхождение; action, agreeable, array, arms, soldier, fancy, hour, profit, sound - французское происхождение.

На формирование белорусского и русского языков оказали влияние старославянский язык, классическая латынь, восточные языки и западно­европейские языки.

Влияние старославянского языка на белорусский язык ограничивается в основном общевосточнославянским периодом и периодом формирования белорусской народности. На старославянском языке создавались не только религиозные, но и отдельные произведения научной и другой литературы. В современном белорусском литературном языке. Сохранились немногочислен­ные старославянские слова, пришедшие из народных диалектов или за­имствованные из русского языка: воблака, дрэва, неба, улада, храбры, член, шлем, чэсны, юны. В белорусском языке имеются слова литовские: клуня, кубел, свipaн, стог. Польские: айчына, братэрства, падатак, маёнтак, здрада, nicap, вiдэльцы, пярсцёнак, патэльня, сукенка, вантробы, выкрунта-сы, лямант, кепска. Тюрко-татарские: баклажан, гарбуз, табун, баран, кабан, атаман, аркан, бязмен, качарга, кафтан, тапчан, халат, шапка. Скандинавс­кие: скат, крук, кляймо, якар, Алег, 1гар. Финно-угорские: к/'лька, салака, морж, пурга, тундра, санi, нарта, гуляш, пельмени Греческие: астраномiя, арыфметыка, анатомiя, батанiка, фанетыка, фiлалогiя, дэмакратыя, паэма, фраза, эniграма. Немецкие: абцугi, бровар, грунт, дох, цвiк, цэбар. Француз­ские: асамблея, бюро, фасад, фраза, акцыя, баланс, банк, агрэсар, армiя, брыгада, гвардыя, жанр, касцюм, капюшон, абажур, котлета. Итальянские: арыя, бас, дуэт, кантата, квартэт, л1брэта, саната, тэнар. Голландские: боц­ман, матрос, штурман, гавань, компас, рэйд, шторм. Испанские: какао, эстрада, кавалькада, мантыль. Чешскке: блакiт,бежанец. Английские: лiдэр, клуб, мiтынг, трэст, блакада, катэр, танк, снайпер, гол, бокс, макiнтош.

Некоторые заимствованные слова, используемые в белорусском языке, входят в лексический состав не одного, а нескольких языков. Это интерна­циональные слова. Они имеют одно лексическое значение и сходные фонетико-морфологические характеристики: рэвалюцыя, дэмакратыя, дыялектыка, рэспублiка.

После того, как иноязычное слово перестало быть простым вкраплением в речь на заимствующем языке, оно становится словом этого языка, но от­личным от того же слова в том языке, откуда оно заимствовано. Например, слово портфель - портфель не указывает на его французское происхождение, но сам предмет прочно вошел в быт. Аналогично обстоит дело со словами: буцы, этаж, палiто, гальштук. Лексическое освоение — это смысловое освое­ние.

В английском языке заимствования быстро включаются в общую лекси­ческую систему. В русском, белорусском языках заимствования из старо­славянского языка, из латинского и западно-европейских языков сохраняют более обособленное положение, формируя лексику специального назначения: поэтическую, научно-лексическую, общественно-политическую.

В английском языке имеются слова латинского происхождения, обнару­живающие сходство с формой и содержанием белорусских слов, но с учетом фонетических изменений: date - дата, rest - рэшта, lament - ляманта-ваць, wander — вандраваць, hideous— агiдны, stream — струмень, raisins — ра-зынк:, acid - воцат, education — адукацыя, halloo - галёкаць, ador — водыр, vocation - вакацыi, build - будаваць, facetious - фацэтны, rob - рабаваць, hut — хата, cost — кошт, worth - варты, alarm — алярм, blue — блакiтны, article — артикул, сuр - кубак, hook - гук(гучок), place — пляц, bubble— булбытка, camisole - камiзэлька, cellar— цэля, civil — цывiльны, clamp — клямка, cork — корак, harden — гартаваць, delicate — далiкатны, embarrass— амбарас, number — нумар, feast — фэст, fur - футра, humour — гумар, gum - гума, honour - гонар (ганаровы), paper — папера, salad - салата, private — прыватны, sense — сэнс, palace — палац и многие другие. Наличие таких слов составляет типологическую характеристику лексического состава бело­русского языка, самобытного по своей форме и содержанию. Визуальное и смысловое совпадение лексических единиц необходимо использовать при обучении английскому языку.

Лексические заимствования из соседних и далеких языков есть в любом языке, хотя и в разной мере. Вместе с тем заимствование слов — это только небольшая и ви­димая часть взаимодействия языков (видимая, поскольку новые лексические заимствования «на слух» и «на глаз» ощущаются говорящими как «чужие» и некоторое время сохраняют этот «привкус чужеязычности»). Однако от внимания говорящих практически ускользают гораздо более обширные изменения, происходящие под влиянием того или иного чужого языка, — изменения в семантике языковых единиц, не затрагивающие привычную «наруж­ную» лексическую оболочку обозначений.

В результате влияния чужеязычных семантических моделей появляются разнообразные кальки — словообразовательные, семантические, фразеологические, син­таксические. Источник калек — речевая практика билингвов (переводчиков, журналистов, «челноков», мигрантов, туристов и др.). Кальки появляются как ре­зультат буквального перевода (поморфемного, послов­ного, часто с сохранением особенностей чужого управ­ления и т.д.) иноязычной речи. Кальки проникают языки незаметно, в качестве едва ощутимой речевой небрежности или смелости, и распространяются быстро.

Ср. некоторые из относительно недавних инноваций, возникших под английским влиянием:

• челночный в значении 'связанный с передвижением туда и об­ратно' (вначале поездов, автобусов и т.п., а затем и людей, ср. неологизм челночная дипломатия) под влиянием англ. а shuttle - 'челнок', to shuttle - 'двигатъ(ся) взад и вперед'

• артикулировать в значении 'сформулировать, выразить мысли, настроения', наряду с прежним 'произносить звуки речи';

• ящик в значении 'телевизор' (под влиянием англ. a box 'телевизор'; ср. давно известный англ. каламбур: Ьезз Ьох, тоге Ьоокз 'Меньше телевизора, больше книг');

• харизматический в значении 'притягательный, умеющий воз­действовать на людей' наряду с прежним значением 'обладающий религиозным даром воздействия на людей';

• пиратский 'незаконный' (в сфере авторского и смежного пра­ва), ср. пиратские копии, пиратская студия и т.п.

• меню, а также память, окно, мышь, вирус, жучок, всемирная пау­тина и др. (в компьютерном деле);

• пакет 'система мер, комплекс решений, законов и т.п.';

• сравните также распространяющееся употребление слов агрес­сивный, амбициозный, провокативный без отрицательной кон­нотации соответствующих черт поведения (в контекстах вроде Мы ищем знающих, инициативных и (в хорошем смысле) агрессивных молодых людей...'. Что привлекло нас в этом амбици­озном проекте...)

• фразеологические обороты агент влияния, бархатная революция, белые (и синие) воротнички, взять таймаут, голубые каски, гряз­ные деньги (и отмывать деньги), гуманитарная помощь, делать любовь, диалоговый режим, качество жизни, народная медицина, страховая медицина, зеленые (два омонима: 1. Движение в за­щиту экологии; 2. Доллары США) и мн. др.;.

• сравните также некоторые изменения в грамматическом по­ведении слов: мн.ч. национальные элиты, мелкие бизнесы, страхование рисков, выработаны свои формализмы; мн.ч. от слова альтернатива, в то время как еще недавно альтернатива — это «одна из двух возможностей» и, следовательно, форма мн.ч. была не нужна.

В современных языках процессы заимствования и в том числе семантическое калькирование происходят при взаимодействии не только отдельных пар языков, но и сразу многих языков (используемых в масс медиа), не­редко в самых разных регионах планеты. Есть все осно­вания говорить о интернационализации современных литературных языков как об одной из существенных тен­денций в их новейшей истории (Подробно см. Тенденция 1997; Гутшмидт 1998). Впрочем, процессы языковой (и шире, — семиотической) интернационализации начинались не сегодня и не вчера: некоторые виды особо важ­ной информации (цифры, единицы измерения, элементы.научно-технической и медицинской терминологии, знаки дорожного движения, знаки опасности, пиктограммы в аэропортах, на вокзалах, в сфере сервиса и т.п.) давно имеют интернациональное выражение.