Я спал с Джоуи Рамоуном.» Глава 24. Запахло жаренным

К этому времени я совершенно убедился, что у Линды были виды Джонни. Мой брат догадывался об этом, но никто не хотел говорить ему прямо, чтобы не расстраивать. Я тоже не хотел, но у меня не было другого выхода. Так больше не могло продолжаться. Мой брат выглядел полным идиотом, особенно в глазах Джонни, который начал выставлять всё на показ. А вместе с ним идиотом выглядел и я.

Однажды, когда Линды не было дома, я собрался духом и пошёл в апартаменты Джоуи, чтобы поговорить с ним об этом - вынести сор из избы – пусть, и на собственную голову. Я забежал в магазин и взял немного пивка, на всякий случай. Когда я вошёл к Джоуи, он сидел на столе и играл на гитаре – моей старенькой Ямахе. Он сделал кофе и, казалось, был в хорошем настроении - которое не хотелось портить. Я сел на его кровать и глубоко вздохнул.

«Джоуи, я хочу кое-что тебе сказать. Ты не замечаешь ничего странного в Линде?»

«Что именно?» - ответил Джоуи. Его тон становился угрожающим.

«Я не хотел говорить тебе это» - медленно начал я «Но ходят слухи, что между Линдой и Джоном что-то есть».

«Эмм, да?» - ответил Джоуи, становясь всё более взволнованным. «Они общаются, я знаю об этом. Что ты хочешь сказать?»

Я всё ещё не мог говорить. Но ведь он знал о Джоне и Линде и ничего не делал с этим, либо всё отрицал, либо ему было всё равно. Я снова глубоко вздохнул и сказал:

«Я пытаюсь тебе сказать, что они трахаются повсюду уже примерно год» - быстро выпалил я.»

«ЭТО ГРЁБАННОЕ ВРАНЬЁ, ЧУВАК!».

«Джоуи, слушай. Все говорят мне об этом, они видели. Даже отец и Арлин.»

Я рассказал ему обо всех подробностях.

«Я НЕ ВЕРЮ! ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ДОСТАВИТЬ МНЕ ГРЁБАННЫХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, ЧУВАК! ТЕБЯ БЕСПОКОИТ ТО, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ ДЕВУШКА? ТЫ ЗАВИДУЕШЬ?»

«Почему меня должно волновать то, что у тебя есть девушка?» - ответил я. «Я говорю это только потому, что ты мой брат, а остальные боятся тебе сказать и хотят сделать из тебя грёбанного болвана, чувак! Я пытаюсь помочь тебе!»

«Я не верю тебе, понял?» - сердито прорычал Джоуи.

«Ок, чувак» - ответил я. «Потом не говори, что я тебя не предупреждал.»

Я, вероятно, подтвердил некоторые опасения Джоуи, которые он не хотел озвучивать вслух.

«Прекрати общаться с Джоном» - сказал Джоуи Линде вскоре после нашего разговора.

«Хорошо, я не буду с ним общаться» - ответила Линда.

«Так в самом деле будет лучше, я волнуюсь» - сказал Джоуи. «Это же Джон».

«Хорошо» - ответила Линда. «Скажи Джону, чтобы он перестал общаться со мной».

«Я говорил, но он не хочет ничего слушать. Джонни сказал, что ты – его лучший друг!»

Джоуи стал меньше пить, пока был с Линдой, но сейчас на его столе стояла бутылка вина.

«Что? Что я могу сделать с этим?» - сказала Линда.

Джоуи не выдержал; он отпустил Линду. Без криков, без проклятий, без рукоприкладства. Возможно, он боялся ударить Линду, ведь теперь она была собственностью Джонни.

«Так знаешь что?» - сказал Джоуи, небрежно отхлёбывая вина из бутылки. «Мне хочется сделать с собой что-то, и мне кажется, я смогу сделать это сейчас».

«Не начинай снова пить, иначе не сможешь ничего сделать с собой» - сказала Линда, выходя из их квартиры, и вынося маленький кусочек сердца моего брата в своей дамской сумочке. Она закрыла дверь и оставила парня с открытой раной.

И все знали, что Джоуи не сможет легко залечить её.

«В этом есть какая-то злость» - вспоминал Джонни Рамоун. «Не знаю, я был привязан к ней, пока не заполучил её. Но я не принимаю поражения. Это было дело времени».

На самом деле, я не думаю, что у Линды был шанс. Как говорил Джонни, когда он хотел что-то, он этого добивался. Джон по-настоящему верил, что он боролся за Линду, и что, действительно, завоевал её. Но кто с ним соревновался? Джоуи? Джонни знал, что мой брат не мог шевельнуть пальцем или поспорить с ним вслух. Это было жестоко: Джонни просто взял Линду как пещерный человек.

Как его бывший друг, я бы сказал, что делал Джонни Рамоун, дабы облегчить боль Джоуи. Но не было сделано никаких движений. Большая громкая пустота – было всё, что предложил Джонни Рамоун. Мы все это слышали. И гремящая тишина отдавалась эхом.

Как будто Джоуи и не был занят демоном в своей голове, теперь им снова было чем заняться. Порождённый унижением, происходившим от отношений Джонни и Линды, этот новый фантом изводил его насмешками вроде: «ты – дерьмо» и «ТЫ НИКОГДА НЕ СТАНЕШЬ ЛУЧШЕ». Это был ещё один голос, присоединившийся к старым, возвышенных временем жильцам, с которыми Джоуи жил в своём мозгу долгие годы. Нежелательные голоса никогда не пропадали. Хотя он проделал неплохую работу по существованию с ними. Теперь они одолевали его изнутри и снаружи.

«Это было по-настоящему неспокойное время» - говорил Джоуи. «Я и Джонни почти не общались. Такой раскол, возможно, затрагивает многие группы. Это была поломка в механизме. Всё происходило не так, как должно было»

«Вещи должны меняться. Возможно, мы слишком увлеклись милитаризмом. Возможно, наше эго немного одичало».

«С того момента мне не нравился Джоуи» - признавался Джонни Рамоун. «А я не нравился ему. Я просто не разговаривал с ним, и мне было наплевать».

Пренебрежительное отношение, которым Джонни теперь удостаивал Джоуи – совмещённое с неспособностью или безволием моего брата противостоять Джонни – было болезненно. Для такого человека как Джоуи, с более чем справедливым разделением эмоционального беспорядка, это был особенный ущерб. Я никогда не замечал его OCD¹ – постукивание, бессмысленная ходьба, щёлканье выключателей, накручивание волос – хуже. Джоуи даже просил меня отвести домой из аэропорта, когда приехал из Англии. Он мог исправлять ошибки, но не мог сдержать себя и не наделать новых.

«Джонни пересёк линию, соединявшую меня и Линду» - утверждал Джоуи. «Он разрушил взаимоотношение в группе».

«Я знал, что Джоуи не захотел бы говорить об этом» - говорил Легс. «Но ситуация была такой экстремальной, что я думал он откроется мне в конечном счёте. Но этого не произошло. Ему нужно было излить душу, иначе эта ситуация съела бы его изнутри».

Джоуи не хотел менять одежду. Он не убирался в квартире – не то, что бы он убирался и раньше. Но это было стрёмное место, особенно для него, как всегда он был нескольких шагах от новой инфекции ноги, и нового свидания с больницей. Он просто выживал. Возможно, ему бы помогли, если бы он говорил об этом. Но всё, что он говорил мне: «Идите на хуй!», «Пусть ебутся как хотят», либо бросал подобные сарказмы: «Отлично, надеюсь, они будут действительно счастливы!». Но, в основном, он просто мямлил: «Я не хочу говорить о Джоне, ясно!?!».

Я не давил на него.

К счастью была та, с кем Джоуи разговаривал – Эллен Каллахан, они впервые тусовались, когда вышел второй альбом Ramones в 1977. У Эллен было очень приятное лицо, учитывая сложившиеся обстоятельства. Казалось, она могла сделать Джоуи немного лучше. Она была интеллигентной, но одновременно и дикой, к тому же у неё было хорошее чувство юмора. Она училась в медицинском колледже и собиралась стать медсестрой. Эллен могла назначать ему лекарства.

«Джоуи было не понять» - вспоминала Эллен. «Я думала, он пьян. Мы проговорили с ним всю ночь. Он рассказывал как зол на Линду, и как хотел убить Джонни».

«Я никогда не встречала Линду» - признавалась Эллен. «Хотя, я знаю, кем она была. Я думаю о ней так же, как и большинство людей, вероятно, думает обо мне – как о дрянной шалаве. Когда Джоуи сказал мне, что Линда ушла к Джонни, я подумала: “Линда – грёбанная маленькая группи”. Она видела, что Джоуи не собирался быть прекрасным рок-н-рольным мужем, а Джонни, вероятно, более подходил для этого, по её мнению. То, что она делала с ним, было слишком низко. Я не говорила Джоуи: “Тебе не нужно убивать Джонни”. Я только думала, что это мог бы быть один из вариантов взрыва негодования, который может произойти в какой-нибудь группе. Джоуи рассказывал, что собирался уходить из группы, и что группа развалится без него – он говорил это всё время».

«Уйдя от Джоуи, Линда нанесла серьёзный удар по его OCD¹» - продолжает Эллен. Джоуи не мог управлять или регулировать этим. Я думаю, к нему вернулись старые симптомы, прошлые разочарования, возобновившиеся из-за девушки. А Джонни изображал настоящего самца.

После этого Джонни и Джоуи ни в чём не соглашались.

«Когда произошёл раскол, я подумал… “Твою ж мать!”» – вспоминал Джоуи. «Я испытывал отвращение от написания большинства песен. В начале авторство всех песен приписывали Ramones, но это не были Ramones - это были – я и Ди Ди. Я даже не задумывался над этим столько времени, но всему есть предел. Некоторые вещи люди не делают друг для друга, особенно в группе. Если ты хочешь, чтобы группа развивалась, нужно переступить черту».

Через некоторое время конфликт Джоуи и Джонни взял короткую передышку. Поздней зимой 1981-го Ramones взяли отпуск и отправились записывать свой 6-й альбом. Записывающая компания выбрала британского продюсера Грэма Гулдмэна, бывший участник группы из 60-х - “Mindbenders”, а позднее “10cc”. “The Mindbenders” были известны, в основном, благодаря хиту “The Game of love”. “10cc” были более известной группой в 70-е, у них был популярный хит “I’m not in love”. Союз Ramones и Грэма Гулдмэна не представлялся удачным, но он написал несколько неплохих песен, таких как “I’m a man” и “Heart full of soul” для “Yardbirds”, “Bus stop” и “Look through any window для “The Hollies”, “No milk today” и “Listen people” для “Herman’s Hermits”.

«Мы даже искали продюсера сами» - объяснял Джоуи Рамоун. «С Томми Рамоуном и Эдом Стэйси. Но “Warner Bros.” сказали нам, что если мы будем продюсировать альбом сами, то получится бомба. “Warner Bros.” Наняли Грэма – и он считал, что нас будет сложно продюсировать».

«Гулдмэн был слащавым попсачом» - предполагал Джонни Рамоун. «Когда он сказал мне: ”Твой усилок слишком сильно жужжит. Ты можешь убавить громкость?”. Я знал, он не сделает для Ramones ничего хорошего, но у нас не было выбора».

«Я ездил с Грэмом в Англию, и мы записывали некоторые вокальные партии» - объяснял Джоуи. «Мы так же ездили туда сводить Pleasant Dreams, потому что у Грэма там были студии, одна в Манчестере, и одна в Лондоне, где я и записывался».

Джоуи звонил мне из “посещаемого привидениями” замка в Англии, где у Голдмэна была одна из студий. Его голос был позитивным, но одиноким. Забавно, они записывал “The KKK Took My Baby Away”, которую Джоуи написал до нашего разговора. Я был в его квартире, когда он работал над ней, и там была Линда. Случайная связь между Джонни и KKK породила фантом, над которым размышляют друзья и фэны по сей день. В текстах Джоуи часто описывал ситуации, которые были невозможны в жизни, сейчас его слова наделяют другим смыслом.

Когда Джоуи вернулся из Англии, он всё ещё думал о Линде, но уже стал приглашать других девушек. Он пригласил Эллен на концерт Ramones в Лонг Айланде. Казалось, она была рада увидеться снова, но она собиралась в “Stonybrook University Medical School” и серьёзно встречалась с парнем по имени Дэвид.

«Джоуи сказал мне, что я продалась и никогда не буду счастлива» - говорила Эллен. «Тогда Джоуи был таким несчастным, и не представлял, что может быть счастливым с кем-то ещё. Когда он разыскал меня, я была помолвлена. Неожиданно он захотел меня, потому что я была недоступна».

«Люди всё время пристально следили за Джоуи» - продолжает Эллен. Очень жарким летним днём он был одет в чёрный кожаный костюм с разрезами на колене, и выглядел очень неуклюжим – делал два шага вперёд и один назад. Было много различных причин следить за Джоуи, и я никогда не знала от того ли это, что он так знаменит, или от того, что он так странно выглядит».

Но Эллен так же отмечала, что известность как-то оправдывает взгляды на моего брата: “Удивительным в его жизни было то, что он умело превращал отрицательное в положительное. Из-за этого его находили привлекательные девушки”.

«Летом 1981-го» - вспоминает Эллен. «Мы ходили на фильм Вуди Аллена в Queens. Были Джоуи, Арлин, Микки, моя кузина Стэйси с парнем и я. После фильма мы пошли на квартиру Арлин и Микки. Арлин говорила мне, что не стоит выходить за Дэвида, а стоит попробовать с Джоуи. Я ответила, что не могу с таким, как он!»

«Все выходные Джоуи мучило что-то изнутри него, эти вещи он называл – “маленькие струны”. Когда их у него не было, мы не могли спуститься вниз по улице, мы не могли выйти – это было выше всех граней здравого смысла. Джоуи мог сказать: “Только найди это для меня”, а я могла ответить: “Ты меня с кем-то путаешь”».

«Джоуи делал вид, что влюблён в меня, однако, он постоянно был в бешенстве. Он находил меня, снимал моё кольцо и кричал: “Чёртова тёлка, грёбанная шлюха Линда, чёртово кольцо с бриллиантом”. Тем вечером мы поднялись наверх его дома и трахались прямо на крыше».

Через неделю после последней встречи с Джоуи у Эллен была свадьба. Она сказала моему брату, что у них пагубные отношения, и они разрушительны для обоих. Он ответил, что кроме неё у него никого нет.

«Джоуи и Микки, действительно, выглядели как близкие братья» - вспоминала Эллен. «Когда Джоуи что-то мямлил, Микки мог сказать за него. Микки мог успокоить Джоуи, быть его марионеткой, не в плохом смысле – но опять же, как можно быть чьей-то марионеткой в хорошем смысле?»

Я уже привык к лечению своего брата: когда мы были в туре, мне нужно было быть роуди, разнорабочим, защитником и нянькой. Я думаю, он привык к этому и принимал это как должное. К этому времени, спустя шесть лет моей работы роуди, он был очень доволен таким обращением, но так он доводил людей, как поступил и с нашей матерью. Хорошо, как многие из нас поступают с матерями – будучи маленькими детьми.

В тот момент мы очень осторожно обращались с Джоуи. Все беспокоились за него. Он держал голову высоко и не терял чувства юмора, но те, кто его хорошо знал, понимали, как это ему тяжело.

«Он только и говорил, что “грёбанный Джонни” забрал её» - рассказывала Эллен. «И как он хочет смерти “грёбанного Джонни”. Он повторял себе – я списывала это на OCD¹».

Но OCD¹ или нет, по закону джунглей в такой ситуации один самец должен надрать задницу другого. Джоуи о многом размышлял в своей голове и в своём сердце: любовь сменилась гневом, доверие вознаградилось предательством. Вопрос: действовать или нет, бесспорно, тяготил его. Джоуи знал, что выглядит плохо, и что он – неудачник. Он всё ещё получал издевательские насмешки – на этот раз от своего напарника.

Если мы были в школе, то, возможно, я мог помочь ему. Но в этот раз никто не мог заступиться за него. Слишком много людей вокруг Ramones становились заметными, если вдруг появлялся Джоуи. Смеялись ли над ним? Возможно, кто-то и смеялся. Это было бы закономерно с философией Джонни и Ramones: никакого сочувствия, никаких извинений и никаких проявлений эмоций или беспокойства. По мнению Джонни, любая форма эмпатии – это удел хиппи и слабаков.

Такой подход поддерживает образ “панка”, особенно, если начинаешь к этому серьёзно относиться и верить в это, как Сид Вишес или даже Ди Ди. Но неестественно быть всё время равнодушным. Все в Ramones, включая Джоуи, сохраняли образ бесчувственного человека, и редко выходили из этого образа.

«Не улыбаться» - напоминал им Дэнни Филдс в начале их карьеры. «Там могут быть фотографы».

Быть несчастным стало естественным для Джонни.

«Я знаю, что несчастен» - сказал мне однажды Джонни. «И, возможно, буду несчастным до самой смерти!»

Мы все иногда чувствуем это, и в такие дни тебе нужна поддержка. В каком-то смысле это было частью шарма Ramones.

Понимать, что ты немного сумасшедший, и смеяться над этим.

Однажды мы переходили улицу с кучей народа, и Джоуи отступил на бордюр. Когда кто-то спросил, зачем он это сделал, он ответил: «Моя голова так далеко от ног, я должен убедиться, что делаю правильный выбор». В другой раз он пошутил: «Ох, я думал, мой ботинок где-то застрял».

Но с некоторыми сумасшедшими выходками было просто не до смеха. Когда мы переходили через дорогу, он мог встать на бордюр и вертеться на нём, а в последний момент перебегал через неё. Много раз машины давили на тормоз, чтобы не сбить его; было неизбежно, что в один прекрасный день он попадёт под машину. И несколько раз его ударяли, с визгом останавливающиеся авто. К счастью, они его видели – но как они могли избежать столкновения с ним? Мой самый большой ужас был, когда водитель не видел его приближения.

1. OCD - навязчиво-маниакальное расстройство