Долиной смертной тени

" Возлюбленные! Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете. Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух Славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется " (1 Петра 4: 11-14).

Во время долгой и мучительной для транспортировки в Наньян в полицейском фургоне Бог постоянно утешал меня, говоря: " Остановитесь и познайте, что Я - Бог: буду превознесен в народах, превознесен на земле " (Пс. 45:10).

Когда наконец фургон добрался до ворот тюрьмы в Наньяне, наручники отцепили от стальной перекладины и меня вытолкнули из машины на мерзлый грунт. Дул свирепый северный ветер со снегом. Лицо и волосы у меня пропитались кровью. Мое опухшее лицо почернело от синяков. На мне не было никакой обуви. Кроме того, разбитые, от глубоко впивавшихся наручников, запястья доставляли страшную боль.

Мы вошли в большое помещение для допроса, где нас ожидали кобовцы, желавшие посмотреть, кто же я такой.

Увидев мое тщедушное телосложение, опухшее лицо в крови и нечесаные, слипшиеся волосы, они стали громко смеяться, издеваясь надо мной: " Это ты что ли человек с неба? "

Начальник полиции, глядя на меня с отвращением, спросил: " Так это ты - Юн? Тот Юн, что скрывлся от нас повсей стране, доставляя одни неприятности? Так, так... но сегодня ты в наших руках. О побеге не смей и думать. Закон в конце концов настиг тебя! "

Затем хвастливо высокомерно заговорил его заместитель: " Ты думал ускользнуть от нас? Но знай: наша сеть без дыр, она покрывает не только землю, но и твое небо. Запомни: ты никогда не избежишь длинных рук закона. И сегодня для тебя, Юн, все кончилось! Твои дружки в наших руках. Нам удалось справиться с таким проходимцем как господин СУ Юн - дзе. Мы покончили с твоей церковью. Ты потерпел полное поражение. Ты - враг нашей страны и враг нашей партии ".

Услышав эти слова, я почувствовал, как гнев вскипает в моем сердце. Дух веры заговорил во мне: " Благая Весть возрастает, проходя через трудности, и обязательно распространится по всему миру. Она достигнет каждого. Истина была и остается Истиной. Никто и ничто не изменит этого закона. Истина всегда побеждает ".

Кобовцв смотрели на меня с полнейшим презрением. Один из них, зловеще улыбаясь, наклонился надо мной и прошептал " Юн, ты, кажется еще не насытился пытками? Хочешь, чтобы мы " развлекли " тебя немного? "

Я опустил голову и промолчал, а тот продолжил: " Тебе следует признать тяжесть твоих преступлений. Если ты открыто и честно раскаешься в них, то наше государство обойдется с тобой гуманно. Если же обманешь и не пожелаешь идти на контакт, то не жди этого! "

В сердце моем я был непоколебим. я твердо решил повиноваться Богу, а не человеку. На память пришел текст из Писания: " Господь - свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь - крепость жизни моей: кого мне страшиться? " (Пс. 26:1).

Снова заговорил заместитель начальника: " Хотя ты совершил множество серьезных преступлений против нашего народа, мы помилуем тебя и освободим. Но при одном условии: ты честно расскажешь нам, причем подробно, о всех своих деяниях, о всех своих сотрудниках и деятельности религиозного движения за последние годы, тогда я гарантирую тебе, что мы освободим тебя немедленно, и ты отправишься домой к жене и матери на новогодний праздник ".

Считая меня темной деревенщиной, он пытался обмануть меня хвастовством и демагогией о государственных интересах. Все это происходило за несколько дней до начала лунного нового года.

Когда говорил заместитель начальника, меня так и подмывало сказать: " Вы гарантируете мне освобождение, если я раскаюсь во всех своих " преступлениях "? А я вам гарантирую, что вы погибнете и отправитесь в ад, если не раскаетесь в своих грехах и не уверуете в Господа Иисуса Христа ".

Однако я сдержался и сказал другое: " Последние дни меня пытали, били и почти уморили с голоду. Иногда из-за боли я даже не могу дышать. Очень долго я не принимал нормальной пищи. И теперь вы хотите, чтобы я рассказал вам подробно обо всех делах, которыми занимался в последние годы? Да кто способен на это? Дайте мне, пожалуйста, время прийти в себя и хорошо обо всем подумать. Когда буду готов, я дам вам знать ".

На кобовцев моя логика подействовала. Они посчитали мою просьбу разумной и отправили меня обдумать свое поведение в камеру. При этом они спросили: " И когда же ты будешь готов? " На это я ответил: " Как буду готов, сообщу ".

Меня провели через двое металлических ворот и поместили в камеру №2. По периметру тюрьма была окружена высокой стеной красного кирпича с колючей проволокой под напряжением. Вооруженные часовые внимательно наблюдали за поведением заключенных с четырех вышек по углам тюремной стены.

Когда я вошел в свое новое жилище, Святой Дух напомнил мне следующие стихи: " И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне " (Матф. 10: 28).

" Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы (2 Тим. 3:12).

" С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытания вашей веры производит терпение." (Иак. 1: 1-3).

И снова Господь говорил мне: " Остановись и познай, что Я - Бог ".

Тут до меня стало доходить, что общение с Богом было для меня настоящим убежищем. Я понимал, что мне предстоит огненное искушение, посылаемое для испытания. У меня и в мыслях не было предавать своих как Иуда. Лучше пусть с меня снимут кожу живьем, чем я открою врагам имена моих дорогих братьев и сестер. Я решил молиться с постом, по Слову Божьему, чтобы не уступить губительной силе грозовых туч на горизонте. Я взял пример с Христа, Который постился в пустыне, чтобы перенести сатанинские искушения.

Уже в первый день пребывания в Наньянской тюрьме я пришел к выводу, что Богу угодно, чтобы я постился и молился о дальнейшем распространении Благой Вести, чтобы тысячи людей нашли спасение и домашние церкви открывались по всему Китаю.

Поститься я начал в своей камере вечером того же дня, 25 января 1984 года. Вскоре я почувствовал неимоверный голод. Искушение становилось все сильнее и сильнее. Мне хотелось есть так, что я уже не мог терпеть.

Так мое решение подверглось мучительной проверке. В тот день начальник тюрьмы, желая продемонстрировать свое сострадание, решил отметить в тюрьме наступающий Новый Год, а попросту говоря, распорядился выдать заключенным паек лучшей пищи вместо обычно выдаваемой протухшей. Каждому заключенному дали манту с чашкой супа из свинины с сельдереем.

Изголодавшимся заключенным это угощение показалось настоящим пиршеством. Запах необычной пищи распространился по тюремным коридорам задолго до того, как мы увидели ее. Когда угощение раздали, заключенные жадно набросились на него как голодные волки, а потом еще долго облизывали свои чашки.

Вот как рассуждал со мной сатана: " Новогодний праздник бывает только раз в году. Тебе надо немного подкрепиться. Пока дают, лови момент". Я уже готов был уступить этому искушению.

Со времени моего ареста на северо- востоке Хэнаня я ел очень мало и сильно похудел. Я был голоден, надломлен и сокрушен, поэтому решил, что не стоит отказываться от этой пищи, но тотчас мне было Слово от Бога: " Итак покоритесь Богу; противостаньте дьяволу, и убежит от вас " (Иак. 4: 7).

Тогда я стал молиться: " Дух голода, именем Иисуса Христа повелеваю тебе - оставь меня ".

Свой манту и сельдерей я вернул надзирателю со словами: " Пожалуйста, раздай поровну этот паек моим сокамерникам".

Голодные боли тотчас перестали терзать меня.

Пища в тюрьме была богом заключенных. Когда я отказался от своего пайка в пользу других, их мнение обо мне изменилось. Покончив с пищей, мои сокамерники стали расспрашивать меня, за что я попал сюда. Вот что их интересовало: " Как такой хороший человек оказался в этом месте? " Я сказал им, что это произошло потому, что я был избранный сосуд Божий. Тогда они стали просить меня спеть. И я запел,

На северный ветер поднимется южный -

да сбудется воля Господня во всем!

На ветер свирепый поднимется нежный -

изменится тот в направленье своем!

Приаев:

Терпите и ждите, терпите и ждите:

Все скоро устроит Господь - дайте срок!

Когда Его время настанет, наступит,

прольется на вас благодати поток!

Кто ныне страдает, тот пусть не вздыхает!

Заботу о вас возложил на Себя,

Отец ваш Небесный, и Он допускает

Страдания ваши во благо, любя!

Мои сокамерники любили слушать именно эту песню. Одним ее слова были понятны, другим не совсем. Но все они верили в судьбу и считали, что нам не дано изменить того, что происходит в нашей жизни. Я сказал им, что не какя-то судьба, а Бог управляет всем и вся, и что наши судьбы предопределяются Богом, а также теми решениями, которые мы принимаем, повинуясь или не повинуясь Его Слову. Я употребил эту возможность рассказать им о том, что говорит по этому поводу Библия: " И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение " (Евр. 9:27-28).

Я убеждал заключенных раскаяться и уверовать в Иисуса как своего Спасителя.

После получасового разговора я почувствовал сильную боль в голове и груди: давли о себе знать побои. Я делился Словом Божьим, а в голове у меня пульсировало, и грудная клетка готова была разорваться.

Понимая, что Господь таким образом предлагал мне отдохнуть, я сказал сокамерникам: " Я хотел бы рассказать вам об Иисусе еще и еще, но сейчас я просто не в силах. У меня страшно болит голова и бок. Я не могу даже говорить. Мой Бог велит мне отдохнуть и успокоиться. С этого дня я не стану ни есть, ни пить. Свой паек я хочу поделить между вами поровну. Пожалуйста, не говорите об этом надзирателям, если они узнают, то не разрешат вам воспользоваться им ".

Все с радостью приняли мое предложение, поскольку с людьми за решеткой обращались жестоко и кормили отвратительно. Их чрево было богом, а паек - владыкой.

Двадцать девятого января 1984 года меня вызвали на следующий допрос. Ведущий следователь сказал мне: " Итак, мы дали тебе несколько дней на раздумья. Теперь, нам хочется услышать от тебя кое-что. Если будешь честен, мы отпустим тебя домой, и ты сможешь быть с семьей.

И вот что я ответил ему: " Я причастен к такому большому количеству дел, но был не в состоянии думать о них все эти дни. Мне не хочется портить вам праздник этим неприятным разговором, поэтому, пожалуйста, дайте мне еще некоторое время время подумать ".

Оба следователя переглянулись и сказали мне: " Ты человек здравомыслящий, Юн. Сейчас возвращайся в камеру, но после новогоднего праздника ты должен сознаться во всем.".

Когда я вернулся в свою камеру, Бог нежно предупредил меня: " Тебе нужно отдохнуть. Не бойся ничего. Только покорись Мне. Не обращай внимания на поставленные условия, не смотри на других. Больше молись, и увидишь славу Мою ".

День и ночь я размышлял над Словом Божиим: обо всем, что свято и поучительно. Я думал о библейских героях, о великих людях, пострадавших за веру.

Я размышлял над тем, с каким желанием Иисус покорился Божьей воле и претерпел гнев падших созданий. Я вспоминал об Иосифе и его испытаниях в Египте, о Данииле в яме со львами, и о Стефане, забитом камнями. Я анализировал написанное Павлом в узах и думал о заключении Петра и его удивительном избавлении, описанном в двенадцатой главе книги Деяний. Мысли мои были как бы в окружении сонма этих свидетелей. Их пример удалил из моего сердца все страхи и мучения.

В то время я был как дитя, насытившееся и заснувшее на руках матери.

Бог очищал мое сердце. Не было уже злых мыслей и ненависти к тем, кто так жестоко обращался со мной. Жизнь моя проходила в тесном общении с Господом. Мне открылось, что происходящее со мной угодно Божьей воле. Это понимание давало мне силу искренне любить тех злых людей, что нападали на меня и пытались уничтожить. Дух кротости и любви овладел мною. Я был полон радости и благодарения, когда славил Господа.

И еще я сказал Господу, что не произнесу ни слова, пока не увижу вновь свое семейство. Мне не хотелось вообще говорить, ведь Господь велел мне успокоиться и довериться Ему.

День за днем, неделя за неделей, я не ел и не пил. Хлебом насущным мне был Сам Господь. С научной точки зрения прожить без воды больше нескольких дней невозможно, однако, " невозможное человекам возможно Богу " (Лк. 18:27).

Мне было известно, что пост является чудом, но я никогда не думал, что такое чудо может продолжаться столько времени. Я просто знал, что Бог велит мне отдыхать и размышлять о Нем. Вот чем во время этого поста наполнен был мой дух и сердце. Я освящался по мере того, как все дольше пребывал перед лицом Божьим и свет Божий проникал в мое сердце.

Так я познавал живые истины Христова учения: " Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих ". (Мтф. 4:4).

Господь велел мне поститься для Своей славы. Не сам я задумал поститься и никто из людей не внушил мне этой мысли. У меня хватило сил поститься столько времени потомую что Бог пожелал этого от меня. Пост был следствием повиновения Его воле, а не жертвой из желания угодить Ему. " Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов " (1 Царств. 15: 22).

Время летело быстро. 11 февраля меня снова вызвали на допрос. Я ослаб настолько, что на допрос меня несли такие же заключенные. Я не открывал глаза и без движения лежал на полу.

Кобовцы задали мне несколько вопросов, но я не отвечал. Полагая, что я притворяюсь, они начали хлестать меня кожаной плетью.

Тут сокамерник, принесший меня, встал и вступился за меня: " С первого дня в тюрьме Юн жаловался на страшные боли в голове и груди. Он ничего не ел уже больше десяти дней". Моим гонителям оставалось только отправить меня назад в камеру.

Остальные сокамерники подтвердили эти факты. Они засвидетельствовали, что я ничего не ел и не пил. Все время я лежал в углу камеры и ничего не говорил. На моих руках большую часть времени были наручники. Заключенные стали задаваться вопросом - сколько я могу протянуть без пищи и воды. Проходили дни и недели, и мои сокамерники стали стали обсуждать между между собой: "За счет чего живет этот человек?"

Мое тело все больше усыхало и я слабел, но духом возрастал и креп.

С двадцать пятого января по второе марта 1984 года у меня во рту не было ни крошки хлеба и ни капли воды.

Вечером на тридцать восьмой день моего необычного поста приступил ко мне сатана: "Иисус постился сорок дней. Как ты, Юн, раб Его, хочешь сотворить больше своего Господина? Ты хочешь сказать, что можешь выдержать пост дольше Иисуса? Желаешь превзойти своего Учителя? Тотчас мрак окутал мое сердце. Никогда еще я не был в таком отчаянии. Во мне происходила страшная духовная борьба.

Словно тысячи демонов напали на меня со всех сторон. Разочарование и безнадежность воцарились в моей душе. Я настолько ослаб физически и умственно, что подумывал о самоубийстве. Я молчал так долго, что пытаясь помолиться вслух, смог только слабо прошептать. И тогда я спросил: " Господи! Что мне делать? " Господь молчал, но я знал, что Он наблюдает за мной, Я спросил: " Господь Иисус! Неужели Ты допустишь, чтоб меня убили? Умоляю Тебя, прими мой дух ".

После долгой ночи духовной борьбы, я вновь предстал перед Господом. Он же сказал мне: " Знаю твои дела; я отворил перед тобой дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего " (Отк. 3: 8).

Когда я услышал эти слова, сердце мое наполнилось радостью! Я почувствовал себя как мальчишка, которого отец защитил от хулиганов. " Да, Господи! Ты знаешь мои обстоятельства! " - воскликнул я.

Голос Божий подействовал на меня как гром небесный. Я не мог удержаться от слез. И в этот момент мне было чудное видение. Я увидел перед собой длинный ряд помещений, металлические двери которых открывались одна за другой.

Множество людей из разных племен и народов, в праздничных одеяниях, вместе поклонялись Богу. Сердце мое наполнилось светом и силой. Бог даровал мне дух радости. В своем видении я громко пел Господу: " Буду восхвалять Господа, доколе жив; буду петь Богу моему, доколе есмь " (Пс. 145:2).

Видение продолжалось, и передо мной, как вспышка, прошла вся моя жизнь с малых лет. Как будто приподнялся занавес, и мне дали ясно увидеть, как от самого рождения Бог призвал меня к Себе.

Тут в своем видении я воскликнул: " Господи! У меня нет никакой возможности выйти отсюда, чтобы благовествовать. Если Ты, например, сейчас отворишь ворота этой тюрьмы, я так ослаб, что не сумею даже выползти из дверей "

Но Господь явил мне Свое желание через два текста из Писания, на которые я раньше не обращал особого внимания: " Ибо дары и призвание Божие непреложны " (Римл. 11:29), и " Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, поскольку Я к Отцу Моему иду " (Ин. 14: 12).

Бог избавил меня от боли в сердце и рассеял мрак в моей душе. Подобно водам живой воды дух радости излился в мое сердце.

Я чувствовал, что прошел долиной смертной тени. Но Господь укрепил меня.

Я продолжал поститься.

Сатана же неустанно подбрасывал мне свои мысли. Он спрашивал меня: " Кто же позаботится о твоем семействе, когда ты умрешь? Где твой Бог? Он оставил тебя умирать одного? " Чтобы противодействовать этим нападкам, я размышлял о Слове Божьем, например, над стихами Мих. 7:8-9,

Не радуйся ради меня, неприятельница моя!

Хотя я упал, но встану;

Хотя я во мраке,

Но Господь свет для меня.

Гнев Господень я буду нести,

Поскольку согрешил пред Ним,

Доколе Он не решит дела моего

И не совершит суда надо мною;

Тогда Он выведет меня на свет,

И я увижу правду Его.

* * *

Делинь: После того, как арестовали моего мужа, нашлось много братьев и сестер, которые день изо дня помогали мне. Конечно, мне было тяжело и горестно сознавать, что мой муж находится в тюрьме, между тем как я была беременна, но верующие поддерживали меня, так что эти испытания не остались в моей памяти как ужасная темная пора жизни. Неверующие в нашем селе не упускали возможности унизить меня, но я не обращала на них внимания.

Юна доставили из Вуяна в Наньян фургоном. В полицейском отделении его пытали в течение восьми месяцев. Во всех сообщениях, которые мы получали оттуда, указывалось, что его приговорят либо к высшей мере наказания, либо к пожизненному заключению. Даже родной брат Юна считал, что тот совершил серьезные преступления и его казнят.

Верующие за пределами тюрьмы слышали, что Юн терпел ужасные страдания, проявляя решительное, непоколебимое доверие Господу. Люди, посещавшие родственников в тюрьме, сообщали о каком-то заключенном чудотворце, который обходился без еды и питья много времени. Весь город говорил об этом чуде.

Тысячи христиан домашних церквей не уставали день и ночь молиться за моего мужа. Тем временем церкви численно возрастали. Удивительные чудеса и знамения происходили постоянно, так что люди приобщались к телу Христову десятками тысяч.

Сатана пытался соблазнить меня через моих родственников. Однажды к нам в дом пришла жена моего старшего брата и стала мне советовать развестись с Юном, и подыскать себе другого мужа, пока я еще молода. Меня заставляли развестись с ним и другие, убежденные в том, что его так или иначе лишат жизни.

Я отказывалась слушать их.

Жены многих китайских проповедников бросали мужей, когда те ради Евангелия попадали за решетку. Один брат по имени Ли был приговорен к большому сроку тюремного заключения. Не успели прочитать приговор в зале суда, как встала его жена и воскликнула: " Я развожусь с этим человеком! "

Мне вовсе не хотелось походить на нее.

Огненное искушение.

" Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем " (2 Кор. 4: 1-10).

За время поста я сильно ослаб физически, но мой дух был бодр, и я по-прежнему доверял Господу. Я знал, что благодати Его довольно для меня.

Прошло уже сорок дней поста, а я продолжал держать пост дальше, потому что получил ответ от Бога. В постоянных молитвах я умолял Бога о прощении и милости для моей семьи, церкви, страны и самого себя. Господь часто полагал мне на сердце текст из Пс. 122: 1-2: " К Тебе возвожу очи мои, Живущий на небесах! Вот, как очи рабов обращены на руку господ их, как очи рабы - на руку госпожи ее, так очи наши - к Господу, Богу нашему, доколе Он помилует нас ".

Таким образом, Бог принял желание сердца моего продлить пост. Я вступил в суровую духовную битву, которой прежде никогда не знал.

Я хочу немного рассказать о видениях, которые давал мне Господь. Я вижу видения не часто, но только тогда, когда Бог желает открыть мне что-то очень важное или срочное. Все видения, которые я видел, длились очень коротко, в течение одной-двух секунд. Некоторые образы или сцены просто мелькали как вспышка в моем сознании и духе, но при этом настолько живо и реально, что я был убежден - эти явления происходили от Бога.

Будучи христианами, мы не можем жить видениями или снами, причем даже не должны искать их. Мы должны руководствоваться только Словом Божиим и искать лица Господа. Но мы должны позволить Богу говорить с нами так, как будет Ему угодно. Любое видение или сон, данный нам, следует тщательно проверять Писанием, не забывая о том, что все происходящее от Бога никогда не противоречит Его Слову.

Бог обращается к людям через сны и видения, как в Ветхом, так и в Новом Завете. В это последнее время Он, как написано в Библии, говорит: " Изолью от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения " (Иоиль 2:28).

Из числа многих видений и снов, через которые Господь обращался ко мне все эти годы, только одно или два я видел воочию, то есть я мог наблюдать определенную сцену глазами. Одно из таких видений я видел в сорок первую ночь моего поста.

Я увидел, как в пустыне поднялась сильная песчаная буря. Эта буря несла тучи ядовитых шершней, гадюк, скорпионов и сороконожек. Ураганный ветер сорвал с моего дома крышу. Крышу унесло, стены развалились, но основание дома устояло. Ядовитые твари стали нападать на меня.

Неожиданно, обернувшись, я у4видел обнаженную блудницу. Она скинула с себя одежду, предлагая укрыть меня. Я был смущен. Конечно, мне хотелось укрыться от ядовитых тварей, которые впивались в меня, но вовсе не в объятиях блудницы.

Я не знал, что мне делать? Внезапно передо мной появилась моя матушка. Ее спокойное лицо светилось. Она с любовью сказала мне: " Сын мой, ложись быстрее ". При этом она дала мне большой ломоть хлеба и велела немедленно съесть.

Тысячи шершней, змей, скорпионов и сороконожек продолжали впиваться в меня. Не выдержав боли, я крикнул: " Господи! Помоги мне! " и очнулся от своего голоса. Было уже за полночь. Я находился все в той же тюремной камере.

Переживания и ощущения были настолько яркими, словно это было не видение, а реальность.

Позже той же ночью Бог вразумил меня следующим сновидением. Оно было настолько коротким по времени, что вначале я ничего не понял. Я увидел себя в комнате, вокруг меня белые стены и белые одежды. Какой-то человек в белом сказал мне: " Приложи свою руку к одежде ". Я приложил и увидел на одежде кровавый след от руки. Я не понимаю, как он мог появиться, ведь на моей ладони не было ни крови, ни краски.

Проснувшись, я не нашел в этом сновидении никакого смысла, хотя был уверен, что в свое время Господь непременно откроет его мне.

Обняв брата Ли, который лежал рядом со мной, я прошептал: " Завтра меня вызовут на очередной допрос, и мне придется много пострадать за Христа. Пожалуйста, молись обо мне ".

Брат Ли спросонок что-то пробормотал мне в ответ и отвернулся.

На следующий день около девяти часов утра меня вызвали: " Юн, на выход! " Раздался лязг стальных запоров, и двери отворились.

На допрос меня понес на руках брат Ли, так как я едва держался на ногах от слабости. Ли был из числа новообращенных христиан. До обращения к Богу это был известный злодей и безжалостный грабитель. Ему было поручено наблюдать за мной самым пристальным образом и сообщать надзирателям обо всем, что я делаю. Я знал, что Ли - подсадная утка.

Через некоторое время Ли понял, что я действительно был христианским пастором. Наблюдая за мной, с какой стойкостью, по милости Божьей, я держал пост, он видел помощь, которую Бог оказывал мне все это время. Ли видел, что я вел себя в полном соответствии с тем, чему учил, и не был каким-то злодеем. Однажды он нес меня после допроса в камеру, и, наклонившись к моему лицу прошептал: " Теперь я верую в твоего Иисуса". С тех пор он стал мне дорогим братом.

Прежде чем начался допрос, я почувствовал, что Бог рядом со мной, Он моя сила и радость, как писал Давид: " Всегда я видел пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании " (Пс. 15:8).

Чем больше я размышлял о благодати Божьей, тем больше умножалась моя вера.

Брат Ли нес меня на руках и вполголоса молился, зная о предстоящем мне испытании. Кобовцы велели ему бросить меня на пол, а самому сесть и обождать.

В тот день моим допросом занимались два новых следователя. Не говоря ни слова, я просто лежал на полу, закрыв глаза. Один из следователей пнул меня ногой и спросил: " Юн, ты будешь говорить сегодня? " Другой следователь поднял мне веки и предложил: " Посмотри-ка на это, Юн! Мы умеем справляться с такими как ты. Не станешь говорить, так мы тебя заставим! ".

Они принесли с собой различные орудия пытки, в том числе кнуты и цепи.

Один из них подошел ко мне с шейкером. Включив максимальное напряжение, он стал бить меня по лицу, по голове и по чему попало. Сильная боль пронзила все тело, словно тысяча копий.

Но Святой Дух ободрил меня тремя стихами из Писания: " Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущими его безгласен, так Он не отверзал уст Своих " (Ис 53:7).

" Ибо вы к тому призваны, поскольку и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по Его следам " (1 Петра 2: 21).

" Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его " (Иак. 1:12).

Мысли о Слове Божьем укрепили меня. Господь дал мне силы выдержать эти испытания. Я понял, что страдания, которые я должен был перенести, не сопоставимы с теми, что Иисус перенес ради меня, и что любые мои страдания были понятны Господу Иисусу, и Он сострадал мне. " Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха " (Евр. 4: 15).

Господь не дал мне испытать всю боль, какую я должен был испытать во время истязаний электричеством. Вставши на мои руки и ноги, палачи поочередно разряжали на мне свои щейкера. Они тянули меня за веки, губы, уши и другие части тела, чтобы унизить меня.

Будучи полуживой массой из кожи и костей, распластанной на холодном полу, я упорно молчал.

Когда следователи поняли, что их попытка заставить меня разговориться провалилась, один из них внезапно сменил электрошок на " лайковую перчатку". Он сказал: " Достаточно! Вот что, Юн! У тебя есть отличный шанс! Мы сегодня же освободим тебя, если ты раскаешься в своих преступлениях против государства; если ты согласишься стать членом " Патриотической церкви трех благ". Мы даже сделаем тебя председателем регионального отделения этой церкви! Мы закроем твое дело по всем статьям и помилуем тебя".

Он пнул меня снова, и спросил: " Юн, ты слышишь, что я сказал? Ты принимаешь мое предложение? Отвечай! "

Не успел я открыть рот, как мне вспомнилось видение с блудницей, пытавшейся соблазнить меня безопасностью.

Внезапно мой дух оставил тело и я снова увидел тучу змей, скорпионов, шершней, сороконожек, нападавших на меня. Они уже почти справились со мной, так как я без движения лежал на земле. И тут я понял, почему Бог накануне показал мне это видение.

Чтобы сломить меня, кобовцы сначала жестоко пытали, потом стали соблазнять, однако Господь дал мне силы выдержать и то и другое.

Так как ничто не привело к желаемым результатам, брату Ли отдали приказ отнести меня в тюремный лазарет.

Тут в помещение лазарета буквально вкатился толстый, коренастый человек в белом и велел четверым охранникам, сопровождавшим меня, удалиться: " Пожалуйста, выйдите отсюда на время, пока я обследую Юна ". Когда охранники вышли из комнаты, доктор сказал мне: " Юн, если ты не желаешь говорить, я заставлю тебя ". Он злобно улыбнулся: " Игла излечит тебя от немоты. Ты у меня заговоришь! "

Пригласили охранников. Они придавили меня к койке, раскинув мои руки и ноги, а затем прижали мою ладонь к доске. Доктор достал из саквояжа большую иглу и начал вгонять ее мне под ногти, начиная с большого пальца.

ТО, что я испытал тогда, не поддается описанию Эта пытка оказалась наиболее мучительной из всех, каким я подвергался прежде. Сильнейшая боль волнами распространялась по всему телу. Я не мог удержать слез. В полуобморочном состоянии я не понимал в теле я или вне тела.

Когда доктор добрался до моего среднего пальца, Бог по милости Своей допустил мне упасть в обморок и уже не чувствовать боли.

Очнувшись, я не ощущал ни пальцев, ни рук. Ужасная боль пульсировала по всему телу. Несмотря на холодную погоду, я покрылся потом с головы до пят. Тут я вспомнил видение с кровавым отпечатком руки на белой одежде.

Позже брат Ли рассказал мне, что было дальше. Его заставили ждать за дверью в другом конце коридора, и вдруг он услышал крик доктора, пытавшего меня: " Сейчас ты со своим ослиным упрямством отправишься прямиком к своему Богу! "

До брата Ли стали доноситься мои крики, напоминающие стоны раненого зверя, но.... он мог только молиться обо мне. Он склонил голову и просил Бога оставить меня в живых.

Когда он принес меня в камеру, заключенные стали спрашивать его, что со мной сделали. Он же, упав на колени, принялся рыдать. Успокоившись наконец, брат Ли объяснил, что со мной произошло. Они все тогда сжалились надо мной. Услышав обо всем, что сделали со мной, прослезились даже привычные преступники.

Но, слава Богу! Он защищал и хранил меня во всех испытаниях. Я знал, что Бог использовал злобу моих гонителей, желая достичь Своих целей: сокрушить мое самолюбие и упрямство. Он преподал мне урок, как надлежит уповать на Него, как терпеливо сносить всевозможные скорби и как на самом деле любить семью Божью.

После пытокя чувствовал себя как Давид в Пс. 101: 5-6: " Сердце мое поражено, и иссохло, как трава, так что я забываю есть хлеб мой; от голоса стенания моего кости мои прильнули к плоти моей".

Несмотря на то, что меня избивали, пинали ногами, кобовцы и доктор так и не получили от меня того, что хотели. Они были в ярости. Через несколько дней у них созрел еще один план. Однажды утром я услышал, как с лязгом открылись тюремные ворота. Один из моих сокамерников подтянулся к окну и выглянул во двор. Он увидел несколько переодетых сотрудников КОБ, и услышал слова: " Юна сюда!"

Брату Ли велели обернуть меня одеялом и вынести. На улице нас ожидал трехколесный мотоцикл с коляской. Меня отвезли в наньянскую больницу, где после медицинского обследования доктор вынес следующее заключение: " Никаких серьезных заболеваний у Юна не выявлено, кроме крайней степени обезвоживания.

Мы должны ввести ему препарат - IV, чтобы справиться с обезвоживанием организма".

Медсестра подготовила два флакона с физиологическим раствором, чтобы ввести препарат -IV. Она стала осматривать мою руку, и я закрыл глаза. Вдруг я услышал щелчки фотокамеры и голос доктора: " Он крайне истощен, и вен не видно. Введите раствор внутримышечно в область предплечья ". Оказывается, врачи и медицинские сестры разыгрывали перед репортерами и операторами спектакль.

Медсестры никак не могли найти моих вен, и оставили меня лежать прямо в коридоре. Многие проходившие мимо смотрели на меня с брезгливостью. " Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: " он уповал на Господа;пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему " (Пс. 21: 7-8).

Вид мой был жалок и внушал отвращение. Как говорил Апостол Павел: " Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, поскольку мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков...хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый " (1 Кор. 4: 9, 13).

Так и не найдя у меня вен, медсестра ввела мне препарат -IV в мышцу предплечья. Репортеры терпеливо ждали своего, а врачи проявляли недовольство задержкой. Когда мне ввели два флакона физиологического раствора, моя рука тут же вспухла - боль была мучительной.

Медикам было всеравно, жив я или умер. Они играли для прессы: дескать, вот как государство заботится обо мне. Властям же, уверенным в том, что я скоро умру, хотелось показать всему миру, что мне оказывали " медицинскую помощь ".

Затем меня снова привезли в тюрьму на очередной допрос. Я не открывал глаз, но кобовцы поднимали мне веки. Надо мной глумились и издевались, но заставить меня заговорить им так и не удалось.

Двое охранников отнесли меня на одеяле в камеру. Там они бросили меня на бетонный пол и, вытащив из-под меня одеяло принялись избивать шейкерами.

Это был самый темный час для меня.

На этот раз и сокамерники не пожалели меня. Оказывается, пока надо мной измывались медики, кто-то из тюремной администрации выступил перед заключенными с речью: " Юн - злодей, враг народа. Он знает, что совершил серьезные преступления и теперь притворяется безумным. Однако нам известны его планы. Он начал голодовку, чтобы бросить тень на наше государство. Но сегодня в больнице его признали здоровым, так что отныне мы будем обращаться с ним так, как он этого заслуживает. Заключенным рекомендуется проявлять бдительность в отношении этого контрреволюционера. Вам не повезло, что он ваш сокамерник. Вам следует прекратить общение с Юном и доносить обо всем, что касается его. Тому, кто справится с этим лучше всех, сбавят срок. "

Таким образом, заключенные (кроме брата Ли), купленные за поблажки, стали ненавидеть меня.

Среди сокамерников одни были приговорены к пожизненному заключению, другие - к сроку от десяти до двадцати лет. Это были люди страшно озлобленные, и обещание сократить срок тюремного заключения было столь привлекательно, что пренебречь им они не могли.

Теперь в этой камере мне стало тяжко. Если бы не Божья милость и защита, я просто не выжил бы.

В нашей небольшой камере содержалось 15-16 заключенных. На всех была одна параша. Взяв мою постель, они окунули ее в парашу. Запах стоял ужасный.

Староста камеры, назначенный охраной, подходил ко мне и намеренно мочился мне на лицо, и других подбивал поступать так же. И все (кроме брата Ли) стали мочиться на меня, при этом они смеялись и издевались надо мной. Это было страшным оскорблением, но я был слишком слаб и никак не мог этому противостоять. Я испытывал страшные душевные муки, но все терпеливо сносил. Мне тогда пришли на память слова из 1 Петра 2: 23: " Будучи злословим, ОН не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному".

Я так же размышлял о том, что обещал Иисус: " Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах.Так поступали с пророками отцы их " (Лк. 6: 22 - 23).

С какого-то времени охрана стала обращаться с заключенными с большей жестокостью. Сокамерники решили, что все это из-за меня, и возненавидели меня еще больше.

Каждый день в определенный час осужденных выводили на прогулку. Однажды днем вынесли и меня. Охранники подготовили моих сокамерников бросить меня в сточную канаву, куда сливались параши со всех камер.

Помочившись на меня, охранники заставили меня есть эти нечистоты. Однако я так долго ничего не ел, что это было невозможно. От меня почти ничего не осталось. К тому времени я весил около тридцати килограммов.

И снова охранники стали бить меня электрошоком, вынуждая ползать, уподобившись собаке, по человеческим испражнениям. Они пинали меня кованными башмаками, стараясь перевернуть в эту клоаку лицом вниз.

В конце концов они дошли до того, что засунули мне в рот шейкер, и пустили ток. У меня нет слов, чтобы описать боль, которую я испытал от этой пытки. Мне казалось, что мои мозги взрываются изнутри. До сих пор все мои внутренности содрагаются, стоит только вспомнить об этих пытках. А тогда, чтобы избежать жутких нечеловеческих страданий, мне хотелось умереть.

Не буду говорить о своих чувствах, а приведу слова псалмопевца: " Множество тельцов обступили меня; тучные Васанские окружили меня, раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий. Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей. Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прильнули к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной " (ПС. 21: 12-15).

В конце концов я потерял сознание.

Все это происходило на глазах у заключенных. Охранникам хотелось, чтобы и они тоже унижали меня и издевались надо мной. Некоторые так и поступали, но не все. Были и такие, что не могли смотреть на эти зверства и горько плакали.

В то же самое время в этой тюрьме находился мой шурин. Увидев, что я потерял сознание, он выбежал из толпы и пытался мне помочь. Охранники тут же набросились на него с шейкерами и стали пинать его ногами и кричать: " Да кто ты такой! Пошел вон! ". От удара он упал на землю.

В марте 1984 года долгой зиме наступил конец: перестал падать снег, хотя поутру все еще держался легкий морозец. Мне приходилось носить рваное белье и негодную верхнюю одежду, доставшуюся от других заключенных, и на ветру, конечно, пробирало.

Однажды утром нас вывели во двор оправиться. Отдали приказ всем выстроиться в ряд. Я же был так слаб, что не мог стоять, и охранники прислонили меня к стене.

И тут мне припомнилась та ночь, в которую меня арестовали, когда братья с кротостью омыли мне ноги. я вспомнил и о том красивом шарфе, который брат Джан подарил мне со словами: " Пусть это шарф согревает тебя в холодную погоду ".

Мне казалось, что мои дорогие братья и сестры всегда рядом со мной, даже за решеткой. Для меня было огромным утешением вспоминать о нашей дружбе. На мне все еще был тот шарф, подаренный братом. Чтобы согреться, я обертывался им. Шарф, казалось мне, связывал меня с моими друзьями.

В тот день, когда я был поставлен у стены, меня не трогали до заката. Потом брату Ли велели отнести меня на руках в камеру. Но он не успел отнести меня. Охранники, продолжая издеваться, сорвали у меня с пояса шарф. К шарфу я привязал семейную чайную чашечку из фарфора. На ней имелось изображение в виде крестиков голубого цвета. Долгое время эти крестики придавали мне силы. Они напоминали мне о Голгофском кресте и о любви моих родных.

Заключенные отвязали эту чашку от шарфа и бросили в писсуар. Шарф они забросили в парашу.

Я переживал невыразимую боль и гнев. Роясь в параше, я пытался найти чашку. Заключенные мочились мне на голову и руки. Наконец я нашел ее и прижал к груди. Я был стрвшно сердит на заключенных за то, что они пытались лишить меня единственной памятной вещи для моей души.

Мне хотелось нанести ответный удар, но Бог остановил меня и сказал: " Никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: " Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром " (Римл. 12:17, 19, 21).

Мне стало стыдно за эти чувства, я раскаялся, я начал благословлять своих сокамерников, особенно тех, которые обижали меня больше других. Не прошло и двух дней, как на моих сокамерников пал гнев Божий: они начали страдать чесоткой. Кожа так сильно зудела, что сводила с ума заболевших.

Чесотка миновала в камере только нас с братом Ли. Хотя я валялся в параше, находясь в антисанитарных условиях, Господь устроил так, что я чесоткой не заразился.

Охрана постоянно следила за мной в надежде обнаружить признаки приближения моей смерти, но им открывалась одна и та же картина: я молча лежу на спине и ничего не делаю.

Тюремной администрации донесли, что брат Ли сочувствует мне и всячески заботится. Он кротко останавливал заключенных, убеждая их относиться ко мне по-человечески. В итоге брата Ли перевели в другую камеру. Теперь я остался один - без всякого общения с верующими.

Охранники снова бросили меня в писсуар. Заключенные мочились мне в лицо. Мне хотелось кричать. Я чувствовал себя страшно одиноким. " Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог, ждал сострадания, но нет его: утешителей, но не нахожу " (Пс. 68: 21).

На следующее утро тела этих заключенных были сплошь в нарывах! Это были какие - то кожаные гнойнички. К тому же они зудели так, что вынести это было невозможно. Заключенные раздирали нарывы до гноя. Несчастные не могли спать и даже просто лежать из-за ужасного зуда. Вскоре пришли охранники проверить меня. Стащили с меня белье, чтобы посмотреть, не болен ли и я этой болезнью. Они думали, что это я заразил всех чесоткой и нарывами: ведь я все время проводил лежа у параши. Но они с удивлением обнаружили, что только у меня и не было ни чесотки, ни гнойничков!.

На некоторое время сокамерники оставили меня в покое, поскольку им было не до меня - они все время чесались. Старосте нашей камеры пришлось хуже всех - все его тело было покрыто красными пятнами, даже лицо. Другие заключенные обходили его стороной, боясь заразиться от него.

Так как у меня не было ни чесотки, ни гнойничков, сокамерники перенесли мою койку от писсуара поближе к спальному месту старосты, чтобы паразиты быстрее перекинулись с него на меня. Заключенных и охранников бесило, что только я один не заболел чесоткой и гнойничками.

Один из сокамерников по имени Ю следил за мной в течение многих недель. Он подошел ко мне и снежностью укрыл меня одеялом и вообще был ко мне добр. По милости Божьей именно он заменил мне брата Ли.

Однажды ночью Ю подошел ко мне, чтобы поправить одеяло. Я потянулся и взял руку Ю за руку. Я был так слаб, что голос мой был почти не слышан. Он склонился ко мне, чтобы расслышать мой шепот: " Ю, ты должен уверовать во Христа Иисуса как своего Бога и Спасителя ". Ю был готов к этому и тут же в тишине обратился к Богу.

Староста нашей камеры, очень страдавший от кожных болезней, еще больше возненавидел меня, когда увидел, что мне удалось избежать этого несчастья. Он взял мое одеяло, а свое с паразитами и микробами, испачканное грязью, кровью и гноем, бросил мне. Но Бог встал на мою защиту, и я не заразился его болезнью.

Сатана не раз нападал на меня, и угрожал мне через злых людей, но Святой Дух давал мне силу, хотя моя земная хижина была почти разрушена. Врагов это обстоятельство ставило в тупик.

Заключенные спорили между собой, как долго я могу протянуть. Одни говорили - " Он умрет через три дня "; другие - " Да он не протянет и до вечера. Спорим, он умрет к утру. Если он переживет ночь, я отдам вам свой манту".

Они спорили об этом друг с другом даже на деньги, а я все не умирал. Всякий, кто играет в азартные игры против служителей Божиих, непременно проигрывает! Я же вручил себя Господу правды, и продолжал жить не своей силой, а лишь милостью Божией.

Сотрудники КОБ не смогли вырвать из меня ни слова, чтобы воспользоваться полученной информацией в своих целях. Опасаясь, что в случае моей смерти им придется держать ответ перед провинциальными властями, они стали нервничать.

Для проведения процедуры принудительного кормления местное начальство пригласило в тюрьму несколько больничных медсестер. Те открывали мне рот с помощью роторасширителя, но я не глотал и пища выливалась на пол. Присутствовавшие здесь репортеры снимали эти сцены как свидетельство того, что тюремная администрация старается спасти меня.

Увидев, как я упускаю баланду изо рта, охранники насмехались надо мной: " Юн, теперь нам все равно, будешь ты жить или нет. Мы сделали все, чтобы помочь тебе. Ты надеешься своей голодовкой как-то повлиять на наше правительство, а мы надеемся, что ты умрешь. Когда ты сдохнешь, объявят, что ты покончил жизнь самоубийством. Мы возьмем твой труп и кремируем его, и будем рады избавиться от такого осла, как ты ".