Фото на мокрых пластинах

Сэр Джон Гершель не очень успешно, но делал опыты по использованию стекла, а не бумаги или металла, в качестве основы для нанесения светочувствительных солей серебра. В 1847 году Ньепс де Сент-Виктор, двоюродный брат Нисефора Ньепса, изучив доклад Гершеля, опубликованный в журнале Королевского общества «Джорнел», выяснил, что сэру Джону не удалось найти подходящий органический материал, которым можно было покрывать стекло в качестве связующего вещества для светочувствительного серебра.

Профессиональный военный и любитель-ученый по призванию, Ньепс де Сент-Виктор лишился своей лаборатории во время революции 1848 года, когда были разрушены казармы, в которых он жил. Тем не менее он продолжал свои занятия, экспериментируя сначала с крахмалом и желатином, а потом более успешно с яичным белком. В белок яйца он добавлял несколько капель йодида калия и бромида калия, несколько крупинок обычной соли, тщательно все это взбалтывал до пенного состояния, а затем процеживал через миткаль.

Этот раствор йодированного яичного белка он наносил на стекло, и когда раствор просыхал, он погружал эту стеклянную пластину в нитрат серебра, и она становилась светочувствительной. Пластину можно было вставлять в камеру мокрой или сухой, но сухая пластина требовала большего времени экспозиции, чем дагеротип или калотип. Убежденный, что его изобретение сыграет определенную роль в области фотографии, Ньепс де Сент-Виктор сообщил о своем белковом процессе в Академию наук в Париже в июне 1848 года.

Сразу же после опубликования этого процесса были предложены различные модификации и усовершенствования для более быстрого получения светочувствительного белка с тем, чтобы им можно было пользоваться при создании портретов и чертежей, при фотографировании архитектурных объектов и пейзажей.

Для устранения зернистости и других несовершенств бумаги Л. Д. Бланкар-Эврар предложил покрывать белком бумагу для позитивов. После проявки он окунал отпечаток в раствор хлорида золота, чтобы получать спокойные и приятные коричневые и серые тона, а также для того, чтобы изображение стало более устойчивым.

Бумажный негатив был еще раз усовершенствован, но, так же как дагеротипный и все другие ранние процессы, он был предан забвению после создания Скоттом Арчером мокроколлодионного процесса, о котором сообщил журнал «Кемист» в марте 1851 года.

Скотт Арчер, британский скульптор и фотограф, растворял пироксилин, эфир и спирт, чтобы получить коллодий (эта формула уже несколько лет была известна в медицине), а затем перемешивал его с раствором йодида серебра и йодида железа. Этой смесью он покрывал чистую стеклянную пластину, которую затем погружал в раствор дистиллированной воды и нитрата серебра и мокрую экспонировал в камере Пластину нужно было проявлять, пока коллодий был еще влажным. Новый процесс был гораздо быстрее, чем при использовании яичного белка или какого-либо другого фотографического метода. Он требовал всего двух-трехсекундной экспозиции при прямых солнечных лучах, а получавшаяся в результате тональность не шла ни в какое сравнение с результатами любых других существовавших процессов.

Как великодушен был Скотт Арчер! Он мог бы получить патент на свое изобретение и стать обладателем неслыханного богатства, достаточного для него самого и его наследников, так как мокроколлодионный процесс не был превзойден более тридцати лет, до появления в продаже сухих желатиновых пластин. Арчер объявил о своем изобретении без всяких условий и умер в бедности в возрасте сорока четырех лет в 1857 году.

Поскольку эфир очень быстро испарялся из коллодия, пластину нужно было проявлять сразу же после экспозиции. В экстремальных климатических условиях пустыни или гор это было сопряжено со значительными трудностями, тем более что вся подготовка пластины должна была проводиться в полной темноте или почти в полной темноте. Фотограф должен был не только передвигаться с камерами, треногами, объективами, химикалиями, стеклянными пластинами различных размеров, подходящих для его камер, дистиллированной водой, измерительными банками и подносами, но и должен был нести с собой «темную комнату» — и все эти принадлежности весили около 120 фунтов. Во многих случаях палатка являлась проявочной, хотя плетеные корзины, лодки, железнодорожные вагоны, экипажи и ручные тележки также часто служили этой цели.

Мокроколлодионный процесс сразу же стал использоваться для создания портретов. В Америке, где дагеротип был в моде гораздо дольше, чем где-либо в Европе, был выдан патент на производство амбротипных портретов, которые делались такого же размера, как и дагеротипы. Как утверждала реклама, у этих портретов было то преимущество, что их можно было рассматривать при любом освещении, в то время как серебряные изображения на зеркальных поверхностях дагеротипов можно было увидеть только при определенном освещении.

Амбротипы (от греческого слова «нерушимый, вечный») — это негативные портреты на стекле, намеренно недостаточно экспонированные, чтобы получилось слабое изображение. С обратной стороны этих негативов подкладывалась черная бумага или вельвет, а иногда эта обратная сторона просто закрашивалась черной краской. Так как изображение было перевернутым, то обычно клали стеклянный негатив лицом вниз на бумагу или вельвет, чтобы получить позитивное изображение. Сверху накрывали стеклом, и все это помещали в специально подготовленную «фирменную» коробочку, в которой этот негатив очень походил на дорогостоящий дагеротип.

Три фотографа делали великолепные снимки, пользуясь коллодионным процессом, — один снимал в пустынях Египта, а двое — в Альпах Швейцарии. Это были Фрэнсис Фрит из Англии и братья Биссон из Франции.

Ближний Восток был большой приманкой для туристов в конце девятнадцатого века, и это порождало нескончаемый спрос на фотографии египетских древностей, видов реки Нил и Иерусалима. Издатели Европы и Англии отправляли целые экспедиции фотографов, чтобы как-то удовлетворить этот спрос общественности, дававший им значительные прибыли. Издатель Фрэнсис Фрит из Лондона, который был и талантливым фотографом, в 1856 году совершил путешествие в верховья Нила, делая снимки камерами различного размера, одна из которых могла фотографировать на огромные пластины размером 16 на 20 дюймов. (Только для контактных отпечатков. Увеличения не делались, хотя Фокс Тальбот включил процесс увеличения в свое заявление на патент в 1843 году.) Начав свое путешествие в дельте, он поднялся по реке более чем на 800 миль до Пятого Водопада, дальше нынешней границы Египта с Суданом. Он сделал превосходные снимки пирамид и Великого Сфинкса в Гизе, храмов в Карнаке и Луксоре, монументальных скульптур, полузасыпанных песками в Тебесе, а также остатков архитектурных сооружений, видневшихся на фоне нильской воды в Филе.

Какая великолепная серия фотографий! Какая сила духа и изобретательность требовались от Фрэнсиса Фрита, чтобы их получить! При сухой жаре Египта мокроколлодионная пластина высыхала быстрее, чем за обычные десять минут в жаркий летний день в Англии. Каждое движение в темной душной палатке нужно было рассчитать. Сильные запахи эфира внутри палатки были удушающими. Температура в пустыне часто достигала 110 градусов (по Фаренгейту), а внутри палатки 130 градусов, коллодий закипал. Иногда при неожиданных песчаных бурях песок попадал на пластины и оставлял свои отметины либо делал их полностью непригодными. Несмотря на все эти трудности, Фрит сумел сберечь достаточное количество негативов, чтобы сделать подборку исключительных фотографий и в следующем году опубликовать их в книге о Египте, в которой были не только оригинальные фотографии, но и описания его опытов В результате своих трех путешествий в Египет и Иерусалим Фрит выпустил семь книг.

Для некоторых фотографов, пользовавшихся коллодионным процессом, горячий свет солнца и другие трудные условия работы в пустыне не шли ни в какое сравнение с холодным светом солнца и трудностями работы в горах. Какую выносливость нужно было иметь, чтобы делать фотографии в жутком холоде льда и снега, на обдуваемых ветрами горных пиках высотой примерно 16 000 футов, в разряженной атмосфере Альп К числу одних из самых лучших фотографий горных пейзажей, сделанных когда-либо, относятся работы Луи Огюста Биссона и его брата Огюста Розали.

Двадцать четыре фотографии размером 9х15 и 12х17 дюймов были сделаны братьями Биссон в 1860 году во время высокогорной экспедиции в Швейцарии. Они покрывали пластины коллодием, который на альпийском морозе с трудом вытекал из банки, а после проявки они промывали их растопленным снегом. Несмотря на плохое покрытие пластин, что отразилось на качестве воспроизведенного неба, фотографии гор превосходно продемонстрировали художественное мастерство этих авторов, их умение драматически построить композицию в мире голых скал и белых снегов.

Другим мужественным фотографом, первым снявшим военные действия, был Роджер Фентон, который фотографировал Крымскую войну в 1855 году. В его распоряжении был фургон, служивший проявочной, на котором было написано «Фотографический фургон», и он снимал укрепления, корабли и склады, военные сооружения, поля сражений, офицеров и рядовых и самых привлекательных работниц кухни в тылу, выступавших на войне еще и в роли сестер милосердия. Жара, стоявшая на Крымском полуострове на Черном море, а также необходимость долгих экспозиций — все это создавало трудности в подготовке коллодионных стеклянных пластин. Они не могли долго храниться, и в самые жаркие дневные часы Фентон съемок не производил И все же, несмотря на все неудобства, невзирая на эпидемии болезней в этом районе, Фентон за четыре месяца сделал более 300 негативов.

В 1860-х годах Уильям Нотмэн стал известен во всем мире своими снимками первых канадских поселенцев. Он сделал серию снимков охотников на лосей и бизонов возле палатки «в зарослях», капканщиков и проводников в унтах и песцовых шубах на снегу, сделанном из соли, индейского мальчика с нагруженным тобоганом — все были сфотографированы в очень суровых и сложных позах в его студии в Монреале. Он искусно создавал обстановку, считавшуюся более реалистичной, чем могла создать природа. Сравнительно быстрый мокроколлодионный процесс раскрепостил мастерство и воображение фотографов, которые оставили изумительные свидетельства тех дней.

Александр Хеслер, первый фотограф Чикаго, считался в 1850-х годах «одним из величайших дагеротипистов Америки». В 1851 году он фотографировал границу в верховьях Миссисипи, где сделал большие дагеротипные снимки водопада Святого Антония, форта Снеллинга и водопада Миннегага. Снимок водопада Миннегага, который он демонстрировал в своей чикагской студии два года спустя, утвердил по всей стране его репутацию думающего фотографа. Генри Вадсворт Лонгфелло в письме, а также в первом издании «Гайаваты», которое он с автографом послал Хеслеру, признал, что дагеротип водопада Миннегага вдохновил его на написание поэмы «Гайавата»

Родился Хеслер в Монреале, но еще мальчиком вместе с родителями переехал в город Рейсин, штат Висконсин, и в последующие годы (он умер в 1895 году) стал фотографом среднего Запада, имевшим студии в разных районах Чикаго. Свою первую студию он открыл в 1853 году. Успех сопутствовал ему. Он открыл еще одну студию и пригласил для работы художника по миниатюрам. Хеслер освоил фотографию на негативах из бумаги, мокроколлодионный процесс, стереограф, и это позволило ему утверждать в рекламе, что он может выполнить любой фотографический заказ — от миниатюрных портретов до портретов самых больших размеров.

В 1857 году он сделал портрет Авраама Линкольна. Две фотографии Линкольна, которые Хеслер сделал с мокрых пластин в 1860 году и на которых Линкольн запечатлен хорошо одетым, причесанным и без бороды, были серьезно повреждены в 1933 году при пересылке по почте. Разбитые стеклянные пластины были помещены на хранение в Смитсоновский институт. В 1958 году были обнаружены две копии негативов, которые Хеслер сделал с лучших отпечатков и сохранил у себя. Эти копии приобретены Чикагским историческим обществом.

Date: 2015-08-15; view: 410; Нарушение авторских прав