Ритуализация труда

С культивацией злаков рабочая рутина взяла на себя ту функцию, которую прежде исполнял только ритуал; или, вернее было бы сказать, что регулярность и повторяемость ритуала, благодаря которым древний человек научился в некоторой степени контролировать злостные и зачастую опасные выплески своего бессознательного, наконец оказалась перенесена в область работы и направлена на служение самой жизни, в русло ежедневных трудов в саду и в поле.

Это подводит меня к выводу, который оставляли без внимания исследователи, мыслящие в рамках техники и машин, сосредоточивавшиеся главным образом на динамических составляющих техники. Главные радикальные новшества, привнесенные неолитом, затрагивали прежде всего разного рода сосуды и емкости; и как раз здесь тягостный процесс обтесывания и обтачивания частично вытеснило применение первого пластичного материала — глины. Дело не только в том, что глинозему легче придавать форму, чем камню: к тому же, его легче и удобнее перевозить. И пусть обожженная глина более хрупка и ломка, чем камень — зато взамен разбитой утвари легче изготовить новую. Как подчеркивал Эдвин Лёб, создание влагонепроницаемых, не допускающих течи, защищенных от паразитов глиняных сосудов для хранения зерна, масла, вина и пива стало важнейшей чертой всего «неолитического» хозяйства.

Многие ученые, без труда признающие, что орудия суть механические подобия мускулов и отдельных органов мужского тела (например, что молоток — это кулак, копье — удлиненная рука, клещи — человеческие пальцы), почему-то упрямо отвергают представление о том, что женское тело тоже можно подвергнуть подобной экстраполяции. Они отрицают, что матка — это защитный сосуд, а грудь — кувшин с молоком; и потому им не удается по достоинству оценить тот факт, что огромное разнообразие сосудов появляется как раз в тот период, когда, как мы знаем из других источников, женщина начала играть в обществе более важную роль «кормилицы» и могущественной владычицы, чем раньше, в эпоху собирательства пищи и охоты. Орудие и посуда, как и мужской и женский пол, выполняют взаимодополняющие функции. Одно движется, манипулирует, нападает, другая пребывает в покое, чтобы держать, защищать и сохранять.

В целом, все подвижные, динамичные процессы имеют мужское происхождение: они преодолевают сопротивление материи, толкают, тянут, рвут, проникают, рубят, истощают, двигают, перемещают, уничтожают; тогда как статичные процессы носят женский характер и являются отражением преобладающего анаболизма женской физиологии: они действуют изнутри, как это бывает во всякой химической реакции, и чаще всего остаются во многом на месте, претерпевая качественные изменения — от сырого мяса к вареному, от сбраживаемого зерна к пиву, от посаженного семени к растению, полному семян. Сегодня бытует распространенное заблуждение, будто статичные процессы уступают по значимости динамичным; однако маститые ученые, которых забавляет тот факт, что древние рассматривали круг как более совершенную форму, чем эллипс, сами допускают не менее наивную дискриминацию статики по сравнению с динамикой, хотя оба аспекта являются равноправными составляющими природы.

Так исторически сложилось, что приготовление пищи, доение, окраска тканей, дубление кож, пивоварение, садоводство являлись преимущественно женскими занятиями; все они связаны с жизненно важными процессами оплодотворения, роста и упадка, или с останавливающими жизнь органическими процессами стерилизации и консервации. Все эти функции неизбежно увеличивали роль всяческих емкостей: в самом деле, их нельзя представить без корзин, горшков, ведер, чанов, бочек, амбаров; между тем, настоящая домашняя жизнь, с ее тесным переплетением сексуальности и ответственных родительских отношений, становится осуществимой лишь при наличии постоянного жилища, скотного двора и оседлого поселения. Как и другие составляющие неолитической культуры, такая перемена отнюдь не явилась внезапным переворотом: она долгое время подготавливалась. Напомню читателю, что сама деревня возникла как порождение палеолитического образа жизни по меньшей мере двадцать тысяч лет назад, а возможно, и раньше, хотя такой образ жизни стал преобладающим только после отступления ледников.

Как создательница и хозяйка дома, хранительница очага, горшечница и садовница, женщина отвечала за огромное количество утвари и прочих приспособлений, которое характерно для неолитической техники, — изобретения, столь же существенные для развития более высокой культуры, что и любые позднейшие машины. И женщина налагала личный отпечаток на каждую часть своего окружения: если у древних греков бытовало представление, будто первая патера была вылеплена по груди Елены, то женщины народа зуньи, в подтверждение таковой легенды, изготовляли свои сосуды в форме самой настоящей женской груди. Даже если возможной моделью для таких сосудов могла послужить округлая тыква-горлянка, то ведь и сам этот овощ рос в огородном царстве женщины.

Защита, хранение, замыкание, накопление, непрерывность, — все эти завоевания неолитической культуры в значительной мере обязаны своим возникновением женщине и ее занятиям. В своей сегодняшней одержимости скоростью, движением и расширением пространства мы невольно недооцениваем все эти стабилизирующие процессы; даже те емкости, которыми мы пользуемся, — от чайной чашки до магнитофонной ленты — обречены быть столь же преходящими, что и материал, из которого они сделаны, и те цели, для которых они предназначены. Однако без этого изначального упора на объекты воплощающие преемственность, впервые олицетворенную в самом камне, а затем в неолитическом домашнем существовании, — высшие более высокие аспекты культуры так никогда и не смогли бы развиться. По мере того, как в нашем обществе в условиях автоматизации труд как таковой исчезает, а понятие каждодневной рутинной работы ради пропитания теряет для нас личный смысл, мы, пожалуй, впервые начинаем осознавать, какую роль сыграла неолитическая культура в очеловечивании человека.

Date: 2015-08-07; view: 289; Нарушение авторских прав