Кризис современной физики

Известный французский физик, Анри Пуанкаре, говорит в своей книге о «Ценности науки», что есть «признаки серьезного кризиса» физики, и посвящает особую главу этому кризису (eh. VIII, ср. р. 171). Этот кризис не исчерпывается тем, что «великий революционер-радий» подрывает принцип сохранения энергии. «Опасности подверга­ются и все другие принципы» (180). Например, принцип Лавуазье, или принцип сохра­нения массы, оказывается подорванным электронной теорией материи. По этой теории, атомы образуют мельчайшие частицы, заряженные положительным или отрицательным электричеством, называемые электронами и «погруженные в среду, которую мы назы­ваем эфиром».

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 267

Опыты физиков дают материал для исчисления быстроты движения электронов и их массы (или отношения их массы к их электрическому заряду). Быстрота движения ока­зывается сравнимой с быстротой света (300 000 километров в секунду), например, до­ходящей до трети этой быстроты. При таких условиях приходится принимать во вни­мание двоякую массу электрона соответственно необходимости преодолеть инерцию, во-первых, самого электрона и, во-вторых, эфира. Первая масса будет реальной или ме­ханической массой электрона, вторая — «электродинамической массой, представляю­щей инерцию эфира». И вот, первая масса оказывается равной нулю. Вся масса элек­тронов, или, по крайней мере, отрицательных электронов, оказывается по происхожде­нию своему всецело и исключительно электродинамической. Исчезает масса. Подры­ваются основы механики. Подрывается принцип Ньютона, равенство действия и проти­водействия, и т. д.⁹⁶

Перед нами, — говорит Пуанкаре, — «руины» старых принципов физики, «всеоб­щий разгром принципов». Правда, — оговаривается он, — все указанные исключения из принципов относятся к величинам бесконечно малым, — возможно, что других бес­конечно малых, которые противодействуют подрыву старых законов, мы еще не знаем, — и радий к тому же очень редок, но во всяком случае «период сомнений» налицо. Гно­сеологические выводы автора из этого «периода сомнений» мы уже видели: «не приро­да дает (или навязывает) нам понятия пространства и времени, а мы даем их природе»; «все, что не есть мысль, есть чистейшее ничто». Это — выводы идеалистические. Лом­ка самых основных принципов доказывает (таков ход мысли Пуанкаре), что эти прин­ципы не какие-нибудь копии, снимки с природы, не изображения чего-то внешнего по отношению к сознанию человека, а продукты этого сознания. Пуанкаре не развивает последовательно этих выводов, не интересуется сколько-нибудь существенно фило­софской стороной вопроса. На ней подробнейшим образом останавливается француз­ский писатель по философским вопросам Абель Рей в своей книге:

268_______________________________ В. И. ЛЕНИН

«Теория физики у современных физиков» (Abel Rey: «La théorie de la physique chez les physiciens contemporains», Paris, F. Alcan, 1907). Правда, автор сам позитивист, т. е. пу­таник и наполовину махист, но в данном случае это представляет даже некоторое удоб­ство, ибо его нельзя заподозрить в желании «оклеветать» идола наших махистов. Рею нельзя доверять, когда речь идет о точном философском определении понятий и о ма­териализме в особенности, ибо Рей тоже профессор и, в качестве такового, полон бес­конечного презрения к материалистам (и отличается бесконечным невежеством насчет гносеологии материализма). Нечего и говорить, что какие-то там Маркс или Энгельс для таких «мужей науки» совершенно не существуют. Но чрезвычайно богатую лите­ратуру вопроса, не только французскую, но и английскую, и немецкую (Оствальд и Мах в особенности) Рей сводит тщательно и в общем добросовестно, так что мы будем часто пользоваться его работой.

Внимание философов вообще, — говорит автор, — а также тех, кто, по мотивам того или другого порядка, хочет критиковать вообще науку, привлечено теперь в особенно­сти к физике. «Обсуждая пределы и ценность физических знаний, критикуют в сущно­сти законность положительной науки, возможность познания объекта» (р. I—II). Из «кризиса современной физики» торопятся сделать скептические выводы (р. 14). В чем же суть этого кризиса? В течение первых двух третей XIX века физики были согласны между собой во всем существенном. «Верили в чисто механическое объяснение приро­ды; принимали, что физика есть лишь более сложная механика, именно — молекуляр­ная механика. Расходились только по вопросу о приемах сведения физики к механике, о деталях механизма». «В настоящее время зрелище, которое нам представляют физи­ко-химические науки, кажется совершенно обратным. Крайние разногласия сменили прежнее единодушие, и притом разногласия не в деталях, а в основных и руководящих идеях. Если бы было преувеличением сказать, что у каждого ученого свои особые тен­денции, то все же

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 269

необходимо констатировать, что, подобно искусству, наука, в особенности физика, имеет многочисленные школы, выводы которых зачастую расходятся, а иногда прямо враждебны один другому...

Отсюда можно видеть, каково значение и какова широта того, что получило назва­ние кризиса современной физики.

Традиционная физика до половины XIX века принимала, что достаточно простого продолжения физики, чтобы получить метафизику материи. Эта физика придавала сво­им теориям онтологическое значение. И эти теории были всецело механические. Тра­диционный механизм» (Рей употребляет это слово в особом смысле системы взглядов, сводящих физику к механике) «представлял таким образом, сверх результатов опыта, за пределами результатов опыта, реальное познание материального мира. Это не было ги­потетическое выражение опыта, — это была догма» (16)...

Здесь мы должны прервать почтенного «позитивиста». Ясно, что он рисует нам ма­териалистическую философию традиционной физики, не желая назвать черта (т. е. ма­териализм) по имени. Юмисту материализм должен казаться метафизикой, догмой, вы­ходом за пределы опыта и т. д. Не зная материализма, юмист Рей совсем уже никакого понятия не имеет о диалектике, об отличии диалектического материализма от материа­лизма метафизического в энгельсовском смысле слова. Поэтому, например, соотноше­ние абсолютной и относительной истины абсолютно неясно Рею.

«... Критические замечания против традиционного механизма, которые были сдела­ны во второй половине XIX века, подорвали эту предпосылку онтологической реально­сти механизма. На этой критике утвердился философский взгляд на физику, который стал уже почти традиционным в философии конца XIX века. Наука, по этому взгляду, не более как символическая формула, приемы отметки (обозначения, repérage, создания знаков, меток, символов), а так как эти приемы отметки различны в различных школах, то скоро сделано было заключение, что отмечается при этом только то, что

270_______________________________ В. И. ЛЕНИН

предварительно создано (façonné) человеком для обозначения (для символизации). Наука стала произведением искусства для дилетантов, произведением искусства для утилитаристов: точки зрения, которые естественно стали повсюду истолковывать, как отрицание возможности науки. Наука, как чисто искусственное средство воздействия на природу, как простая утилитарная техника, не имеет права называться наукой, если не искажать смысла слов. Сказать, что наука не может быть ничем иным, кроме такого искусственного средства воздействия, значит отрицать науку в настоящем значении слова.

Крах традиционного механизма или, вернее, та критика, которой он был подвергнут, привела к следующему положению: наука тоже потерпела крах. От невозможности держаться попросту и исключительно традиционного механизма заключили к невоз­можности науки» (16—17).

И автор ставит вопрос: «Представляет ли из себя современный кризис физики вре­менный и внешний инцидент в развитии науки или наука внезапно поворачивает назад и покидает окончательно ту дорогу, по которой она шла?..»

«... Если физико-химические науки, которые в истории были по существу дела по­борниками эмансипации, терпят крушение в таком кризисе, который оставляет за ними исключительно ценность технически полезных рецептов, но отнимает у них всякое значение с точки зрения познания природы, то отсюда должен проистечь полный пере­ворот и в логике и в истории идей. Физика теряет всякую воспитательную ценность; дух положительной науки, представляемый ею, становится ложным и опасным». Наука может дать лишь практические рецепты, а не действительное знание. «Познание реаль­ного надо искать другими средствами... Надо идти другим путем, надо вернуть субъек­тивной интуиции, мистическому чувству реальности, одним словом, таинственному, то, что считалось у них отнятым наукой» (19).

В качестве позитивиста автор считает такой взгляд неправильным и кризис физики временным. Каким

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 2Ц

образом очищает Рей Маха, Пуанкаре и К от этих выводов, мы увидим ниже. Теперь мы ограничимся констатированием факта «кризиса» и его значения. Из последних слов Рея, приведенных нами, ясно, какие реакционные элементы воспользовались этим кри­зисом и обострили его. В предисловии к своему сочинению Рей говорит прямо, что на «общий дух современной физики» стремится «опереться фидеистское и антиинтеллек-туалистское движение последних лет XIX века» (II). Фидеистами (от латинского слова fides, вера) называют во Франции тех, кто ставит веру над разумом. Антиинтеллектуа­лизмом называется учение, отрицающее права или претензии разума. Следовательно, в философском отношении суть «кризиса современной физики» состоит в том, что старая физика видела в своих теориях «реальное познание материального мира», т. е. отраже­ние объективной реальности. Новое течение в физике видит в теории только символы, знаки, отметки для практики, т. е. отрицает существование объективной реальности, независимой от нашего сознания и отражаемой им. Если бы Рей держался правильной философской терминологии, то он должен был бы сказать: материалистическая теория познания, стихийно принимавшаяся прежней физикой, сменилась идеалистической и агностической, чем воспользовался фидеизм, вопреки желанию идеалистов и агности­ков.

Но эту смену, составляющую кризис, Рей не представляет себе так, как будто все но­вые физики стоят против всех старых физиков. Нет. Он показывает, что по гносеологи­ческим своим тенденциям современные физики делятся на три школы: энергетическую или концептуалистскую (conceptuelle — от слова концепт, чистое понятие), механист-скую или новомеханистскую, которой продолжает держаться громадное большинство физиков, и промежуточную между ними, критическую школу. К первой относятся Мах и Дюгем; к третьей Анри Пуанкаре; ко второй Кирхгоф, Гельмгольц, Томсон (лорд Кельвин), Максвелл из старых, Лармор, Лоренц из новейших физиков. В чем суть двух основных

272__________________________ В. И. ЛЕНИН

линий (ибо третья является не самостоятельной, а промежуточной), видно из следую­щих слов Рея:

«Традиционный механизм построил систему материального мира». В учении о строении материи он исходил из «элементов качественно однородных и тождествен­ных», причем элементы должны были рассматриваться «неизменными, непроницаемы­ми» и т. д. Физика «строила реальное здание из реальных материалов и реального це­мента. Физик обладал материальными элементами, причинами и способом их дейст­вия, реальными законами их действия» (33—38). «Изменения этого взгляда на физику состоят преимущественно в том, что отбрасывают онтологическую ценность теорий и чрезвычайно подчеркивают феноменологическое значение физики». Концептуалист­ский взгляд имеет дело с «чистыми абстракциями», «ищет теории чисто абстрактной, устраняющей, насколько возможно, гипотезу материи». «Понятие энергии становится подосновой (substructure) новой физики. Поэтому концептуалистская физика может быть большей частью названа энергетической физикой», хотя это наименование не подходит, например, к такому представителю концептуалистской физики, как Мах (р. 46).

Это смешение энергетики с махизмом у Рея, конечно, не совсем правильно, равно как и уверение, что к феноменологическому взгляду на физику приходит и новомеха-нистская школа (р. 48), при всей глубине ее расхождения с концептуалистами. «Новая» терминология Рея не уясняет дела, а затемняет его, но мы не могли избежать ее, чтобы дать читателю представление о взгляде «позитивиста» на кризис физики. По существу вопроса, противоположение «новой» школы старому взгляду вполне совпадает, как мог убедиться читатель, с вышеприведенной критикой Гельмгольца Клейнпетером. Пере­давая взгляды разных физиков, Рей отражает в своем изложении всю неопределенность и шаткость их философских взглядов. Суть кризиса современной физики состоит в ломке старых законов и основных принципов, в отбрасывании объективной реальности вне сознания, т. е. в замене материализма идеализмом

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 273

и агностицизмом. «Материя исчезла» — так можно выразить основное и типичное по отношению ко многим частным вопросам затруднение, создавшее этот кризис. На этом затруднении мы и остановимся.

2. «МАТЕРИЯ ИСЧЕЗЛА»

У современных физиков можно встретить буквально такое выражение при описании новейших открытий. Например, Л. Ульвиг в своей книге «Эволюция наук» озаглавил главу о новых теориях относительно материи: «Существует ли материя?» «Атом дема­териализуется, — говорит он там, — материя исчезает». Чтобы посмотреть, как легко делаются отсюда махистами коренные философские выводы, возьмем хоть Валентино­ва. «Заявление, что научное объяснение мира получает себе прочное обоснование «только в материализме», есть не более, как вымысел, — пишет он, — и, вдобавок, не­лепый вымысел» (стр. 67). В качестве разрушителя этого нелепого вымысла приводится известный итальянский физик Август Риги, который говорит, что электронная теория «есть не столько теория электричества, сколько материи; новая система просто ставит электричество на место материи» (Augusto Righi. «Die moderne Theorie der physikalischen Erscheinungen», Lpz., 1905, S. 131. Есть русск. перевод). Приведя эти слова (стр. 64), г. Валентинов восклицает:

«Почему позволяет себе Август Риги нанести это оскорбление св. материи? Может быть, потому, что он солипсист, идеалист, буржуазный критицист, различный там эм­пириомонист или еще кто-нибудь даже хуже этого?»

Это замечание, которое кажется г. Валентинову убийственно-ядовитым против ма­териалистов, показывает всю его девственную невинность в вопросе о

* L. Houllevigue. «L'évolution des sciences», Paris (A. Collin), 1908, pp. 63, 87, 88. Ср. его же статью «Les idées des physiciens sur la matière» в «Année Psychologique»⁹⁷, 1908 (Л. Ульвиг. «Эволюция наук», Париж (А. Коллен), 1908, стр. 63, 87, 88. Ср. его же статью «Представления физиков о материи» в «Психологи­ческом Ежегоднике», 1908. Ред.).

— Август Риги. «Современная теория физических явлений», Лейпциг, 1905, стр. 131. Ред.

В. И. ЛЕНИН

философском материализме. В чем состоит действительная связь философского идеа­лизма с «исчезновением материи», этого г. Валентинов абсолютно не понял. А то «ис­чезновение материи», о котором он говорит вслед за современными физиками, не имеет отношения к гносеологическому различению материализма и идеализма. Чтобы пояс­нить это, возьмем одного из самых последовательных и ясных махистов, Карла Пирсо­на. Физический мир для него есть группы чувственных восприятий. «Нашу познава­тельную модель физического мира» он иллюстрирует следующей диаграммой, огова­риваясь, что соотношение размеров не принято этой диаграммой во внимание (р. 282 «The Grammar of Science»):

Упрощая свою диаграмму, К. Пирсон вовсе выкинул вопрос о соотношении эфира и электричества или положительных и отрицательных электронов. Но это не важно. Важно то, что идеалистическая точка зрения Пирсона принимает «тела» за чувственные восприятия, а затем уже составление этих тел из частиц, частиц из молекул и т. д. каса­ется изменений в модели физического мира, а никоим образом не вопроса о том, суть ли тела символы ощущений или ощущения образы тел. Материализм и идеализм раз­личаются тем или иным решением вопроса об источнике нашего познания, об отноше­нии познания (и «психического» вообще) к физическому миру, а вопрос о строении ма­терии, об атомах и электронах есть вопрос, касающийся только этого «физического ми­ра». Когда физики говорят: «материя исчезает», они хотят этим сказать, что до сих пор естествознание приводило все свои исследования физического мира к трем последним понятиям — материя, электричество, эфир; теперь же остаются только

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 275

два последние, ибо материю удается свести к электричеству, атом удается объяснить как подобие бесконечно малой солнечной системы, внутри которой вокруг положи­тельного электрона⁹⁸ двигаются с определенной (и необъятно громадной, как мы виде­ли) быстротой отрицательные электроны". Вместо десятков элементов удается, следо­вательно, свести физический мир к двум или трем (поскольку положительный и отри­цательный электроны составляют «две материи существенно различные», как говорит физик Пелла, — Rey, 1. с, р. 294—295). Естествознание ведет, следовательно, к «единству материи» (там же) — вот действительное содержание той фразы об ис­чезновении материи, о замене материи электричеством и т. д., которая сбивает с толку столь многих. «Материя исчезает» — это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непрони­цаемость, инерция, масса¹⁰¹ и т. п.) и которые теперь обнаруживаются, как относитель­ные, присущие только некоторым состояниям материи. Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания.

Ошибка махизма вообще и махистской новой физики состоит в том, что игнорирует­ся эта основа философского материализма и различие материализма метафизического от материализма диалектического. Признание каких-либо неизменных элементов, «не­изменной сущности

См. также настоящий том, стр. 331—332, примечание. Ред.

— Рей, в цитированном месте, стр. 294—295. Ред.

Ср. Oliver Lodge. «Sur les électrons», Paris, 1906, p. 159 (Оливер Лодж. «Об электронах», Париж, 1906, стр. 159. Ред.); «Электрическая теория материн», признание электричества «фундаментальной суб­станцией» есть «близкое теоретическое достижение того, к чему всегда стремились философы, т. е. един­ства материи». Сравни также Augusto Righi. «Über die Struktur der Materie», Lpz., 1908; J. J. Thomson. «The Corpuscular Theory of Matter», Lond., 1907; P. Langevin. «La physique des electrons» в «Revue générale des sciences»¹⁰⁰, 1905, pp. 257—276 (Август Риги. «О строении материи», Лейпциг, 1908; Дж. Дж. Томсон. «Корпускулярная теория материи», Лондон, 1907; П. Ланжевен. «Физика электронов» во «Всеобщем Научном Обозрении», 1905, стр. 257—276. Ред.).

276__________________________ В. И. ЛЕНИН

вещей» и т. п. не есть материализм, а есть метафизический, т. е. антидиалектический материализм. Поэтому И. Дицген подчеркивал, что «объект науки бесконечен», что не­измеримым, непознаваемым до конца, неисчерпаемым является не только бесконечное, но и «самый маленький атом», ибо «природа во всех своих частях без начала и без кон­ца» («Kleinere philosophische Schriften», S. 229—230). Поэтому Энгельс приводил свой пример с открытием ализарина в каменноугольном дегте и критиковал механический материализм. Чтобы поставить вопрос с единственно правильной, т. е. диалектически-материалистической, точки зрения, надо спросить: существуют ли электроны, эфир и так далее вне человеческого сознания, как объективная реальность или пет? На этот вопрос естествоиспытатели так же без колебания должны будут ответить и отвечают постоянно да, как они без колебаний признают существование природы до человека и до органической материи. И этим решается вопрос в пользу материализма, ибо понятие материи, как мы уже говорили, не означает гносеологически ничего иного, кроме как: объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и ото­бражаемая им.

Но диалектический материализм настаивает на приблизительном, относительном ха­рактере всякого научного положения о строении материи и свойствах ее, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состоя­ния в другое, по-видимому, с нашей точки зрения, непримиримое с ним и т. д. Как ни диковинно с точки зрения «здравого смысла» превращение невесомого эфира в весо­мую материю и обратно, как ни «странно» отсутствие у электрона всякой иной массы, кроме электромагнитной, как ни необычно ограничение механических законов движе­ния одной только областью явлений природы и подчинение их более глубоким законам электромагнитных явлений и т. д., — все это только лишнее подтверждение диалекти­ческого материализма. Новая физика

* — «Мелкие философские работы», стр. 229—230. Ред.

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 277

свихнулась в идеализм, главным образом, именно потому, что физики не знали диалек­тики. Они боролись с метафизическим (в энгельсовском, а не в позитивистском, т. е. юмистском, смысле этого слова) материализмом, с его односторонней «механично­стью», — и при этом выплескивали из ванны вместе с водой и ребенка. Отрицая неиз­менность известных до тех пор элементов и свойств материи, они скатывались к отри­цанию материи, то есть объективной реальности физического мира. Отрицая абсолют­ный характер важнейших и основных законов, они скатывались к отрицанию всякой объективной закономерности в природе, к объявлению закона природы простой услов­ностью, «ограничением ожидания», «логической необходимостью» и т. п. Настаивая на приблизительном, относительном характере наших знаний, они скатывались к отрица­нию независимого от познания объекта, приблизительно верно, относительно правиль­но отражаемого этим познанием. И т. д., и т. д. без конца.

Рассуждения Богданова в 1899 году о «неизменной сущности вещей», рассуждения Валентинова и Юшкевича о «субстанции» и т. д. — все это такие же плоды незнания диалектики. Неизменно, с точки зрения Энгельса, только одно: это — отражение чело­веческим сознанием (когда существует человеческое сознание) независимо от него су­ществующего и развивающегося внешнего мира. Никакой другой «неизменности», ни­какой другой «сущности», никакой «абсолютной субстанции» в том смысле, в каком разрисовала эти понятия праздная профессорская философия, для Маркса и Энгельса не существует. «Сущность» вещей или «субстанция» тоже относительны; они выра­жают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубле­ние не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический ма­териализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека. Электрон так же неис­черпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно

278__________________________ В. И. ЛЕНИН

категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агно­стицизма и идеализма.

Приведем два примера того, как новая физика колеблется бессознательно и стихийно между диалектическим материализмом, который остается неизвестным для буржуаз­ных ученых, и «феноменализмом» с его неизбежными субъективистскими (а далее и прямо фидеистическими) выводами.

Тот самый Август Риги, которого г. Валентинов не сумел спросить насчет интересо­вавшего его вопроса о материализме, пишет в введении к своей книге: «Что собственно такое электроны или электрические атомы, это и поныне остается тайной; но, несмотря на это, новой теории суждено, может быть, приобрести со временем немалое философ­ское значение, поскольку она приходит к совершенно новым посылкам относительно строения весомой материи и стремится свести все явления внешнего мира к одному общему происхождению.

«С точки зрения позитивистских и утилитаристских тенденций нашего времени по­добное преимущество, пожалуй, не важно, и теория может быть признаваема прежде всего за средство удобным образом приводить в порядок и сопоставлять факты, слу­жить руководством при поисках дальнейших явлений. Но если в прежние времена от­носились, может быть, с слишком большим доверием к способностям человеческого духа и слишком легко мнили руками взять последние причины всех вещей, то в наше время есть склонность впадать в противоположную ошибку» (1. с, S. 3).

Почему отгораживается здесь Риги от позитивистских и утилитаристских тенден­ций? Потому, что он, не имея, видимо, никакой определенной философской точки зре­ния, стихийно держится за реальность внешнего мира и за признание новой теории не только «удобством» (Пуанкаре), не только «эмпириосимволом» (Юшкевич), не только «гармонизацией опыта» (Богданов) и как там еще зовут подобные субъективистские выверты, а дальнейшим шагом в познании объективной реальности.

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 279

Если бы этот физик познакомился с диалектическим материализмом, его суждение об ошибке, противоположной старому метафизическому материализму, стало бы, может быть, исходным пунктом правильной философии. Но вся обстановка, в которой живут эти люди, отталкивает их от Маркса и Энгельса, бросает в объятия пошлой казенной философии.

Рей тоже абсолютно не знаком с диалектикой. Но и он вынужден констатировать, что среди новейших физиков есть продолжатели традиций «механизма» (т. е. материа­лизма). По пути «механизма», — говорит он, — идут не только Кирхгоф, Герц, Больц-ман, Максвелл, Гельмгольц, лорд Кельвин. «Чистыми механистами и с известной точки зрения более механистами, чем кто бы то ни было, представляющими из себя послед­нее слово (l'aboutissant) механизма, являются те, кто вслед за Лоренцом и Лармором формулируют электрическую теорию материи и приходят к отрицанию постоянства массы, объявляя ее функцией движения. Все они механисты, ибо они за исходный пункт берут реальные движения» (курсив Рея, р. 290—291).

«... Если бы новые гипотезы Лоренца, Лармора и Ланжевена (Langevin) подтверди­лись опытом и приобрели достаточно прочную базу для систематизации физики, то бы­ло бы несомненно, что законы современной механики зависят от законов электромаг­нетизма; законы механики были бы особым случаем и были бы ограничены строго оп­ределенными пределами. Постоянство массы, наш принцип инерции сохранили бы си­лу только для средних скоростей тел, понимая термин «средний» в отношении к нашим чувствам и к явлениям, составляющим наш обычный опыт. Общая переделка механики стала бы необходима, а следовательно, и общая переделка физики как системы.

Означало ли бы это отказ от механизма? Никоим образом. Чисто механистская тра­диция продолжала бы сохраняться, механизм шел бы по нормальному пути своего раз­вития» (295).

«Электронная физика, которая должна быть причислена к теориям по общему духу механистским,

280__________________________ В. И. ЛЕНИН

стремится придать свою систематизацию всей физике. Эта физика электронов, хотя ее основные принципы берутся не из механики, а из экспериментальных данных теории электричества, является по духу механистской, ибо 1) она употребляет элементы об­разные (figurés), материальные, чтобы представить физические свойства и их законы; она выражается в терминах восприятия. 2) Если она не рассматривает физических яв­лений как особые случаи механических явлений, то она рассматривает механические явления как особый случай физических. Законы механики остаются, следовательно, в прямой связи с законами физики; понятия механики остаются понятиями того же по­рядка, как и понятия физико-химические. В традиционном механизме эти понятия бы­ли снимком (calqués) с движений сравнительно медленных, которые, будучи одни толь­ко известны и доступны прямому наблюдению, были приняты... за типы всех возмож­ных движений. Новые опыты показали, что необходимо расширить наше представле­ние о возможных движениях. Традиционная механика остается вся в неприкосновенно­сти, но она применима уже только к движениям сравнительно медленным... По отно­шению к большим быстротам законы движения оказываются иными. Материя сводится к электрическим частицам, последним элементам атома... 3) Движение, перемещение в пространстве, остается единственным образным (figuré) элементом физической теории. 4) Наконец — и с точки зрения общего духа физики, это соображение выше всех ос­тальных — взгляд на физику, на ее метод, на ее теории и их отношение к опыту, оста­ется абсолютно тождественным с взглядами механизма, с теорией физики, начиная с эпохи Возрождения» (46—47).

Я привел целиком эти длинные выписки из Рея, потому что изложить иначе его ут­верждения при его постоянной боязни избегнуть «материалистической метафизики» было бы невозможно. Но как бы ни зарекались от материализма и Рей, и физики, про которых он говорит, а все же остается несомненным, что механика была снимком с медленных реальных движений, а новая

____________________ НОВЕЙШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ__________________ 281

физика есть снимок с гигантски быстрых реальных движений. Признание теории сним­ком, приблизительной копией с объективной реальности, — в этом и состоит материа­лизм. Когда Рей говорит, что среди новых физиков есть «реакция против концептуали­стской (махистской) и энергетической школы», и когда он к представителям этой реак­ции относит физиков электронной теории (46), — то лучшего подтверждения того фак­та, что борьба идет, по сути дела, между материалистическими и идеалистическими тенденциями, мы не могли бы и желать. Не надо только забывать, что, кроме общих предрассудков всего образованного мещанства против материализма, на самых вы­дающихся теоретиках сказывается полнейшее незнакомство с диалектикой.

Date: 2015-08-07; view: 514; Нарушение авторских прав