Понимание. Через некоторое время я поняла, что если бы я не отвечала немедленно на крик своего ребенка, он бы не продолжал плакать до бесконечности

Через некоторое время я поняла, что если бы я не отвечала немедленно на крик своего ребенка, он бы не продолжал плакать до бесконечности. Он бы в какой-то момент сдался, поняв, что звать бесполезно. Он бы почувствовал, что у него нет ни прав, ни малейшего понятия о том, что ему нужно. Он бы решил, что не должен быть голодным, когда организм требует еды, и чувствовать то, что он чувствует, он не должен – это неправильно.

Я также поняла, что в нашем обществе не понимают новорожденных и не принято сочувствовать их нуждам и чувствам. Кормление по требованию, в моем понимании, ничем не отличается от заботы о беспомощном члене семьи. Неужели мы бы не дали инвалиду-отцу поесть, только потому что «не время»? Или оставили бы парализованного супруга одного в комнате «прокричаться»—проверяя каждые 10 минут, чтобы сказать: «Все в порядке»—даже не пытаясь понять, что же его беспокоит и как-то помочь? Если бы ему хотелось всего лишь, чтобы его обняли, неужели мы бы отказали любимому человеку, чтобы не избаловать? Как же может кто-то утверждать, что юридические или религиозные догмы требуют отказывать младенцам в утешении и питании «для их же блага»?

Даже медицина нечувствительна к страданиям малышей. До недавнего времени многие врачи не считали необходимым давать новорожденным обезболивающее при операциях; вводились лишь парализующие препараты, чтобы не шевелились. Считалось, что младенцы не чувствуют боли.(16)

Конечно, когда-нибудь наше общество осознает, что младенцы тоже люди – с правами, чувствами, и самое главное, нуждами. Тогда общественность будет защищать их права, зная, что матери, кормящие по требованию, не балуют своих малышей, не создают дурных привычек, не позволяют детям садиться себе на шею, и не идут у детей на поводу, а делают как раз то, что предназначено природой. Матери созданы для того, чтобы быть рядом с малышами – облегчая их переход в этот большой, широкий мир. Учить их любви и доверию, учить получать удовольствие от жизни.

А до тех пор, я пришла к выводу, что у матери есть выбор из двух путей. Можно положиться на советы других и дать понять своему ребенку: «Цыц, малявка, у меня есть занятия поважнее тебя и твоего голода (жажды, стремления к контакту) – у меня, знаешь ли, своя жизнь.» Или можно прислушаться к своим инстинктам и передать совершенно другую мысль: «Я рядом, чтобы ты знал, что ты в надежных руках и можешь получить все, что нужно.»

Что до меня, я продолжала слушать свои инстинкты. Я оставила в стороне немытую посуду, работу и дружеское общение, зная, что они никуда не денутся, в отличие от моего ребенка. Я проводила ночи с переменным количеством сна и дни без чувства выполненных дел. Сейчас, оглядываясь назад, мне хочется кричать от радости, что я поступала именно так. Мой славный малыш, кормившийся каждые 45 минут, рос, рос – и вырос в независимого, счастливого, уверенного в себе молодого человека девяти лет, с состраданием в сердце и любовью в действиях.