ЧАСТЬ 1 4 page

Но и это не предел. В шкале событий мировой истории имеется еще одна, четко зафиксированная дата, которую не способно вместить воображение современных людей: по скрупулезным вычислениям астрономов и жрецов древних майя история человечества началась в 5 041 738 году до новой эры! Повторяю, речь идет о реальной истории. Что же касаетсялетосчисления вообще, то здесь наиболее впечатляющая модельхронологии разработана в Древней Индии. И, надо полагать,индийские брахманы опирались на какие-то более древние арийскиеи доарийские источники.

Согласно данной, хорошо известной концепции, Мироздание, включающее и Землю, и человечество на ней, подчинены раз и навсегда предопределенным циклам. Каждый такой цикл, именуемый махаюгой ("большой век"), продолжается 4 320 000 лет ираспадается на четыре эпохи - юги. В течение четырехюг (критаюги, третаюги, двапараюги и калиюги)цивилизация постепенно деградирует от "золотого века" - эпохивсеобщего благоденствия к торжеству "царства зла" - эпохивсеобщего упадка, процветания порока, низменных страстей, лжи,алчности и т.п. Сейчас как раз идет шестое тысячелетие калиюги,но до конца ее еще 426 000 лет. Так что все худшее еще впереди.

Лишь по прошествии указанного времени мир вернется в начальную точку, и на Земле вновь наступят согласие и процветание. Но этим космическая цикличность не ограничивается. Нас еще подстерегают вселенские катаклизмы. Правда, очередной ожидается не скоро. 1000 махаюг образуют еще один временной цикл -кальпу (или 1 день Брахмы). Когда кальпа заканчивается,на небе появляются по разным версиям от 7 до 12 солнц и дотласжигают все живое и неживое. После чего все начинается сначала.

Но на упомянутых вселенских светопреставлениях космическиециклы не завершаются. Помимо вселенского "дня Брахмы" - кальпы- есть еще "век Брахмы", который продолжается всего-навсего 311 040 000 000 000 лет. Он тоже имеет начало, конец,повторение и свой вселенский смысл. По окончании "века Брахмы" происходит новый акт творения, и Вселенная обновляется.

Мифология как особая форма осмысления действительности в иносказательной и преувеличенной форме также воспроизводит реальные события, происходившие в дописьменные времена. Это описание и миропонимание были изрядно искажены при устной передаче от одного поколения к другому, а также под влиянием позднейших идеологических факторов. Канва событий, происходивших в Гиперборее и вокруг нее в эпоху "золотого века" и будущих олимпийских Богов, видится следующей. Жестокая борьба между двумя поколениями отцов-титанов и их детей - будущих Олимпийцев во главе в Зевсом - привела к поражению первых и к уходу последних на Юг: они дошли до Балкан, облюбовали гору Олимп и стали именоваться Олимпийцами (впрочем, Олимпов в древности было известно множество).

Есть ли тому доказательства? Есть! Два Бога Олимпийского пантеона - Аполлон и Артемида - дети Зевса от его первой женытитаниды Лето однозначно связаны с Гипербореей. Посвидетельству древних авторов и по убеждению древних греков иримлян, Аполлон периодически возвращался в Подсолнечную страну Гиперборею на колеснице, запряженной лебедями. По свидетельству многих источников, гиперборейцы-северяне постоянно приезжали в Элладу с дарами в честь своего Бога Аполлона. Имеется и предметная увязка между Аполлоном и Гипербореей. Аполлон - Бог Солнца, а Гиперборея - та северная страна, где Солнце летом не заходит по нескольку месяцев. Географически такая страна может быть расположена только за Полярным кругом. По наблюдениям А.Д.Черткова - и они не лишены оснований, в имени Аполлон присутствует в чуть измененном виде тот же самый корень, что ив русских словах "опалять", "опаленный", "опаляющий". Известно древнее написание Aplun, что читается: Аплун (Опалун). А в одном из древнерусских списков с перечислением славянских Божеств между Перуном и Мокошью значился Аполин – Бог Солнца40-а.

Аполлон - классический Солнцебог. Его космическо-звездная сущность обусловлена также и происхождением. Мать Лето родила своего солнценосного сына на острове Астерия, что означает "звезда". Астерией (Звездой) звалась и сестра Лето. Существует версия, что культ Аполлона был повторно занесен в Средиземноморье во времена Древнего Рима. Сюда культ общеиндоевропейского Солнцебога принесли протославянские племена венедов, основавших и давших названия современным городам Венеции и Вене.

История возникновения и закрепления Олимпийских культов также вполне подтверждает выдвинутый тезис. Один из поздних античных историков и писателей Павсаний (II в. н.э.) в своем знаменитом труде "Описание Эллады" (X, 5, 4-10) приводит следующие удивительные подробности появления одного из главных святилищ Древней Греции - храма Аполлона в Дельфах. Сначалаздесь появились гиперборейцы, в их числе был и будущий первыйдельфийский жрец, у него, по "странному совпадению", былославяно-русское имя Олен[ь]. Кстати, имя родоначальника всехдревнегреческих племен и единого народа - Эллина такжепредставляет собой грецизированную форму общеиндоевропейскогослова "олень" и близкого ему по смыслу и происхождению слова "лань". Олен[ь] - гипербореец и его спутники были направлены в Дельфы Аполлоном. Отсюда напрашивается бесхитростный вывод: сам (будущий) Бог в то время был далеко - скорее всего, в Гиперборее, откуда выехало посольство. Став пророком и прорицателем, Олен[ь] воздвиг в Дельфах первый храм: сначала деревянный, похожий на лачугу, - пишет Павсаний (его модель, сделанную из воска и перьев, Аполлон впоследствии пошлет в подарок в Гиперборею), и лишь спустя длительное время, после многих пожаров и разрушений отстроили тот каменный храм, жалкие остатки которого сохранились по сей день.

История, пересказанная Павсанием, сохранилась и в виде канонических дельфийских текстов: Так многославное тут основали святилище Богу Дети гипербореев, Пегас со святым Агийеем.

Также Олен[ь]: он первым пророком был вещего Феба, Первый, песни который составил из древних напевов.

Как видно, тут прямо указано, что культовый и обрядовый канон Аполлона Дельфийского был составлен на основе гиперборейских преданий. Интересен и эпитет Аполлона - "вещий", что ставит Олимпийца в один поэтический ряд сознаменитыми героями: вещим Бояном и вещим Олегом. В дальнейшем Олен[ь]-песнопевец передаст искусство стихосложения священных пророчеств в гекзаметрах пифиям - жрицам Аполлона: сидя натреножнике, они предсказывали судьбу в окружении ползающих змей, вдохновленные одурманивающими испарениями или воскурениями.

Сестра Аполлона - Богиня Артемида - также неразрывно связана с Гипербореей. Аполлодор (1, 1У, 5) рисует ее заступницей гиперборейцев. О гиперборейской принадлежности Артемиды говорится и в древнейшей оде Пиндара, посвященной Гераклу Гиперборейскому. Согласно Пиндару, Геракл достиг Гипербореи, чтобы совершить очередной подвиг - добытьзлаторогую Киринейскую Лань: " Он достиг земель, что за спиной у ледяного Борея".

Там дочь Латоны, Стремительница коней, Встретила его, Пришедшего взять Из теснин и извилистых недр Аркадии По указу Еврисфея, по року отца Златорогую лань...41

Латона - латинизированное имя титаниды Лето, матери близнецов Аполлона и Артемиды, единственной из титановаплемени, допущенной впоследствии на Олимп. Имя Лето и всяистория рождения ее детей - лишнее подтверждение игиперборейских корней древнегреческой мифологии, и ее тесныхсвязей с воззрениями других народов, ведущих происхождение отгиперборейцев. Во-первых, Лето - дочь титанов Коя и Фебы, аместо обитания титанов - Север (Диодор Сицилийский прямоуказывает, что родина Лето - это Гиперборея). Во-вторых, Лето- не просто имя древнегреческой полубогини, но еще и исконно русское слово "лето", означающее время года (отсюда же "летб"- синоним самого времени). Корневая основа этого слова - общеиндоевропейская. Смысл его многозначен: в том числе -время года между весной и осенью, но и время года, соответствующее непрерывному солнечному дню в приполярных областях. На северную принадлежность понятия "лето" указывает также и то, что при чередовании согласных звуков "т" и "д" (или же "т" можно рассматривать как приглушенный "д") получается "лед".

Но и это еще не все. Корень "лет" лежит в основе целого семейства слов и понятий со смыслом "летать". И вновь напрашивается аналогия с гиперборейцами, как летающим народом. У Лукиана сохранилось описание летающего гиперборейского мага, посетившего Элладу: на глазах у изумленных зрителей он летал по воздуху, ступал по воде и медленным шагом проходил через огонь42. Летающей была и сама титанида Лето, когда преследуемая ревнивой Герой устремилась от границ Гипербореи по всему свету искать прибежище, где бы она могла разрешиться от бремени. Такое место она отыскала на острове Делос, где впоследствии возникло святилище Аполлона, куда гиперборейцы постоянно присылали свои дары. Летающими, естественно, были и дети Лето-Латоны - Артемида и Аполлон. Солнцебог Аполлон Гиперборейский нередко изображался летящим на свою родину на колеснице, запряженной лебедями, или на "аппарате" с лебедиными крыльями (см.: Пролог). А Пиндар прямо называет гиперборейцев "служителями Аполлона" (Pind. Ol. 3. 16-17). Вообще же в представлении эллинов образ Аполлона претерпел существенные изменения. Казалось бы, Солнцебог во все времена был носителем прекрасного, воплощая его в собственном облике, поэзии, музыке. Но нет! Достаточно сопоставить классическое изображение Аполлона с архаическим (рис.21), более чем далеким от совершенства (с привычно-традиционной точки зрения). Приведенный рисунок борьбы Геракла и Аполлона, быть может, восходящий к их гиперборейскому прошлому, наверняка ближе к первобытным петроглифам, чем к классическим образцам. Обращает на себя внимание также тотемная атрибутика: змея и гриб, имеющие в большинстве древних культур - от Сибири до Южной Америки - фаллический смысл.

Лебедь - символ Гипербореи. Морское божество Форкий - сын Геи-Земли и прообраз русского Морского царя сочеталсябраком с титанидой Кето. Их шесть дочерей, родившихся вгиперборейских пределах. Изначально они почитались какпрекрасные Лебединые девы (лишь значительно позже изидеологических соображений они были превращены в безобразныхчудовищ - грай и горгон). Дискредитация горгон шла по той жесхеме и, видимо, в силу тех же причин, что и приписываниепротивоположных знаков и отрицательных смыслов при распадеобщего индоиранского пантеона на обособленные религиозныесистемы, когда "деви" и "ахуры" (светлые божественные существа)становятся "дэвами" и "асурами" - злобными демонами икровожадными оборотнями. Это общемировая традиция, присущаявсем без исключения временам, народам, религиям. Демонизацияполитических противников еще совсем недавно выступала в Россииэффективным средством идеологической борьбы. Как еще иначеобъяснить превращение Сталиным былых соратников по партии визвергов рода человеческого, что незамедлительно повлекло засобой их физическое уничтожение? Что же тогда говорить оглубокой древности!

Судя по всему, еще до начала миграции протоэллинских племен на Юг у части их произошла переориентация на новые идеалы и ценности. Особенно наглядно это проявилось на примере самой знаменитой из трех горгон - Медусы (Медузы). Как имногие другие хорошо знакомые имена мифологических персонажей, Медуса - это прозвище, означающее "владычица", "повелительница". Дочь Морского царя Форкия, возлюбленнаявладыки морской стихии Посейдона - прекрасноликая Лебединаядева Медуса властвовала над народами северных земель и морей (как выразился Гесиод, "близ конечных пределов ночи"). Но вусловиях господствующих матриархальных отношений Власть неужилась с Мудростью: соперницей Медусы стала Афина. Скупыеосколки древних преданий позволяют восстановить лишь общуюканву разыгравшейся трагедии43. Не поделили власти над Гипербореей две девы-воительницы. Борьба была жестокой - не на жизнь, а на смерть. Первым актом изничтожения соперницы стало превращение прекрасной Лебединой царевны Медусы в отвратительное чудовище с кабаньими клыками, волосами из змей и взглядом, обращающим все живое в камень. Данный акт символизирует, скорее всего, раскол протоэллинского этнического и идеологического единства и отпочкование той части будущих основателей великой древнегреческой цивилизации, которые, возможно, под воздействием природной катастрофы и под предводительством или покровительством девы Афины двинулись с Севера на Юг и в пределах жизни отнюдь не одного поколения добрались до Балкан, где, воздвигнув храм в честь Афины, основали город, и поныне носящий ее имя.

Но женская мстительность не знает границ. Афине было мало морально уничтожить Медусу - ей потребовалась еще и головасоперницы. Вот почему, некоторое время спустя, она отправляетназад, в Гиперборею, своего сводного брата Персея и, посвидетельству многих, сама сопровождает его. Обманным путем Персей и Афина вместе расправились с несчастной Медусой: по наущению Паллады сын Зевса и Данаи отрубил горгоне голову, а Афина содрала с соперницы кожу и натянула на свой щит, в центре которого поместила изображение головы несчастной Морской девы. С тех пор щит Афины носит название "горгонион" (рис.22).

Лик Медусы украшал также эгиду (доспех или же плащ-накидку), которую носили Зевс, Аполлон и все та же Афина (рис. 23).

Безудержная жестокость Олимпийских Богов была на редкость изощренной, хотя, должно быть, отражала самые обычные нормы поведения той далекой эпохи. После канонизации Олимпийцев в памяти последующих поколений элементы кровожадности как бы стерлись. Сладкозвучным и опоэтизированным считается прозвище Афины - Паллада. И мало кто вспоминает, что получено оно былона поле битвы, где беспощадная Дева-воительница живьем содралакожу с гиганта Палласа (Палланта), за что и была присвоена Афине кажущаяся столь поэтичной эпиклеса (прозвище) - Паллада. К живодерным упражнениям прибегали и другие Олимпийцы. Общеизвестно наказание, которому подверг Аполлон фригийца Марсия, вздумавшего состязаться с Солнцебогом в игре на флейте: с соперника также была живьем содрана кожа. Символ поверженной Медусы и в последующие века продолжал играть для эллинов магическую роль. Ее изображения очень часто помещались на фронтонах и резных каменных плитах в храмах (рис. 24).

С точки зрения археологии смысла интерес представляет и корневая основа имени Медуса. Слово "мед" в смысле сладкого яства, вырабатываемого пчелами из нектара, одинаково звучит во многих индоевропейских языках. Более того, близкие в звуковом отношении слова, означающие "мед", обнаруживаются в финно-угорских, китайском и японском языках. Возможно, допустимо говорить о тотемическом значении "меда" или "пчелы" для какой-либо доиндоевропейской этнической общности. (Что касается названий "металл", "медь", всего спектра понятий, связанных со словами "медицина", "медиум", "медитация", "метеорология", "метод" и т.п., имен Медея и Мидас, народа мидян и страны Мидии, а также Митании, то все они взаимосвязаны с общей древней корневой основой "мед".) Таким образом, в словосочетании Горгона Медуса проступают четыре русских корня: "гор", "гон", "мед", "ус" ("уз"). Два из них наводят на воспоминания о Хозяйке Медной горы, а горная сущность горгоны приводит к возможному прочтению (или интерпретации): Горыня, Горынишна, хотя индоевропейская семантика корневой основы "гор" ("гар") многозначна, да и в русском языке образуется целый букет смыслов: "гореть", "горе", "горький", "гордый", "горло", "город", "горб" и т.д.

Память о Горгоне Медусе у народов, во все времена населявших территорию России, не прерывалась никогда. Змееногая Богиня-Дева, которая вместе с Гераклом считалась греками прародительницей скифского племени, не что иное, как трансформированный образ Медусы. Лучшее доказательство тому не вольное переложение мифов в Геродотовой "Истории", а подлинные изображения, найденные при раскопках курганов (рис. 25). Похожие лики змееногих дев в виде традиционных русских Сиринов встречались до недавнего времени также на фронтонах и наличниках северных крестьянских изб. Одно из таких резных изображений украшает отдел народного искусства Государственного Русского музея (Санкт-Петербург).

В русской культуре сохранилось и другое изображение Медусы: в лубковой живопи-си XVIII века она предстает как Мелуза (Мелузина) - дословно "мелкая" (см. Словарь В. Даля):вокализация слова с заменой согласных звуков произведена потипу народного переосмысления иноязычного слова "микроскоп" ипревращения его в русских говорах в "мелкоскоп". Однозначносвязанная в народном миросозерцании с морем, русская Медуса-Мелуза обратилась в сказочную рыбу, не потеряв, однако, ни человеческих, ни чудовищных черт: на лубочных картинках она изображалась в виде царственной девы с короной на голове, а вместо змеевидных волос у нее ноги и хвост, обращенные в змей (рис. 26). Ничего рыбьего в самом образе русской Мелузы-Медусы практически нет - рыбы ее просто окружают, свидетельствуя оморской среде. Похоже, что русская изобразительная версия гораздо ближе к тому исходному доэллинскому архетипу прекрасной Морской царевны, которая в процессе Олимпийского религиозного переворота была превращена в чудо-юдо. Память о древней эллинско-славянской Медусе сохранилась и в средневековых легендах о Деве Горгонии. Согласно славянским преданиям, она знала язык всех животных. В дальнейшем в апокрифических рукописях женский образ Горгоны превратился в "зверя Горгония": его функции во многом остались прежними: он охраняет вход в рай (то есть, другими словами, является стражем прохода к Островам Блаженных).

В несколько другом обличии и с иными функциями предстает Медуса в знаменитых древнерусских амулетах-"змеевиках". Магический характер головы Медусы, изображенной в расходящихся от нее во все стороны змеях, не вызывает никакого сомнения, его защитительно-оберегательное предназначение такое же, как и на щите Афины-Паллады или эгиде Зевса. (Сохранившаяся по сей день культурологическая идиома "под эгидой" по существу своего изначального смысла означает "под защитой Горгоны Медусы".) Знаменательно и то, что тайный эзотерический смысл доэллинских и гиперборейских верований дожил на русских амулетах чуть не до наших дней: точная датировка даже позднейших находок является крайне затруднительной. В христианскую эпоху неискоренимая вера в магическую силу и действенность лика Медусы компенсировалась тем, что на обратной стороне медальона с ее изображением помещались рельефы христианских святых - Богоматери, Михаила-Архангела, Козьмы и Демьяна и др. (рис.27).

До сих пор не дано сколь-нибудь удовлетворительного объяснения происхождению и назначению русских "змеевиков". Современному читателю о них практически ничего не известно: в последние полвека - за малым исключением - публикуетсярепродукция одного и того же медальона, правда, самогоизвестного - принадлежавшего когда-то Великому князю Владимиру Мономаху, потерянного им на охоте и найденного случайно лишь в прошлом веке (рис. 27-а). На самом деле "змеевиков" (в том числе и византийского происхождения) известно, описано и опубликовано множество44. И с каждого из них на нас смотрит магический взгляд Девы-охранительницы Горгоны Медусы, представляющей собой табуированный тотем.

Образ Лебединой девы Горгоны Медусы раскрывает наиболее типичные черты тотемной символики - наследия почти чтонедосягаемых глубин человеческой предыстории, сохранившегося посей день в соответствии с неписаными законами передачи традицийи верований от поколения к поколению. Безвозвратно ушли впрошлое гиперборейские времена - живы, однако, рожденные имисимволы. Среди них - лебедь - одна из наиболее почитаемыхрусским народом птиц. Вместе с соколом он стал почти чтоолицетворением Руси. И не только олицетворением. Посвидетельству византийского историка Х века императора Константина Багрянородного, сама территория, где жили древние руссы, именовалась Лебедией. Впоследствии это дало право Велимиру Хлебникову назвать новую Россию "Лебедией будущего". Точно так же и славяно-скифы, описанные Геродотом, именовались "сколотами", то есть "с[о]колотами" - от русского слова "сокол". В передаче арабских географов, описавших наших предков задолго до введения христианства, их самоназвание звучало практически по-геродотовски: "сакалиба" ("соколы"). Отсюда и знаменитые "саки" - одно из названий славяно-скифов - "скитальцев"-кочевников.

Почему же именно лебедь и почему сокол - две столь разные птицы, друг с другом пребывающие в беспрестанной борьбе? Сокол нападает, преследует; лебедь спасается, защищается. Но всегда ли так? Ничуть! У Пушкина в "Сказке о царе Салтане", целиком построенной на образах и сюжетах русского фольклора, Лебедь-птица добивает и топит злодея-коршуна. В народной символике коршун - ипостась сокола, а все хищные птицы едины суть. В "Задонщине" - Слове Софония-рязанца соколы, кречеты, ястребы совокупно олицетворяют ратников Дмитрия Донского и перечисляются через запятую: "Ужо бо те соколе и кречеты, белозерскыя ястребы борзо за Дон перелетели и ударилися о многие стада гусиные и лебединые" (а чуть раньше были еще и орлы). Потом это повторит Александр Блок: "Над вражьим станом, как бывало, // И плеск и трубы лебедей". Лебедь также во многом собирательный символ. В русском фольклоре вообще считается нормой нерасчлененный образ "гуси-лебеди". В "Задонщине" они оказались наложенными на Мамаеву орду (рис. 28). Исторически это вполне объяснимо: сходная птицезвериная символика распространена у разных народов.

Откуда же она взялась? Как и другие "вечные образы", русский лебедь и русский сокол - наследие тех древнейшихверований и обычаев человеческой предыстории, когда самочеловечество, его праязык и пракультура были нерасчленены, авместо современной палитры народов царил мир тотемов, тотемногомышления и тотемных привязанностей. В те далекие времена людине отделяли себя от природы, видели в животных и растениях себеподобных - защитников и союзников.

Тотем - слово экзотического происхождения, взято из языка североамериканских индейцев, в научный оборот введено в прошлом веке. А родилось оно в той самой поэтической стране оджибуэев, с упоминания которой (среди прочих) начинается "Песнь о Гайавате" Генри Лонгфелло. Переводится "тотем" как "его род" и означает родовую принадлежность, но не по семейным узам, а по объединению себя и своего рода-племени с каким-либо животным, растением, стихией (например, водой, ветром, молнией) или предметом (например, камнем). Несмотря на кажущуюся нерусскость понятия "тотем", оно созвучно самым что ни на есть русским словам "отец", "отчество", "отчим" и т.п. В собственно индейской вокализации слово "ототем" ("тотем") произносилось как "оте-отем", где "оте" означает "род", а "отем" - местоимение "его" (по совокупности получается "его род"), а индейский корень "оте" полностью совпадает с русским наименованием отцовской принадлежности. Аналогичные параллели нетрудно отыскать и в других индоевропейских и неиндоевропейских (например, тюркских) языках, ввиду былой общности языков, верований, обычаев и, соответственно, тотемов.

Для чего нужны тотемы и почему они появились? Каждому человеку необходимо отличать себя от других. На персональном или семейном уровне никаких проблем не возникает. Но как подчеркнуть свою уникальность и неповторимость на уровне рода, племени, этноса? Вот здесь-то и выработалась традиция различаться по тотемам, связав себя неразрывными узами с миром живой и неживой природы. В прошлом и по существу тотемизм предполагал полную идентификацию с конкретным животным (растением, предметом), включение их в систему "человек-тотем", где они полностью растворялись друг в друге. В этой взаимосвязанной системе тотему отводилась роль оберега: он охранял, защищал человека, помогал ему в трудных ситуациях (отсюда все сказочные животные - помощники). В свою очередь,все тотемические животные и растения табуированы: то, чтосчиталось тотемом, нельзя было убивать, обижать, употреблять впищу. Тотему поклонялись, ему приносились жертвы, онпрославлялся и изображался всеми доступными способами.

Тотемы бывают родоплеменными, половозрастными, семейными и индивидуальными. Наиболее устойчивыми, сохраняющими свои регулятивные функции на протяжении веков и тысячелетий, оказываются клановые и племенные тотемы, их охранительная и объединительная семантика передается от поколения к поколению и на определенных стадиях общественного развития может закрепляться в форме геральдической символики: именно таково происхождение многочисленных львов, орлов и иных животных на государственных и дворянских гербах. До нынешних времен, однако, - если брать историю индоевропейской культурнойтрадиции - сохранилась лишь малая часть тотемической символикипрошлого, да и то преимущественно в виде культурных памятниковили исторических, беллетристических и фольклорных текстов.

Только в памяти, материализованной в рисунках, рельефах, скульптурах или зафиксированных преданиях, сохранились данные о тотемических верованиях древних народов.

Множество пережитков тотемизма отмечено в религии Древнего Египта: десятки зверей, птиц, пресмыкающихся, рыб, насекомых, среди которых быки и коровы, козлы и бараны, кошки и собаки, обезьяны и свиньи, львы и гиппопотамы, соколы и ибисы, змеи и крокодилы, скарабеи и скорпионы и т.д. и т.п. На Крите почитался бык и обоюдосторонний топор-секира. Фетишизация топора как боевого оружия и многофункционального орудия труда была повсеместно распространена среди древнего населения Старого и Нового Света, уходя своими корнями в эпоху Каменного, Бронзового и Железного веков. Славяно-русская культура изобилует не только разнообразными натуральными топорами, возведенными, к примеру, у карпатских славян в особый культ, но также разного рода имитациями в виде украшений-подвесок, амулетов-оберегов (в том числе и солярными знаками) и даже детскими игрушками - все это было широко распространено на Руси вплоть до татаро-монгольского нашествия.

В Древнем Риме наиболее экзотическим тотемом был дятел, а наиболее известным - волк (Капитолийская волчица, выкормившая Ромула и Рема). У галлов название племен давалось по именам тотемов - быки, кабаны, вороны. Такой же обычай существовал иу других нецивилизованных народов. Многообразные рудименты тотемизма обнаруживаются в традициях и верованиях Древней Греции. Общим для всех эллинов считалось их происхождение от рыб. Особые тотемы имели отдельные племена и народы: считалось, что мирмодоняне произошли от муравьев, фракийцы и аркадцы - отмедведей, ликийцы - от собаки, фивяне - от ласки. Несомненные отпечатки тотемизма носят и предания об оборотничестве, распространенные во всех древних культурах. Животное или растение, в которое обращается мифологический или сказочный персонаж, в конечном счете и может представлять тотем какого-либо конкретного племени, клана, семьи, округи, города или святилища.

Греческая мифология особенно богата превращениями Богов и героев в животных, растения и некоторые неодушевленные объекты (камни, скалы, звезды). В мифах и их поэтических переложениях (Овидий написал на эту тему 15 книг, объединенных в знаменитые "Метаморфозы") зафиксированы оборотничества: Зевса - в быка; Гелиоса - во льва, вепря, пантеру; Афины - в оленя, спутников Одиссея - в свиней и т.д. Тотемическое происхождение имеют и атрибуты-символы Олимпийских Богов: орел Зевса, сова Афины, лебедь, сокол, дельфин Аполлона, голубь Афродиты, конь Посейдона. Зафиксировано также почитание Геры в виде коровы, а Артемиды - с лошадиной головой (в Фигалии). Тотемическая история эллинов нашла опоэтизированное отображение во многих мифологических сюжетах. Без учета тотемного прошлого трудно, к примеру, понять, почему в Древней Греции был столь популярен миф о Калидонской охоте (в ней приняли участие многие из знаменитых героев Эллады). С точки зрения современного читателя охота на кабана - пусть даже очень большого - достаточно заурядное событие. Но если взглянуть на него сквозь тотемическую призму, все предстает в ином обличии: Калидонская охота символизирует победу над тотемом вепря (кабана) в период разложения протоэтносов. Хорошо известно, что в древней Европе тотем вепря в наибольшей степени был распространен среди кельтов. Потому-то и в мифе об охоте на вепря за позднейшими наслоениями и дополнениями недвусмысленно просматривается былое противоборство между эллинскими и кельтскими племенами и поражение кельтов (тотема вепря) в этой, должно быть, весьма долгой и нелегкой борьбе.

Date: 2015-07-27; view: 363; Нарушение авторских прав