Ранняя республика. Два процесса пронизывают всю раннюю историю республики (510 – 264 гг

Два процесса пронизывают всю раннюю историю республики (510 – 264 гг. до н.э.), порой взаимодействуя и переплетаясь друг с другом: борьба плебеев с патрициями и завоевание Римом Италии.

Борьба сословий, в ходе которой плебеи добивались защиты от всевластия патрициев и правовой защиты, равного допуска к фонду общественных земель (ager publicus)[8] и равного участия в политической власти, то затихая, то разгораясь, шла первые два века после падения царской власти. Прелюдией к этой борьбе была первая сецессия (уход) 494 г. до н.э., когда плебеи удалились на священную гору недалеко от Рима. Шла война с эквами, и патриции, чтобы сохранить численность войска, пошли на уступки: плебеи получили право избирать на своих собраниях особых магистратов – народных трибунов, которые призваны были защитить их от произвола патрициев. Трибун мог наложить veto (лат. «я запрещаю») на решение любого должностного лица или сената. Особа трибуна провозглашалась неприкосновенной, а его дом получал право убежища и оставался открытым днем и ночью. Другим требованием плебеев было составление и запись законов, чтобы патриции и дальше не могли толковать обычное право, как им вздумается. Для этих целей в 451 г. была создана комиссия децемвиров («десяти мужей»). Составленные ими законы, охватывавшие уголовное, семейное и имущественное право, представлявшие собой причудливую смесь древнего родового права и более прогрессивных норм[9], были записаны на 12 медных таблицах и выставлены на всеобщее обозрение. Законы XII таблиц подтверждали безграничную власть отца над членами его семьи, а также устанавливали жестокие меры наказания для несостоятельных должников (вплоть до «разрубания на части»); браки между плебеями и патрициями запрещались. Правда, плебеям удалось добиться важной уступки: осужденный на казнь получал право апеллировать к народному собранию (ius provocationis).

Следующим шагом в сословной борьбе стали законы консулов Валерия и Горация (449 г. до н.э.). Плебисциты – решения, принимаемые на собраниях плебеев по трибам, – объявлялись обязательными для всего римского народа; подтверждалось еще раз право апелляции. Несколько лет спустя было устранено такое унизительное для плебеев ограничение, как запрещение браков с патрициями, что положило начало образованию нобилитета[10] – новой римской знати, объединившей патрицианские и наиболее состоятельные плебейские семьи.

После некоторого затишья борьба патрициев и плебеев вновь вспыхнула в 80-70 гг. IV в. до н.э., когда после опустошительного галльского нашествия благосостояние народа резко ухудшилось, а положение должников стало вовсе отчаянным. Итогом нового всплеска борьбы стало принятие в 367 г. законов, предложенных народными трибунами Лицинием и Секстием почти 10 лет назад. Эти законы облегчали участь должников, провозглашали, что одним из консулов обязательно должен быть плебей, и ограничивали размер участка, которым разрешалось пользоваться из фонда общественных земель, 500-ми югерами (ок. 125 га)[11]. В конце IV в. до н.э. плебеи добились отмены долгового рабства (закон Петелия и Папирия): отныне римский гражданин отвечал за долги только имуществом, а не телом. Заключительным аккордом в многолетней борьбе патрициев и плебеев стал закон диктатора Гортензия (287 г. до н.э.), подтвердивший еще раз обязательность плебисцитов. Сословная вражда прекращается. Плебеи завоевывают полное политическое и гражданское равенство, получают доступ ко всем магистратурам и в сенат.

В ходе сословной борьбы Рим превратился в полисную республику, основными чертами которой, как и в античной Греции, были: особые права гражданина, формальный суверенитет народа, осуществляемый через народное собрание, выборность магистратов – должностных лиц, гражданское ополчение. При этом Рим оставался аристократическим государством, так как политическая власть была сосредоточена в руках нобилитета – новой патрициано-плебейской знати (30–40 родов), из состава которой пополнялись все высшие должности и куда весьма неохотно допускались «выскочки» – «новые люди» (homines novi). Правда, формально нобилитет не имел особых прав, так что его господствующее положение определялось не законом, а заслугами нобилей или их предков перед государством, т.е. неписаным правом, традицией.

Завершение борьбы патрициев и плебеев ускорило складывание новых сословий: сенаторского, всаднического и плебса. Сословная принадлежность не была наследственной и четко фиксированной: сын всадника мог стать сенатором, а сын сенатора не обязательно входил в сословие отца. Главным принципом пополнения двух высших сословий была служба, наличие особых заслуг перед государством. Претендовать на место в сенате могли исключительно бывшие магистраты. К сенаторскому сословию относились только члены сената; знаком их привилегированного положения была особая одежда – туника с широкой пурпурной продольной полосой (tunica laticlava) и тога с пурпурной каймой (toga ptaetexta)[12]. Всадниками, как и сенаторами, не рождались, а становились. Для этого было недостаточно высокого имущественного ценза (во II в. до н.э. – 400 тыс. сестерциев [13]): всадническое достоинство присуждало государство в лице цензора. Новоиспеченный всадник получал «общественную лошадь» (equus publicus), за которой должен был заботливо ухаживать[14]. Всадники тоже носили рубашку-тунику с продольной пурпурной полосой, правда, узкой (tunica angusticlava). Большинство всадников, как и сенаторы, были землевладельцами, но они более активно участвовали в деловой жизни: занимались торговлей, различными финансовыми операциями. Во время войны всадники служили в кавалерии или были офицерами в легионах, а в мирное время имели право добиваться почетных должностей, дающих право на место в сенате. Этим всадники отличались от всех прочих граждан, относящихся к плебсу. Состав этого сословия был весьма разнороден: плебс делился на городской (торговцы, ремесленники и т.д.) и сельский (в основном средние и мелкие землевладельцы). Значительную часть первого составляла городская чернь – неимущие люмпены, чьим лозунгом впоследствии стало знаменитое «panem et circenses!» («хлеба и зрелищ!»).

Высшим государственным органом Римской республики считалось народное собрание, существовавшее в трех видах: куриатные, центуриатные и трибутные комиции. Самые древние – куриатные – фактически уже давно утратили свое политическое значение. Центуриатные комиции, собиравшиеся за городской чертой, на Марсовом поле, избирали высших магистратов (консулов, цензоров и преторов), объявляли войну и утверждали мирные договоры. В середине III в. до н.э. была проведена демократическая реформа, изменившая распределение центурий по классам: каждый класс получал равное количество центурий (по 70). Главным же видом народного собрания со временем становятся трибутные комиции, возникшие из собраний плебеев по трибам – территориальным округам, на которые делилось государство (всего было 35 триб: 31 сельская и 4 городских). С III в. до н.э. в работе трибутных комиций участвовали и патриции, и с этих пор в них стали приниматься основные законы. Кроме того, трибутные комиции избирали народных трибунов и часть магистратов. Значение народных собраний в политической жизни Рима ограничивало то, что они не имели права законодательной инициативы, а также не могли собираться по собственному усмотрению – только по инициативе магистрата.

Исполнительная и судебная власть в государстве осуществлялась магистратами. Все магистратуры (кроме диктатуры) были выборными, временными (большинство – сроком на один год) и коллегиальными. Высшими магистратами, унаследовавшими инсигнии царской власти[15], – фактически главами государства и верховными командующими – были два консула, именами которых назывался год. Консулы созывали сенат и народное собрание, вносили законопроекты, руководили выборами и считались носителями высшего империя[16]. Преторы – младшие коллеги консулов – занимались судебными делами. Сначала их было двое, но к концу республики, когда из бывших преторов стали назначать наместников провинций, их число увеличилось до 16.

Весьма авторитетной была должность цензора. Двух цензоров избирали раз в пять лет из бывших консулов сроком на 18 месяцев. Такая периодичность объясняется тем, что раз в 5 лет проходила перепись граждан (census) и проводилась ревизия списка сенаторов и всадников. Цензоры осуществляли также контроль за нравственностью граждан: за дурное поведение (мотовство, пьянство, дурное обращение с детьми, непочтительность к родителям) они могли вынести замечание, что было чрезвычайно позорно, или даже исключить из списка сенаторов или всадников. Среди цензоров ранней республики самым знаменитым был Аппий Клавдий по прозвищу «Слепой» (в старости он ослеп). Став в 312 г. до н.э. цензором, он начал строительство великой дороги древности, названной в его честь Аппиевой, которая соединила Рим с Капуей. Он улучшил также снабжение Рима водой, построив первый из римских акведуков, доставлявший питьевую воду с сабинских холмов. Аппий Клавдий первым из цензоров стал заниматься пересмотром списка сенаторов (раньше это делали консулы) и – неслыханное дело! – даже включил в число сенаторов сыновей вольноотпущенников.

Чрезвычайно важное значение в Риме имели народные трибуны (их количество увеличилось со временем с 2 до 10). Помимо «права помощи» и «права вето» они получили право вносить законопроекты, созывать трибутные комиции и сенат и даже арестовывать магистратов, если те им противодействовали. Значительная власть трибунов ограничивалась, в сущности, лишь тем, что любой из них мог наложить вето на предложение своего коллеги, а также тем, что полномочия трибунов действовали только в пределах померия – городской черты Рима. В народные трибуны охотно шла честолюбивая молодежь, для которой эта должность часто становилась началом политической карьеры.

За общественным порядком, состоянием городских зданий, чистотой улиц наблюдали эдилы; они же заботились о доставке продовольствия и ведали устройством общественных игр, для чего расходовали немалые средства из собственного кармана. Это окупалось тем, что щедрый эдил приобретал популярность, способствовавшую дальнейшей карьере. Государственной казной заведовали квесторы; в эпоху поздней республики они также были помощниками провинциальных наместников или полководцев. С должности квестора обычно начиналось восхождение по лестнице магистратур, наиболее достойные и удачливые добирались до вершины – должности консула или цензора.

Кроме обычных были в Риме и экстраординарные, или чрезвычайные, магистратуры (интеррексы, децемвиры, триумвиры, военные трибуны с консулярской властью). Когда опасность от внешнего врага была особенно велика или внутренние смуты грозили междоусобицей, по специальному решению сената назначался диктатор. Полномочия диктатора длились не более 6 месяцев; он сам выбирал себе помощника – начальника конницы. Древняя диктатура создавалась главным образом с военной целью. В случае войны консулы делили армию на две части, либо командовали по очереди. Двойное командование часто вело к взаимным претензиям и непониманию и вредило делу. Назначение экстраординарного магистрата – диктатора – приводило к единоначалию: консулы и преторы на войне обязаны были ему подчиняться.

Важнейшим элементом римского государственного устройства был сенат, чья власть основывалась не столько на законе, сколько на авторитете (auctoritas senatus). В строгом смысле писаного права сенат был чисто консультативным органом, он не мог принимать законы, а мог только давать советы, если магистрат попросит его об этом. Однако неписаное право, обычай (в Риме – такие же источники права, как и закон) требовали испрашивания санкции сената для всех без исключения дел, что превращало этот орган по сути дела в правительство Римской республики. Сенат утверждал законы[17], ведал финансами, руководил внешней политикой (принимал и отправлял посольства) и военными действиями (объявлял набор, распределял войско и военный бюджет, назначал триумф и т.д.). С IV в. до н.э. состав сената, численность которого оставалась прежней – 300 человек, стал пополняться из бывших магистратов, начиная с квесторов. Порядок пополнения сената определял его социальный состав: нобилитет, в руках которого были все высшие магистратуры, так же царил в сенате, как сенат – в жизни римского государства.

Первые века существования республики прошли в бесконечных войнах. На протяжении V в. до н.э. римляне то и дело воевали на юге и востоке с италийскими племенами вольсков, эквов и сабинов. Этим пограничным войнам мы обязаны двумя знаменитыми историями: одна рисует трагический образ предателя, другая – человека, олицетворившего собой классические римские добродетели. Надменный патриций Гай Марций Кориолан[18], противник новой плебейской магистратуры – народного трибуната, – ушел к вольскам, заклятым врагам Рима. Римлянки, среди них мать и жена Кориолана, отправляются во вражий лагерь, дабы умолить изменника. Слезы и упреки родных тронули Кориолана, и он уводит войско из-под Рима. Но участь предателя горька, и Кориолан погибает от рук вольсков. Совсем другую славу оставил после себя Люций Квинкций Цинциннат. Во время тяжелой войны с эквами он был назначен диктатором. Послы от сената застали его за работой на своем небольшом участке земли, который он собственноручно обрабатывал. Отерши пот и пыль, одев тогу, Цинциннат отправился в Рим. Он принял командование войском, разбил врага, отдал всю захваченную добычу воинам, на 16-й день сложил с себя диктаторские полномочия, после чего вернулся к работе на своем крохотном поле.

На севере Рим вел несколько кровопролитных войн с этрусками. В результате был уничтожен главный римский противник в Этрурии – город Вейи: в третью вейскую войну (406 – 396 гг.) римскому диктатору, знаменитому полководцу Марку Фурию Камиллу, удалось взять город с помощью подкопа. В союзе с латинскими племенами римляне остановили наступление с востока италиков и даже захватили часть их территории.

В начале IV в. до н.э. Рим столкнулся с новым неожиданным врагом. Галльские, или кельтские, племена, которые еще раньше перешли Альпы и поселились в долине реки По (Пада), двинулись через Этрурию к Риму. У реки Аллии римское войско встретилось с галльскими полчищами и потерпело сокрушительное поражение (390 г. до н.э.). Галлы устремились к Риму; город, оставшийся без защиты, был разграблен и сожжен. Молодежь и остатки войска укрылись в Капитолийской крепости, которую галлы безуспешно осаждали в течение 7 месяцев. Однажды ночью они предприняли попытку штурма, но бдительные гуси, посвященные богине Юноне, почуяли бесшумно поднимающихся врагов и своим гоготом пробудили одного из римских воинов, Марка Манлия. Атака была отбита, Марк Манлий получил прозвище «Капитолийского», а гуси – место в известной поговорке о том, как гуси спасли Рим. Галлы вынуждены были пойти на переговоры и, получив от римлян выкуп[19], покинули город. После опустошительного галльского нашествия подняли голову все старые враги Рима: этруски, эквы, вольски. В течение полувека римляне восстанавливали свой пошатнувшийся престиж. Особой ожесточенностью отличалась Латинская война (340–338), когда ближайшие союзники Рима – латины – присоединились к восставшим вольскам, аврункам и кампанцам. Одержав верх над этой коалицией, Рим окончательно утвердил за собой весь Лаций, а также область аврунков и Кампанию.

Много сил затратили римляне на покорение обитавших в горах Самния воинственных самнитов. Во время II–й Самнитской войны римляне попали в засаду, устроенную врагом в узком Кавдинском ущелье (321 г. до н.э.). Для сдавшихся римлян самниты устроили унизительную процедуру прохождения «под игом»[20]: безоружные и полуодетые, осыпаемые насмешками, терпя унижения и оскорбления, мрачной вереницей выходили римские воины во главе с консулами из ущелья. Потребовалось несколько лет, чтобы оправиться от шока позорного поражения и переломить ход войны в свою пользу. Решающую роль в борьбе за Среднюю Италию сыграла III–я Самнитская война (298–290 гг.), в ходе которой против Рима выступили самниты, этруски и вновь появившиеся в Италии галлы. В битве при Сентине римляне разбили огромное объединенное войско противника. В итоге к 80-м годам III в. до н.э. Рим фактически стал хозяином Северной и Средней Италии от равнины р. По на севере до Лукании на юге. На очереди была Южная Италия.

Города Великой Греции, терпя натиск южноиталийских племен луканов и бруттиев, переживали тяжелые времена. Один из этих городов – Фурии – обратился за помощью к Риму. Появление там римского гарнизона вызвало беспокойство со стороны самой богатой и влиятельной греческой колонии юга Италии – Тарента. Началась война, и, не надеясь на собственные силы, тарентинцы пригласили Пирра, царя Эпира. Пирр, талантливый полководец с пылким характером, лелеял грандиозные планы: он мечтал создать обширную империю на Западе по примеру державы своего родственника, Александра Великого, на Востоке. В 280 г. до н.э. Пирр высадился в Италии; в его войске было 20 боевых слонов – невиданная диковинка для римлян. Первую битву (при Гераклеи) Пирр выиграл; однако победа в следующем сражении (при Аускуле) далась эпирскому царю гораздо более тяжелой ценой. После битвы Пирр сказал: «Еще одна такая победа, и мне не с кем будет вернуться в Эпир»[21]. Царь попытался заключить мир с римлянами на весьма выгодных для них условиях и для этого отправил в сенат на переговоры блестящего дипломата и своего друга Кинея[22]. Грек совсем уже было склонил сенаторов к заключению договора, но тут на носилках внесли престарелого Аппия Клавдия Слепого. Несмотря на немощь и почтенный девяностолетний возраст, он произнес зажигательную речь, пафос которой состоял в том, что нельзя мириться с врагом после понесенного поражения. Киней вернулся ни с чем, и война продолжилась.

Решающее сражение римских легионов и армии Пирра произошло в болотистой местности у г. Малевентум (лат. «плохой воздух») в 275 г. Слоны на этот раз сыграли для Пирра роковую роль: израненные римскими стрелами, они бросились назад и смяли свои же войска[23]. Пирр, потеряв всякую охоту к продолжению войны, покинул Италию. После его отъезда судьба Великой Греции была решена. В 272 г. Риму сдался Тарент, который вместе с другими греческими городами вошел в римскую федерацию на правах «морского союзника». Завоеванием юга завершилась борьба за Италию, которую Рим вел на протяжении трех столетий. В итоге весь Апеннинский полуостров (кроме Цизальпинской Галлии) вошел в состав федерации, подчиненной Риму.

Подчинив своей власти Италию, римляне достаточно гибко и мягко обошлись с покоренными народами. Они не превратили их в абсолютно бесправную массу подданных, а разделили на разные категории, пользовавшиеся разными правами. Разумность этой политики оправдала себя во время II-й Пунической войны, когда Италия оставалась в основном верной Риму. Наиболее привилегированной частью населения Италии были римские граждане, обладавшие всей полнотой политических и гражданских прав. К ним относились жители Рима, граждане разбросанных по Италии римских колоний и ряд италийских городов-муниципиев, получивших права гражданства при сохранении самоуправления. Римские граждане приписывались к трибам, участвовали в работе комиций и служили в легионах. Около 30 городов относились к так называемым «латинским колониям», которые были автономны и даже чеканили свою монету. Жители латинских колоний служили в особых воинских подразделениях – когортах; в том случае, если они переселялись в Рим, им давались права гражданства. Самниты, этруски, греческие города обладали статусом союзников. Они сохраняли государственную самостоятельность, правда, ограниченную: во внешней политике они подчинялись Риму, которому обязаны были поставлять воинские контингенты. Самую бесправную категорию составили дедитиции («сдавшиеся»), не имевшие почти никаких прав и находившиеся под управлением римских магистратов.

Значительный вклад в победу Рима над Италией внесла римская военная система, которая пройдя через ряд реформ в конце V – III вв., оставалась неизменной до конца II в. до н.э. Каждый римский гражданин был обязан пройти (в случае необходимости) воинскую службу. Римский легион состоял приблизительно из 4 тыс. пехоты и 300 всадников, ему придавались когорты союзников, обычно выстраивавшиеся на флангах. Легион делился на 30 манипул, что способствовало его особой подвижности. Каждый манипул имел свое знамя, а военным значком всего легиона был орел (обычно серебряный), прикрепленный к древку. Манипулы выстраивались так, что в первой линии стояли самые молодые воины, во второй – зрелые, а в третьей – наиболее опытные, которых называли триариями. Если первым двум линиям не удавалось сдержать врага, в бой вступали ветераны, отсюда поговорка: «Очередь дошла до триариев» («res ad triarios rediit»), т.е. ситуация крайне опасна.

Римляне были большими мастерами по устройству военного лагеря, который они окружали рвом, валом и палисадом. Каждый легионер носил с собой лопату и колья, чтобы в любой момент быстро поставить лагерь. Он всегда строился по определенному плану: несколько улиц пересекались строго под прямым углом, в центре находился жертвенник и палатка полководца, там же собирались на сходку воины. Ряд современных европейских городов берут свое начало от постоянных римских лагерей.