Индийский океан

Окутанный густым туманом маленький корабль качался и рыскал в штормовых водах Восточного океана. Каждая новая волна окатывала суденышко тоннами воды, прокатывалась по палубам, едва не смывая за борт матросов, отчаянно пытавшихся управлять судном. Корабль был уже староват и не слишком подходил для столь серьезных испытаний стихией.

В трюме суденышка, в густом и спертом воздухе, прислонившись спиной к переборке, сидел старик. Эканар дрожал под кучей одеял, устало поглядывая на люк над головой. Новая порция воды шумно устремилась в неплотно прикрытый люк, и старик поплотнее прижал колени к груди. Он уже чувствовал, что, если в результате отделается только пневмонией, ему крупно повезет: настил пола уже был покрыт слоем воды толщиной в полдюйма, и при каждом наклоне корабля по трюму гуляли крохотные волны.

Заслышав звон цепей, Эканар проворно поднял голову. В густом мраке перед ним зашевелилось что-то большое, бесформенное. Трюм огласился низким ревом. Эканар подавил в себе напряжение, в который раз напомнив себе, кто плывет вместе с ним. Вместе с пониманием пришла растерянность: он сам не мог точно сказать, кто же это.

Старый мудрец даже не попытался шевельнуться: измученные артритом ноги слишком одеревенели, чтобы совершать такие подвиги. Да и потом, идти было некуда. Он привел Шадрака на этот корабль и теперь был обязан следовать вместе с ним. Это плавание дорого обошлось Эканару — матросы оказались поразительно суеверными, и только невероятное количество золота помогло им изменить свое мнение. Но даже при этом перевозка демона была нелегким занятием.

Эканар пытался пронзить взглядом тьму трюма, чтобы разглядеть колыхавшуюся в другом углу тушу. В помещении раздавались глухие рыдания, но грохот океана и свист ветра делали их почти неразличимыми. Эканар завозился, стараясь устроиться поудобнее, чувствуя, что, если погода не изменится в сторону штиля, он вряд ли переживет это путешествие.

Порывшись в своей куче одеял, он нашарил масляный светильник. Через несколько секунд бледно-желтый свет робко отодвинул мрак трюма.

Шадрак сидел на корточках у столба, поддерживающего переборки. Он был закован в тяжелые цепи. Ноги у него были свободны, но другими частями тела он двигать не мог. Закрыв лицо ладонями, он все еще рыдал и всхлипывал. Его одежда, пусть даже рваная и грязная, выдавала в нем самурая. Доспехи- йорои, иссеченные и кое-где порванные, мешком висели на его большом отощавшем теле.

Внезапно он заметил свет лампы и поднял голову. Эканар увидел, как с худого заросшего лица блеснули невидящие, безумные глаза. Шадрак издал ужасный вопль агонии — душераздирающий вопль зверя о помощи. Этот крик напомнил Эканару о том юноше, которого он знал когда-то. Старик пригасил лампу, и на его изможденном лице отразились печаль и сожаление.

—Не переживай, дружище, скоро мы будем на месте.

Шадрак по-звериному склонил голову и зарычал. На какое-то мгновение его глаза засветились мутным багровым сиянием. Узнав в этом пламени недобрый, чужой разум, который овладел его другом, Эканар замер. Он еще не забыл, как невероятна была сила чудовища внутри Шадрака, когда оно разорвало в куски дюжину самураев.

Однако вскоре зловещий свет и чужой разум погасли в глазах несчастного. Шадрак вновь принялся отчаянно рыдать. Было ясно, что он практически лишился разума.

Больше Эканар не мог выдержать. Мудрец резко натянул одеяла на голову и погрузился в беспокойную, тяжелую дремоту.

Через некоторое время старик проснулся. Он не знал, сколько проспал, но чувствовал себя усталым и долго не мог понять, где находится. Разбудило его собственное подсознание — Эканар внезапно ощутил, как забурлил в венах адреналин.

Пытаясь угомонить расшалившиеся железы, он часто заморгал, оглядывая весь трюм. В темноте почти ничего не было видно, но все же старый мудрец определенно чувствовал чье-то присутствие рядом. Это не был ни Шадрак, ни то ужасное существо. Эканар выждал немного, не желая зажигать лампу.

Наконец он сдался любопытству и подавил в себе животные инстинкты, заставившие его замереть. Мягкий и тусклый свет лампы залил трюм. Возле основного поддерживающего столба он все также увидел неподвижное тело Шадрака. Лицо его было бессмысленным и диким.

Потом выражение исчезло. Шадрак обернулся и с удивлением засмотрелся на лампу. Эканар увидел глаза прежнего Шадрака и подмигнул юноше. Он был уверен, что глаза стали другими — в них появились глубина и сила, которых мудрец никогда не замечал у Шадрака, разве что когда тот был совсем малышом.

Казалось, что к Шадраку на мгновение вернулся разум. Он спокойно посмотрел на мудреца, потом грустно свесил голову, с мукой отчаяния уставившись в мокрый пол. В следующий миг он поднял лицо кверху. Трюм содрогнулся от пронзительно звенящего крика:

—ЛИ-И-НА-А!

В голосе Шадрака слышалось столько боли и ярости, что Эканар остолбенел. Потом Шадрак вновь уставился в пол и яростно выплюнул:

—Клянусь адом, я уничтожу тебя за это, Детен!

Угроза прозвучала внушительно, и Эканар зябко поежился. Но Шадрак уже снова рыдал, возвратившись в прежнее состояние.

«Сможет ли кто-нибудь помочь несчастному ронину?» — печально раздумывал Эканар; скорее всего, эту погибшую душу уже было не спасти. Если же возможно, то, наверное, это окажется под силу ордену Желтых Адептов, к которым и собирался обратиться мудрец; однако для этого им придется полностью переделать его душу.

Чувствуя, что не в силах сносить страдания ронина, Эканар притушил лампу и снова завернулся в одеяла.

Эния